Составление, истолкование и реализация правил ведения боя (ROE) вооруженными силами относятся к вопросам, имеющим фундаментальное значение для успешности любой миротворческой операции. Представляется, что институт применения силы в миротворческих операциях еще не достаточным образом исследован Организацией Объединенных Наций (ООН). Вопросы применения силы в рамках миротворческих операций в ситуациях, отличных от самообороны, принесут несомненную пользу, если будут рассмотрены, к примеру, Департаментом операций по поддержанию мира (ДОПМ) или Управлением по правовым вопросам ООН. Например, какие ограничения (если таковые имеются) касаются применения силы для охраны собственности или для того, чтобы убедиться, что цели миротворческой операции достигнуты? В свое время на семинаре в Карлайле (Англия) было отмечено, что ранее стандарты ООН были довольно простыми: самооборона допускалась только в том случае, если миротворческие силы подвергались нападению. Теперь же правила ведения боя применяются в качестве комплексного свода правил для вооруженных сил в целях защиты миротворческой миссии и включают в себя охрану гуманитарных поставок, разоружение вооруженных группировок, оказание помощи беженцам и охрану собственности ООН. Поскольку данные правила дают достаточно четкое представление о том, когда сила может быть использована, а когда — нет, индивид (комбатант, миротворец) может быть привлечен к ответственности за причинение смерти, вызванной применением такой силы. Таким образом, войска оказываются перед дилеммой, которая может влиять на принятие ими решения о применении или неприменении силы на основе правил ведения боя. Проблема усугубляется еще и трудностью унификации (гармонизации) данных правил в среде многонациональных миротворческих контингентов.
В данном контексте следует вспомнить замечания по поводу гуманитарной деятельности, содержащиеся в докладе Брахими: «миротворцы ООН — военные или полицейские, которые становятся свидетелями насилия в отношении гражданских лиц, должны считаться уполномоченными на пресечение такого насилия, в пределах своих возможностей, для поддержания основополагающих принципов Организации Объединенных Наций» [3]. В то же время в докладе Брахими утверждается, что «операции, основанные на широком и однозначном мандате по защите гражданского населения, должны обеспечиваться необходимыми ресурсами для выполнения данного мандата» [3].
Само применение силы в миротворческих операциях является инструментом крайнего воздействия. На Стокгольмском семинаре отмечалось, что сила не применяется сразу, но только лишь после того, как исчерпаны все прочие меры воздействия. Однако если возникает необходимость применения силы, это должно происходить эффективным образом, для реализации конкретной цели. По сути, применение силы не в целях самообороны является завершающим этапом эскалационного процесса, который нельзя рассматривать в отрыве от всех предыдущих этапов. Этап применения силы допустим, только в случае существования намерения и соответствующей ему возможности. Этот инструмент необходимо использовать последовательно. Мандат миротворческой операции должен быть предельно четким, а миротворческий контингент — надлежащим образом оснащен, чтобы предусмотренные мандатом правила ведения боя могли быть практически реализованы. Опять же, худший сценарий (при котором сила все-таки будет применяться) имеет ключевое значение в процессе планирования миротворческой операции и должен быть рассмотрен в ходе обсуждения мандата в Совете Безопасности ООН. Без четко определенного в мандате операции применения силы миротворцы подвергаются большому риску.
Отмечалось также, что правила ведения боя должны основываться на «сбалансированных политических, гуманитарных и военных решениях… для обеспечения защиты, доверия и эффективности сил ООН». К этому можно добавить, что правила ведения боя должны соответствовать принципам и духу международного гуманитарного права (МГП). В данном контексте уместно привести следующее, часто высказываемое мнение. Во всех операциях, которые не подпадают под нормы главы VII Устава ООН, следует исходить из того, что применение силы в целях разрешения конкретной ситуации будет сводиться к минимуму. В свете опыта последних двух десятилетий, основанного на разрешении внутригосударственных конфликтов, представляется целесообразным каждый раз убеждаться в том, что в перспективе миротворческие контингенты готовы к «худшему сценарию» развития событий, чтобы в случае нападения на них они могли должным образом реагировать в порядке самообороны.
В докладе Брахими, со ссылкой на правила ведения боя, содержится утверждение о том, что такие правила «не должны ограничивать миротворческие контингенты ответными соразмерными действиями, но должны позволять им наносить ответные удары, нацеленные на подавление источника смертоносного огня, направленного против войск ООН или людей, которые находятся под защитой таких войск, а в особо опасных ситуациях, они не должны вынуждать контингенты ООН отдавать инициативу нападающим» [3].
Также было отмечено, что разработка надежных правил ведения боя может и не иметь серьезного эффекта, если такие правила не применяются последовательно или узко трактуются государствами, предоставляющими свои воинские контингенты. Выступая на семинаре в Токио, бригадный генерал Зия подчеркнул, что проблема заключается не в самих правилах, но в том, каким образом они толкуются для удовлетворения определенных интересов. Схожая точка зрения высказывалась и другими участниками.
Отдельный вопрос представляют процессуальные аспекты применения правил ведения боя. В полевых условиях миротворческих операций гораздо более важным является вопрос о практическом применении данных правил. Так, в австралийских вооруженных силах действуют инструкции, известные как «приказы на открытие огня» (OFOF). Такие инструкции печатаются на специальной карточке, которую носит с собой каждый военнослужащий. В них детально описаны те обстоятельства, при которых военнослужащие имеют право на открытие огня. Поэтому данные инструкции обладают не меньшим значением, чем традиционные правила ведения боя.
Вне всякого сомнения, государства, предоставляющие воинские контингенты для участия в миротворческих операциях, проанализируют типовые правила ведения боя на предмет их соответствия правовым, политическим и дипломатическим реалиям, и это, в свою очередь, повлияет на процесс толкования и применения данных правил.
Одним из приемлемых для ООН подходов с точки зрения толкования и применения правил ведения боя является разработка таких стандартных (обучающих) правил, которые можно было бы распространять среди воинских контингентов государств-доноров. Использование «обучающих правил» даст возможность более эффективной разработки и реализации стандартной практики толкования и применения правил ведения боя на международном и национальном уровнях. По меньшей мере, это даст возможность государствам, предоставляющим воинские контингенты, общие ориентиры для толкования и применения правил ведения боя, поэтому по прибытию таких контингентов в зону проведения миротворческой операции им уже не придется осваивать данные правила, предлагаемые ООН, с нуля. По мере знакомства государств с обучающими правилами ведения боя, их уверенность в правильном применении реальных правил ведения боя также будет расти.
Таким образом, правила ведения боя — это свод правил и директив для вооруженных сил (и комбатантов), которые определяют обстоятельства, условия, степень и способ применения силы, а также действия, которые могут быть истолкованы как провокационные. Эти правила, помимо прочего, санкционируют и/или ограничивают применение силы и реализацию конкретных военных функций. В некоторых странах правила ведения боя получают статус руководства (инструкции) для вооруженных сил, в то время как в других они являются комплексом приказов. Правила ведения боя обычно не определяют способ достижения результата, но указывают на те меры, которые неприемлемы при любых обстоятельствах. Правила ведения боя используются как во внутренних, так и в международных военных операциях. Правда, в некоторых государствах (например, в США), в ситуациях внутренней напряженности предусматривается использование не правил ведения боя, а правил применения силы (RUF). Документ под названием «карточка правил ведения боя» (ROE Card) выдается каждому комбатанту, и в ней содержится описание процедур, регулирующих применение силы в конкретной военной операции [1].
Существует два основных варианта руководств международных правил ведения боя: Руководство по правилам ведения боя для специальных подразделений [2] и Руководство по правилам ведения боя, разработанное в Сан-Ремо. Оба документа находятся в открытом доступе. Ряд государств использовали Руководство Сан-Ремо в качестве образца для создания национальных правил ведения боя.
Международный институт гуманитарного права в Сан-Ремо (Италия) ежегодно проводит обучающие курсы по правилам ведения боя. На данных курсах преподают виднейшие мировые специалисты по данной проблематике и проходят обучение студенты со всего мира. Подобные курсы также проводятся силами команды лекторов из Института в Сан-Ремо для персонала ООН и ряда ее специализированных учреждений по их запросу.
Литература:
1. Cole A., Drew P., McLaughlin R., Mandsager D. San Remo Rules of Engagement Handbook. — San Remo: International Institute for Humanitarian Law, 2009.
2. Bacon Special Forces ROE Manual MC 362–1 [URL] http://www.cicde.defense.gouv.fr/IMG/pdf/20030630_np_otan_mc-362–1-nato-rules-of-engagement.pdf
3. Report of the Panel on United Nations Peace Operations, A/55/304-S/2000/809 of 21 August 2000, para.62, 63, 49.
