Российская Федерация относится к странам с высокой суицидальной активностью и занимала первое место в этом печальном рейтинге с 1995 по 2005 гг. Пик самоубийств пришелся на 1995 г. — 41,1 случаев самоубийств на 100 тысяч населения. В 2011 г. этот показатель снизился до 21,4. Индекс самоубийств выше 20 суицидологи относят к высокому показателю.
Сегодня Российская Федерация занимает первое место в мире по количеству самоубийств среди детей и подростков. За последние годы количество детских и юношеских суицидов увеличилось на 35–37 % [8]. В стране происходит порядка 20 случаев самоубийств на 100 тысяч подростков. Это в 3 раза больше, чем общемировой показатель. Наибольшая частота самоубийств наблюдается у подростков и молодежи в возрастном диапазоне от 15 до 35 лет (мировая практика показывает, что пик самоубийств приходится на пожилой и старческий возрасты). Официальная статистика фиксирует явные случаи самоубийств. В действительности масштабы подростковых самоубийств могут быть гораздо выше.
По данным Росстата за 2009 г., самые высокие показатели по частоте суицида среди детей дали следующие Республики — Тува, Якутия и Бурятия. На 100 тысяч ребят в возрасте от 10 до 14 лет там приходится соответственно 15,6; 13,4 и 12,6 случая самоубийств. Данные показатели являются крайне высокими (в 3 раза превышают общероссийские показатели). В этих же регионах отмечается и самая неблагополучная ситуация среди подростков 15–19 лет: в Туве — 120,6 на 100 тысяч, Бурятии — 86,6 и Якутии — 74,2.
В конце ХХ века в индейских резервациях США и странах Латинской Америки резко увеличилось количество суицидов. Основными причинами этой эпидемии суицидов считаются уменьшение ареала обитания, отсутствие работы, алкоголизм. Самый характерный пример — индейское племя гуарани-кайова в Бразилии. О его судьбе еженедельник «Ньюсуик» писал в ноябре 1991 г.: «Волна самоубийств началась в 1987 г. и с тех пор нарастает. Только за последние 19 месяцев 52 человека добровольно лишились жизни. Средний возраст — 17 лет. В одном из племен, насчитывающем лишь 7500 членов, теперь совершается ежегодно по 4,5 самоубийства на каждую тысяча человек, что примерно в 150 раз превышает аналогичную цифру для всей Бразилии».
Высокое число самоубийств в национальных республиках Севера РФ (Республика Коми, Республика Саха-Якутия, Бурятия и Республика Тыва), особенно подросткового и детского возраста, а также в индейских резервациях США и Бразилии, свидетельствует о наличии «этнокультурального» фактора в происхождении суицидального поведения. Высокое количество суицидов детей и подростков является своеобразным «чутким барометром общества», свидетельствующим о культурном, духовном кризисе, поразившем нас.
Этнокультуральный фактор в первую очередь прослеживается на примере Венгрии, которая долгое время, вплоть до 1994 г., удерживала первенство по числу самоубийств в мире. По уровню социально-экономического развития Венгрия не отставала от своих соседей по социалистическому лагерю — Польши, Румынии и Чехословакии, в которых уровень самоубийств был намного ниже. Венгры относятся к финно-угорским народам. Другие зарубежные страны с финно-угорским населением также дают аналогичные высокие показатели суицидов: Финляндия — 20,3 на 100 тысяч населения в 2004г., Эстония — 20,3 в 2005г. [9].
Доктор медицинских наук, руководитель отдела экологических и социальных проблем психического здоровья ГНЦ социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского, Б. С. Положий в своей статье «Суициды в контексте этнокультуральной психиатрии» пишет, что изучение частоты самоубийств в Республике Коми показало, что у лиц финно-угорских национальностей она составляет 94,9 случая на 100 тысяч населения, в 2,2 раза превышая аналогичный показатель среди славян (41,5) на 100 тысяч населения и в 1,7 раза — средний показатель по республике [4]. При этом распространенность суицидов у финно-угров возросла в последние годы в 1,6 раза, а у славян осталась стабильной. Эти цифры, по мнению Б. С. Положия, убедительно показывают большую предрасположенность финно-угров к суицидальному реагированию. При этом частота самоубийств в финно-угорской субпопуляции превышает общероссийские показатели как среди мужчин (в 2,5 раза), так и среди женщин (в 2,7 раза) [4].
В Москве суицидальный показатель составляет 11 на 100 тысяч населения, в Санкт-Петербурге — 18, в Корякском автономном округе 133, в Удмуртии — 101.
Б. С. Положий выделяет в качестве главного этнокультурального фактора, способствующего высокой суицидальной активности финно-угров, — фактор религиозной морали. В отличие от славянских народов, имеющих более чем тысячелетнюю историю христианства, в рамках которого самоубийство является тяжким грехом и вследствие этого культурально ненормативным и осуждаемым поступком, у финно-угорских народов такие ограничения практически отсутствуют. Это связано с тем, считает Б. С. Положий, что христианство вошло в их культуру лишь 350 лет назад, причем в значительной степени принудительно, что препятствовало внедрению в сознание людей принципов христианской морали [4].
Мы считаем, что уровень религиозности в российском обществе на самом деле низкий — в стране слишком долго культивировался атеизм (с 1917 по 1993 гг.), поэтому мало кто из россиян сейчас знает христианские заповеди, читает Священное Писание. Примером низкого уровня религиозности могут служить данные современных российских политологов Якунина В. И., Багдасаряна В. Э., Сулакшина С. С.: «Подавляющее большинство номинировано верующих в России имеют к религии весьма отдаленное отношение… Лишь крайне незначительное число россиян регулярно посещают храмы (7 %), читают Евангелие (2 %) и таким образом подлинная численность православной паствы в России не превышает 7 % населения» [7, С. 197].
Основным этнокультуральным фактором в происхождении высокого числа суицида у народов Севера РФ является отчуждение от собственной культуры вследствие негативного давления на аборигенов Севера такого общественно-психологического явления как европоцентризм. Европоцентризм является особым вариантом этноцентризма.
Сущность этноцентризма как общественно-психологического явления сводится к наличию совокупности массовых иррациональных положительных представлений о собственной культуре как о некоем «ядре», вокруг которого группируются другие этнические общности [3]. Его развитию способствует слабая осведомленность людей об обычаях, верованиях, традиционных занятиях представителей малочисленных этносов, что зачастую приводит к конфликтам.
Доктор философских наук, социолог А. В. Дмитриев пишет о межэтнических конфликтах следующее: «Что касается разнообразных устремлений самих этносов (экономических, политических, культурных), то, разумеется, нет смысла их каким-то образом замалчивать, а тем более осуждать. Каждой этнической группе имманентно стремление не только сохранить, но и всемерно расширять свою территорию, сохранить свой язык, культуру, идентичность» [1, С. 174].
По мнению российского культуролога Л. В. Куликовой европоцентризм манифестирует превосходство культурных признаков всех народов Европы по отношению к неевропейским народам [2, С. 37]. Современный немецкий специалист по теории коммуникаций Г. Малетцке, разрабатывающий теорию межкультурной коммуникации в контексте культурной антропологии, отмечает: «По меньшей мере, начиная с Нового времени, европейцы, а вслед за ними американцы убеждены в том, что они владеют единственно подлинной культурой и цивилизацией. Европейцы считают себя примером всех народов и культур…» [цит. по: 2, С. 37].
Европоцентризм приводит к отчуждению человека Севера (особенно у молодежи) от собственной культуры, когда техногенная глобальная цивилизация культивирует в массовом сознании некий образ, «эталон» успешного человека, обычно принадлежащего к европейской расе и культуре. Отчуждение от традиционной культуры, несоответствие своего социального и физического статуса от эталонного образчика mass media приводит к заниженной самооценке в неокрепшей психике подростка и юноши, о чем говорит статистика подростковых суицидов. Низкая самооценка является основным психологическим пусковым фактором суицидального поведения и алкоголизации.
Когда основной причиной суицидального поведения является негативная социально-экономическая ситуация (бедность, безработица), тогда к самоубийствам больше подвержено старшее поколение.
Б. С. Положий подтверждает вышеизложенное: «Следующим аспектом является произошедшая в XX веке утрата финно-угорскими народами нашей страны своих традиционных религиозно-культурных корней, что было обусловлено насильственным внедрением чуждых для финно-угров нравственных ценностей, устоев и форм поведения, не соответствующих историческим традициям видов профессиональной деятельности, подавлением у представителей коренного населения чувства национального самосознания. Все это снижает психологическую устойчивость людей, повышает их психогенную уязвимость, что выражается в развитии суицидального поведения» [4].
Российский этнограф и историк С. А. Токарев считал: «Уважение к культуре каждого народа, хотя бы считаемого отсталым, внимательное и осторожное отношение к народам — создателям такой культуры. Отказ от высокомерного самовозвеличивания европейцев как носителей якобы абсолютных ценностей и непогрешимых судей — все это, несомненно, здравые научные идеи, заслуживающего самого серьезного внимания» [5, С. 290].
Этноцентризм, как одна из основных антропологических констант, неизменно оказывает влияние на поведении людей в их отношении к другим культурам [2, С. 37]. В связи с этим среди культурологов это негативное явление считается крупнейшей проблемой межкультурной коммуникации, а в его преодолении мы видим основную задачу в деле профилактики суицидального поведения у молодежи Севера. Поэтому основной задачей в деле профилактики самоубийств у молодежи Российской Федерации является воспитание позитивного отношения к культурным отличиям — способности принятия существования другой самобытной культуры, адаптироваться к ней, даже интегрироваться в нее. Этот вариант реакции на другую культуру встречается гораздо реже.
Современность, процессы глобализации должны привести к взаимопроникновению культур, обмену материальными и духовными ценностями. При этом одновременно нужно создавать условия для гармоничного развития личности каждого человека — Я-идентичности. Знаменитый немецкий социолог Н. Элиас утверждал: «Должно наступить время групповой Мы-идентичности на общечеловеческом уровне» [6, С. 323].
Литература:
1. Дмитриев А. В. Конфликтология: Учебное пособие. — М.: Альфа-М, 2003. — 336 с.
2. Куликова Л. В. Межкультурная коммуникация: теоретические и прикладные аспекты. На материале русской и немецкой лингвокультур: Монография. — Красноярск: РИО КГПУ, 2004. — 196 с.
3. Крысько В. Г. Этнопсихологический словарь. — М.: Изд.-во МПСИ,1999. — 343 с.
4. Положий Б. С. Суициды в контексте этнокультуральной психиатрии // Психиатрия и психофармакотерапия. — 2002. — № 6. — С. 245–247.
5. Токарев С. А. История зарубежной этнографии: Учебное пособие. — М.: Высшая школа, 1978. — 352 с.
6. Элиас Н. Общество индивидов. — М.: Праксис, 2001. — 336 с.
7. Якунин В. И., Багдасарян В. Э., Сулакшин С. С. Новые технологии борьбы с российской государственностью: Монография. — 3-е изд. — М.: Научный эксперт, 2013. — 472 с.
8. top.rbc.ru/society/11/03/2013/848570.shtml
9. http://lossofsoul.com/DEATH/suicide/countries.html
