Статья посвящена проблеме трансформации личности ученого в процессе его творческого и научного пути. В статье кратко описываются подходы в изучении трансформации личности, приводится классификация видов трансформации личности. На основе анализа автобиографических жизнеописаний выдающихся ученых делается набросок возможных траекторий трансформации интеллектуальной личности в процессе научного пути.
Ключевые слова: ученый, личность, трансформация личности.
Article is devoted to a problem of transformation of the identity of the scientist in the course of his creative and scientific way. In article approaches in studying of transformation of the personality are briefly described, classification of types of transformation of the personality is given. On the basis of the analysis of biographies of outstanding scientists the sketch of possible trajectories of transformation of the intellectual personality in the course of a scientific way becomes.
Keywords: scientist, personality, transformation of the personality.
Исторически сложилось несколько подходов в объяснении феномена личности: статические теории личности, динамические теории личности, теории развития личности и теории трансформации личности. Каждый из подходов вполне жизнеспособен и убедителен.
В рамках статического подхода постулируется принципиальная неизменность на протяжении всего жизненного пути некоего генетически детерминированного «ядра» личности. Обстоятельства могут этот тип только затушевать или заострить. Выделение типических черт личности не служит поводом для устойчивой типологии личностей. Сочетание типических черт может быть разнообразным, но ничего принципиально нового жизнь в характеристики личности не привносит.
Динамический подход отражает социологический взгляд на формирование личности. Многообразные события на протяжении всей жизни личности, привносят в нее изменения. Конфликт сознательного и бессознательного сопровождает человека на протяжении всего жизненного пути, предопределяя динамический тип реагирования, фиксации на тех или иных стадиях созревания определяют характер. Эти концепции направлены на анализ адаптивных свойств личности к социуму (Психологическая концепция З. Фрейда). «Всякое поведение, идет ли речь о действии, развертывающемся вовне, или об интериоризованном действии в мышлении, выступает как адаптация. Индивид действует только в том случае, если он испытывает потребность в действии, то есть, если на короткое произошло нарушение равновесие между средой и организмом, и тогда действие направлено на то, чтобы вновь установить это равновесие, или, точнее на то, чтобы реадаптировать организм» [1, с. 3].
Концепции развития сосредотачивают внимание исследователей на необходимости человека изменяться всю жизнь, на каждом этапе своего жизненного пути, до последних лет. Необходимость быть современным и актуальным для общества заставляет личность совершенствовать себя. (Актуализация личности по А. Маслоу). Думаю, такая подвижность личности несомненно присутствует в душевной организации творческой личности, но научный склад личности более устойчивая, цельная конструкция, формы мышления которой не поддаются ломке, но претерпевают изменения, через обращение к информационному полю. Научная мысль непрерывно прирастает новым знанием, которое ученый, в силу своей профессии не может игнорировать. И которым не может пренебрегать. Личность ученого вынуждена добавлять это новое знание в сферу операционального знания. Из этой позиции следует, что личность ученого должна вырабатывать некое отношение к этому знанию. Это отношение может быть положительным (признание правоты знания, использование его в своих концепциях); нейтральное отношение (признание существования нового знания, ссылка на него, как на новую концепцию); отрицательное отношение (неприятие нового знания, аргументация своего отношения) В любом случае, мышление ученого трансформируется под влиянием новой информации, нового знания, новых понятийных и смысловых конструкций.
«Это позволяет сделать вывод, что социальная жизнь трансформирует интеллект, через воздействие трех посредников: языка (знаки), содержания взаимодействий субъекта с объектами (интеллектуальные ценности) и правил, предписанных мышлению (коллективные логические и дологические нормы)» [1, с.71].
В рамках трансформационной концепции, разработанной отечественным психологом А. Ф. Лазурским человеку в ходе его жизни открыта возможность не только самостоятельного развития, но и качественной перестройки. На смену прежнему средоточию бытия приходит другое средоточие, меняется «системообразующий фактор», формирующий личность. Человек «перерастает» себя прежнего, подвергает принципиальной ревизии взгляды на жизнь, начинает руководствоваться новыми, более совершенными.
«Творчество и высшая степень активности, отличающая людей высокой одаренности, совершенно так же, как и деятельность всех остальных людей, в условиях окружающей их жизни, в исторической среде, в широком значении этого слова, имеют единственный питающий их источник. Когда эта среда, в силу своего собственного развития, созревает для некоторого обновления, тогда только и наступает момент для творчества. Услышать этот голос жизни, требующий обновления, увидеть и понять смысл развертывающегося жизненного процесса, сделать отсюда должные выводы иногда наперекор укоренившимся традициям, не всякая личность может в одинаковой степени, в этом и скажется уровень одаренности…» [2]. Согласно концепции А. Ф. Лазурского характеристики личности не предопределены генетически, личность может совершенствоваться в течение жизни или деградировать, то есть изменять свой психический уровень. В анализе А.Ф Лазурского большое внимание уделено так называемым «извращенным личностям». Во-первых, «… извращение, идя далеко вглубь, расщепляет личность, уничтожает координированность ее проявлений, влечет за собой оскудение». Во-вторых, «… на высшем уровне извращение сказывается уже тогда, когда, не отразившись на формальной структуре личности, оно коснется динамики соотношений ее со средою, направления и способов ее деятельности». В-третьих, «Извращение эгоцентрирует личность» [См. 2].
Момент свершения жизни, какой бы сферы индивидуальной жизнедеятельности он не касался (научной, личной, духовной, творческой реализации) обязательно уходит в материальную действительность человеческого бытия, которая подчинена экономическим законам: поменьше затратить и подороже продать. Удачливость имеет свое лицо — сытое, умасленное, довольное, богатое. Творческая деятельность человека оценивается с позиции восстребованности обществом в лице потребителей, и здесь для него встает дилемма убить свое индивидуальное творческое начало и подчинить его потребностям широкой публики или «творить в ящик», прослыв неудачником, в надежде, что плоды труда не пропадут даром и будут оценены последующими поколениями. Так или иначе, человек постоянно должен соизмерять свои желания с общественным предложением и подавлять страстные проявления своей истинной натуры, а значит, в каждый из таких моментов убивать в себе жизнь. Человек, желания которого подобны тени, сам становится тенью. В этом правда социальной обыденности — живем мы вместе, а умираем порознь.
Проблемы трансформации личности в терапевтической практике вплотную изучал К. Г. Юнг [См.3]. Он ввел понятие «индивидуации». В теории К. Г. Юнга, индивидуация — спонтанный, естественный процесс движения человека к собственной самости, процесс человеческого развития на основе интеграции сознательного и бессознательного опыта. Это процесс созревания или развертывания, психический эквивалент физического процесса роста и взросления. При определенных условиях — например, в практической психотерапии — процесс этот может тем или иным образом стимулироваться, интенсифицироваться, осознаваться, переживаться и развиваться; таким образом индивиду оказывается помощь в смысле «завершения», его «Я-образа»«Индивидуация, считает К. Юнг, происходит как циркумамбуляция: личность вращается вокруг самости как центра личности, в результате чего она обретает целостность. Своеобразие этого кругового вращения личности вокруг самости состоит в том, что оно происходит по спирали, сходящейся к центру. Непрерывное схождение личности во вращательном движении к самости мыслится К. Юнгом как процесс самоактуализации. В своем представлении об индивидуации К. Юнг реализовал синтетический подход, связывающий и каузальный, и целевой подходы, обычно противопоставляемые в психологии. Таким образом, его концепция соединяет три аспекта: архетипическую индивидуацию личности, становление самости (соответственно, становление личности), реализацию трансформационного образа — имаго» [14].
Творческое начало экстравертированной личности адаптировано к потребностям общественного сознания. Экстравертом движут страсти окружающей его социальной действительности. Его переживания переплетаются с переживаниями актуальной реальности, но его это не тяготит, потому как, чаще всего его не заботит вопрос о собственной значимости в масштабе окружающей его всеобщности. Зато собственная значительность, не вызывает в нем сомнений, так как все мало-мальски значительное, происходящее в пределах окружающей его всеобщности, он так же относит и на свой счет. Это так, и не может быть иначе.
В свою очередь, творческое начало интровертированной личности, подчинено внутренним терзаниям и страстям, и включенность в социальную реальность, создает лишь фон для проявления неповторимой индивидуальности сознания и мировосприятия интроверта. Если социальный фон враждебен или нейтрален к творческой проявленности интровертированной личности, то это осложняет его взаимодействие с социумом, ведет либо к деградации творческого начала, либо к открытой конфронтации. «Если кто-нибудь всецело уходит вовне, то ему приходится изживать свой миф; если же он уходит вовнутрь, то ему приходится превращать в сновидение свою внешнюю так называемую реальную жизнь» [3, с.102].
Человек, как существо биологическое, подчинен законам природы, предписывающим содержать свой организм в гармоничном состоянии, гармонии физического, психического и духовного состояний. Потребность в самосовершенствовании мотивирует человеческую личность на постановку жизненно необходимых целей и движению к их осуществлению. Невозможность осуществления поставленных целей, через неприятие социумом, является препятствием движению и приводит к страданию, инерции, внутреннему противоречию врожденной самостийности личности и навязанных общественным сознанием социализированных клише. В этой связи, человеческая личность, чаще всего деформируется в процессе своего становления, под влиянием внешних требований, ожиданий, ценностных ориентаций, новомодных веяний; и не факт, что это полезное личностное перевоплощение, но скорее фальсификация индивидуальности. «…Тойю различает истинную самость и ложную. Ложная самость есть личность приобретенная, созданная из превратных мнений. Эту ложную самость мы свободно могли бы назвать персоной, ибо она есть то совокупное представление о нашем существе, которое мы выработали из опыта нашего воздействия на окружающий мир и его воздействия на нас» [3, с.127].
Неприятие социумом «истинной самости» личности, сопряженное с борьбой за самовыражение имеет положительное значение, лишь в случае непреклонной стойкости творческого начала, независимо от того, изменяется ли мнение социума о ее социальной ценности. В борьбе, переживая поражения и спады, терзаясь вопросом собственной правоты и правильности создаваемого продукта, творческая интровертированная личность оттачивает свое мастерство, убеждается в собственном праве на жизнь и на свободу самовыражения, побеждая, пусть в малом, но мало-помалу приучая социум к своему индивидуализированному мировосприятию, придавая тем самым новый оттенок социализированному восприятию настоящего. К преодолению трудностей творческая личность может привыкнуть, так же как к завтраку по утрам. Осознание собственной правоты, придаст веры в собственные силы; готовность к схватке с проявлениями враждебной критики и поругания, придаст кураж в поиске новых творческих приемов, в выходе за пределы собственных креативных способностей, и неприятие социумом, перестанет нависать над судьбой как дамоклов меч. Все станет заметно проще.
Творческие личности подвержены кризисам, упадкам и дезориентациям. Так, например Милль Дж.С. несколько раз в течение жизни подвергался такого рода эмоциональным и физическим истощениям, в результате которых вынужден был искать новые причины для вдохновенного труда. «Я не был способен бросить свои обычные занятия, но выполнял их машинально единственно в силу привычки». И далее: «Я был так приучен к известного рода умственному упражнению, что мог его исполнять, не питая к нему никакого интереса» [4, с. 124]. Он приводит стихотворение Кольриджа, чтобы описать пагубность и безнадежность своего психоэмоционального состояния: «Горе без муки, без потери, тоски или угрызения, горе тяжелое подавленное, бесстрастное, не находящее себе никакого естественного исхода и облегчения, ни в слове, ни во вздохе, ни в слезе» [4, с. 119].
Личности ученых подвержены глубоким разочарованиям в окружающей действительности ив собственном труде. Так, Джироламо Кардано дважды предавал все свои труды огню, был личностью мистической, верующей в фатум, ведомой путем озарений. О степени его разочарования свидетельствуют его слова: «Итак, в виде краткого заключения я скажу, что в настоящее время все мелко, пусто и суетно, даже в отношении тех действий, какие мне еще остается совершить, и все это, в конце концов, зависит главным образом от мимолетных условий» [5, с. 156].
И эти условия, зачастую развивались далеко не самым лучшим образом. Враги завистники плели интриги за спиной. Идеологическая правда косила ряды ученых и подвергала их разного рода обструкциям, тюремным заключениям и ссылкам. Но несгибаемая воля личности ученого и тяга к знаниям всем препятствиям назло торила себе дорогу в мир науки. Так, молодые годы Мелетинского Е.М пришлись на ВОВ. На его призыв в армию было наложено вето, он мог бы остаться и продолжить обучение в аспирантуре, но долг перед родиной диктовал ему совсем иное. По собственному желанию он был отправлен на Южный фронт, неудачные стечения обстоятельств привели его в тюрьму. После освобождения он все же защитил с трудом кандидатскую диссертацию (1945), но на воле пробыл недолго. В 1949 году был снова арестован и провел в местах заключения до 1954 года. И все же это не сломало его дух, его научные стремления. «Но последствия тюрьмы долго за мной тянулись, в частности, в виде всевозможных отрыжек» так называемой борьбы с «космополитизмом». Мне пришлось дважды защищать докторскую диссертацию, оба раза в обстановке травли. Много лет я отбивался от всяких нападок, которые были чрезвычайно облегчены моим подозрительным «прошлым» (несмотря на реабилитацию). Только через десять лет после освобождения я получил совершенно чистый паспорт, выданный на основании другого паспорта, а не подозрительной «справки об освобождении» [7, с.572]. Можно ли после таких перипетий судьбы говорить о неизменности личности ученого?
Даже самые творчески одаренные и плодовитые на идеи и научные труды и эксперименты личности ученых склонны к самокопаниям, унынию по поводу упущенного времени, недостаточности своих усилий, волевых и эмоциональных сил. Академик Ипатьев В. Н. во введении к своей книге «Жизнь одного химика», пишет: «При ознакомлении с жизнью многих ученых приходится констатировать, что несмотря на большие открытия, которые были сделаны ими в науке, они под конец своей жизни часто приходили к заключению, что достигнутые ими результаты ничтожны в сравнении с теми задачами, которые необходимо разрешить в первую голову для дальнейшего понимания целого ряда явлений избранной ими науки» [6, с. 10].
Иные в силу изолированного воспитания и социальной неразвитости плодили в себе тайные комплексы, которые в свою очередь должны были уживаться с высоким самомнением и признанием своей уникальности, что тоже не могло не деформировать личность и не сказываться на ней ущербным способом. «Во мне слились воедино большая доля самомнения с еще большей долей неуверенности...ребенок, начинающий рано развиваться, расходует весь интеллектуальный жизненный запас энергии и обречен на то, чтобы рано стать неудачником и заурядной личностью, или даже может стать нищим и закончить свои дни в сумасшедшем доме» [8, с. 107,108]. Так, «…при всем моем понимании отца, мне пришлось терпеть двойное наказание, за то, что я был чуждым условностей ребенком отца, который так же был чужд условностей. Таким образом, я оказался отгорожен от окружающего мира двумя слоями изоляции» [Там же, с.69].
Способность отстаивать «истинную самость» зависит от среды, в которой происходила социализация индивида. Здесь важна известная степень свободы и поощрения творческого самопознания личности. Что делает одних людей слабыми и беспомощными перед другими, а других сильными и волевыми? Это кроется в генетической предрасположенности к доминированию или в чем-то, что скрыто в индивидуально-личностном восприятии действительности и своего места в ней? Залог успешности человеческого существования кроется не столько в том, как его оценивают другие, а в том, как заслуженно высоко он оценивает себя, то есть не в том, как сильно он нравится другим, а насколько он нравится себе, насколько ему комфортно жить с собственным мироощущением. Ведь жизнь в состоянии перманентного стресса долгие годы, одних людей превращает в «ничто», в них гаснет искра жизни и самоуважения, а других, напротив только делает сильнее, только тренирует их волевые качества. И с этой позиции важной становится ценностная основа существования индивида, его непредвзятость к жизненным условиям, к окружающим людям, к порядку всеобщности. «Социализация индивидуального интеллекта в зависимости от уровня развития индивида, природы его взаимодействия с социальной средой может быть весьма различной, и, в свою очередь, может, соответственно, по-разному видоизменять индивидуальную психическую структуру» [1, с.72].
Сама этимология слова «трансформация» представляет его как сумму двух латинских слов — «trans» и «forma». Таким образом, слово «трансформация» несет в себе следующий смысл: превращать, преобразовать («transformis» — превращенный, преображенный, измененный). Термин «форма» — это латинский синоним греческого эйдоса, Логоса, сущности, который понимался Платоном в качестве праформы всяких вещей, а Аристотелем — как оппозиция материи, вместе с которой он составляет неразрывное структурное единство.
Второе слово «trans» в латинском языке имеет три значения: а) через, пере (перехожу); б) сквозь (пронзаю насквозь); в) за, за пределами. Все три значения этого слова предоставляют в наше распоряжение возможность объективировать существенные стороны, или отношения, трансформации.
«Ключевые моменты опыта интеллектуалов — это моменты их непосредственного взаимодействия с другими интеллектуалами» [12, с.85]. Эти взаимодействия зачастую носят подобие религиозных ритуалов. Наука может стать культом и повинностью выполнять каждодневные ритуальные действия, для подтверждения своего статуса в числе служителей храма науки.
М. Ш. Магомет-Эминов в своих работах дал развернутую классификацию трансформационных процессов, происходящих с личностью [См. 9].
По мнению психологов личность на протяжении всей своей жизни занята активной саморефлексией и рефлексией опыта значимых других. Развитие самосознания индивида сопровождается: принятием точки зрения другого о себе; идентификацией с родителями; усвоением стандартов выполнения действий и формированием самооценки; обретением идентичности в семейных отношениях и отношениях со сверстниками; формированием половой и профессиональной идентичности, становлением самоконтроля в процессе развития и взросления. Самосознание личности отличается выявлением своей социальной ценности и личностного смысла и формированием и изменением представлений о своем будущем, прошлом и настоящем. Это имеет место быть, на становление личности ученого действительно оказывают огромное влияние: авторитеты родителей и наставников, друзья и враги, университеты и экспериментальные платформы. Но, проанализировав автобиографические описания ученых, я пришла к странному выводу, что по существу в этих интересных и развернутых работах отсутствует рефлексивный анализ, как собственно и анализ своих достижений в науке. Возможно, скромность не позволяет ученому выпячивать свои научные качества и подробно анализировать свои открытия и изобретения. Но, думаю, это скорее, отсутствие самого акта саморефлексии, по причине того, что личность ученого в силу своей социализированности, воспринимает себя только через призму оценки другими себя, своих способностей и достижений, через признание своих заслуг, через звания и регалии. Даже создавая автобиографическую работу, ученый скорее занят историей личностей в своей жизни, своей собственной историей жизни и труда. Это как раз и указывает на социальный характер формирования личности ученого, ибо его самоидентификация персонифицирует себя через другие великие персоны. Хотя эта персонификация может строиться и на антагонизме, высмеивании, антипатии явной и завуалированной, дескать, вот он (они) каков, ну я-то совсем другой. Это ли не характеризует личность ученого? Но в этом нет ни толики саморефлексии.
Бернштейн С. Б.: «Виноградов В. В. всегда был плохим человеком, злым и не очень умным. Все эти качества в последние годы получили благоприятные условия для дальнейшего развития. Теперь это просто законченный негодяй. Ему доставляет удовольствие мучить и унижать своих верных холуев (Галкину, Ефимова, Ожегова и др.). Тяжело смотреть, как и Аванесов стал гнуть перед ним свою выю» [10, с. 189]. Или: «Получил сегодня письмо от Державина. Неугомонный старик хочет получить снова Сталинскую премию за свою Историю Болгарии. Но из этого ничего не выйдет» [Там же, с.131].
Или вот такое недовольство научным руководителем у Анатоля Абрагама, которое вызывает невольное недоумение. Что сделал за три года научный руководитель Фрэнсис Перрен для того чтобы А. Абрагам написал и защитил свою диссертацию? «Каждый год в течение трех лет он подписывал документы, заверяющие, что я работал над диссертацией под его руководством. Он выдал мне разрешение работать в библиотеке Института Анри Пуанкаре, по моей просьбе представил меня Нобелевскому лауреату Луи де Бойлю, чей семинар я хотел посещать, а так же привел меня один раз на знаменитый «чай» (где его знаменитый отец Жан Перрен собирал сливки научной общественности) и представил меня своему шурину Пьеру Оже, который открыл так называемый «эффект Оже»…» [11, с. 66,67]. Так и хочется спросить: «Вам этого мало?»
Можно ли отделить личность от личности ученого: «Человек он конечно был хороший, но ученый плохой, или наоборот?» Пожалуй, нет. Человек подвержен профессиональной трансформации, поэтому его личность нельзя рассматривать вне его профессиональной деятельности.
В общем и целом для завершения многостороннего анализа проблемы трансформации личности ученого следует выделить следующие ее виды, напрямую касающиеся развития потенциала личности.
По специфике воздействия на личность ученого, трансформирующие явления можно подразделить на естественные и искусственные. Естественные трансформации — это изменения в ходе жизни, не связанные применением специальных средств для внедрения в сознание индивида, изменения под воздействием естественного хода жизни личности. Искусственные трансформации — это изменения под влиянием специального, запланированного, организованного воздействия (психофизический опыт, выход за пределы сознания).
По уровню осознанности можно выделить трансформации разобщения и трансформации приобщения. Трансформации разобщения происходят по причине неприятия личностью представлений сообщества о себе, своем труде, своем социальном положении, такие трансформации могут заключаться в изменении личности в процессе самоосознания, движения личности к своей самости, осознание своей уникальности и отличности от других, осознание смысла жизни. Трансформация приобщения — изменение личности на основе со-бытия, со-мыслия, со-действия с другими личностями, своеобразная мимикрия личности, по требованию сообщества.
В структуре личностной идентичности, трансформации можно подразделить на нарративную и фикциональную. Нарративная трансформация заключается в реализации «образа Я», как архитипического воплощения некоего идеального исторически сложившегося образа (Идеальный Ученый). Фикциональная трансформация заключается в сознательном изменении способов существования с целью самотворения, самопроизводства. Эти оба вида трансформации приобретают некий концептуальный, обдуманный, аргументированный характер.
По задачам развития личности ученого выделим: мотивационную, творческую, возрождающую трансформации. Мотивационная трансформация заключается в изменении личности под воздействием внутреннего мотивирующего фактора, в ходе которой происходит рост личности и ее самоактуализация. Творческая трансформация — изменение личности в ходе творческой деятельности, развитие индивидуальности через творчество. Возрождающая трансформация — изменение вследствие глубоких психоэмоциональных потрясений, в ситуации угрозы бытию личности (преобразование, выход за пределы повседневности, стереотипности, клише).
По форме социальной организации, трансформации можно разделить на социализирующие и интерактивная. Социализирующая трансформация заключается в последовательном движении личности по пути социализации, последовательное движение личности по социальной матрице или по сменяющимся жизненным этапам становления личности.
Интерактивная трансформация — изменения в личности вызванные приобщением к субкультуре какого-то сообщества, изменения вызванные участием в ритуалах, массовых мероприятиях. Процесс превращения субъекта, через участие в некоем таинстве, и приобщении к сонму избранных. «Творческие идеи создаются как новые сочетания, или рефреминги прежних идей; творческие интуиции интеллектуала определяются ощущениями того, к каким группам эти идеи апеллируют и каким интеллектуальным антагонистам противостоят. Сетевая структура интеллектуального мира перемещается в творческое сознание индивида. Творческие всплески суть эмоциональная энергия, поступающая из воображаемых интерактивных ритуалов» [12, с. 105].
Методы трансформации распадаются на две крайние формы: 1) интервентная, трансформация — в личность пытаются внести, внедрить, насадить нечто постороннее, нередко для нее чуждое, личностно неприемлемое, хотя быть, может, привлекательное для сознания человека; 2) интенциональная трансформация — в личность ничего не «вносят», ей не делают никаких психических внушений, кодирований или программирований, а пытаются актуализировать, развернуть, инициировать ее собственные ресурсы для активизации процесса развития.
Чтобы избежать такого трансформационного влияния личность ученого вынуждена искать пути обхода опасности быть инфицированной чуждых теорий, взглядов, идеологии, сохранять интеллектуальный иммунитет или поступаться некоторыми принципами, в целях сохранения своей самостоятельности, пусть даже в несколько усеченном ее виде.
Гвишиани Д. М.: «Может быть, то, что я не стремился делать научную карьеру в области философии, занимался заочно и не думал бросать основную работу, чтобы заняться профессиональной преподавательской деятельностью, позволило мне сохранить известную независимость в выборе темы диссертации и особенности трактовки исследованного материала» [13, с.50].
Итак, в заключение можно сказать, что личность ученого претерпевает изменения в ходе жизни и творческого пути. Значительность этих трансформационных изменений различна. В анализе и оценке таких изменений нельзя сбрасывать со счетов ни специфику характера конкретной личности ученого, ни эпоху, в которую он жил и творил, ни воздействия «значимых других» в его судьбе. Проследить нюансы этих изменений по автобиографическим сочинениям практически не представляется возможным, ибо по большей части, эти книги представляют собой воспоминания давно ушедших лет, видимо именно поэтому они содержат подробные описания персоналий, с которыми тот или иной ученый встречался и общался, но опускаются многие моменты собственного научного и личностного изменения. Дневниковые же записи в жизнеописаниях встречаются реже, и дают обрывчатую событийную канву, хотя не лишенную эмоциональной подачи, и свежего высказанного отношения к описываемым событиям, но опять-таки, мало обращенным на собственную свою суть, на суть своей личности, способа мышления и научного пристрастия. Видимо, собственное «Я» предстает для личности ученого слишком блеклым, чтобы останавливаться на нем подробно, по сравнению с насыщенностью жизни событиями, знакомствами, встречами. Или же именно этот социальный контекст жизни представляется для ученого настоящим слепком его жизни, где его актуальность наиболее выпукло проглядывает именно через отношения, переписки, споры и открытую вражду со своими не менее знаменитыми современниками.
Литература:
1. Пиаже Ж. Психология интеллекта. Электронный ресурс: Пер.с фр. / Пиаже Жан. — Электронный ресурс. URL: www.koob.ru. (дата обращения: 15.05.2014) — 79с.
2. Лазурский А. Ф. Классификация личностей. — Л., 1923. — 192 с.
3. Юнг К. Г. Психологиеские типы. — СПб.: «Ювента». — М.: «Прогресс». –Универс, 1995.–717с.
4. Милль Дж. С. Автобиография (История моей жизни и убеждений). — М.: «Книжное дело», 1896. –281с.
5. Кардано Джироламо. О моей жизни.\Пер. Ф.Ф Петровского, С. Б. Бартеневой и др.–М:Изд. дом Высшей школы экономики, 2012.–335с.
6. Мелетинский Е. М. Избранные статьи. Воспоминания\ Отв.ред. Е. С. Новик; РГГУ, Ин-т высш. гуманитар. исслед.– М: РГГУ, 1998.–575 с.
7. Ипатьев В. Н. Жизнь одного химика. Воспоминания.–Т.1: 1867–1917. — Нью-Йорк, 1945.– 581с.
8. Винер Н. Бывший вундеркинд. Детство и юность.– Ижевск:НИЦ «регулярная и хаотическая динамика», 2001.– 272с.
9. Магомед-Эминов М. Ш. Деятельностно-смысловой подход к психологической трансформации личности. Кн. 1–2: дисс. д. псх. н. — М., 2009. — 680 с. (Кн. 1–2).
10. Бернштейн С. Б. Зигзаги памяти. Воспоминания. Дневниковые записи./Отв. ред. ак. РАН В. Н. Топоров.– М.,2002. 394с.
11. Абрагам Анатоль. Время вспять, или физик, физик, где ты был. — М.: Наука, 1991. — 405 с.
12. Коллинз Рэндалл. Социология философий. Глобальная теория интеллектуального изменения. — Новосибирск; «Сибирский хронограф», 2002. — 1282 с.
13. Гвишиани Д. М. Мосты в будущее. — М.: Едиториал УРСС, 2004. — 368 с.
14. Урываев В. А., Бойчук Б. В. Трансформации личности как многоаспектная проблема [Электронный ресурс] // Клиническая и медицинская психология: исследования, обучение, практика: электрон.науч. журн. — 2013. — N 2 (2). — URL: http://medpsy.ru/climp (дата обращения: 20.03.2014).
