Обострение глобальных проблем в ХХ веке, продолжающееся и поныне, породило потребность в выработке механизмов решения задач, значимых для всего человечества. С этой целью были созданы международные институты, деятельность которых направлена на решение проблем, связанных с жизненно важными интересами и правами всех людей планеты (ООН, ЮНЕСКО, Римский клуб, Европейский суд по правам человека и т. п.). Их деятельность основывается на нормах, призванных отражать общечеловеческие ценности. Однако известно, что уже при возникновении ряда этих институтов некоторые государства, общественные и религиозные организации выразили сомнение в преследовании ими общечеловеческих чаяний и интересов. Например, некоторые политические деятели СССР, Китая, Северной Кореи, Кубы в определенные периоды развития этих государств называли ООН «дубинкой США», «орудием экспансии буржуазных ценностей». Применялись и другие аналогичные эпитеты. В 1940–50 годах сенегальский поэт и ученый Леопольд Седар Сенгор создает основы учения «негритюд», в котором нормы и идеалы, указанных выше международных институтов, рассматриваются в качестве чуждых для представителей черной расы.
На самом деле, существуют ли такие онтологические основания, которые позволяли бы характеризовать нормы, которыми руководствуются подобные институты, как всеобщие? Не являются ли ценности, которые они защищают региональными, чисто европейскими? Почему их решения являются обязательными для всех, если не все давали им такие полномочия? Ведь никто и никогда не опрашивал жителей всех государств о правомочности этих международных организаций, степени доверия к ним. Можно, конечно, утверждать, что в ООН, к примеру, представлены все официально признанные государства. Но в какой степени представители государств отражают интересы своих граждан, а не политического истеблишмента страны? И вообще, насколько оправдан демократический принцип принятия политико-правовых решений, составляющий основу нормотворческой деятельности большинства государств? К. Ясперс и Х. Ортега-и-Гассет, на наш взгляд, весьма убедительно доказали, что массы не могут быть умнее личности.
Обозначенная выше проблема не нова: она является частью вопроса о природе универсалий, решаемого со времен средневековья. Если универсалии существуют, то возникает вопрос об их происхождении. Сторонники деятельностного подхода полагают, что они являются результатом интериоризации всеобщих форм практической деятельности человека (Э. В. Ильенков, Д. В. Пивоваров, В. С. Стёпин и др.). К примеру, Д. В. Пивоваров считает единичные операции основой формирования чувственных образов, а «операции вообще», по его мнению, лежат в основании образования понятий, концептуального и методологического знания [3, c. 476–490]. Эта точка зрения полностью согласуется с высказанным ранее утверждением Э. В. Ильенкова об идеальном как форме (структуре) общественной практики
Анализируя деятельностную концепцию происхождения всеобщего, Р. Ю. Рахматуллин обнаруживает в ней следующую проблему: если нормы, теории, гипотезы являются интериоризованными структурами практической деятельности, то откуда эти структуры появляются в практической сфере? Ясно, что из сознания человека, задающего алгоритмы решения той или иной практической задачи. Но тогда мы сталкиваемся с проблемой: практика формирует когнитивные структуры, а последние, в свою очередь, задают формы практической деятельности. Первое определяет второе, а второе — первое! «Общеизвестно, что практическая деятельность человека носит сознательный характер, её формы строятся по «схемам разума». Но тогда возникает «круг»: логические формы оказываются результатом «миллиарды раз повторенной практики» (В. И. Ленин), а сама эта практика возможна лишь при наличии разума! Так, где же здесь причина, и где — следствие?» [6, c. 88]. Мы солидарны с автором и в том, что уязвимость этого подхода при решении проблемы природы всеобщего, в том числе, и всеобщего нормативного знания, не подтверждается фактом единства общественной практики, присущего всему человечеству: «Рассматриваемая концепция деятельностного подхода к психике неявно предполагает культурно-историческое единство человечества: одинаковые для всех людей мыслительные формы могут возникнуть лишь при наличии в каждой культуре тождественных материально-производственных и социально-политических форм деятельности, что, однако, не подтверждается историческими фактами» [6, c. 88–89].
Может быть решение проблемы кроется в биологическом единстве всех людей? Известно, что К. Маркс утверждал, что существует некая единая «родовая сущность человека». Г. Лукач полагал, что можно говорить о разных уровнях этой «родовой сущности» человека, но первичной из них является так называемая «немая родовая сущность», характеризующая существование на уровне организма [2]. Более категоричен Э. Фромм, который подробно изучив марксову антропологию, пришел к выводу, что основоположник марксизма подразумевал под этой самой «родовой сущностью» тождественные для всех людей биологические качества, прежде всего, устройство мозга [12]. В ХХ веке в рамках теории познания появляется новое направление — эволюционная эпистемология (К. Лоренц, Д. Кэмпбелл, Р. Ридль, Г. Фоллмер, Ст. Тулмин и др.), сторонники которой утверждают, что когнитивные и социальные качества человека являются формами выражения законов эволюции. Так, К. Лоренц в работе «Кантовская концепция a priori в свете современной биологии» утверждает о существовании у всех людей врожденного знания, как фенотипического признака, обусловленного одинаковой структурой центральной нервной системы человека [1]. К. Поппер и Ст. Тулмин, развивая идеи Лоренца, приходят к выводу, что познавательный процесс и поведение человека строятся по тем же алгоритмам, что и законы естественного отбора, регулирующие деятельность особей биологического мира [4;11].
Проецируя идеи эволюционной эпистемологии в область права, мы получаем интересную концепцию, в сжатом виде изложенную Р. Ю. Рахматуллиным: «Право представляет собой одно из проявлений биологических закономерностей, выработанных в процессе эволюции нашими предками. Эти закономерности, проецированные в разные исторические условия жизни людей, проявляют себя по-разному, что мы и называем историчностью правовых норм, их зависимостью от особенностей общества. Получается, что основание так называемых общечеловеческих ценностей, определяющих неизменную, универсальную компоненту нормативного знания, составляют общие для человечества биологические закономерности, детерминированные, в свою очередь, тождественностью анатомо-физиологических структур всех людей» [9, c. 550]. Но автор считает, что такое толкование природы нормативного знания и поступков людей порождает вопрос об онтологических основаниях законов биологической эволюции: «Откуда появились эти единые для всех живых существ формы организации жизни? Согласно научно-материалистической концепции, ˂...˃ в основании этих, по сути разумных форм, лежит случайное сцепление в причинно-следственную связь определенных факторов. Но самые тщательные расчеты вероятности случайного возникновения таких сверхсложных систем, как клетка или человек, приводят практически к нулевым результатам. Как заметил один современный ученый, объяснение появления человека случайным стечением обстоятельств, равносильно утверждению, что ураган, пронесшийся сквозь гигантскую помойку, случайно соберет «Боинг-747». Но если эти порождающие структуры, способные создать из элементарных частиц такие сверхсложные конструкции, как человек, не являются случайными, то откуда они?» [5, c. 188].
Сам Р. Ю. Рахматуллин в ряде работ утверждает, что генетическими основаниями всеобщих норм права и морали выступает сакральное начало, которое проявляет себя в разных ипостасях [7; 8; 10]. В одном случае оно нам дано в виде норм Священного писания. Такой вариант особенно заметен в мусульманской онтологии и антрополгии, где шариат, как нормативная часть Корана и Сунны задает нормы правового, нравственного и культового характера [7,8]. В другом случае это онтологическое основание всеобщего может проявить себя в виде архетипичесих структур (К. Г. Юнг), имеющих надматериальную и надпсихическую природу [9; 10]. Мы согласны с Р. Ю. Рахматуллиным, который полагает, что речь в обеих случаях идет об одном и том же. На самом деле, Юнг утверждал, что архетип изначально находится вне профанного мира: «В былые времена ˂…˃ без особых затруднений понимали мысль Платона о том, что всякой феноменальности предшествует и надстоит идея. «Архетип» — не что иное, как уже в античности встречающееся выражение, синонимичное «идее» в платоновском смысле» [14, c. 30].
Еще ярче идея существования сакральных алгоритмов бытия, определяющих все профанное, выражено в работах известного сторонника интегрального традиционализма румынского ученого М. Элиаде. Анализируя генетические источники теории коммунизма К. Маркса, он находит прообраз коммунизма в одном из древних эсхатологических мифов, который может служить матрицей политико-правовой конструкции марксизма. Изучив характер семейно-брачных отношений ряда народов, Элиаде обнаруживает, что во многих культурах «оргия, как и бракосочетание, являли собой ритуалы, имитирующие сакральные действия или определенные эпизоды из сакральной драмы Космоса; важно, что человеческие акты узаконивались с помощью внечеловеческой модели» [13, c. 50].
Если на самом деле архетип или нормы Священного писания выполняют роль «порождающей структуры», то мы согласны с Р. Ю. Рахматуллиным, что «есть основания для утверждения о функционировании в культуре всеобщих форм, имеющих сакральное происхождение. Универсальность этих априорных форм позволяет верить в существование общечеловеческих начал в праве, морали, в любой сфере духовного производства» [9, с. 551].
Литература:
1. Лоренц К. Кантовская концепция a priori в свете современной биологии // Эволюция. Язык. Познание. М., 2000.
2. Лукач Г. К онтологии общественного бытия. М., 1991.
3. Пивоваров Д. В. Синтетическая парадигма в философии: избранные статьи. Екатеринбург, 2011.
4. Поппер К.Эволюционная эпистемология // Эволюционная эпистемология и логика социальных наук: Карл Поппер и его критики. М., 2000.
5. Рахматуллин Р. Ю. Об онтологических основаниях всеобщих норм права // Идеалы Всеобщей декларации прав человека и современный мир. Уфа, 1999.
6. Рахматуллин Р. Ю. Онтологизированные образы в научном познании: сущность и функции: дис.... д-ра филос. н.. Уфа. 2000.
7. Рахматуллин Р. Ю. Генетические источники мусульманского права // Научный вестник Омской Академии МВД России. 2011. № 4.
8. Рахматуллин Р. Ю. Мусульманские правовые школы суннитского толка // Молодой ученый. 2013. № 8.
9. Рахматуллин Р. Ю. О метафизических основаниях внеисторического в праве // Молодой ученый. 2013. № 11.
10. Рахматуллин Р. Ю., Семенова Э. Р. Онтологические основания идеи федерализма в свете философии права // Вестник ВЭГУ. 2010. № 4.
11. Тулмин Ст. Человеческое понимание. М., 1984.
12. Фромм Э. Душа человека. М., 1992.
13. Элиаде М. Космос и история. М., 1987.
14. Юнг К. Г. Структура психики и процесс индивидуализации. М., 1996.
