Современное общество столкнулось с проблемой социального кризиса. Долгое время теории модернизации, а затем концепции постиндустриального общества формировали мнение об исключительности западной цивилизации и ее роли в качестве двигателя всеобщего развития. Состояние мира в настоящее время, все чаще именуемое в обществоведческой литературе термином «глобализация», действительно утвердило западный мир в качестве флагмана в экономической, политической, научной и культурной сферах. При этом говорить о качественном улучшении жизни человеческого социума в новых глобальных условиях все же не приходится. Мы считаем, что именно проблема общественного прогресса в настоящий момент нуждается в серьезном переосмыслении. Для этого мы считаем уместным в подходе к проблеме исследования социального развития рассмотрение процесса глобализации в нескольких плоскостях: а) глобализация по «западному» — существует сегодня; б) глобализация на основе альтернативного ядра основания — вариант альтернативного течения и управления глобальными процессами, где подход к проблеме социального прогресса также формируется на универсальных принципах; в) глобализация как взаимодействие цивилизационных субъектов, где каждый из них, раскрывая свой потенциал, обогащает всю Цивилизацию — альтернативная модель развития, содержащая в себе различные подходы к преодолению кризиса человечества, путем равнозначного взаимодействия культур, направленного на реализацию потенциала человека и человечества.
В рамках данной статьи мы обратимся именно к третьему из предложенных нами вариантов. Концепции модернизации и постиндустриального мира были зациклены на описании феноменов исключительно западного мира и их эвристические возможности сегодня сводятся к минимуму вместе с кризисом самого объекта их исследования. Вместе с тем теория мир-системного анализа, посвященная изучению как ядра капиталистической системы, так и ее периферийной составляющей, также в современном мире будет ограниченна в исследовании процесса социального прогресса в виду изменения самого ядра и перехода системы в иное состояние. Это состояние, с нашей точки зрения, следует считать общим регрессом современного мира. Оно выводится из логики развития общества в его завершающей антагонистической стадии, говоря языком теории общественно-экономической формации. Если обратимся к заключительной фазе рабовладельческой стадии антагонистической формации, то, по словам Энгельса, увидим общий упадок всей системы, воплощенного в социальной деградации Римской империи. Само же продолжение общественного развития было вызвано не успешно разрешенными внутренними противоречиями вышеназванного субъекта мирового исторического процесса, а действием извне германских варваров. Однако современный этап общественного развития характеризуется тем, что в капиталистические отношения втянуты практически все крупные субъекты мирового исторического процесса, а потому и социальный регресс не может быть сведен к отдельному субъекту. При этом в конкретно взятом обществе общий процесс социальной деградации обладает специфическими проявлениями. Мы должны признать правоту теории общественно-экономических формаций в том плане, что капиталистическая стадия действительно способствует переходу к всеобщему состоянию общества. Только это состояние еще ни есть истинное всеобщее, а переходный период между антагонизмом и гуманизмом. И первым шагом к этому переходу является процесс дезинтеграции, который являет собою механизм преодоления сложившейся ситуации. Признавая сегодняшнее состояние глобального мира переходным, следует оговориться о том, что в нем продолжают действовать общие законы капиталистической стадии как части антагонистической формации, в отношении проблемы общественного развития. «Без антагонизма нет прогресса. Таков закон, которому цивилизация подчинялась до наших дней», — писал Маркс [5, с. 96]. Но теперь этот закон антагонизма нельзя рассматривать лишь в плоскости противоборства классов внутри социума. Он сопряжен с возникновением новых субъектов всеобщего исторического процесса.
«Устойчивость новых геополитических и геоэкономических форм будет зависеть от множества причин, но исторический опыт показывает, что наиболее прочными становятся те, в которых помимо конкретных преимуществ и объективной потребности имеются и некие неполитические основы для объединения (географические, культурные, экономические, идеологические и др.)», — пишет историк Л. Е. Гринин [3, c. 136]. Мы полагаем, что возникновение новых геополитических субъектов как ответ, в том числе, и на упадок ядра нынешней мир-системы, поднимает вопрос об общественном развитии заново, где выбор новой парадигмы представляется открытым. В этой связи стоит отметить, что на наш взгляд такие субъекты мировой истории как китайская и индийская цивилизации, уже могут отвечать выделенным Л. Е. Грининым общим критериям, так как принцип открытости глобальным процессам сформирован у них на базе ядер культур, адаптированных к новым условиям. Однако указанные Л. Е. Грининым основания для образования новых геополитических форм как форма поиска ответа на кризис современного общества, мы объясняем и общим регрессивным воздействием универсальных модернизационных процессов, запущенных с помощью линейных моделей общественного развития в середине ХХ века, где сформированные в течении нескольких столетий культурные нормы и ценности, в современный период выражают открытое несогласие с глобальными процессами по западному образцу. Однако эта фундаментальная противоположность вовсе не отрицает возможность общечеловеческого развития. Мы лишь можем констатировать факт активного поиска иных оснований для продолжения общественного прогресса, присущих конкретным образующимся крупным субъектам развития, где общими факторами выступают единство территории, языка, культуры и религии. Общим источником этого процесса выступает борьба против установленных на сегодня концепцией устойчивого развития механизмов по экономическому и политическому взаимодействию, культурной и национальной унификации. Этот процесс предполагает в себе переход с общего антагонистического закона прогресса к истинно всеобщему — гуманистическому.
В той же мере этот процесс относится и к современной России, которая, как и двести лет назад, решает вопрос выбора пути развития и, безусловно, должна считаться субъектом исторического процесса. Период деградации основ советского общества в 70-годах ХХ века усугубился не только экономическими и политическими кризисами, но культурным и нравственным вырождением. Социальные трансформации после распада СССР привели к возникновению фактически новой истории, культуры и т. д., где наследие советского периода заранее было очернено. В связи с этим у огромного числа людей идеальные образы и ценности были стерты, а на смену им не было предоставлено ничего. Воздействие регрессивных элементов западного мира для современной России имело наиболее страшные последствия. Это объясняется тем фактором, что кризисные механизмы внутри советского общества синтезировались с внешними элементами западного мира, образовав тем самым особую форму капиталистического общества, которое, правда, также неотделимо от общих законов всей системы, в том числе и общественного развития.
По мнению А. С. Ахиезер, архаизация российского общества стала ответом на неудачные попытки трансформации общества, где культурные основы не принимаются в расчет и заменяются на внешние, отторгаемые человеком. При этом архаизация российского общества как многонационального, является и многомерным явлением, где степень регресса зависит от особенности этнокультурного восприятия процесса трансформации [1, c. 12]. Однако мы не согласимся с А. С. Ахиезером в том, что существует две суперцивизационных парадигмы, где традиционализм отвечает за статистическую характеристику движения, а либерализм за динамическую. Рассматриваемая в русской философии проблема всеединства человечества, а также основания всеобщности в подходе к исследованию общественного прогресса, всегда исходили из проблемы духа, его возвышенности и устанавливались на принципах соборности и вселенскости. Поэтому главные отличительные признаки русского культурно-исторического типа, а именно справедливость, коллективизм, патриотизм и равенство, благодаря которым происходит единение внутри евразийского пространства, неотделимы от развития этического начала русской культуры. Эти особенности вовсе не противоречат гуманистической формации в общечеловеческом восхождении по Марксу, а лишь отражают эту общую закономерность в пределах субъекта русской цивилизации. Поэтому успешной основой теории социального прогресса сегодня могут служить культурные и ценностные ориентиры традиционные для конкретного общества, успешно встроенные в новую парадигму предполагаемого развития, так как в противном случае получается лишь бледная копия модели, с которой берется образец. Анализ социальной действительности последних лет показывает, что постепенный отказ от данных ценностей и смена их не на истинно всеобщие, а примитивно скопированные с субъекта западной цивилизации, способствовали социальной деградации общества.
Рассматривая проблему дальнейшего развития России, укажем на тот факт, что СССР строился на базе суперэтноса в пространстве евразийского мира, скрепленный единой идеологией, где вышеперечисленные нами основы русского культурно-исторического типа смогли органично существовать в качестве объединяющего механизма. Однако стирание этнокультурных особенностей вместе с попыткой ориентации прогресса на антропологический тип советского человека пришли в тупик во многом из-за неспособности трансформировать господствующую методологию исследования общества в момент кризиса цивилизации в плоскости межэтнического взаимодействия, по линии разрыва которого и начался процесс деградации. Поэтому сегодня любая модель прогресса применительно к России, должна вновь ориентироваться на фундаментальные ценности русского культурно-исторического типа, а интеграция этнокультурных особенностей других субъектов не должна подрывать основы функционирования этноса как воспроизводящегося механизма. В исследовании современных отечественных социологов хорошо показано, что сегодняшняя ситуация в российском обществе имеет тождественные признаки с кризисом прогрессивных воззрений западной цивилизации в середине ХХ века. Это хорошо заметно в онтологической сфере, где секуляризированное знание, предрасположенное к восхождению человека и общества, заменяется иррационально-мифологическими конструкциями, а в саму возможность прогресса верят лишь 14 % россиян [2, c. 193–194]. История ХХ века нашей страны демонстрирует, что свертывание особенности развития социума приводит к безальтернативному регрессу всей системы. Однако истинные механизмы деградации советского общества, советского человека и советской цивилизации остаются не изученными, а значит, и применить их к анализу сегодняшнего состояния глобальной системы не можем. Но для того чтобы полнее раскрыть необходимость перехода к новому рассмотрению проблемы общественного прогресса в современных условиях, все же затронем ряд общих регрессивных тенденций глобального мира в его информационной фазе.
Глобализация как процесс объективный действительно выработала многие механизмы обмена товарами, услугами и информацией, которые не могут быть устранены и вовсе в этом не нуждаются. Вместе с этим, использование огромного парка вычислительных машин заставляет нас по новому взглянуть на единое информационное и экономическое пространство, которое вовсе не подразумевает разработку универсальных механизмов общественного развития, а лишь ассимиляцию и преобразование наиболее выгодных из них для реализации в конкретных условиях в рамках синтеза с внутренними факторами отдельного субъекта. На сегодняшний день выстраивание единого информационного общества совершенно невозможно по причине многонедоразвитости современного мира, где одновременно существуют, так называемые постиндустриальные, индустриальные и доиндустриальные эпохи. Формирование же будущей общей информационной фазы развития невозможно, по причине отсутствия в культурных матрицах механизмов для обработки, хранения и передачи знания, характерного для новой информационной эпохи. Поэтому переход к изучению возможности социального прогресса в культурно-типической парадигме есть первый шаг к возможности раскрытию многообразия подходов для выстраивания информационной фазы исторического процесса на основе образующихся центров мирового развития. При этом важно отметить, что при формировании особой информационной среды на базе традиционных ценностей, важную роль в сегодняшнем мире играет создаваемое виртуальное пространство. Ю. Нисневич описывая формирующуюся культуру виртуального общества, отмечает ее стихийное образование из различных систем языка, ценностей, временного пространства [6, c 353]. Юдина Н. В. рассуждает о том, что «чем больше гарантий сохранения языка существует у той или иной этнической группы, тем больше шансов на строительство единой общности граждан в рамках общенационального государства», а значит и возможностей для реализации социального прогресса [7, c. 258].
К. Маркс отмечал, что важной отличительной особенностью всей антагонистической формации является процесс отчуждения человека. При варианте отделения виртуальной среды от реальной затрудняется реализация общественного прогресса, так как субъект развития человек, находится одновременно в различных сферах существования, разделенных культурными, этическими и другими нормами, что порождает новый вид отчуждения. Это в свою очередь порождает дополнительный фактор регресса, связанный с разрывом между реальным и виртуальным мирами. Принимая за основание существования виртуальной среды как продолжение мира реального, мы можем представить ее как механизм встроенный и подчиненный модели прогресса общечеловеческого и отдельно взятого культурно-исторического типа, как проявления особенного во всеобщем процессе. Также как и религия, и право, и экономика, информация и сеть Интернет сегодня есть механизмы реализации социального прогресса, которые должны быть выстроены в соответствии с традициями социума, в котором информационная культура производится. Процесс воспроизводства и переноса ценностей реального физического мира в виртуальную оболочку, должен восприниматься не как процесс информационного копирования (подражания), а как органичное следование выработанным в культурно-исторической модели базисам. Поэтому строительство виртуальной среды на базе культурно-исторического типа, есть создание среды, где совокупность исполняемых алгоритмов и программ, образует культурную целостность, не разрушающую принадлежность пользователя к своей культуре.
При этом важным остается вопрос свободы человека, без которой о развитии личности и гуманности говорить бессмысленно. Целью любой концепции общественного развития не должна являться абсолютная свобода человека, а лишь создание условий для наиболее полной реализации потенциала личности и ее деятельности на благо общества. Поэтому виртуальная среда как продолжение реальной не должна порождать дихотомию «свободы-несвободы» между миром реальным и виртуальным. Для этого и необходим перенос культурных элементов, вместе с правовыми нормами, во вновь возникающую среду. Коэволюционное развитие должно связывать виртуальное и реальное пространство культурными, экономическими, правовыми скрепами, если мы принимаем виртуальную среду в качестве основания социального прогресса. Исключение любого элемента из данной иерархии несет за собой его замещение из глобальной информационной среды, нарушая органичность развития. Следовательно, лишает человечество возможности дальнейшего прогресса, так как формируемые субъекты в равной степени могут предложить способ для дальнейшего восхождения по пути человеческого развития.
Важной деталью в процессе социального прогресса может стать этнокультурная проблема, и здесь возможность гармоничного развития зависит от ядра культуры. Право этноса на самореализацию и сохранение культурного разнообразия не должно прерываться. Поэтому в процессе социальной эволюции важно не допустить то, что В. Н. Гуляихин, определяет проблемой архетипических ценностей и ценностей, приходящих извне. Формирующиеся в бессознательном этнокультурного субъекта элементы, существенно влияют на процесс становления и развития как отдельной личности, так и всего социума [4, c. 77–79]. Привнесение в виртуальную среду отдельных элементов этнокультурных субъектов должно быть органично, как и создание всей общей модели прогресса, с учетом особенностей культурно-исторических типов. Поэтому любое позитивное социальное действия внутри субъектов мировой истории будет представлять собой уменьшенную копию всеобщего прогресса, где соединение множества субъектов будет происходить на равной основе, путем сохранения традиционных элементов, как в реальном, так и виртуальном пространстве, выстроенной вокруг ядра культуры. Таким образом, изменение глобального мира сегодня заставляют нас обратить внимание, прежде всего, на социальные перемены внутри вновь образующихся субъектов мирового исторического процесса.
Литература:
1. Ахиезер А. С. Архаизация в российском обществе как методологическая проблема / А. С. Ахиезер // Общественные науки и современность. — 2001. — № 2. — С. 89–100.
2. Готово ли российское общество к модернизации? / Под ред. М. К. Горшкова, Р. Крумма, Н. Е. Тихоновой. — М.: Издательство «Весь мир», 2010. — 344 с.
3. Гринин Л. Е. Приведет ли глобальный кризис к глобальным изменениям / Л. Е. Гринин // Век глобализации. — 2009. — № 2. — С. 117–140.
4. Гуляихин В. Н. Этноколлективное бессознательное как детерминанта социально-политического развития / В. Н. Гуляихин // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 7: Философия. Социология и социальные технологии. — 2007. — № 6. — С. 76–79
5. Маркс К. Нищета философии. Ответ на «Философию нищеты» г-на Прудона // Маркс К., Энгельс. Ф. Сочинения. — 2-е издание. — Т. 4. — М.: Государственное издательство политической литературы, 1955. — 620 с.
6. Постзападная цивилизация. Либерализм: прошлое, настоящее, будущее / Под общей редакцией Юшенкова С. Н. — М.: Новый фактор, Минувшее, 2002. — 440с.
7. Юдина Н. В. Русский язык в XXI веке: кризис? эволюция? прогресс? / Н. В. Юдина. — М.: Гнозис, 2010. — 293 с.
