В статье рассматривается специфическое воплощение типа падшей женщины в незаконченном романе Ф. М. Достоевского «Неточка Незванова», а именно образ Александры Михайловны, благодетельницы главной героини. Выдвигается предположение о том, что и сама Неточка в дальнейшем должна была стать падшей женщиной. Это произведение становится апофеозом романтического, идеализированного осмысления феномена платонической любви и женской неверности в раннем творчестве писателя.
Ключевые слова: Достоевский, «Неточка Незванова, падшие женщины, платоническая любовь.
В своем творчестве Ф. М. Достоевский многократно обращался к изображению падшей женщины, т. е. такой, которая утратила «репутацию порядочной вследствие порочного поведения» [1, с. 486], как указывается в Словаре устаревших слов русского языка под ред. Р. П. Рогожниковой, Т. С. Карской. Теоретическое обоснование в отечественном литературоведении этот образ получил в работах Н. Н. Мельниковой [2–5]. Исследовательница выделила четыре типа таких женщин, фактически Достоевский изображает их все. Так, согласно этой классификации, к «соблазненным», т. е. девушкам, вступившим в сексуальный контакт с мужчиной до брака, можно отнести Вареньку Доброселову («Бедные люди»), Катерину («Хозяйка»), Лизу Долгорукую («Подросток»), Лизавету Смердящую («Братья Карамазовы»),к «содержанкам», т. е. женщинам, получающим материальное обеспечение от любовника / сожителя, — Настасью Филипповну («Идиот») и Грушеньку («Братья Карамазовы»), к «любовницам», женщинам, состоящим во внебрачных отношениях с мужчиной, будучи замужем, — Софью Андреевну Долгорукую («Подросток»), наконец, к «проституткам», женщинам, получающих денежное или иное вознаграждение за сексуальные услуги от многих партнеров (клиентов) без учета критерия избирательности, — Лизу («Записки из подполья») и Сонечку Мармеладову («Преступление и наказание») [5]. Однако существуют героини, не вполне подпадающие под эти жесткие определения и тем не менее заслуживающие рассмотрения в рамках указанной темы, — такие как Наташа Ихменева («Униженные и оскорбленные»), которую трудно назвать «соблазненной» и которая тем не менее формально относится к данному типу или Смитиха из того же романа, скрывшая законность своих отношений с отцом Нелли и добровольно принявшая судьбу «падшей». Это говорит о том, что вопрос об определении данного понятия и типологизации женских образов, относимых к нему, нуждается в дальнейшем рассмотрении. В частности, таким «сложным случаем» является и героиня романа «Неточка Незванова» Александра Михайловна.
Тема девиантной, социально неприемлемой женской сексуальности получила в этом произведении весьма специфическое воплощение. Роман, над которым Достоевский работал в 1846–1849 гг., из-за ареста и последующей ссылки остался незаконченным, а впоследствии, в 1860 г., был переработан в повесть. Это произведение представляется важным этапом эволюции образа падшей женщины в творчестве писателя, несмотря на то, что тема женского бесчестья звучит в нем не так явно, как в других произведениях.
Первоначально «Неточка Незванова» публиковалась в «Отечественных записках» частями, которых, по замыслу автора, должно было быть более шести. В письме А. А. Краевскому от 1 февраля 1849 г. он сообщает, что «первые шесть частей» хочет напечатать до июля 1849 г. (по одной части в каждом номере журнала) [6, с. 150]. Однако Достоевский не успел осуществить свое намерение, опубликовав только три части, имевшие следующие названия: «Детство», «Новая жизнь», «Тайна». В редакции 1860 г. названия были сняты, а нумерация глав стала сплошной.
«Тайна», которой была посвящена третья часть, это тайна Александры Михайловны, благодетельницы Неточки, главной героини произведения. Александра Михайловна впервые появлялась в конце второй части, где брала к себе на воспитание из дома князей Х-их сироту Неточку. О ней известно, что она дочь княгини от первого брака, отцом ее был откупщик, а значит, «на блестящую партию она надеяться не могла» [7, с. 224]. Четыре года назад ее наконец «сумели выдать за человека богатого и в значительных чинах» [7, с. 224].
Достоевский дважды дает портрет этой героини. Первый раз Неточка видит ее как молодую и бездетную женщину: «Александра Михайловна была женщина лет двадцати двух, тихая, нежная, любящая; словно какая-то затаенная грусть, какая-то скрытая сердечная боль сурово отеняли прекрасные черты ее. Серьезность и суровость как-то не шли к ее ангельски ясным чертам, словно траур к ребенку. Нельзя было взглянуть на нее, не почувствовав к ней глубокой симпатии. Она была бледна и, говорили, склонна к чахотке, когда я ее первый раз видела. Жила она очень уединенно и не любила ни съездов у себя, ни выездов в люди, — словно монастырка» [7, с. 224]. Можно заметить, что такой же затворнический, «монастырский» образ жизни ведет и Настасья Филипповна.
Второй раз Неточка рисует портрет уже тридцатилетней женщины, матери двоих детей: «Черты лица ее никогда не изгладятся из моей памяти. Они были правильны, а худоба и бледность, казалось, еще более возвышали строгую прелесть ее красоты. Густейшие черные волосы, зачесанные гладко книзу, бросали суровую, резкую тень на окраины щек; но, казалось, тем любовнее поражал вас контраст ее нежного взгляда, больших детски ясных голубых глаз, робкой улыбки и всего этого кроткого, бледного лица…» [7, с. 229]. В этом описании также много типичного для падших героинь автора «Бедных людей». Это худоба, бледность, густые темные волосы (большинство падших героинь Достоевского брюнетки). Худоба, бледность, болезненность в описании падшей женщины, очевидно, призваны подчеркивать общее неблагополучие ее судьбы, усиливать трагизм этого образа. Что касается цвета волос, видимо, он имеет связь с глубинными мифологическими представлениями о Свете и Тьме. Любопытно отметить, что «кроткие» героини Достоевского, как правило, блондинки, в то время как «мучительницы», «инфернальницы» темноволосы. Черными или темно-русыми волосами писатель наделяет тех падших женщин, для которых столкновение со злом не прошло бесследно, тех, кто пустил грех в свою душу… «Инфернальницы» Достоевского обычно имеют густые, пышные волосы, что, видимо, восходит к архаическим представлениям о связи волос и жизненной силы, а также связи волос и Эроса. В этом отношении можно вспомнить библейского Самсона, чьи длинные волосы служили источником его необычайного могущества, распущенные волосы женщин при (трудных) родах и девушек во время гаданий о суженом, а также во время других действий, имеющих магическое значение [8, c. 616–618]. С житейской же точки зрения можно говорить и о том, что, очевидно, пышность и густота волос казались весьма привлекательными автору «Бедных людей», что и отразилось в его творчестве.
Возвращаясь к портрету Александры Михайловны, имеет смысл заметить, что символическое значение цвета ее волос вступает в противоречие с символическим же значением цвета глаз (голубых), о чем прямо говорится в тексте (они создают «контраст»). Уже это, видимо, указывает на некоторую противоречивость данного образа.
Александра Михайловна — одна из самых образованных героинь Достоевского. Она воспитывает Неточку в соответствии с педагогическими воззрениями Ж.-Ж. Руссо, хорошо разбирается в музыке и сама музицирует, очень начитана. В журнальном издании романа говорилось о том, что она «почти наизусть» знала Плутарха во французском переводе [7, с. 450]. Плутарха же она читает и с Неточкой (в этом, как полагает комментатор академического собрания сочинений, так же проявляется следование Руссо, который считал Плутарха близким себе автором). Они «по-своему» учат историю и географию, засиживаясь за книгами до поздней ночи, одушевляясь так, «как будто сами были героями» [7, с. 231], а потом жарко обсуждая прочитанное. По отношению к Неточке Александра Михайловна выступает в трех ипостасях: как мать, как учитель и как подруга. В конце незаконченного романа добавится и четвертая — соперница.
Однако их близкие, доверительные отношения омрачаются пресловутой «тайной», о которой шла речь выше. Это тайна отношений Александры Михайловны с мужем, Петром Александровичем. С первой встречи Неточка чувствует к нему неприязнь, он внушает ей страх. Неточка замечает, что Александра Михайловна «вся как будто трепещет перед ним, как будто обдумывает каждое свое движение, бледнеет, если замечает, что муж становится особенно суров и угрюм, или вся покраснеет, как будто услышав или угадав какой-нибудь намек в слове мужа» [7, с. 226]. В сущности, муж страшно третирует ее, изощренно отравляя ей жизнь. Иногда между супругами происходят странные, непонятные девочке сцены, когда в Александре Михайловне вдруг просыпается какое-то негодование, и она начинает с ним разговор, «полный каких-то намеков и горьких недомолвок» [7, с. 228]. Но ей никогда не удается одержать моральную победу: муж плачет над ней, целует ей руки, и она на коленях вымаливает у него прощения. «…и еще робче, еще трепетнее становилась она перед ним на целые месяцы» [7, с. 228].
Наконец, девушке открывается тайна ее благодетельницы. Это открытие имеет смысл некой инициации (примечательно, что происходит оно, когда героиня находится в знаковом, пороговом возрасте — шестнадцать лет), приобщая девушку к миру отношений взрослых людей. Сама Неточка говорит, что с этого открытия начался для нее «новый возраст» [7, с. 238].
Героиня находит в книге любовное письмо к своей благодетельнице. Здесь следует сделать два важных замечания.
Во-первых, книга, в которой лежит письмо, это «Сен-Ронанские воды» Вальтера Скотта. Как отмечается в комментарии в академическом собрании сочинений, «роман «Сен-Ронанские воды» (1823) уже в 1824 г. появился во французском переводе в книжных лавках Москвы и Петербурга. Достоевский упоминает о нем и в статье 1861 г. «Петербургские сновидения в стихах и прозе»: «Мы прочли <…> историю Клары Мовбрай и… расчувствовались так, что я теперь еще не могу вспомнить тех вечеров без нервного потрясения». История трагической любви Клары к Фрэнсису Тиреллу, описанная в этом романе, должна была быть близка Александре Михайловне» [7, с. 505]. Как известно, писатель всю жизнь оставался поклонником творчества В. Скотта, свои литературные пристрастия он даровал и некоторым героям. Так, благодетельница Неточки предлагает ей другой роман этого автора, «Айвенго» (в старом русском переводе «Ивангое»), не зная о том, что та, утаив ключ от библиотеки, его уже прочитала «по крайней мере, раза три» [7, с. 236]. В журнальной же редакции этот роман прочитан главной героиней «раз восемь или десять» [7, с. 451]! Вполне вероятно, Достоевский наделил героиню собственной пылкой увлеченностью. При этом в тексте отмечается, что «Сен-Ронанские воды» — единственная книга этого писателя, непрочитанная девочкой [7, с. 239]. Это же и уникальный в творчестве В. Скотта роман, действие которого разворачивается не в прошлом, а в эпоху жизни автора. Возможно, временной близостью отчасти был обусловлен выбор Александры Михайловны. Так или иначе роль тайника старого любовного письма эта книга играет неслучайно.
Во-вторых, значимы обстоятельства обнаружения письма. Роман Вальтера Скотта Неточка также открывает не просто так, а «как гадают, раскрывая книгу наудачу» [7, с. 239]. Далее она скажет: «Я верно загадала о будущем» [7, с. 230].
Это замечание позволяет высказать предположение о том, что в дальнейшем Неточке Незвановой была уготована судьба падшей женщины. Данная гипотеза подтверждается также словами петрашевца Ипполита Дебу: «живо помню его (т. е. Достоевского — Н. З.),рассказывающего свою «Неточку Незванову» гораздо полнее, чем она была напечатана. Помню, с каким живым, человеческим чувством относился он и тогда к тому общественному продукту, олицетворением которого явилась у него впоследствии Сонечка Мармеладова (не без влияния, конечно, учения Фурье» [9, с. 91]. Упоминание проститутки Сонечки Мармеладовой в данном контексте, как представляется, ясно указывает на дальнейшее развитие событий незаконченного романа.
Автором письма, обнаруженного Неточкой и подписанного С. О., является, очевидно, типичный для творчества раннего Достоевского мечтатель, сродни Ордынову из повести «Хозяйка» или главному герою «Белых ночей». Это письмо — своего рода центр притяжения третьей части, разгадка прошедших и объяснение последующих событий. Оно написано в сентиментальном, восторженном стиле, богатом на риторические вопросы и восклицания, и полно представлений об идеальной любви, воспетой в творениях романтиков. Из него читатель узнает историю отношений Александры Михайловны и С. О., длившихся два года. Они были «неровня», он «был груб и прост», «не знал ничего важнее… обыденной срочной работы», и вот она его полюбила «сострадательной любовью» (выделено Достоевским) [7, с. 240–241]. Эта любовь преобразила жизнь героя. Однако вначале он не понял характера этого чувства.
«Знаешь ли, как я сначала понял тебя? Страсть, как огонь, охватила меня, как яд, пролилась в мою кровь; она смутила все мои мысли и чувства, я был опьянен, я был как в чаду и отвечал на чистую, сострадательную любовь твою не как равный ровне, не как достойный чистой любви твоей, а без сознания, без сердца. Я не узнал тебя. Я отвечал тебе как той, которая, в глазах моих, забылась до меня, а не как той, которая хотела возвысить меня до себя. Знаешь ли, в чем я подозревал тебя, что значило это: забылась до меня? Но нет, я не оскорблю тебя своим признанием; одно скажу тебе: ты горько во мне ошиблась! Никогда, никогда я не мог до тебя возвыситься» [7, с. 241].
Из этих слов очевиден платонический характер отношений автора письма и Александры Михайловны. С. О. вспоминает об одном единственном поцелуе, который она ему подарила [7, с. 242]. Таким образом в романе «Неточка Незванова» возникает феномен платонической измены, впоследствии получивший развитие в «Униженных и оскорбленных» (имеются в виду отношения «Смитихи» и «Феферкухена» из рассказа Маслобоева).
В связи с этим, естественно, встает вопрос — следует ли рассматривать образ Александры Михайловны в ряду падших героинь Достоевского? Ведь физически она не изменяла мужу. Тем не менее, формально она подпадает под определение падшей женщины, т. к. «падшая женщина — это женщина, утратившая репутацию порядочной вследствие порочного поведения» [1, с. 486]. Именно это и произошло с Александрой Михайловной, о чем далее говорится в письме. Кроме того, в тексте незаконченного романа рассыпано множество аллюзий на евангельскую притчу о Христе и блуднице, а в черновике имелось прямое на нее указание, о чем еще пойдет речь. Пафосом оправдания грешницы проникнуто произведение. Именно это делает необходимым рассмотрение данного персонажа как этапного для эволюции образа падшей женщины в творчестве Достоевского, хотя и с понятными оговорками.
Александра Михайловна, как это видно из письма, понесла суровое наказание за свою сострадательную любовь к другому мужчине. Единственный человек, якобы понимающий ее, это, как полагает С. О., ее супруг. «Боже, какой они подняли крик! Как мне страшно теперь за тебя! Я только что встретил твоего мужа: мы оба недостойны его, хотя оба безгрешны пред ним. Ему всё известно; он нас видит; он понимает всё, и прежде всё ему было ясно как день. Он геройски стал за тебя; он спасет тебя; он защитит тебя от этих пересудов и криков; он любит и уважает тебя беспредельно; он твой спаситель, тогда как я бегу!.. Я бросился к нему, я хотел целовать его руку!».. [7, с. 243] Эта великолепная сцена раскрывает все лицемерие Петра Александровича, изводящего жену намеками и вздохами об ее «грехе». Входя к ней, он даже «переделывает лицо», меняя жизнерадостное и вполне счастливое выражение на мрачное и скорбное [7, с. 251]. Также становится ясна причина монастырского образа жизни Александры Михайловны: общество просто отвернулось от нее. Даже ее сводную сестру княжну Катю не желают пускать к ней, и князь возит ее «потихоньку» [7, с. 224].
Сама Александра Михайловна так тяжело переживает случившееся, что оно вызывает у нее, выражаясь современным языком, настоящий комплекс вины. Бедная женщина чувствует себя всегда и перед всеми виноватой. Так она просит прощения даже у Неточки без всякой видимой причины, чем приводит ту в полнейшее недоумение [7, с. 248].
Наконец, следует сказать об аллюзиях на евангельский текст, о которых уже шла речь выше. В письме С. О. говорит: «Какой же камень поднимут они на тебя? чья первая рука поднимет его? О, они не смутятся, они поднимут тысячи камней!» [7, с. 243], явно вспоминая об эпизоде из Нового завета, когда к Христу фарисеи и книжники привели женщину, застигнутую в момент прелюбодеяния и которая была отпущена им без осуждения (см.: Евангелие от Иоанна. Гл. 8. Ст. 1–7). В дошедшем до нас отрывке ранней редакции эта связь была еще очевиднее. Там Александре Михайловне на память о пережитом остается гравюра с картины широко известного в 1840-х годах французского художника Эмилия Синьоля «Блудница» («La femme adultère», 1840) с надписью — евангельской цитатой (словами Христа) на латинском языке «Qui sine peccato est vestrum, primus in illam lapidem mittat», т. е. «Кто из вас без греха, первым брось на нее камень». «Бедная, бедная моя! Ты ли та грешница!» — восклицает автор письма [7, с. 411]. В чистовом варианте эти слова отданы Неточке, которая собирается сказать их своей благодетельнице, но не осуществляет своего намерения [7, с. 250].
Следует сказать, что в тексте черновика гравюра называется «Христос и та женщина». Это эвфемистическое наименование весьма характерно. Разумеется, со стороны С. О. было бы неделикатно оставить своей возлюбленной гравюру, прямо названную «Блудница». Однако и с таким названием этот подарок вкупе с фразой на латинском выглядит достаточно неестественным и лобовым по своему художественному смыслу, почему, возможно, Достоевский и отказался от него в окончательной редакции.
Как уже было сказано, с обнаружения письма начинается нравственный переворот в развитии Неточки. Ее тонкая, чувствительная душа возмущена открывшейся подоплекой отношений хозяев дома, где она живет. «Мне представлялось долгое, безвыходное страдание, мученичество, жертва, приносимая покорно, безропотно и напрасно. Мне казалось, что тот, кому принесена эта жертва, презирает ее и смеется над ней. Мне казалось, что я видела преступника, который прощает грехи праведнику, и мое сердце разрывалось на части!» [7, с. 245] Вопрос о том, кто является грешником, а кто праведником, чрезвычайно важен в тексте незаконченного романа. Симпатии автора и рассказчицы при этом явно на стороне супруги Петра Александровича. Сердце ее прямо названо «праведным» [7, с. 225], в нем много «праведно-спокойного» [7, с. 229]. Можно сказать, что «Неточка Незванова» является апофеозом темы падшей женщины в раннем творчестве Достоевского. Парадокс заключается в том, что именно эта падшая женщина не вполне является таковой, потому что собственно «греха» (физической измены мужу) она не совершала.
Думается, причина такого странного освещения темы в увлеченности автора образом страдающей, отринутой обществом женщины. В данном случае он доходит до утрирования и идеализации, далекой от житейского правдоподобия. Этические оценки в третьей части романа однозначны. Роли мучители и жертвы жестко закреплены за персонажами. В образе Александры Михайловны много книжного, идеального. Героиня так чиста, так целомудренна, что не вполне ясно, нуждается ли она в оправдании. В поведении же Петра Александровича есть нечто демоническое, противоестественное. Этот образ тесно связан с другими «плохими мужьями» — m-r M («Маленький герой») и князем Валковским («Униженные и оскорбленные»).
Следует сказать, что любовное письмо, найденное Неточкой, играет роковую роль и в ее жизни. За его перечитыванием однажды застает ее Петр Александрович. Видимо, он испытывает к Неточке влечение, далекое от отеческого. Это замечает ее попечительница, а сама Неточка отвергает. Однако все же данное предположение выглядит весьма правдоподобным, учитывая страшный гнев Петра Александровича, объяснимый не столько заботой о приличиях, сколько ревностью. Он думает, что видит перед собой письмо к Неточке от ее любовника, и решает выгнать ее из дома. Упрек Неточке является одновременно и упреком его супруге, как верно понимает сама девушка [7, с. 260]. Спор о проступке и судьбе Неточки превращается в спор о «грехе» и судьбе Александры Михайловны и вообще падшей женщины. Хозяин дома продолжает свою игру в намеки, которые теперь ясны рассказчице: «поверьте мне, сударыня, язнаю свои обязанности, и, как бы великодушно вы ни извиняли меня, я буду говорить прежнее, что преступление всегда останется преступлением, что грех всегда будет грехом, постыдным, гнусным, неблагородным, на какую бы степень величия вы ни вознесли порочное чувство» [7, с. 262–263].
Александру Михайловну эти слова повергают в слезы, но все же она находит в себе силы храбро бросится на защиту воспитанницы. «Вы хотели выгнать ее из дома! Но знаете ли, с кем это делают? Вы знаете, что если ее выгоните, то выгоните нас вместе, нас обеих, — и меня тоже» [7, с. 265]. Она почти прямо говорит воспитаннице о своем прошлом: «я не достойнее, не лучше тебя; ты не можешь оскорблять меня своим присутствием, потому что я тоже, тоже грешница» [7, с. 264].
Разумеется, Петр Александрович не принимает такого поведения жены: «— Так довольно же я слушал, сударыня! — закричал наконец Петр Александрович, — довольно этого! Я знаю, что есть страсти платонические, — и на мою пагубу знаю это, сударыня, слышите? на мою пагубу. Но не ужиться мне, сударыня, с озолоченным пороком! Я не понимаю его. Прочь мишуру!» [7, с. 265–266].
Однако закончить свою тираду Петру Александровичу не удается, его супруга падает в обморок. Неточка объявляет о том, что ей известна их история. На этом роман обрывается.
Арест по делу петрашевцев, заключение в Петропавловскую крепость и последующая ссылка помешали Достоевскому закончить свое произведение. Отчасти идеи, воплощенные в третьей части романа, нашли отражение в написанном в крепости рассказе «Маленький герой».
«Неточку Незванову» можно считать апофеозом не только темы падения женщины в раннем творчестве писателя, но и апофеозом романтического, идеализированного осмысления феномена платонической любви и женской неверности. В написанном после ссылки романе «Униженные и оскорбленные» платоническая любовь Смитихи и Феферкухена будет подана в ироническом ключе. Неверные жены («любовницы» по классификации Н. Н. Мельниковой) в более позднем творчестве также не найдут более в Достоевском столь страстного заступника.
Очевидно, причиной такой метаморфозы является взросление писателя и, разумеется, вступление в брак. Вполне логично, что в молодости, в пору холостой жизни, его симпатии были на стороне страдалиц жен и их возлюбленных, а консервативно настроенные мужья вызывали отторжение. Можно вспомнить и такой эпизод начала его биографии как влюбленность в замужнюю А. Я. Панаеву. Повествование о другой неверной жене («Маленький герой») будет вестись от лица влюбленного мальчика. Видимо, Достоевский этой поры ощущал себя скорее возлюбленным, нежели мужем.
Разумеется, после испытаний, пережитых на каторге и во время солдатчины, а также брака с М. Д. Исаевой, взгляды писателя не могли не измениться, в том числе и на столь интимный вопрос как супружеская измена. Неверные жены в зрелом творчестве Достоевского (Наталья Васильевна Трусоцкая в «Вечном муже», Арина Виргинская в «Бесах», Аделаида Ивановна Карамазова в «Братьях Карамазовых») изменяют мужьям уже «по-настоящему» и изображаются автором с большой долей иронии.
Литература:
1. Рогожникова Р. П., Карская Т. С. Словарь устаревших слов русского языка. По произведениям русских писателей XVIII-XX вв. М.: Дрофа, 2005.
2. Мельникова Н. Н. Архетип грешницы в русской литературе конца XIX-начала XX века. Диссертация … к.ф.н. М., 2011.
3. Мельникова Н. Н. «Вечная Сонечка» и методологические аспекты изучения архетипа грешницы в литературе // Русская литература XVIII–XXI вв.: В диалоге с литературным и культурным наследием: Материалы Междунар. науч. конф. «Русская литература XVIII–XXI вв.: Диалог идей и эстетических концепций» (Лодзь, 21–23 сентября 2010 года) / Под ред. О. Гловко, Е. Садзиньской. Лодзь: PRIMUM VERBUM, 2010. С. 69–78.
4. Мельникова Н. Н. Метаморфозы образа падшей женщины в русской и латиноамериканской литературах // Вестник Моск. ун-та. Серия 9. Литературоведение. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2009. № 6. С. 113–122.
5. Мельникова Н. Н. Феномен «падшей женщины» как проблема сравнительного литературоведения (к постановке вопроса) // Литературная учеба. М., 2010. № 6. С. 114–123.
6. Достоевский Ф. М. ПСС в 30 т. Л.: Наука, 1972–1990. Т. 28,1.
7. Там же. Т. 2.
8. Славянские древности. Этнолингвистический словарь в 5 т. под ред. Н. И. Толстого. М.: Международные отношения, 1999. Т. 2.
9. Биография, письма и заметки из записной книжки. С портретом Ф. М. Достоевского и приложениями. СПб., 1883. (Полное собрание сочинений Ф. М. Достоевского. Т. 1.)
