В переносе знания внутри любой культуры важную роль играют так называемые личностные образцы, сущность и роль которых пока недостаточно изучена. Под понятием «личностный образец» мы подразумеваем образцовую личность, которая является носителем качеств, необходимых для воспроизводства той культуры, на идеалы и стандарты которой ориентируются представители определенной социальной среды. Главным механизмом воспроизводства этих качеств мы, вслед за профессором Р. Ю. Рахматуллиным, считаем подражание [8, c. 115–116]. Подражание есть «акт, которому непосредственно предшествует представление сходного акта, ранее совершенного другим человеком, причем между представлением и выполнением не происходит никакой — сознательной и бессознательной — умственной работы, относящейся к внутренним свойствам воспроизводимого действия», — писал Э. Дюркгейм, считавший подражание важнейшим фактором социализации [2, c. 100]. Польская исследовательница М. Оссовская, которая ввела в науку понятие «личностный образец», считает нужным «подправить» Дюркгейма, расширив объем понятия «подражание». Она предлагает считать подражанием «старание походить на кого-то, обусловленное сознательным (выделено нами — Т. Р.) или неосознаваемым убеждением в тех или иных достоинствах лица, которому мы подражаем» [3, c. 38]. Не считает обязательным наличие только бессознательного фактора при подражании и М. А. Розов, один из первых отечественных исследователей механизмов социального наследования: «Мы полагаем, что исходный механизм, лежащий в основе всех устройств социальной памяти, — это воспроизведение деятельности путем подражания. В простейшем случае такой механизм можно представить в виде процесса-эстафеты, где акты деятельности или поведения образуют цепочку и каждый предыдущий акт выступает как образец для подражания, реализуемый в последующем акте» [9, c. 180]. М. А. Розов полагает, что эти непосредственные образцы деятельности действуют на человека сильнее норм и запретов, выраженных в вербальной форме.
Р. Ю. Рахматуллин полагает, что способность к бессознательному подражанию у человека есть и оно связано с его биологической природой. Бессознательное подражание, по его мнению, представляет собой измененную в обществе форму проявления распространенного в животном мире имитационного обучения, осуществляемого в виде копирования детёнышами поведения взрослых особей [4, c. 219]. Известным является факт, когда в неразвитых обществах воспитание детей осуществляется путем их включения в непосредственную жизнь рода или племени, где они могут наблюдать и копировать поведение взрослых в тех или жизненных иных ситуациях. По-сути, такое подражание ничем не отличается от подражания волчонком действий волчицы во время охоты. Как справедливо замечает М. А. Розов, «вероятно в истории человечества был период, когда деятельность людей воспроизводилась на уровне непосредственно данных образцов» [9, c. 185].
Анализ мифов, религиозных, художественных, научных и научно-популярных текстов, биографий выдающихся людей позволяет сделать вполне определенный вывод, что главным средством, при помощи которого воспитатель пытается воздействовать на воспитанника, является личностный образец, под которым, вслед за Оссовской, будем подразумевать «реальное или вымышленное лицо, которое побуждает или должно побуждать к подражанию» [3, c. 29]. Канадский ученый, автор теории стресса Г. Селье пишет о незаменимой роли личностных образцов для воспитания молодых ученых: «Огромную воспитательную роль, особенно для молодых исследователей играют биографии великих ученых и художественные произведения на темы науки. Я никогда не забуду тот колоссальный эмоциональный заряд, который получил после прочтения биографии Луи Пастера…, сочинения Клода Бернара, в котором тот излагает свой принцип изучения экспериментальной медицины и которое является, по сути, его научной биографией» [11, c. 328].
Для обозначения такого образца существуют разные термины. Так, Дж. Мид пишет о важной роли в социализации личности образа «обобщенного другого», при помощи которого общество контролирует действия индивида и влияет на его поведение. Р. Бернс пишет об определяющей роли в формировании личности «значимого другого». Наряду с понятием личностный образец, в научной, художественной, религиозной литературе применяются понятия «идеал», «эталон», «базовая личность», «модель культурного человека», «нормативно-ценностная модель личности», «модель личности», «совершенный человек», «образчик», «значимый Другой», «нормативная личность» и т. д. Как уже отмечалось, М. Оссовская предпочитает пользоваться термином «личностный образец». Акцентируя внимание на «рукотворном» характере личностного образца, Э. Савицкая, определяет его как «модель культурного человека», представляющий собой «свод идеализированных портретов «лучших» людей различных эпох и народов, написанных их современниками», в котором «поименно определяется, какие ценности должен культурный человек усвоить, какими нормами поведения руководствоваться, что он должен знать и что уметь» [10, c. 63]. Автор подчеркивает дидактическую значимость таких моделей: «Именно модель (реально сформулированная или подразумевающаяся) является отправной точкой выработки учебных программ и программ воспитания» [10, 63].
По мере развития общества воспитательный процесс постепенно стал обособляться: появились воспитательные учреждения, институт педагогов, техника воспитания. Из многообразия человеческого бытия педагог стал выбирать те ситуации, которые считал важными для процесса воспитания, модернизировав их по своему усмотрению. Например, для воспитания мальчиков в Древней Спарте сознательно конструировались ситуации, тождественные условиям воинского похода и сражения. Такой способ воспитания путем погружения в практическую ситуацию не исчез из арсенала современной педагогики. Деловые игры, воинские учения, спортивные сборы, стажировки по специальности, представляющие собой трансформации этого метода, и поныне рассматриваются как эффективные способы формирования специалиста.
Об идеальном, совершенном человеке, образце для подражания писали еще философы древности. Уже в VI веке до н. э. Конфуций указал на то, что цель воспитания заключается в воспитании «благородного мужа», «совершенного», обладающего самостоятельностью мышления, активностью, умением решать проблемы исходя из признания за противной стороной права на собственное мнение. Он впервые выдвинул принцип гуманности, в соответствии с которым не следовало делать другому того, чего не желаешь себе. Конфуций создал целую систему предписаний, правил жизнедеятельности, сущность которых заключалась в соблюдении традиций, почитании родителей, старших, покорности государю, способствующих воспитанию совершенных людей [1, c. 461–472].
Характеризуя качества личностного образца, нельзя обойти вниманием и такой методологический прием, как классовый подход. Несмотря на то, что он является в большей мере продуктом марксисткой философии, его эвристические возможности не вызывают сомнения. В основании этого подхода лежит тезис о делении общества на классы (страты, слои, касты, субкультуры). Человек в обществе принадлежит к определенной социальной общности и выступает носителем её ценностей и норм. Каждый из этих социальных общностей имеет свои условия существования, свой образ жизни, формирующий определенный тип мировоззрения, особые ценностные ориентации. Поэтому личностный образец рабочего отличается от крестьянского личностного образца, образцовый купец обладает иным набором личностных качеств, нежели образцовый охотник. Именно классовый подход использует в своей книге о личностных образцах М. Оссовская. При классификации личностных образцов она исходит из классово-сословной структуры общества. В европейской истории она обращает внимание на два типичных личностных образца: аристократический и мещанский (буржуазный). К. А. Шварцман и А. А. Гусейнов, характеризуя творчество Оссовской во вступительной статье к её книге «Рыцарь и буржуа», обращают внимание на то, что личностные качества образцовых представителей аристократического («рыцарского») и мещанского этосов во многом отличаются: «Основной итог проведенных М. Оссовской исследований по истории нравов состоит... в выделении двух личностных образцов — рыцарского и мещанского. Аристократический этос держится на презрении к труду ради заработка, в особенности к физическому труду; для мещанского этоса, напротив, характерно трудолюбие, становящееся даже самоцелью. В первом случае мы видим риск, широкий жест, великолепие, во втором — осторожность, недоверие, приземленность. В первом случае — расточительную щедрость, во втором — бережливость, скупость. Для аристократии характерно стремление к славе, непомерное честолюбие, буржуазия же стремится к безопасности, надежности существования. Аристократический образец имеет личностную форму, его носителем может быть только человек благородного происхождения; основой основ этого образца является убеждение, что честь и достоинство личности выше любых материальных благ, самой жизни. Мещанский личностный образец, если можно так выразиться, безличен. Он переносит акцент с личности на эффективность ее действий; богатство и польза рассматриваются как показатели нравственного достоинства человека.».. [12, c. 17].
Таким образом, дифференциация общества на отельные социальные общности является главной причиной наличия в нем разных личностных образцов, воплощающих в себе идеалы и чаяния отдельных групп населения и выступающих целевыми причинами социализации в них. Личностный образец рассматривается нами как объект притязаний социальной группы и как цель воспитания и образования ее членов. Личностный образец — это лучший представитель социальной или этнической группы, в качестве которого выступает «реальное или вымышленное лицо, которое побуждает или должно побуждать к подражанию» (М. Оссовская).
Правда, в религиозной картине мира считается, что существует некий надклассовый образец, «скроенный» по меркам Священного Писания (5; 6; 7]. Однако здесь нет единогласия: если для христиан общепризнанным воплощением всех добродетелей является личность богочеловека Иисуса Христа, то для мусульман личностным образцом является Мухаммад, для буддистов — Будда, для зороастрийцев — Заратустра, для иудеев — Моисей, для кришнаитов — Кришна. Главной особенностью религиозно-духовных качеств личности является их претензия на универсальность, всеобщность. Например, такие качества, как справедливость, доброта, могущество, нравственность, милосердие, совестливость почитаемы в любой культуре, представляют ценность для любого народа.
На наш взгляд, учение о личностном образце, как социальный феномен, особенно значим в области образования. Думается, оно явно или неявно присутствует в любой педагогической теории и лежит в основе всех существовавших и существующих систем образования. Оно помогает уяснить особенности образа жизни представителей определенной социальной группы, ее взаимоотношения с другими группами, место в современной культуре. Такой феномен, как «личностный образец», является эффективным и простым средством определения цели и задач образования, социального состава обучаемых, методов и методик обучения и воспитания, определения содержания учебных программ, типов учебных заведений, требований к преподавателям и учащимся, формам обучения.
Литература:
1. Всеобщая история религий мира. М.: Эксмо, 2006. 736 с.
2. Дюркгейм Э. Самоубийство. М.: Мысль, 1994. 399 с.
3. Оссовская М. Рыцарь и буржуа: Исследование по истории морали. М.: Прогресс, 1987. 528 с.
4. Рахматуллин Р. Ю. Онтологизированные образы в научном познании (генезис и функции): дис.... д-ра филос. наук. Уфа, 2000. 276 с.
5. Рахматуллин Р. Ю. Генетические источники мусульманского права // Научный вестник Омской академии МВД России. 2011. № 4. С. 43–47.
6. Рахматуллин Р. Ю. Суфийская антропология // Исламоведение. 2013. № 1. С. 64–74.
7. Рахматуллин Р. Ю., Семенова Э. Р. Онтологические основания идеи федерализма в философии права // Вестник ВЭГУ. 2010. № 4. С. 50–55.
8. Рахматуллин Р. Ю. Личностный образец как фактор социализации // Вестник ВЭГУ. 2013. № 3 (65). С. 114–121.
9. Розов М. А. Знание и механизм социальной памяти // На пути к теории научного знания. М., 1984. С. 175–197.
10. Савицкая Э. Закономерности формирования «модели культурного человека» // Вопросы философии. 1990. № 5. С. 61–74.
11. Селье Г. От мечты к открытию: Как стать ученым. М.: Пролгресс, 1987. 368 с.
12. Шварцман К. А., Гусейнов А. А. Исторические образы морали // Оссовская М. Рыцарь и буржуа: Исследование по истории морали. М., 1987. С. 5–22.
