Интерес к тамбовским говорам и тамбовской этнографии обусловлен историческим прошлым края. По данным истории и археологии, процесс заселения Тамбовского края — сложное и длительное явление. Традиционно Тамбовскую область считают территорией позднего заселения, но это касаемо только освоения тамбовских земель русскими. Наиболее устойчивым населением на Тамбовщине в прошлом тысячелетии была мордва, подвергшаяся активной ассимиляции с XVII в. Русское население формировалось здесь преимущественно из северо-западных (относительно Тамбова) уездов Русского государства. Естественно они несли сюда оттенки своей региональной культуры, отразившейся в топонимах, говорах, обрядах.
По особенностям местных говоров общепринято относить Тамбовскую область к южнорусскому наречию восточной группе рязанской подгруппе. Но вот по этнографическим особенностям в вопросе отнесенности Тамбовской области к зоне южной или среднерусской у исследователей нет единого решения.
Предметом анализа в данной работе являются тамбовские родильные обряды, среди которых региональная специфика усматривается особенно ярко в обрядах очищения роженицы и ее проведывания родственницами и знакомыми.
Как известно, сорок дней после родов женщина считалась нечистой. Сороковой день был очень значимым для роженицы: в этот день женщина шла в церковь, чтобы «взять сороковую молитву». В церкви священнослужитель читал над женщиной очистительную молитву, а ребенка воцерквлял.
По церковному уставу, нечистой считалась не только роженица, но и повитуха, принимавшая у ней роды, поэтому повивальной бабке тоже надлежало сходить в церковь, покаяться перед Богом за пролитую во время родов кровь.
Параллельно с очистительными ритуалами в храме совершался народный обряд очищения роженицы и повивальной бабки, известный жителям южнорусских территорий (Воронежской, Курской, Рязанской, Тамбовской областей, на Смоленщине) как обряд «размывание рук» [1; 2, с. 62; 3]. Многообразие локальных вариантов этого обряда достаточно хорошо представлено в этнографической литературе.
Лингвоэтнографичекие экспедиции по Тамбовской области в 1995–2000 гг. позволили зафиксировать воспоминания о нескольких вариантах этого ритуала, еще бытовавшего среди сельского населения в к. XIX — н. ХХ вв. Так, в селах Бондарского района бытовала наиболее сложная форма ритуала: повитуха три дня после родов парила роженицу в бане, у роженице был отдельный веник, после третьей бани повитуха и роженица подходили к иконам, клали на пол крестообразно веник роженицы, молились, просили прощение у Бога, друг у друга, взаимно омывали руки, после чего веник роженицы сжигали в печи и садились обедать[2].
В Пичаевском районе Тамбовской области ритуал «размывание рук» имел еще одно название — размывки. Содержание размывок сводилось к взаимному омовению рук роженицей и повитухой, в воду, которую использовали при этом, клали яйцо. После того как роженица умывалась этой водой, повитуха брала яйцо и катала его по лицу роженицы (с. Большой Ломовис Пичаевского района).
В селах Кирсановского района Тамбовской области повитуха неделю «банила» («парила») роженицу в печке (бани в этом районе были редкостью) и «руки размывали» на 7-ой день после родов. Повитуха и роженица, стоя на пороге, поливали друг другу на руки, после этого шли в дом, молились, просили прощения у Бога, взаимного прощения и садились обедать (с. Колаис Кирсановского района).
В Рассказовском районе Тамбовской области ритуал «размывание рук» совершался на 40-ой день. Все сорок дней повитуха приходила купать ребенка, на 40-ой день воду, в которой повитуха купала новорожденного, отец ребенка выливал ей на руки, роженица благодарила ее за помощь, приглашала отобедать, дарила полотенце, брус мыла (р/п Рассказово).
В наиболее упрощенном и самом распространенном на территории Тамбовской области варианте ритуал «размывание рук» сводился к угощению и одариванию повитухи. Обычно роженица дарила повитухе «краюху хлеба», полотенце, брус мыла.
В Рязанской губернии этот обряд назывался «серебрение бабки», поскольку в воду, в которой повитуха мыла руки, опускали монеты [4, с. 989]. В Воронежской губернии обряд имел название «размовение рук» [4, с. 375].
У мордвы такой обычай тоже существовал с тем же названием «размывание рук» [5, с. 57].
«Пребывание повитухи в доме севернорусского крестьянина, пишет Т. А. Листова, — не требовало, по местным обычаям, совершения специальных очистительных обрядов, в том числе и обряда «размывания рук»» [6, с. 587].
У русских Кемеровской области обряд очищения роженицы и повивальной бабки назывался размоины, рай: вполдень в доме родихи собирались родные и знакомые, но только лица женского пола. На праздник «Рай» собирали гостей на 4–5 столов. Угощение готовили родные и муж родихи. На стол подавали котлеты, молочные блюда, пироги с рыбой, пекли блины, жарили мясо, угощали вином. Женщины гуляли, а родиха за стол не садилась — лежала на койке. Выпивали и начинали песни играть, застольные в основном. В селе Усть-Серта существовал обычай катать бабу-повитуху на «сковороднике». Бабка садилась на ручку сковородника, а женщины ее носили на нем по избе. Бабушка должна была сломать эту ручку, ее катают, а она подпрыгивает. Как только бабушка сломает ручку сковородника, отец ребенка тут же делает новую» [7].
Hесмотря на название размоины, которое в определенной степени сближает его с названием размывки, размывание рук, обряд, сценарий и действия которого записаны в Кемеровской области, по содержанию более напоминает обряд проведки — посещение роженицы родственницами и знакомыми. В этом случае мы имеем термин, известный в разных говорах, но как название несхожих по содержанию обрядов.
Очистительная семантика ритуала «размывание рук» лежит в основе вербального обозначения ритуала — размывание рук, размывки. Однако терминологическое сочетание размывание рук в русских говорах часто употребляется и со значением «закончить дело». Рассматриваемый ритуал репрезентирует эту идею, так как после размывок повитуха больше не навещала роженицу.
Согласно принятой в русской деревне традиции, в первые дни после родов роженицу с приношениями навещали родственницы и соседки. Этот обычай также известен славянским и финно-угорским народам.
У чехов, словаков в первый же день после появления в доме новорожденного повитуха приглашала будущую крестную, которая принимала на себя все заботы о крестнике (крестнице) и его матери. Приходили соседки, родственницы роженицы, в корзинах или специальных горшках приносили ей продукты и готовую еду (муку, чечевицу, фасоль, горох, мак, масло, творог, отварную курицу с лапшой, сладкие калачи, конфеты и обязательно водку или ликер, который роженица ставила возле своей постели и угощала им посещавших ее женщин). Эти подношения назывались приношения «в угол» [8].
Обычай посещения роженицы и ребенка родственницами и соседками (повойница, бабине, бабинке, кравай, кравы, приглед) известен и у балканских народов. В первые дни после рождения ребенка родственницы и соседки роженицы без приглашения приходили с подарками и поздравляли родителей. Такие посещения называли мала повоjница. За ней следовала велика повоjница, гостей на которую приглашали в определенный день. На повойницу приходили только женщины и дети. В ритуал повойницы обязательно входили одаривание ребенка, роженицы (приносили обрядовый хлеб (погача), пироги, мясо, птица, лук, соль, сыр, а также напитки, свечи, букетики цветов, деньги, детскую одежду), действия с обрядовыми печеньями [там же].
У болгар на третий день после родов родственников и соседей, преимущественно женщин с детьми, приглашает нарядно одетая свекровь с зеленой веточкой или геранью в руках. Гости приходят с едой, подарками и приносят монету «для сна» [9, с. 474; 10, с. 132]. Этот обычай назывался большая пита, голяма пита, голям смигдаль, големи богородични пити, голяма сповойница [8, с. 207; 10, с. 130]. Основные обрядовые действия (окуривание, преломление каравая с предварительным поднятием его вверх и произнесением благопожеланий ребенку) чаще всего совершала свекровь [9, с. 313]. Как отмечает И. А. Седакова, предназначение кусков хлеба и способы их раздачи во время такого застолья были очень разнообразными [10, 132].
У мордвы «знакомится» с новорожденным родственники, знакомые, соседи приходили в течение трех-семи дней после рождения. Обряд назывался приходить на зубок, приходить с кашей, навещать (содафтома (м.), содавтома (э.) [11, с. 230].
Обычай посещать родильницу и приносить ей подарки есть и у чувашей, и у башкир. У чувашей он совпадал с обрядом ача чÿк (ача сǎри (пиво в честь ребенка), ача яшки (суп в честь ребенка), ача апачě (сыр в честь ребенка), ача пǎтти (каша в честь ребенка)) — обрядом приобщения к другим членам семьи, центром которого было жертвоприношение по случаю рождения ребенка. Интересно, что позднее, особенно в городах, этот обычай превратился в подношение новорожденному денег «на зубок», «на обмывание ножек» [12].
Как отмечает исследовательница украинских родинных обрядов Н. К. Гаврилюк, на Волынском, Киевском и Черниговском Полесье проведывание (отведки, одвiдки) носило индивидуальный или коллективный характер, в нем принимали участие баба-повитуха и главным образом пожилые родственницы и соседки, которые посещали роженицу в разное время и в разные дни. Подношения роженице при проведывании и на родинах были примерно одинаковы: роженице обязательно приносили хлеб (кусок хлеба) с солью, другие изделия из теста (вареники, блины, пироги и т. п.), куски бывшего в употреблении полотна на пеленки, на Правобережном Полесье — еще и кашу. В некоторых местах Украины (Волынская, Подольская губернии, Карпаты) составной частью обычая женского проведывания было кормление новорожденного другой женщиной [13, с. 82].
Согласно описаниям Н. К. Гаврилюк, на Правобережье Украины обычаи проведывания и празднования родин как бы срастались в одно целое. Женщины в одиночку или, собравшись вместе, по двое-трое ходили к роженице не более трех дней. В Киевщине и Херсонщине роженицу посещали один раз — на второй, третий день после родов. На большей части Подольской и смежных с ней участках Киевской и Херсонской губерний в угощения для роженицы обязательно входили яйца и мука. Пришедших женщин угощали чаркой водки и легкой закуской [13, с. 83]. Совмещенный обычай женского проведывания и празднования родин бытовал и на юге Черниговщины [13, с. 82].
На северных русских территориях крестьянки, отправляясь проведывать роженицу, говорили: идти с зубком, нести зубок, нести пироги, идти с банником, новгородские — нести здоровье [6, с. 591]. Названия свидетельствуют о том, что основным блюдом в подношения роженице в севернорусских областях были пироги разных сортов (банник — сладкий пирог). Название идти со здоровьем отражало народное убеждение в том, что принесенные угощения должны пойти на пользу роженице.
В Псковской губернии посещение роженицы называлось навиды (идти в отведки, идти в проведы) [4, с. 149] (название схоже с белорусским наведы).
На среднерусских территориях (например, в Пензенской, Нижегородской областях) было также распространено название зубок [1, с. 29]. В Рязанской области обычай чаще назывался идти с зубком, нести зубок, но встречался и термин идти на кашу.
Таким образом, наиболее распространенными названиями обычая проведывать роженицу в русских говорах были сочетания идти с зубком, идти с кашей.
Согласно тамбовским традициям, проведывание родильницы могло носить как индивидуальный, так и коллективный характер. В первом случае каждая женщина, собирающаяся навестить роженицу, выбирала для этого наиболее подходящее для себя время, стараясь, однако, сделать это в течение недели после рождения ребенка; во втором — родственницы и соседки заранее обговаривали время «проведок». Обычно, это выпадало на ближайшее воскресенье или какой другой православный праздник.
Слово-название проведки в тамбовских говорах имеет синонимичные глагольные сочетания ходить с зубком, ходить с кашей. На севере/северо-востоке Тамбовской области терминологическое сочетание идти с кашей если не предпочтительней, то достаточно распространено, тогда как на юге и юго-западе области основным является глагольное сочетание идти с зубком. Можно предложить следующее объяснение подобных ареалов распространения этих названий в тамбовских говорах. Каша (сваренная крупа) как обрядовый заместитель мифологемы «богатство, плодородие» часто используется в календарных и семейных обрядах у русских [14]. С тем же значением в обрядах мордвы более активно используются злаки. Терминологическое сочетание идти с кашей распространено в тех районах, где в состав зубка — подношения роженице — обязательно входила крупа в чистом виде или в виде «кашников» — оладьей из пшенной крупы, и, вероятно, хранит в себе следы обычаев мордвы, занимавшей преимущественно север области.
Независимо от того, как именовалось проведывание роженицы (ходить (идти) с зубком или ходить (идти) с кашей), подношение роженице повсеместно в тамбовских говорах обозначалось одной лексемой — зубок (мн.ч. зубкИ), а женщины, приносившие ей зубок, назывались зубошницами.
В состав зубков входили самые разнообразные продукты питания: молочная пшенная каша, оладьи из пшенной каши (драчены, кашники), пироги, начиненные пшенной кашей (пшенники), блины, пирожки, квашенная капуста, огурцы, варенье, реже рыба, ветчина. Близкие родственницы роженицы (мать, родные сестры) обязательно приносили курицу.
Оформлялись зубки всегда празднично, торжественно. Их носили в решете, в кошелках, в чашках, жаровнях, сверху накрывали вышитыми полотенцами (расшитыми утирками) или скатертями (столешниками).
Входя в дом, зубошницы поздравляли роженицу с благополучным разрешением от бремени и с рождением ребенка («С животом и сыном (дочерью)»), после этого отдавали «зубки» свекрови (если роженица жила с родителями мужа) или ставили на стол, поскольку роженице в этот момент полагалось лежать на кровати. Свекровь приглашала зубошниц выпить за здоровье новорожденного и роженицы. Отказываться от такого приглашения было не принято. Обязательными считались и благопожелания, произносимые гостями. Тексты благопожеланий носили импровизационный характер, но всегда включали в себя пожелания роженице и новорожденному здоровья, крепости, богатства и благополучия.
Итак, как видим обычай навещать роженицу после родов до недавнего времени существовал у всех славянских и некоторых неславянских народов. Конфессиональная принадлежность и местные традиции придавали обычаю свою специфику. Тем не менее по срокам проведывания, составу участников, преобладанию хлебных и кашных изделий в продуктах питания, приносимых роженице, тамбовский вариант исследуемого ритуала совпадает с вариантами этого обычая, бытовавшими на среднерусских и южнорусских территориях [13; 15; 16, с.28; 17].
Само название обычая (проведки) отражает главное обрядовое действие — проведывание. Специфические для родильно-крестильного обряда термины, не повторяющиеся в других ритуальных комплексах (зубок, зубошница, ходить с зубком), имеют преимущественно южнорусский характер [18, с.361].
Наличие в одной локальной традиции элементов духовной культуры, известных в южных, северных, поволжских областях России, у мордвы, определяет своеобразие тамбовского родильно-крестильного обрядового комплекса, которое во многом объясняется историей заселения Тамбовского края. Тамбовский край, издревле служивший своеобразной контактной, пограничной зоной расселения различных народов (в частности, в IX-XIV вв. русских — с северо-запада, с юго-востока — мордвы-мокши), и сегодня хранит в себе следы подобного «пограничного положения». Здесь встречаются обряды, лексика, известные жителям Поволжья, но неизвестные в районах северо-западнее и южнее Тамбова, и, наоборот, известные в южнорусских, центральных областях, но не известные в районах Поволжья, Нижнего Поволжья.
Литература:
1. Листова Т. А. Ребенок в русской семье. Рождение, крещение // Обычаи и обряды, связанные с рождением ребенка / Отв. ред. Ю. Б. Симченко, В. А. Тишков. Институт этнологии и анропологии им. Н. Н. Миклухо-Маклая РАН. М., 1995. С. 8–59.
2. Баранов Д. А. Образ ребенка в представлениях русских о зачатии и рождении (по этнографическим, фольклорным и лингвистическим материалам): дисс... канд. истор. наук. СПб., 1999.
3. Поповичева И. В. Структура и семантика родильно-крестильного обрядового текста (на материале тамбовских говоров): дисс... канд. филол. наук. Тамбов, 1999.
4. Зеленин Д. К. Описание рукописей ученого архива Императорского Русского географического общества. СПб., 1915.
5. Беляева Н. Ф. Родильные обряды мордвы-мокши Атюрьевского района Мордовской АССР (к. XIX-XX вв.) // Этнокультурные процессы в Мордовии. Труды НИИ языка, литературы, истории и экономики при Совете Министров Мордовской АССР. Саранск: Мордовское книжное изд-во, 1982. Вып. 71. С. 51–62.
6. Русский Север: этническая история и народная культура. М. Наука, 2001.
7. Похабов В. Ф. Культурное наследие русских Кузбасса: (Семейно-обрядовый фольклор северо-востока Кемеровской области, Семигор: Ред. журн. «Самообразование», 2000.
8. Ганцкая О. А. Дети в обрядах и обычаях народов Зарубежной Европы. М.: Институт этнологии и антропологии им. Н. Н. Миклухо-Маклая Институт, 1995.
9. Вакарельски Е. Етнография на Балгария. Второ изд. София: Наука и изкуство, 1977.
10. Седакова И. А. Лексика и символика святочно-новогодней обрядности болгар: дисс... канд. филол. наук. М., 1984.
11. Федянович Т. П. Родильные обряды мордвы (конец XIX-XX вв.) // Обычаи и обряды, связанные с рождением ребенка / Отв. ред. Ю. Б. Симченко, В. А. Тишков. М., 1995. С. 217–244.
12. Егорова О. В. Традиционная родильная обрядность чувашей Волго-Уралья. Чебоксары: Новое время, 2010.
13. Гаврилюк Н. К. Родинные обычаи и обряды украинцев (опыт историко-этнографического картографирования в изучении динамики процессов развития явлений духовной культуры). Киев, 1981.
14. Сумцов Н. Ф. Хлеб в обрядах и песнях. Харьков, 1885.
15. Кухаронак Т. И. Родинная обрядность белорусов (историко-этнографические исследования): дисс...канд. истор. наук. Минск, 1987.
16. Носова Г. А. Традиционные обряды русских: крестины, похороны, поминки // Этнологический альманах. Антропология. Культурология. Социология. М: Центр прикладной этнографии; Институт этнологии и антропологии РАН, 1993. № 6.
17. Чистов К. В. Семейные обряды и обрядовый фольклор // Этнография восточных славян. М: Наука, 1987. С.396–417.
18. Словарь русских народных говоров / Под ред. Ф. П. Филина. Л.: Наука, 1976. Вып. 11.
[1] Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ проекта проведения научных исследований «Образ ребенка в социокультурной картине мира русских крестьян» (проект № 13–34–01005).
[2] Здесь и далее приводятся материалы из личных записей И.В. Поповичевой, сделанных во время экспедиций по Тамбовской области в 1995-2000 гг.
