Эстетика Отцов Церкви, или патристическая эстетика является главным направлением Византийской эстетики, которое начало формироваться еще в II-III вв. на основе греко-римской и древнееврейской эстетик в русле новой христианской идеологии и в основном сложилась к V в. Большой вклад в ее развитие внесли Афанасий Александрийский, Василий Великий, Григорий Нисский, Иоанн Златоуст, Псевдо-Дионисий Ареопагит. Византийская эстетика создала самобытную систему эстетических категорий и понятий, отличную от античной, хотя и опирающуюся на нее. Если для античности основополагающими были такие категории, как прекрасное, мера, гармония, мимесис (подражание), то византийская эстетика выдвинула в качестве главных категорий символ, образ, свет, канон, уподобление (отображение). Идеал — это Бог. Он — источник красоты, превосходящий все прекрасное. Как отмечает один из главных отечественных специалистов в области эстетики, проф. В. В. Бычков, эстетические взгляды Отцов Церкви занимают важное место в истории средиземноморско-европейской эстетики. Они представляют собой переходное звено от античной эстетики к средневековой. И, что является наиболее важным, это звено является ключевым, т. к. «именно у Отцов Церкви II-IX вв. (и даже несколько уже — II-VI вв.) сформировалось то эстетическое сознание и многие из тех представлений и категорий, которые легли затем в основу средневековой (как западной, так и византийской) эстетики, определили во многом ее своеобразие» [2]. Проф. В. В. Бычков подчеркивает острую необходимость в систематическом научном изучении феномена aesthetica раtrum, т. к. «без основательного знания этого звена многие аспекты средневековой (да и возрожденческой) эстетики предстают в неясном свете, сдвигаются акценты и ракурсы в изучении тех или иных собственно средневековых художественно-эстетических феноменов, т. е. в целом искажается общая картина развития эстетики на протяжении многих столетий» [2]. Проф. В. В. Бычков в монографии «AESTHETICA PATRUM. Эстетика отцов Церкви» обращает внимание на то, что Отцы Церкви, естественно не знали ни о какой эстетике и не писали никаких специальных трактатов на эту тему. Но, не смотря на это, они были «полноценными» и «добросовестными» носителями эстетического сознания своего времени, которое наиболее полно воплотилось именно в их трудах, посвященных самой разнообразной богословской проблематике [2].
Святитель Василий Великий Архиепископ Кесарии Каппадокийской (330–379), как и большинство Отцов Церкви, не был «писателем по призванию», поскольку его литературная деятельность определялась преимущественно «практическими» интересами. Однако Василий Великий оставил после себя достаточно обширное литературное наследие, но не посвящал специальных трактатов вопросам прекрасного или, если говорить на современном языке, эстетической проблематике.
Прекрасное в понимании Василия Великого — это то, что создано Богом. Епископ Сильвестр (Малеванский) в своей работе «Опыт православного догматического богословия» отмечал: «Уже в первые три века с совершенной ясностью и определенностью проповедовалась в Церкви та истина, что мир произошел не сам собою, а Творец его есть Бог, Который создал его не как художник из готовой материи, а как истинный Творец, сильный производить все одною силою Своего хотения и всемогущества, силою, свойственною Ему одному как Богу» [4, c. 30].
В Беседах на Шестоднев Василий Великий пишет о сотворении мира, как о величайшем художественном произведении. Св. Василий показывает творческую Божественную силу, гармонический порядок и красоту в мире и говорит о том, что одно Моисеево повествование содержит Божественную истину, которая согласуется с разумом и научными данными, а что учение гностиков о сотворении мира — неразумные измышления. Архимандрит Киприан (Керн) в работе «Патрология» пишет о Василии Великом в связи с «Беседами на Шестоднев»: «Творение мира он объясняет словами Библии и противопоставляет это баснословию языческих поэтов. Он не дает построчного толкования Моисеева рассказа о творении мира, как это впоследствии будут делать авторы Шестодневов, но ограничивается его пересказом» [1, c. 145]. Св. Василий был первым в истории древнецерковной письменности автором, обратившимся к цельному и систематическому толкованию начальных стихов первой книги Ветхого Завета.
Василий Великий, говоря о начале сотворения мира, в Беседе 1. «В начале сотворил Бог небо и землю» сравнивает процесс создания мира с искусством. Святитель дает характеристику различных искусств: «Но из искусств одни называются творящими, другие состоящими то в действовании, то в умозрении. Концом искусств, состоящих в умозрении, служит самое действование ума; а концом искусств, состоящих в действовании, — самое движение тела, по прекращении которого ничего уже нет и не осталось для зрителей: так пляска или игра на свирели не дают ничего в произведении, но действие сие ограничивается только само собою» [5, c. 328]. Он подчеркивает, что Великий художник создал мир «искусством творящим», а не «умозрительным»: «А в искусствах творящих, и по прекращении действия дело на виду; таковы искусства: домостроительства, плотничества, кузнечества, ткачества и сим подобные. Хотя художника и нет налицо, однако же искусства сии сами собою достаточно показывают художнический ум, и ты можешь удивляться домостроителю, кузнецу, ткачу, смотря на его произведение» [5, c. 328]. Идея творчества и Творца — Художника занимает очень важное место во взглядах Василия Великого. Он подчеркивает слова Моисея «в начале сотворил», чтобы еще больше обратить внимание на «искусство творящее»: «Посему и премудрый Моисей, желая показать, что мир есть художественное произведение, подлежащее созерцанию всякого, так что через него познается премудрость его Творца, не другое какое слово употребил о мире, но сказал: в начале сотворил. Не сделал, не произвел, но сотворил» [5, c.328]. Единство, соответствие отдельных составляющих и гармония всего мира являются основными моментами при определении прекрасного: «Пророк показал тебе в Боге едва не художника, который, приступив к сущности вселенной, приноровляет ее части одну к другой, и производит само себе соответственное, согласное и гармоническое целое» [5, c.329].
Святитель выделяет слова пророка Моисея «в начале сотворил Бог», объясняя, что Бог был «не причиною только бытия, но сотворил как благий — полезное, как премудрый — прекраснейшее, как могущественный — величайшее». Величие и красоту Творца можно попытаться постичь, взирая на красоту Вселенной: «…прославим наилучшего Художника, премудро и искусно сотворившего мир, и из красоты видимого уразумеем Превосходящего всех красотою; из величия сих чувственных и ограниченных тел сделаем наведение о Бесконечном, превысшем всякого величия, и по множеству Своей силы превосходящем всякое разумение» [5, c. 334–335]. Василий Великий пишет: «И если видимое так прекрасно, то каково невидимое≤ Если величие неба превосходит меру человеческого разумения, то какой ум возможет исследовать природу Присносущего≤» [10, c. 384].
Проф. В. В. Бычков, рассматривая красоту мира с точки зрения апологетов, пишет: «Красота мира, утверждает Септуагинта, важна не сама по себе. Своим бытием она указывает на своего Творца — Художника мира, который из нее и познается: «ибо из величия и красоты творения соответственно познается (созерцается) творец бытия». В этой краткой формуле заключена почти вся средневековая эстетика с ее важными категориями и понятиями: «красота» и «величие» мира, созерцательное познание через «аналогию» [3].
Василий Великий подходит к вопросу «созерцательного» познания Красоты и Величия Творца гораздо глубже. Он говорит о том, что человек должен подготовить себя, должен «…иметь уже в себе некоторое стремление к созерцанию предлагаемого и по мере сил участвовать со мною в подвиге, являясь не столько судиею, сколько сподвижником, чтобы не лишиться нам случая открыть истину и чтобы моя ошибка не сделалась общим вредом для слушающих» [10, c.383]. Здесь возникает необходимость, «…чтобы любители великих зрелищ имели ум, не необученный к уразумению предлагаемого нам». Святитель ставит задачу — не просто созерцать мир, исходя из мирской мудрости, а руководствоваться высшей мудростью. А это предполагает определенный подвиг,аскезу созерцателя, а также его внутреннюю готовность усмотреть в красоте зримого мира его незримого Художника и Устроителя. Познание видимого бытия — это не только умственный и эстетический процесс, а нравственноеусилие человека. Чтобы постичь Красоту и Величие Творца необходимо не только подготовить себя, но и быть достойным этого: «Итак, если ты когда-нибудь, среди ясной ночи смотря на несказанную красоту звезд, составлял себе понятие о Художнике всяческих, Кто сей испестривший небо сими цветами и почему в видимом мире более необходимого, нежели приятного; и опять, если во время дня трезвенным разумом изучал ты дивные чудеса, то пришел ты сюда готовым слушателем, достойным того, чтобы восполнить собою сие честное и блаженное поприще» [10, c.384]. Василий Великий подчеркивает, что только тот, кто этого достоин может понять и постичь «истинный Свет»: «Если сие подлежащее разрушению солнце так прекрасно, так велико, так быстро в своем движении и совершает чинные обращения, имеет величину соразмерную вселенной, и не выступает из своих отношений к целому, а по красоте своего естества составляет как бы светлое око, украшающее собою тварь; и если им не насыщается зрение, то каково по красоте Солнце правды≤ Если не видеть сего солнца — большая потеря для слепого, то какая утрата для грешника быть лишенным истинного Света≤» [10, c. 384–385]
Говоря о возникновении света, Василий Великий приводит слова Писания: «И сказал Бог: да будет свет (Быт. 1:3)». Святитель пишет: «Первое Божие слово создало природу света, разогнало тьму, рассеяло уныние, обвеселило мир, всему дало вдруг привлекательный и приятный вид» [6, c. 345]. Василий Великий очень интересно сравнивает красоту появления света с тем эффектом, который происходит, когда ныряльщик выпускает изо рта масло: «Как пускающие в глубину масло производят на том месте блеск, так и Творец всяческих, изрекши слово Свое, мгновенно вложил в мир благодать света» [6, c.345–346]. Необходимо отметить, что масло, которое выпускает изо рта ныряльщик, освещает место, где он расположен. Так утверждает ученый Огер в «Избранных беседах и посланиях святого Василия». Василий Великий рассматривает красоту света не с точки зрения соразмерности частей, а по тому, как он действует на зрение. Он пишет: «Но если красота тела состоит во взаимной соразмерности частей и в наружной доброцветности, то как понятие красоты удерживает место в свете, который по природе прост и однороден≤» [6, c. 346] Здесь Василий Великий сочетает две традиции в понимании красоты, идущие от античности: стоическую и неоплатоническую. От первой он заимствовал представление о красоте, как «взаимной соразмерности частей». От второй он наследовал представление о том, что прекрасны не только сложные, но и простые вещи, в которых не может быть пропорции. Так, можно говорить о пропорциях в свете, если иметь в виду не взаимоотношение его частей, но его отношение к органам зрения: «Не потому ли, что свету приписывается соразмерность не в отношении к собственным его частям, но в отношении к неболезненному и приятному действию на зрение≤ Так и золото прекрасно, хотя имеет привлекательность для взора и приятность не по соразмерности частей, но по одной доброцветности. И вечерняя звезда прекраснее всех звезд не потому, что соразмерны части, из которых она состоит, но потому, что лучи ее падают на глаза, не производя никакого болезненного ощущения и с приятностью. Сверх того Бог произносит теперь суд о красоте, без сомнения не имея в виду приятности для зрения, но предусматривая пользу света впоследствии, потому что глаза не судили еще о красоте света» [6 c.346].
Говоря о соразмерности, Василий Великий говорит и об искусстве творца, видевшего красоту каждого своего произведения порознь, а также и в целом: «Созидаемое Богом не очам Божиим доставляет приятность; и одобрение красоты у Бога не таково, как у нас. Для Него прекрасно то, что совершенно по закону искусства и направлено к благопотребному концу. Посему-то Предположивший явственную цель созидаемого одобрял творимое по частям, сообразуясь со Своими художническими законами, поколику оно служило к достижению конца. Когда рука лежит сама по себе, а глаз особо, и каждый член статуи положен отдельно, тогда не для всякого покажутся они прекрасными. А если все поставлено на своем месте, то красота соразмерности, часто и с первого взгляда, усматривается даже невеждою. Но художник и прежде сложения знает красоту каждой части и хвалит ее отдельно, возводя мысль свою к концу. Подобным художником, одобряющим каждое свое произведение порознь, изображается теперь и Бог. Но Он воспишет приличную похвалу и целому миру вместе взятому, когда будет он совершен» [7, c. 362].
В Беседе 2. «О том, что земля была невидима и неустроена (Быт. 1:2)» Василий Великий говорит о красоте Царствия Небесного: «если вход во Святая таков и преддверие храма так досточестно и величественно, таким преизбытком красоты осиявает наши очи и умы, то каково же Святая Святых≤» [6, c.335] Святитель пишет о том, что должно было украсить землю по воле Божьей и сделать ее совершенной: «Совершенное устройство земли означает обилие ее произведений, прозябание всякого рода растений, появление высоких дерев, и плодовитых и неплодовитых, доброцветность и благовоние цветов, и все то, что в скором времени должно было, по Божию повелению, произникнув на земле, украсить породившую все сие» [6, c, 336]. Василий Великий, основываясь на Писании, и говоря о «неустроенности» земли в самом начале ее создания, подчеркивает, что и небо «…не получило свойственного ему украшения, потому что не освещалось луною и солнцем, не венчалось сонмами звезд» [6, c.336]. Необходимо отметить, что подобные выражения встречаются также у Платона («Тимей»,) и у Плотина(«Эннеады»). Самым великолепным зрелищем Василий Великий считал Природу, созданную Богом, а зрителем — человека. Объясняя, почему земля была вначале невидима, он пишет об одной из причин так: «… потому что не было еще зрителя земли — человека» [6, c.336].
Украшая землю, Великий Художник использовал великолепную палитру красок и разнообразие ароматов: «Но сколько различий в цветах! Можешь видеть на лугах, что одна и та же вода в одном цветке румяна, в другом багрова, в этом голуба, а в этом бела. И опять, еще больше разности представляет она в запахах, нежели сколько имеет разнообразия в цветах» [9, c. 382]. Искусство Великого Художника не перестают восхищать Василия Великого не только великолепием красок, но и совершенством формы: «Одна травка или одна былинка достаточна занять всю мысль твою рассмотрением искусства, с каким она произведена, как например, стебель пшеницы опоясывается коленцами, чтобы они, подобно связкам, удобно поддерживали тяжесть колосьев, когда исполненные плодами клонятся к земле. Посему стебель у овса совершенно пуст, так как вершина его ничем не обременена; и стебель пшеницы природа защитила такими связками, зерно же заключила во влагалище, чтобы не могло быть похищено птицами, и длинными остями, подобными иглам, предотвратила вред от мелких животных. Что мне сказать≤ И о чем умолчать≤ В богатых сокровищницах творения трудно найти предпочтительное прочему, а если оставим что без внимания, урон будет несносен» [9, c.375]. Восхищаясь красотой природы, Василий Великий описывает море. Необходимо отметить, что само описание не только великолепно по стилю, но познавательно с точки зрения естествознания: «Итак, море прекрасно пред Богом, потому что влага из него идет по земным глубинам; оно прекрасно также и потому, что служит приемником рек, принимает в себя отовсюду потоки и не выступает из своих пределов. Прекрасно и потому, что служит началом и источником воздушных вод, когда нагревается лучами солнечными, и отлагает от себя, посредством испарения, тонкие частицы воды, которые, будучи привлечены в горное пространство и потом охлаждены, как возвысившиеся далее нежели куда простираются лучи, отражаемые земною поверхностью, при возрастающем холоде, также и от тени облаков, делаются дождем и утучняют землю» [8, c. 370].
Природа — это не только красота и совершенство, но постоянное напоминание о Боге: «Мне желательно тверже укоренить в тебе удивление к твари, чтобы ты, где ни находишься и какой род растений ни встречаешь, всегда возобновлял в себе ясное воспоминание о Творце». Говоря о красоте цветка, Василий Великий сравнивает ее с человеческой жизнью, говорит об «уподоблении человеческой славы самому слабому цветку»: «Посему, во-первых, когда видишь на траве зелень и цвет, приведи себе на мысль человеческое естество, припоминая изображение мудрого Исаии: всякая плоть — трава, и вся красота ее — как цвет полевой (Ис. 40:6). Кратковременность жизни, непродолжительность радостей и веселий человеческого благоденствия нашли себе у Пророка самое приличное уподобление. Сегодня цветет телесно, утучнен от наслаждений, сообразно с цветущим возрастом имеет свежую доброцветность, бодр, развязен, неудержим в стремлении; а наутро он же самый жалок или увянув от времени, или ослабев от болезни» [9, c.373]. Прекрасная виноградная лоза — это напоминание о человеческих душах: «Он хочет также, чтобы мы, как бы некоторыми завивками, соплетались с ближними объятиями любви и упокоевались в них, и, всегда стремясь к горнему, как вьющиеся виноградные ветви старались уравниваться с вершинами самых высоких. Он требует еще, чтобы мы терпели, когда окапывают нас. А душа окапывается чрез отложение мирских забот, которые составляют бремя для наших сердец» [9, c. 378].
Красота природы — это не только великолепие красок и совершенство формы, но и, что является очень важным для Василия Великого, это достойные примеры для подражания. Так, пчела — это пример мудрости и трудолюбия. «Подражай особенному свойству пчелы, которая, никому не делая вреда и не портя чужого плода, составляет соты». Ласточка — пример терпения доброты и оптимизма, которая «не сетует на свою нищету, и хотя бы и ничего не оставалось в доме». Василий Великий пишет: «Научись из сего по причине нищеты не приниматься за худые дела, и в самых тяжких злостраданиях не терять надежды и не сидеть в праздности и бездействии, но прибегать к Богу, Который, даруя столько ласточке, тем больше подаст тому, кто возопиет к Нему от всего сердца» [11, c.413]. Муравей — это образец трудолюбия, который «делает сие не с небрежением, но прилагает мудрую заботливость, чтобы пищи достало сколько можно на большее время» [12, c. 422]. Говоря о поведении аистов (буселей), Василий Великий отмечает: «А заботливость буселей о состарившихся достаточна к тому, чтобы и наших детей, если только захотят внимать сему, сделать отцелюбивыми. Ибо, конечно, нет человека столь скудного благоразумием, чтобы не почел он себе за стыд быть в добродетели ниже бессловесных птиц» [11, c. 413]. Собака является примером преданности и бескорыстной любви, а также «помнит милости». Василий Великий призывает присматриваться к поведению животных и брать с них пример. «Естественные добродетели» есть не только у животных, но и у человека: «И в нас есть естественные добродетели, с которыми душа имеет сродство не по человеческому научению, но по самой природе. Никакая наука не учит нас ненавидеть болезнь, но сами собою имеем отвращение ко всему, что причиняет нам скорбь: так и в душе есть какое-то не учением приобретенное уклонение от зла. Всякое же зло есть душевный недуг, а добродетель соответствует здравию» [12, c. 423]. Василий Великий еще раз подчеркивает Величие Творца: «Но Даровавший нам разумение, чтобы и из малейших творений познавать великую мудрость Художника, да подаст силы из великих тварей приобрести еще большие понятия о Творце — хотя в сравнении с Создателем и солнце и луна не более муравья и мошки» [10, c. 398].
Красоте самого человека, в том смысле, в каком мы привыкли ее понимать, Василий Великий практически не уделяет внимания. Красота человека для него — это красота души. В беседе 2 «О человеке» св. Василий пишет, что Бог создал человека совершенным с точки зрения строения. Великий Художник продумал все детали своего произведения, вплоть до ресниц, назначение которых Василий Великий очень художественно описывает. Бог «вылепил человека, и Его творческая сила, начиная изнутри, расположила в строгом порядке все внутренние органы» [14, c. 457]. Но творение Бога отличается от творения скульптора: «Но лепка статуи и отливка гипса воспроизводят только внешнюю сторону. Ты, наверное, заметил, что всякая статуя выражает характерные черты. Статуя воина выражает храбрость; бронзовая фигура, которой придана форма женщины, передает женственность; или же статуя выражает что-то иное, насколько искусство способно через подражание воспроизводить характерные черты нрава» [14, c.457]. Но сама форма тела человека, вертикальное положение туловища, расположение глаз, т. е. «сама эта лепка поучает тебя цели, ради которой ты рожден. Ты родился, чтобы взирать Бога, а не ползать по земле; не наслаждаться удовольствиями скотов, а готовить себя к Царству Небесному» [14, c.458]. Василий Великий подчеркивает, что Бог сотворил человека способным уподобляться Богу. Цель человека — стать истинным христианином. А для этого надо трудиться, «чтобы мы не были инертными вещами, подобно портретам, созданным рукой художника, чтобы плоды нашего уподобления не принесли похвалы кому-нибудь другому. В самом деле, когда видишь портрет, в точности передающий модель, то не портрету воздаешь хвалу, а художником восхищаешься. Итак, чтобы восхищение относилось ко мне, а не к кому-то другому, Он предоставил мне самому позаботиться о достижении подобия Божьего. Ведь, «по образу» я обладаю бытием существа разумного, «по подобию» же я делаюсь, становясь христианином» [13, c. 442].
Красота человека — это его стремление к нравственному совершенству, к свершению добрых дел. Говоря о красоте души, Василий Великий в беседе на двадцать девятый псалом рассматривает умозрительные и неумозрительные добродетели: «Трудившиеся над исследованием учения о добродетели говорили, что одни добродетели составляются из умозрения, а другие неумозрительны: так благоразумие составляется из умозрений при рассуждении о добре и зле; целомудрие — из умозрений о том, что должно избирать и чего избегать; справедливость — из умозрений об усвояемом и неусвояемом; мужество — из умозрений о страшном и нестрашном» [15, c. 513]. Красота и сила души — это неумозрительные добродетели, следующие за теми, которые из умозрений. Василий Великий пишет: «некоторые из мудрых красоту находили в соразмерности и стройности душевных умозрений, а крепость усматривали в окончательном произведении положенного в нас добродетелями умозрительными. Впрочем, чтобы в душе были красота и сила производить должное, для сего имеем мы нужду в Божией благодати» [15, c. 513]. Осуждая человеческие пороки, Василий Великий дает им определение: «Но как за умозрительными добродетелями следуют неумозрительные, красота и сила; так есть и пороки неумозрительные, безобразие и бессилие. Ибо что неблагообразнее и отвратительнее души, преданной страстям≤» [15, c. 513]. Отчуждение от Бога ведет к «смущению» — «безобразию и бессилию души», т. е. тому, что противоположно красоте, изяществу и силе.
Поведение человека накладывает отпечаток и на его внешность: «Посмотри на гневного и на примечаемую в нем дикость! Рассмотри скорбящего, унижение и упадок его души! А кто подпал сладострастию и чревоугодию, кто вне себя от страха, на того согласится ли кто и смотреть≤ В них душевное расположение выступает на самые оконечности тела; равно как и следы душевной красоты бывают видимы во внешности святого мужа. И так нам должно заботиться о сей красоте, чтобы Жених-Слово, встретив нас, сказал: вся добра еси ближняя моя, и порока несть в тебе (Песн. 4, 7)» [15, c. 514].
Истинная красота — это красота Бога. Стремление человека сделаться причастным к постижению истинной красоты Творца прочно взаимосвязана с внутренней работой, с очищением души: «Прекрасна всякая душа, в которой созерцается соразмерность свойственных ей сил; но истинная и вожделеннейшая красота, созерцаемая только имеющими очищенный ум, принадлежит Божию и блаженному естеству. Кто внимательно устремляет взор на сияние и изящество сей Красоты, тот заимствует от Нее нечто, как бы от красильного раствора, на собственное свое лице наводя какие-то цветные лучи. Почему и Моисей, соделавшись причастником оной Красоты во время собеседования с Богом, имел прославленное лицо» [15, c. 513].
В беседе на сорок четвертый псалом Василий Великий, объясняя слова «красен добротою» пишет о духовной красоте Бога: «Посему красным добротою Пророк называет Господа, приникнув в Его Божество, потому что воспевает не красоту Его плоти». Далее он поясняет: «… явно, что Пророк, созерцая светозарность Господа, и объятый ее сиянием, душевно уязвленный сею добротою, подвигся божественною любовию к мысленной красоте» [16, c. 559–560].
В письмо 233 «К Амфилохию, вопрошавшему» Василий Великий говорит о деятельности ума, о способности распознать добро и зло: ««Ум есть нечто прекрасное и в нем имеем (то), что делает нас по образцу Творца» [18, c. 813]. Деятельность ума есть также нечто прекрасное, что стремится к истине. Стремление к истине помогает распознать добро и зло. В творении «Толкование на пророка Исайю» св. Василий пишет: «Мудростью называют знание вещей божественных и человечкских и их причин. А поскольку Христос есть истинная премудрость, то усовершившегося через общение со Христом, поскольку Христос есть Премудрость, именуем мудрым» [17, c. 749]. Стремление человека познать истину должно основываться на истинной вере: «А кто не верует в Господа, тот неблизок к природе истинной Красоты и не пускается в умозрение о Ней. Ибо не в стройности членов и не в благообразной доброцветности, чрез что-либо приятное для телесного чувства, но единой мыслью, до преизбытка очищенной, и только в Божием естестве познается собственно прекрасное, согласно с псалмом, в котором сказано: красотою Твоею и добротою Твоею (Пс. 44, 5). Посему кто оком своим не приемлет молниеносных блистаний Божией красоты, тот глаголет доброе лукавое; а тем самым, что отрицает сие, очевидным образом соглашается на противное. Ибо если Господь есть свет, то противник, очевидно, тьма. Если природа истины сладостна, то ложь, очевидно, горька. Итак, самым отречением от Бога дается согласие на противоположное» [17, c.748]. Человек, погрязший в плотских страстях, легких удовольствиях, забывший про заповеди, выбирает жизнь во грехе и считает порок чем-то добрым. Необходимо быть мудрым, иметь душу «доблестно настроенную» уметь распознать однородное и различить противоположное.
Василий Великий дает определение прекрасному души и безобразному: «Таким же образом надобно рассуждать и о прекрасном, что истинно прекрасное есть соразмерность в душе, доблестно настроенной. Ибо добродетель есть какая-то середина и соразмерность; а излишек и недостаток, в ту или другую сторону выступающий из пределов добродетели, есть уже неумеренность и безобразие. Так, мужество есть середина, излишек его — дерзость, а недостаток его — робость. Следовательно, красота души есть соразмерность в добродетели, а безобразие — нарушение меры вследствие порока. Посему пророческое слово называет жалкими тех, которые избирают порок, как нечто доброе, и избегают добродетели, как лукавства» [17, c. 747].
Что же касается отношения Василия Великого к прекрасному в искусстве и науках, то красота интересовала его только с точки зрения пользы для души. Красота музыки, поэзии, философии, должна служить нравственному совершенству, очищению души, добродетелям.
Отношение Святителя Василия Великого к миру, а в данном случае ко всему прекрасному, определялось его незыблемой христианской позицией. «Василий не был таким человеком, который делал бы что-либо наполовину. Когда он предался Богу, то предался Ему всецело» [19, c. 9].
Литература:
1. Архимандрит Киприан (Керн). Патрология. М.: Свято-Тихоновский богословский институт, 1996. т. 1. 184 с.
2. Бычков В. В. AESTHETICA PATRUM. Эстетика отцов Церкви. I. Апологеты. Блаженный Августин. Введение: [Электронный ресурс]// Бычков В. В. AESTHETICA PATRUM. Эстетика отцов Церкви. М.: Ладомир, 1995. 593с. URL: http://krotov.info/libr_min/02_b/ych/kov_01.htm (дата обращения 15.09.2013)
3. Бычков В. В. AESTHETICA PATRUM. Эстетика отцов Церкви. I. Апологеты. Блаженный Августин. Гл. IV. Новая эстетическая проблематика. 1.Творение как творчество: [Электронный ресурс]// Бычков В. В. AESTHETICA PATRUM. Эстетика отцов Церкви. М.: Ладомир, 1995. 593с. URL: http://krotov.info/libr_min/02_b/ych/kov_16.htm (дата обращения 15.09.2013)
4. Епископ Сильвестр (Малеванский). Опыт православного догматического богословия (с историческим изложением догматов): В 5 т. С.-П.: Общество памяти игумении Таисии, 2008. т.3. 546 с.
5. Святитель Василий Великий. Беседа 1. «В начале сотворил Бог небо и землю». Беседы на Шестоднев.// Полное собрание творений святых отцов церкви и церковных писателей в русском переводе в 2-х томах. Святитель Василий Великий Архиепископ Кесарии Каппадокийской. Творения в двух томах. М.: Сибирская Благозвонница, 2008. т.1. 1135 с.
6. Святитель Василий Великий. Беседа 2. «О том, что земля была невидима и неустроенна». Беседы на Шестоднев.// Полное собрание творений святых отцов церкви и церковных писателей в русском переводе в 2-х томах. Святитель Василий Великий Архиепископ Кесарии Каппадокийской. Творения в двух томах. М.: Сибирская Благозвонница, 2008. т.1. 1135 с.
7. Святитель Василий Великий. Беседа 3. «О тверди». Беседы на Шестоднев.// Полное собрание творений святых отцов церкви и церковных писателей в русском переводе в 2-х томах. Святитель Василий Великий Архиепископ Кесарии Каппадокийской. Творения в двух томах. М.: Сибирская Благозвонница, 2008. т.1. 1135 с.
8. Святитель Василий Великий. Беседа 4. «О собрании вод». Беседы на Шестоднев.// Полное собрание творений святых отцов церкви и церковных писателей в русском переводе в 2-х томах. Святитель Василий Великий Архиепископ Кесарии Каппадокийской. Творения в двух томах. М.: Сибирская Благозвонница, 2008. т.1. 1135 с.
9. Святитель Василий Великий. Беседа 5. «О прозябениях земли». Беседы на Шестоднев.// Полное собрание творений святых отцов церкви и церковных писателей в русском переводе в 2-х томах. Святитель Василий Великий Архиепископ Кесарии Каппадокийской. Творения в двух томах. М.: Сибирская Благозвонница, 2008. т.1. 1135 с.
10. Святитель Василий Великий. Беседа 6. «О сотворении небесных светил». Беседы на Шестоднев.// Полное собрание творений святых отцов церкви и церковных писателей в русском переводе в 2-х томах. Святитель Василий Великий Архиепископ Кесарии Каппадокийской. Творения в двух томах. М.: Сибирская Благозвонница, 2008. т.1. 1135 с.
11. Святитель Василий Великий. Беседа 8. «О птицах». Беседы на Шестоднев.// Полное собрание творений святых отцов церкви и церковных писателей в русском переводе в 2-х томах. Святитель Василий Великий Архиепископ Кесарии Каппадокийской. Творения в двух томах. М.: Сибирская Благозвонница, 2008. т.1. 1135 с.
12. Святитель Василий Великий. Беседа 9. «О животных». Беседы на Шестоднев.// Полное собрание творений святых отцов церкви и церковных писателей в русском переводе в 2-х томах. Святитель Василий Великий Архиепископ Кесарии Каппадокийской. Творения в двух томах. М.: Сибирская Благозвонница, 2008. т.1. 1135 с.
13. Святитель Василий Великий. Беседа 1. «О сотворении человека по Образу».// Полное собрание творений святых отцов церкви и церковных писателей в русском переводе в 2-х томах. Святитель Василий Великий Архиепископ Кесарии Каппадокийской. Творения в двух томах. М.: Сибирская Благозвонница, 2008. т.1. 1135 с.
14. Святитель Василий Великий. Беседа 2. «О человеке».// Полное собрание творений святых отцов церкви и церковных писателей в русском переводе в 2-х томах. Святитель Василий Великий Архиепископ Кесарии Каппадокийской. Творения в двух томах. М.: Сибирская Благозвонница, 2008. т.1. 1135 с.
15. Святитель Василий Великий. Беседа на двадцать девятый псалом. // Полное собрание творений святых отцов церкви и церковных писателей в русском переводе в 2-х томах. Святитель Василий Великий Архиепископ Кесарии Каппадокийской. Творения в двух томах. М.: Сибирская Благозвонница, 2008. т.1. 1135 с.
16. Святитель Василий Великий. Беседа на сорок четвертый псалом. // Полное собрание творений святых отцов церкви и церковных писателей в русском переводе в 2-х томах. Святитель Василий Великий Архиепископ Кесарии Каппадокийской. Творения в двух томах. М.: Сибирская Благозвонница, 2008. т.1. 1135 с.
17. Святитель Василий Великий. Толкование на пророка Исайю. // Полное собрание творений святых отцов церкви и церковных писателей в русском переводе в 2-х томах. Святитель Василий Великий Архиепископ Кесарии Каппадокийской. Творения в двух томах. М.: Сибирская Благозвонница, 2008. т.1. 1135 с.
18. Святитель Василий Великий. Письмо 233 «К Амфилохию, вопрошавшему». // Полное собрание творений святых отцов церкви и церковных писателей в русском переводе в 2-х томах. Святитель Василий Великий Архиепископ Кесарии Каппадокийской. Творения в двух томах. М.: Сибирская Благозвонница, 2008. т.2. 1230 с.
19. Фаррар Ф. В. Жизнь и труды святых отцов и учителей Церкви/ Пер. с англ. Лопухина А. П.: В 2 т. М.: Сретенский монастырь, 2001. т.2. 613 с.
