В данной статье рассматриваются средства выражения независимого таксиса на материале русского языка в структурно-семантическом и функциональном плане.
Ключевые слова: функционально-семантическое поле таксиса, таксисные отношения, независимый таксис, зависимый таксис, русский язык.
The present study is concerned with independent taxis in Russian language in a semantic-structural and applied framework.
Key words:functional semantic field of taxis, independent taxis, dependent taxis, taxis relations, Russian language.
Целью описываемого в статье исследования является характеристика средств выражения независимого таксиса и его семантические особенности на материале русского языка. Таксис рассматривается в соответствии с концепцией Петербургской школы функциональной грамматики.
Термин «таксис» введен Р. О. Якобсоном в научный оборот. Согласно Якобсону, «таксис характеризует сообщаемый факт по отношению к другому сообщаемому факту и безотносительно к факту сообщения» [1, с. 101]. Вопросы, касающиеся категории таксиса, в частности, временные отношения между действиями, в русистике разрабатывались и ранее, до введения понятия «таксис». Еще известный языковед А. Х. Востоков [1831], обращает внимание на временное соотношение между действиями, выраженными деепричастием и основным глаголом, при описании «согласования слов в предложении придаточном». По его мнению, «Когда действия придаточного предложения происходит в одно время с действием главного предложения, тогда употребляется деепричастие настоящего времени.».., «...когда же одно действие другому предшествует в таком случае предшествующее выражается деепричастием прошедшего времени» [2, с. 242].
Соотношение временных форм глаголов описывается и А. М. Пешковским [1914] А. М. Пешковский использует самостоятельный термин, называя это явление «последовательностью времени». По его мнению «синтаксическая зависимость формы времени от соседних форм наблюдается в русском языке только в одном случае: в сочетаниях типа он говорил, что уезжает без копейки, он думал, что знает наизусть и т. д». т. е. в изъяснительных предложениях [3, с. 128].
А. А. Шахматов в монографии [1941] о временных отношениях между действиями отмечает, что они прежде всего сочетаются представлением о предикате. Он пишет, что «... и второстепенный предикат, находящий в себе выражение во второстепенном сказуемом, точно также может связываться с представление о времени... вполне естественно, что второстепенное сказуемое связывается с представлением о времени не самостоятельно, а посредством главного сказуемого; как мы знаем, главное сказуемое двусказуемных предложениях выражается глаголом, а потому в них всегда ярко выраженных условия времени. Как глагольное, так и неглагольное второстепенное сказуемое свое время выражает соотносительно со временем главного сказуемого. Поэтому здесь не может быть речи о настоящем, прошедшем и будущем времени, а только о действии — состоянии, одновременном с тем, которое выражено главным сказуемым, или о действии — состоянии, преждевременном, предшествующем тому времени, которое выражено главным сказуемым» [4, с. 489]. Он отмечает, что «Категория одновременности находит себе морфологическое выражение во второстепенном глагольном сказуемом в форме настоящего времени от глаголов НСВ. Говоря это, он открыл книгу, говоря относится к прошедшему времени, происходившему одновременно с действием, выраженным сказуемым открыл. Согласно автору категория преждевременности выражается только результативно от глаголов СВ. [5, с. 489–490].
Таким образом, А. А. Шахматов в русском языке, анализируя категорию одновременности / преждевременности, временные отношения между действиями подразделяет на одновременные и предшествующие отношения.
Понятие таксиса и его отличие от времени получает новое осмысление в функциональной грамматике последних десятилетий. Категория таксиса в «Теории функциональной грамматики» [1987] трактуется как «временные отношения между действиями в рамках целостного периода времени, всегда сопряженные с аспектуальной характеристикой компонентов выраженного в высказывании полипредикативного комплекса и реализуемого как: а) отношения одновременности / разновременности (предшествования ‒ следования); б) отнесенность действий к одному и тому же периоду времени при неактуализованности различия одновременности / разновременности; в) связь действий во времени в сочетании со значениями обусловленности (значения условия, причины, следствия, цели, уступки, обусловленности времени одного действия временем другого), модальными значениями и значениями характеризации» [6, с. 489].
Известно, что функционально-семантичекое поле таксиса включает в себя два компонента: зависимый и независимый таксис [7, с. 489]. Основатель концепции таксиса Р. О. Якобсон понимал независимый таксис как указание на сообщаемый факт в независимом предложении относительно какого-то момента речи. Зависимый таксис для него — это выражение различных типов отношений к независимому глаголу. [8, с. 100].
По мнению Бондарко, эти термины «не следует трактовать в смысле наличия / отсутствия зависимости между членами таксисного отношения. Действия, являющиеся членами полипредикативного комплекса и вступающие в те или иные временные соотношения в рамках целостного периода времени, всегда так или иначе связаны друг с другом, между ними всегда устанавливается та или иная степень содержательной и структурной зависимости» [9, с. 239–240]. Функционально-семантическое поле таксиса он характеризует как некоторое сложное поле, имеющее компактную полицентрическую структуру с двумя сферами: зависимого и независимого таксиса, каждая из которых обладает, в свою очередь, центральными и периферическими компонентами.
Критериями для выделения центра поля по А. В. Бондарко являются:
1. Максимальная концентрация базисных семантических функций (признаков);
2. Наибольшая специализированность языковых средств, служащих для реализации базисных семантических функций;
3. Структурная концентрация семантических оппозиций;
4. Регулярность функционирования данных языковых элементов по отношению к нерегулярности или меньшей регулярности периферийных элементов [10, с. 39–41].
Таким образом, понятие «таксис» охватывает два типа сопряженности действий во времени в рамках полипредикативного комплекса: 1) соотнесенность основного и зависимого предиката (зависимый таксис, представленный в деепричастных, причастных и некоторых других конструкциях, включающих сочетание основной и зависимой предикации); 2) соотнесенность двух и более «равноправных» предикатов (независимый таксис в конструкциях с однородными сказуемыми, в сложносочиненных предложениях и в сложноподчиненных предложениях разных типов ‒ с придаточным времени, условия, уступки, с придаточным изъяснительным) [11, с. 508]. В целом зависимый таксис описан более подробно. Трактовка независимого таксиса более противоречива.
К центральным компонентам независимого таксиса относятся: 1) соотношение видо-временных форм в сложноподчиненных предложениях с придаточным времени при участии союзов, а также (в части случаев) лексических элементов типа сразу же, вто самое время и т. п.); к данному компоненту примыкает соотношение видо-временных форм в бессоюзных сложных предложениях типа Выйдет Михаил на улицу — сын уже бежит за ним; 2) соотношение видо-временных форм в предложениях с однородными сказуемыми и в сложносочиненных предложениях (при возможном участии лексических элементов типа сперва—потом, сначала—а затем и т. п.; в выражении таксисных отношений в указанных конструкциях участвует также порядок слов). Компоненты, занимающие относительно периферийное положение: 1) соотношение видо-временных форм в сложноподчиненных предложениях с придаточными условия, причины, следствия, уступки и в других конструкциях, где выражение таксисных отношений является дополнительной функцией, связанной с основной семантической функцией данной конструкции; 2) соотношение видо-временных форм в сложноподчиненных предложениях с изъяснительной придаточной частью типа Я видел, как он вытирал [ср. вытирает] лицо рукавом. [12, с. 513]
В случаях с зависимым таксисом отмечается, что одно является основным, а другое, выраженное зависимого таксиса, выступает как второстепенное, сопутствующее основному. Формы независимого таксиса не обладает эксплицитным делением на основное и второстепенное действия. Каждый предикат представляет относительно самостоятельную временную соотнесенность [13, с. 240].
Согласно теории М. Ю. Рябовой, деление таксиса на зависимый и независимый осуществляется по семантико-синтаксическому критерию. Зависимый таксис представлен: а) в синтаксически простом предложении, в котором в качестве предиката выступают причастие, инфинитив, отглагольное существительное и др.; б) в сложноподчиненных предложениях. Независимый таксис функционирует в рамках а) сложносочиненного предложения; б) в составе нескольких простых самостоятельных предложений, действия которых находятся в некоторой внешней соотносительной зависимости [14, с. 44–49].
Характер аспектуально-таксиных независимого таксиса в ещё большей степени, чем в сфере зависимого таксиса. Таксисные отношения обнаруживают зависимость от семантических и структурных особенностей сложноподчиненных предложений, предложений с однородными сказуемыми и сложносочиненных предложений.
Сложноподчиненные предложения с придаточными времени представляют собой специализированные средства выражения таксиса. Временная соотнесенность передается с участием союзов, значение которых взаимодействуют со значениями видовых форм и лексических компонентов высказываний. Значения одновременности / неодновременности в предложениях этого типа сопряжены с временной обусловленностью одного действия другим [15, с. 275].
Специфика отношений, выражаемых с помощью временных союзов, дифференцирующих эти отношения, состоит в передаче информации о разновременности действий, включая на порядок следования, ограничительность, прерванность, опережение, преждевременность, внезапность, а также на отсутствие интервала или его минимальность [16, с. 548].
Временные отношения между действиями в полипредикативных конструкциях сочинительного типа выражаются при участии ряда взаимодействующих средств, к которым относятся видовые формы, порядок слов, лексические значения глаголов; существенно также различие односубъектности / разносубъектности действий. Временные отношения между действиями по-разному взаимодействуют с семантикой союзов. Нейтральным по отношению к выражению таксисных отношений является союз и, имеющий значение соединения. В конструкциях с союзом и могут выражаться разнообразные временные отношения, определяемые аспектуальными характеристиками предикатов, порядком следования, специальными лексическими средствами. Благодаря взаимодействию лексических значений сказуемых предложения с союзом и могут передавать причино-следственное отношение. Например, он тосковал и хотел как-нибудь утешиться (И. Эренбург). В таких случаях временное отношение осложняется причинно-следственным [17, с. 280].
Следует напоминать о том, что среды ученых нет единного мнения о наличии таксисных отношений между однородными членами. А. В. Бондарко, вслед за ним С. М. Полянский, Е. В. Евпак признают наличие таксисных отношений между однородными членами. В. С. Хараковский склонен не включать подобные случаи к таксисным. Существенно его указание на то, что, независимый таксис реализуется в соотносительных по смыслу предложениях: (1) С. вошел в комнату и сразу же зажег свет; (2) Когда С. вошел в комнату, он сразу же зажег свет. Что касается примеров типа (1) или (3) Он открыл (СВ) ящик стола и вынул (СВ) папку [18, с. 100], то они к таксисным не относятся, «поскольку в них нельзя обнаружить каких-либо грамматических показателей, которые бы однозначно свидетельствовали о том, что в рассматриваемых конструкциях выражается какое-либо определенное таксисное значение. Чтобы в этом убедиться, давайте зададимся вопросом, какое конкретное таксисное значение могло бы выражаться в конструкциях, в которых представлена цепочка, состоящая, как минимум, из двух финитных глагольных форм СВ? Судя по приводимым примерам, очевидно, что конкурируют два значения: 1. Предшествование, 2. Следование. Выбрать одно из двух конкурирующих решений не так просто, поскольку нет грамматических показателей, свидетельствующих в пользу первого или второго решения» [19, с. 35–36].
Согласно В. С. Храковского, решающим фактором в разграничении одновременности / последовательности ситуаций, выраженных однородными членами, оказаться точка отсчета. В случае одновременности точка отсчета ситуаций определяется " единым временем наблюдения» [20, с. 36].
По мнению Р. О. Якобсона хронологическая последовательность событий реального мира может передаваться в языке иконически и неиконически [21, с. 102–117]. Иконический способ, при котором порядок значимых элементов высказывания зеркально отражает временную последовательность описываемых событий, применяется гораздо чаще, чем неиконический.
Взлед за А. В. бондарко, мы пришли к выводу, что В сфере независимого таксиса наивысшей степенью специализированного и актуализированного выражения временных отношений между действиями характеризуются прежде всего сложноподчиненные предложения с придаточными времени, например: Ты с ней сидел все время, пока мы разговаривали. Именно поэтому указанным конструкциям должно быть отведено первое место в иерархии средств выражения независимого таксиса. Далее следуют бессоюзные предложения с условно-временным соотношением частей: Посмотришь — сердце радуется и т. п. По степени специализации выражения таксисных отношений они уступают предложениям с придаточным времени.
Литература:
1. Якобсон Р. О. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол // Принципы типологического анализа языков разного строя. М., 1972. с. 101.
2. Востоков А. Х. Русская грамматика. СПБ., 1831. с.242.
3. Пешковский А. М. Русский язык в научном освещении, М., 1914. с.128.
4. Шахматов А. А. Синтаксис русского языка, Л., 1941, с. 489.
5. Шахматов А. А. Синтаксис русского языка, Л., 1941, с. 489–490.
6. Бондарко А. В. Теория Функциональной грамматики: Введение Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. Л., 1987. с. 237.
7. Бондарко А. В. Теория Функциональной грамматики: Введение Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. СПБ., 2003. с. 239
8. Якобсон Р. О. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол // Принципы типологического анализа языков разного строя. М., 1972. с. 100.
9. Бондарко А. В. Теория Функциональной грамматики: Введение Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. Л., 1987. с. 239–240.
10. Бондарко А. В. Теория функциональной грамматики: Темпоральность. Модальность. Л., 1990. с. 30–41
11. Бондарко А. В. Теория значения в системе функциональной грамматики На материале русского языка. М., 2002. с. 508.
12. Бондарко А. В. Теория значения в системе функциональной грамматики На материале русского языка. М., 2002. с.513.
13. Бондарко А. В. Теория Функциональной грамматики: Введение Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. СПБ., 2003. с. 240
14. Рябова 1993: 44–49
15. Бондарко А. В. Теория Функциональной грамматики: Введение Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. Л., 1987. с. 275.
16. Русская грамматика. Т.2. М., 1980. с. 548.
17. Бондарко А. В. Теория Функциональной грамматики: Введение Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. Л., 1987. с. 280.
18. Бондарко А. В. Основы функциональной грамматики: Языковая интерпретация идеи времени. СПб., 1999. с. 100
19. Храковский В. С. категория таксиса (общая характеристика) // Вопросы языкознания. 2003. № 2. с. 35–36.
20. Храковский В. С. категория таксиса (общая характеристика) // Вопросы языкознания. 2003. № 2. с. 36.
21. Якобсон Р. О. Поэзия грамматики и грамматика поэзии. // Семиотика. М., 1983. С. 102–117.
