Ключевые слова: уголовно-процессуальный закон, судопроизводство, присяжные заседатели.
Судопроизводство является неотъемлемой частью культуры общества. По сравнению с государством суд является несравнимо старым общественным институтом, которым общество успешно пользовалось в своей жизни. Построить в обществе совершенное, соответствующее его уровню развития судопроизводство было всегда делом трудным. По крайней мере, история человечества знает много примеров, свидетельствующих об этом. Суд с участием присяжных заседателей – это особенный суд, принципиально отличающееся от ставшего традиционным современного российского государственного правосудия. Он переживает на российской земле второе рождение, однако следует признать, что в силу определенных причин повторное становление его ныне, как и в эпоху реформаторских судебных уставов 1864 года, проходит нелегко.
В последние годы увидели свет много научных публикаций, связанных с исследованиями суда с участием присяжных заседателей. В большинстве своем они посвящены зависимости рассмотрения дела судом с участием присяжных заседателей от желания обвиняемого; процедуре признания подсудимого виновным или невиновным в этом суде и постановления приговора; основаниям отмены или изменения судебных решений, вынесенных с использованием вердикта присяжных заседателей. Однако, представляется, что исследования природы суда присяжных заседателей в основном в этих направлениях не в полной мере раскрывают особенности этого вида правосудия и его возможности.
Представляется, что следовало обратить внимание еще на одну особенность этого суда. Это особенность связано с тем, что в этом суде присяжные заседатели принимают решение по своему внутреннему убеждению, руководствуясь своим здравым смыслом, а не государственными законами; что разрешение проблем, связанных с этой особенностью суда с участием присяжных заседателей, в нужном направлении будет способствовать дальнейшему развитию и совершенствованию этого вида правосудия. Уяснение возникающих в связи с этим проблем в том виде, в каком они видятся мне, требует экскурса в историю возникновения и развития этой особенности суда с участием присяжных заседателей.
Еще со времен софистов Древней Греции мы знаем, что кроме позитивного, придуманного самими людьми права, для упорядочения общественных отношений должно использоваться и право естественное, данное человеку природой; что софисты первыми предложили деление права на естественное («физис») и позитивное, условное («номос»). В свое время основанные на этой идее правовые взгляды нашли должное дальнейшее развитие в трудах многих последующих мыслителей. При этом необходимо признать, что во времена укрупнения государств, которые нередко сопровождались образованием огромных империй, была развита и использована и данная идея. При всей разности мнений ученых по этому вопросу, как видно из истории политических и правовых учений, суть нового содержания этой идеи в ту пору заключалось в следующем. Как известно, все люди являются представителями одного вида живых существ, населяющих землю, имеющими одинаковые естественные права, например, права жить, быть свободным, равным другим; а коль скоро естественные права всех людей одинаковы, то и законы для охраны их должны быть одни и те же. Умелое применение этой идеи в своих интересах, наряду с другими идеями, использованными в централизации государственной власти, позволило в свое время центрам многих государств, особенно империй, присвоить себе полностью право издавать законы для всех и успешно диктовать всем провинциям правовые идеи центра. Однако при этом законы центра государства не всегда отвечали интересах его граждан, населяющих его периферии. Эти идеи, как правило, более диктовались желанием подчинить провинции полностью влиянию центра, чем желанием защищать общие для всех людей естественные права. Примеров, подтверждающих это, можно привести из истории права народов немало.
Однако формирования права не связано только с защитой «естественного права» человека. В этой связи достаточно напомнить, что еще за 2 века до нашей эры один из величайших мыслителей Древней Греции Полибий утверждал, что каждый народ в зависимости от среды его обитания, миропонимания, создает свои, только ему присущие «нравы», что, основываясь на этом и численности своей, он развивает свое могущество и соответствующие общественные учреждения и институты. Такого же мнения поддерживал известный юрист Римской империи Гай Ульпиан, знаменитый правовед Франции Монтескье (1689-1755) и многие другие. По их мнению, это в первую очередь является основой зарождения национального права этого народа, поскольку наряду с общим для всех «естественным правом» человека на формирования правовых норм существенное влияние имеют «нравы» этого народа, отличающиеся от «нравов» других. Существование же разных «нравов» у различных народов, зависимых от приведенных выше обстоятельств, а также от особенностей вероисповедания порождает разность их права. Этот вывод неизменно приводит к следующему выводу: каждый народ имеет свое ему присущее правосознание, что, безусловно, отражается на содержании его права. В свою очередь это явилось главной причиной становления международного права, основанного на уважении права любого народа, в своем развитии достигшего таких высот, которые привели к формировании его собственного национального права. Придавая этому большое значение известный во всем мире политик Местр Жозеф (1753-1821) даже утверждал, что не бывает похожих друг на друга народов, в силу чего каждый народ имеет свое право и должен принимать даже свою ему присущую Конституцию, являющейся Основным законом жизни его общества.
История многих народов свидетельствует, что настоящим национальным правом народов являлось их обычное право, в котором как в зеркало отражались мировоззрения, «нравы» народа, которая создала его. Однако на определенном этапе своего развития многих этносам пришлось отказаться от своего обычного права в связи с развитием идеи объединения в могущественные государства и, как следствие, развития идеи централизации власти и права в них. Например, в средние века идея объединения, которая сопровождалась централизацией государственной власти, привело после распада Империи Каролингов образованию государственности во Франции и Германии. Началом нового Английского государства принято считать нормандское завоевание Британии во второй половине 11 века. Образование этих государств сопровождалось централизацией власти, поскольку желание объединения народов в крепкую, могучую державу потребовало принесения в жертву обычного права провинций, которые отличались друг от друга своими особенностями в силу приведенных выше обстоятельств. Больше всего урон, нанесенный праву народов, в связи с этим, был заметен в случаях, когда сильные государства присоединяли к себе более слабые государства, народы в целях образования более могучие держав и империй. В целях централизации в результате этого созданное вошедшими в эти объединения менее сильными народами на основе своего миропонимания и «нравов» право стала заменять законотворчество центра этих держав.
В первых порах при этом принимались попытки сохранения обычного права народов. Например, практически во всех государствах Европы руководителям государств позволено было принимать законы только в целях обеспечения объединения народов в одну державу, при этом в соответствии с правовым идеями, заложенными в нормах обычного права народов. Таким образом, оказавшиеся не центром государства регионы, пытались сохранить свое право, защитить его от диктата законов региона, которому посчастливилось стать центром государственного формирования. Примером такого отношения могут служить источники права всех европейских держав, в числе которых, коль скоро мы в качестве примеров взяли объединение французов, германцев и англичан, входят и их правовые документы, составленные во времена их объединения. В частности, во Франции в правилах кутюмов была предусмотрена обязанность центральных властей соблюдать традиции права, местное правосудие, местные обычаи. В результате этого до середины 13 века во Франции суд вершили главным образом на уровне вассалов короля, призванных защищать провинциальные традиции. В Англии как результат противоречия центра провинциям появилось в 1215 году Великая хартия вольностей, ограничивающая верховенство власти короля, на идеях которого продолжало существовать право провинций, развился суд присяжных от земств. В разборе общих тяжб в это время в Англии первенствовали также провинциальные суды – суды (ассизы) графств. В Германии получили распространение в землях княжеств суды «свободных графов», суды «свободных шеффенов», целью которых тоже было защиты интересов провинций. Указанное обстоятельство имело большое влияние на образование современных разновидностей судов (или составов судов), в частности, судов присяжных заседателей, судов шеффенов, в которых предусмотрено отправление правосудия наряду с судьей, назначенной центром государства, «свободными» гражданами земель, графств. Оно имело влияние в некоторых государствах и на сохранение «прецедентного» или «судейского» права.
Однако желания сплочения народов в державах потребовало изменение такого положения и возвеличивания законотворчества и судопроизводства центров их. Как в связи с этим изменялось право народов этого периода, можно судить на примере изменения законодательства русского государства, приведенного известным русским правоведом В.Н. Латкиным. Так в своем труде «Учебник истории русского права периода империи (18-19 в.в.) он пишет: «В то время как законодательные памятники Московского периода, будучи в большинстве случаев не чем иным, как сводами предшествующего законодательного материала, главным источником которого составляло обычное право, отличались в силу этого, вполне консервативным характером, законодательство императорского периода, порвав всякую связь с обычаем и являясь или плодом, так сказать, чисто теоретических соображений отдельных лиц, или же будучи сколком с иностранного законодательства, усвоило вполне реформаторский характер» [1, с. 3]. При этом он, конечно, связывает возникновение «реформаторского характера» русского права с идеей централизации власти российского государства.
В последующие годы централизация власти к возникшим проблемам со времени образования законотворческих органов центра прибавилась еще одна проблема для права народов. Эта проблема была связана с тем, что в законах центра стала все больше и больше выражаться, как говорили социалисты, марксисты, анархисты, воля не народа, а «господствующих классов», превратившегося в государственную элиту. Такому ходу события должна была стать препятствием идея парламентаризма, в первых порах образования законотворческих органов получившая определенное уважение. Однако, как известно из данных исторической науки права, по историческим меркам в довольно короткий срок «господствующая элита» превратила законотворческие органы в свое послушное орудие.
Еще древнегреческий философ Платон (427-347 г.г. до нашей эры) считал правильным законом только закон, принятый в защиту интересов всего общества, которому должен подчиняться любой руководитель государства. В период полной замены обычного права законотворчеством эта идея, была развита многими демократами своего времени, в числе которых можно назвать Марселия Падуанского (1280-1343). Он, в частности, утверждал, что законы обязательно должны приниматься большинством населения, тогда только они будут отвечать интересам его, уважаться им, что такие законы сам народ легко совершенствует, что позволяет его нормам развиваться. В свое время, опасаясь использования законов в своих интересах «сильными мира сего», Руссо Жан Жак (1712-1778) утверждал, что законы государства должны приниматься не народом, а его депутатами только в том случае, если они действительно являются «комиссарами», выполняющими волю народа. Однако положение с законотворчеством в государствах изменилось настолько, что известный французский правовед Леон Дюги в 1901 году писал: «Закон есть выражение не общей воли и даже не воли государства, а нескольких голосующих человек. Во Франции закон есть воля 350 депутатов и 200 сенаторов, образующих обычное большинство в сенате. Вот факт. Вне этого имеются лишь фикции и пустые формулы» [2, с. 22]. По мнению исследователей современного закона, он в силу этих и ряда других причин не должен считаться правом, поскольку он не отвечает всем требованиям права. В последнее время этой ставшей важной для жизни всего общества проблеме стали уделять должное внимание и наши отечественные ученые. В частности, известный ныне российский правовед М. Н. Марченко, тоже признавая, что закон не является правом, по поводу соотношения современного российского закона и права пишет следующее: «Государство – исключительный творец и источник законов, но отнюдь не права. Государство монополизирует законотворческую, а вовсе не правотворческую деятельность, ибо законотворчество и правотворчество, а вместе с ними закон как результат процесса законотворчества и право как продукт процесса правотворчества, согласно развиваемым при таком подходе воззрениям, отнюдь не всегда совпадают» [3, с. 343].
Если обратимся к отечественной истории, связанной с образованием в России суда с участием присяжных заседателей, то не трудно заметить, что на этот процесс большое влияние оказали обстоятельства, связанные с противоречиями между центром империи и его провинциями. Особенно это стало заметно во времена польское восстание 1830 года. Кроме этого в это время в памяти россиян еще были свежи воспоминания о восстании под предводительством Е. Пугачева, которая была активно поддержана башкирами, татарами, удмуртами, марийцами и другими народами Поволжья, и по сути вспыхнула вследствие противоречий между центром империи и его провинциями. Развитию противоречий, возникших между провинциями и центром империи, способствовали и присоединение к империи черноморских берегов, части Кавказа с населяющими их народами. Именно эти обстоятельства и желание смягчить имеющиеся проблемы между позициями центра и провинций учитывались реформаторскими судебными уставами 1864 года, которые отделили судебную власть от остальных ветвей власти (от исполнительной и законотворческой). Эта идея имела вполне определенную цель - предоставить провинциям возможность влиять посредством не только местных органов исполнительной власти, но и судебной власти на государственную политику центра. Например, свою концепции разделения властей М.М. Сперанский обосновывал на том, что нельзя основать правление на законе, если только одна державная власть будет принимать и исполнять законы, что поэтому надо отделить законодательную, исполнительную и судебную власть. Не лишним будет и вспомнить, что это было время, когда даже не столь близкий к такому мирскому явлению, как судоустройство, митрополит Московский и Коломенский Филарет в этих целях предлагал ввести избрание судей в России, взамен назначения их государственными органами. Все это явилась первоочередной причиной образования в России судов с участием присяжных заседателей, которые имели права решать вопросы факта при рассмотрении уголовных дел, руководствуясь присущим их населению здравым смыслом, а не правовыми идеями, заложенными в законах центра империи.
В основном этими же соображениями руководствовались реформаторы нового поколения, когда они в 1993 году возродили суды с участием присяжных заседателей и в 1996 году – мировые суды. Кроме этого в Российской Федерации предполагалось вести разграничение полномочий центра и субъектов его в законотворческой деятельности с тем, чтобы расширить возможности провинциальных мировых судов.
Если обратиться к современному российскому законодательству с этой точки зрения, то можно отметить следующее. П.1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод Совета Европы еще в 1950 году провозгласило, что «каждый имеет право при определении его гражданских прав и обязанностей или при рассмотрении любого уголовного обвинения, предъявленного ему, на справедливое и публичное разбирательство дела». Сообразуясь с этим положением, ст. 4 Закона о присяжных заседателях РФ устанавливает составление общих и запасных списков кандидатов в присяжные заседатели из числа граждан, постоянно проживающих на территории субъекта Российской Федерации. Кроме всего прочего это является свидетельством признания законодателем существования разности мировоззрения и правосознания в разных регионах России, вследствие этого необходимости участии в отправлении правосудия жителей самих провинций, где совершено преступление.
В российской юридической науке бытует мнение о том, что присяжные заседатели являются только «судьями факта», что их компетенция ограничивается решением только фактических вопросов уголовного дела, связанных с наличием или отсутствием противоправного деяния и совершением или не совершением его подсудимым. Таким образом, сторонники этого мнения, как правило, ссылаясь на анализ норм, имеющихся в ст. 339 УПК РФ, пытаются ограничить возможности присяжных заседателей в отправлении правосудия. Однако такой подход не может способствовать развитию этого демократического вида правосудия. Представляется, что ответ на спорный вопрос о том, может ли быть перед присяжными заседателями поставлен вопрос юридического характера, может быть только утвердительным. Такой ответ дает сам действующий уголовный процессуальный закона, поскольку, например, вопрос, виновен ли подсудимый в совершении преступления, отраженный в той же ст. 339 УПК РФ, таковым и является. Ответ присяжных заседателей на этот вопрос требует знание ими правового учения о вине как о психическом отношении субъекта к своему действию, о формах вины, о мотивах и целях, являющихся обязательными признаками субъективной стороны состава преступления. В части 5 ст. 339 УПК РФ законодатель включил положение о непозволительности постановки перед присяжными заседателями вопросов, требующих юридической оценки, в целях постановки перед ними вопросов в понятных им формулировках. Это желание законодателя отражено в ч. 8 ст. 339 УПК РФ. В этой связи, не вводя в практику запрет постановки перед присяжными вообще «вопросов юридического характера», следовало бы такие вопросы ставить перед ними в таком виде (например, более развернутом), чтобы смысл их был бы понятен юридически неподготовленному человеку. Учитывая уровень образования, культуры, правосознания современного россиянина это будет не сложно. Кроме этого в этих целях профессиональные судьи должны научиться правильно использовать напутственное слово, обращенное присяжным заседателем перед вынесением ими вердикта.
Анализируя совокупность норм заложенных в ст. 339 УПК РФ, хочется отметить своевременность правовой идеи, заложенной в ней. В частности, запрещая перед присяжными заседателями постановку вопросов, требующих знания действующего законодательства (что видно из общего смысла этой статьи) данная статья позволяет им принимать решения, руководствуясь здравым смыслом, совестью и здравым смыслом. При этом, разрешая ставить перед ними «юридические вопросы», позволяет им высказать свое отношение к существующим спорным правовым проблемам, если даже законодатель свое мнение по этому поводу уже высказал в существующем законе.
Все эти обстоятельства свидетельствуют о том, что суд с участием присяжных заседателей, принимая, руководствуясь здравым смыслом, судебные решение, которые не соответствовали положениям закона, должен был выражать от лица общества свое неприятие закона, регулирующего такие правоотношения; и наоборот, принимая решение аналогичное с идеями, заложенными в законе, высказать свое одобрение. В этой связи, как предполагали некоторые активные сторонники этого вида правосудия, решения судов с участием присяжных заседателей должны были выступать в качестве общественных правовых экспертиз, проверяющих обоснованность законов, в том числе целесообразность их условиям того или иного региона. Они даже полагали, что в такой ситуации наши депутаты будут принимать законы с оглядкой на мнения общества, выраженное в этих решениях. Предполагалось даже, что это приведет совершенствованию законотворчества, для чего будет вводиться использование прецедентного права российских судов с участием присяжных заседателей.
Всем понятно, что эти проблемы в первую очередь связаны с тем, что у нас по важным для общества вопросам фактически правом законотворчества наделены только центральные органы государственной власти в целях сохранения единого правового пространства на всей территории Российской Федерации. Это направление, безусловно, в определенных пределах необходимо развивать для сохранения государственного единства. Однако эволюционное развитие заложенных в наших реформах иных идей также необходимо. Одним из таких путей этой эволюции в дальнейшем видится в продолжении совершенствования суда с участием присяжных заседателей, расширении его полномочий, учитывая, что в нашей стране это единственный суд, сохранивший черты общественного правосудия, способного защитить интересы провинций.
Литература:
1. Латкин В.Н. Учебник истории русского права периода империи (18-19 в.в.). М. «Зерцало. 2004.
2. Дюги Л. Общество, личность и государство. Санкт Петербург. 1901.
3. Марченко М.Н. Проблемы теории государства и права. Москва. 2009.
