В статье предпринимается попытка объяснения несовпадения между «внутренним» и «внешним» объяснением субъектов исследований в социологии.
Ключевые слова:понимающая социология; «внутреннее» и «внешнее» описание; понимание респондента; опыт.
Многие современные социальные науки, например понимающая социология ставят в центр изучения анализ субъективных представлений (идей, ценностей, верований и т. п.), определяющих объективные явления — институты, статусы и т. д. «Именно потому, — пишет Л. Ионин, — что конституирующим признаком социального является субъективный смысл, подлежащий и доступный пониманию, Вебер называет свою социологию понимающей. Феномены понимающей социологии относятся к совсем иному плану реальности (по сравнению с дюркгеймовскими социальными фактами как вещами или контовским обществом как объективным феноменом). [1] Между действием как эмпирическим фактом и его эмпирической средой имеется «прокладка» субъективного смысла, субъективной интерпретации, истолкования и понимания эмпирической реальности действия. Человеческое взаимодействие в обществе осуществляется как постоянный процесс интерпретаций, их взаимных согласований, в ходе которых вырабатываются общие видения и оценки предметов и явлений, формируются, конституируются общие предметы и явления, социальный мир в целом. Это соответствуют характеристикам деритуализированного общества, располагающего только символами, которые могут наполняться каким угодно содержанием, и единственная забота при этом состоит в том, чтобы обеспечить единое для участников взаимодействия, для группы пли для всего общества понимание и истолкование символов в их новом конвенциальном наполнении. [3] Здесь мы как раз сталкиваемся с актуальной проблемой соотношения внешних и внутренних объяснений. Что под этим подразумевается? Как соотносятся эти два понятия? Какая их пропорция наиболее адекватна и желательна для объективных результатов социологического исследования? Целью предстоящей работы является исследование проблемы в теоретическом плане, выявление возможного соотношения внутреннего и внешнего объяснений. Масштаб данной работы не позволяет привести здесь подробный обзор интерпретативистской парадигмы и понимающей социологии в целом.. Поэтому перейдем сразу к сути..
Гирц отмечает, что для уяснения сути интерпретации особенно важна ориентация на действующее лицо. «Оно подразумевает, — пишет К. Гирц, — что описание культуры берберов, евреев или французов должно быть выполнено с использованием тех конструкций, в которые, по нашим представлениям, берберы, евреи и французы облекают свой жизненный опыт, т. е. тех формул, с помощью которых они пытаются объяснить, что с ними происходит… Описание должно быть выполнено с точки зрения тех интерпретаций, в которые люди облекают свой опыт…» [8] И мы, вслед за Малиновский, задаемся вопросом: как возможно познание того способа, которым туземцы думают, воспринимают и чувствуют? [2] А также если мы будем продолжать на все смотреть глазами туземца, то как быть, если в какой-то момент мы понимаем, что претендовать на близость с объектом изучения мы больше не можем? На самом деле, чтобы понимать туземца не обязательно быть туземцем. Как это возможно?
Внутреннее и внешнее описание разграничены в классификации психоаналитика Хайнца Кохута как «близкие-к-опыту» и «далекие-от-опыта» понятия. На мой взгляд, это разделение удачно демонстрирует проблему взаимодействия внутренних и внешних описаний. [6] Дело в том, что ограничиваясь близкими-к-опыту (внутренними) понятиями, этнограф плывет по поверхности непосредственно данного, запутавшись в частностях местного и диалектного. Полностью сосредоточившись на далеких-от-опыта (внешних)понятиях, он оказывается выброшенным на отмель абстракций и удушающего научного жаргона. [4]Мы понимаем, что задача перейти от одного вида понятий к другому представляется достаточно трудной, почти ювелирной работой. Тем более, информант в обычной жизни, пользуясь понятиями и терминами, часто использует их спонтанно, не задумываюсь о смыслах, и тем более, об интерпретации.
Чтобы изучить африканское племя, не обязательно становится одним из них и пытаться отследить у себя все мысли и чувства, возникающие в «новой» голове. В этом случае внешние и внутренние описания сольются воедино и сделать выводы, даже просто разграничить их представляется невозможным. В таком случае имеет место быть некое раздвоение, изучение самого себя; себя, который не способен формулировать «близкие-к-опыту» понятия также, как формулируют их другие (настоящие) члены сообщества. Получается двойной обман. Чтобы изучить африканское племя, необходимо его понять, расшифровать. Все это, конечно, демонстрирует знакомую траекторию того, что Дильтей назвал герменевтическим кругом. Мы же понимаем, что в идеальном исследовании внутренние описания предшествуют внешним, и ни в коем случае не сходятся. Нельзя не вспомнить о двойной герменевтике и о умеренной модели интерпретации. Она сочетает в себе черты семантического (“глазами участника”) и научного (с позиции исследователя-наблюдателя) объяснений. “Двойная герменевтика” основывается и на интерпретациях участников, и на выдвигаемых исследователем интерпретациях этих интерпретаций. [5]
Теперьпопытаемся перенести близкие и далеки от опыта понятия в целом на социологическое исследование. Здесь мы можем заметить отголоски вечного спора о предмете социологии. Социологи как профессиональное сообщество выдумали себе некий научный язык и изъясняются на нем о простых понятных всем вещах. Хотя, кажется, говорить, используя «близкие-к-опыту» понятия гораздо проще и доступней. Однако, социологи упорны в «далеких-от-опыта» понятиях и бесконечных интерпретациях смыслов. Шютц в своей статье «Социальный мир и теория социального действия объясняет корень данной проблемы: «Я был рожден, так сказать, в этот организованный мир и вырос в нем. Через обучение и воспитание, через всякого рода опыты и эксперименты я обретаю некоторое неявное знание этого мира и его институтов. Помимо всего прочего, я заинтересован в объектах этого мира, поскольку они определяют мою собственную ориентацию, содействуют или препятствуют реализации моих собственных планов, конституируют элементы моей ситуации, которую я должен принять или модифицировать, являются источником моего счастья или беспокойства — одним словом, поскольку они что-то значат для меня» [7]
Получается, как социологи, мы пользуемся «далекими-от-опыта» понятиями, а как жители города (страны) «близкими-к-опыту», и искусством является не совместить эти две точки зрения, особенно если они неидентичны. Как верно замечает Шютц: «Для того чтобы стать социальным ученым, наблюдатель должен принять решение о выходе из социального мира, отказаться от какого бы то ни было практического интереса в нем и ограничить свои для-того-чтобы мотивы честным описанием и объяснением социального мира, который он наблюдает» [7]
Дальше начинает действовать «теория идеального кукольного театра» (описанная Шютцем, разработанная Дюргеймом, Парето, Вебером и названная именно мною для большей образности и запоминания). В чем она заключается? Мы знаем, что ученый-социолог наблюдает определенные явления в обществе и в качестве действующих объектов, — конечно же, людей. Представим, что изучаемые люди — куклы. Куклы, у которых есть типичные характеристики, определенные цели, возможности, а действуют все они на социальной арене. Социологу необходимо найти, сконструировать идеальную куклу, действующую в идеальных событиях (идеальная социальная арена), т. к. идеальных типов в зависимости от внешних условий может быть несколько, важной частью работы социолога является поиск взаимосвязей между ними и возможности сочетания. Вот здесь вступают в силу внешние («далекие-от-опыта») понятия, и, разумеется, совпадать с внутренними они не будут.
Если же посмотреть на проблему под другим углом, то социолог, всегда является, так или иначе, предметом своего анализа. Поэтому риск совпадения внешних и внутренних объяснений остается всегда. Также, если мы исследуем некую закрытую общность и не являемся ее актором, всегда вероятность трудностей с переводом на «внешнее» объяснение «близких-к-опыту» понятий и их интерпретаций остается высокой.
Литература:
1. Вебер М. Основные социологические понятия. Гл.1 (“Понятие социологии и “смысла” социального действия) // Избранные произведения / Под. ред. Ю. Н. Давыдова. М.: Прогресс, 1990.
2. Девятко И. Ф. «Модели объяснения и логика социологического исследования» М.: РЦГО-TEMPUS/TASIS, 1996
3. Ионин Л. Г. Понимающая социология: историко-критический анализ. М.: Наука, 1979. Гл.2, 3.
4. К.Гиртц. С точки зрения туземца: о природе понимания в культурной антропологии // Модели объяснения и логика социологического исследования.
5. П.Рикер. Герменевтика и метод социальных наук // П.Рикер. Герменевтика. Этика. Политика. М.: АО “KAMI” — Изд.центр Academia. 1995. Сс.3–18.
6. Уинч П. Идея социальной науки и её отношение к философии. М.: Русское феноменологическое общество, 1996. Сс.18–46, 57–69.
7. Шютц «Социальный мир и теория социального действия» (электронный вариант на сайте курса — http://sites.google.com/site/modelsofexplanation/teksty)
8. http://sites.google.com/site/modelsofexplanation/textbook
