Статья представляет собой рассуждение на тему профессии сценариста. Концепция автора о сущности сценарной деятельности выстроена по аналогии «трёх лиц» режиссёра (по В. И. Немировичу-Данченко). Профессию сценариста, по мнению автора, можно определить следующими «лицами»: сценарист-энциклопедист, сценарист-укротитель, сценарист-волшебник, сценарист-поэт.
Ключевые слова: сценарное мастерство,драматургия театрализованных представлений и праздников, профессия сценарист, сущность сценарной деятельности.
Кто такой сценарист?
Чтобы ответить на этот вопрос, нужно вспомнить, что когда-то В. И. Немирович-Данченко написал о том, что режиссер — «существо трехликое»: режиссер-толкователь; режиссер–зеркало; режиссер-организатор всего спектакля [2, с. 256]. Исходя из подобной аналогии «трёх лиц», можно попытаться расширить образно-содержательное понимание ипрофессии сценариста. Не обязательно претендуя на амплуа режиссера, он, на наш взгляд, помимо прочих творческо-организационных качеств, должен выступать в метафорическом образе: и энциклопедиста, и укротителя, и волшебника.
В статусе энциклопедиста его знания в определенной степени должны опираться на достижения самых различных отраслей наук, таких, к примеру, как культурология, история; и искусства. Он, безусловно, должен иметь определенное представление о достижениях и методах создания произведений разных видов искусств; о репертуаре современных художественных коллективов; ориентироваться в шедеврах мировой культуры, знать основные события и имена выдающихся личностей, представляющих отечественную и зарубежную культуру; кропотливо подбирать и изучать интересные исторические факты, способные раскрыть идею сценария. В совокупности это дает возможность сценаристу придумывать интересные, неожиданные сочетания художественных образов для раскрытия идеи будущего театрализованного представления, решать эпизоды ежегодно повторяющегося праздника по-разному.
Энциклопедичность знаний сценариста подчёркивают многие специалисты и исследователи сценарного мастерства, например, Н. П. Шилов. По его словам, «уникальную драматургическую ситуацию» в сценарии театрализованного представления создаёт то, что «художественный материал может свободно взаимодействовать с документальным». [4, с. 21] Уместно упомянуть и выражение Поля Валери, мудрого французского литературоведа и эссеиста, «Лев состоит из съеденной баранины» [1, с. 106]. Толкование этого высказывания применительно к сценарному мастерству также можно найти в книге Н. П. Шилова: «Что бы ни питало ум, воображение и фантазию сценариста (баранина), он создаёт нечто новое по отношению изученному материалу, оставаясь в творчестве самим собой (львом)» [4, с. 21]. Таков оригинальный способ написания сценария.
Есть и другой — компилятивный (не путать с формальной компиляцией), который по своей сути ещё больше предполагает обладание сценариста энциклопедическими знаниями. «Сценарист подбирает документы (тексты, аудио-видеоматериалы), художественные произведения или фрагменты из них (стихи, отрывки из прозы, вокальные, инструментальные и хореографические концертные номера) и в соответствии со своим замыслом стыкует их, используя так называемый эффект монтажа. Возникает сценарий, который называют компилятивным» [4, с. 21].
В образно-метафорическом статусе сценариста-укротителя, ему, во-первых, необходимо «укротить» огромное количество материала, документального и художественного, чтобы использовать и выстроить его в соответствии с логикой развития идеи конкретного театрализованного представления. Во-вторых, ему важно и нужно укротить не только содержательный и творческий опыт, приобретенный плеядой его многопоколенных предшественников, но и «укротить толпу» здесь и сейчас, то есть заинтересовать, продумать управление вниманием зрителя, предугадать его реакцию, вызвать необходимую эмоцию. В этой связи И. М. Туманов замечает, что сценарист — это «профессионал, который знает законы массовых праздников и предугадывают реакцию зрителей» [3, с. 11].
В образно-метафорическом статусе волшебника львиная доля работы сценариста, как нам представляется, — это всё-таки работа со словом. И здесь суть его творчества в том, чтобы «обычное превратить в необычное» (создать образ). «Волшебство» в культурном пространстве художественного творчества в том и заключается, чтобы с помощью языковых средств выразительности и приёмов превратить обычный повседневный текст в «словесно-кружевную ткань». Причём, когда воспринимаешь её на слух, не просто улавливаешь и понимаешь смысл сказанного, но и удивляешься, любуешься текстом, его узорами — игрой слов и смыслов, остроумными фразами и диалогами. Это новый язык, который не позволяет слушателю скучать, пропускать мимо ушей слова и фразы, так как каждая из них насыщена какой-то «интересностью», приёмом. Умелая работа сценариста заставляет слушателя следить за тем, как лексические, грамматические, фонетические ассоциативные связи слов любопытно и неожиданно выстраиваются друг за другом, создавая единый текст. То же самое «волшебство» (превращение из обычного в необычное) относится и к работе с другими средствами выразительности, присущими театру, которые сценарист планирует указать в ремарках.
Развивая мысль о ценности «волшебных превращений» обычного в необычное, приведём в качестве аргумента рассуждение В. Шкловского, помещённое в книгу сценарных тренингов. «Если мы станем разбираться в общих законах восприятия, то увидим, что, становясь привычными, действия делаются автоматическими. Так уходят, например, в среду бессознательно-автоматического все наши навыки... Для того, чтобы вернуть ощущение жизни, почувствовать вещи, для того, чтобы делать камень каменным, существует то, что называется искусством. Целью искусства является — дать ощущение вещи как видение, а не как указание… целью образности является перенесение предмета из его обычного восприятия в сферу нового восприятия, то есть своеобразное семантическое изменение…» [5, с. 29–30]
И, все же, выводы о трехликости сценариста, как нам представляется, немного поспешны. Есть у сценариста и ещё одно «лицо» (может быть, и душа) — поэта. Ведь прежде чем стать волшебником, нужно научиться видеть мир совершенно особенным образом, словно глазами ребёнка; замечать в окружающей нас природе, людях, в обыденных ситуациях красоту, шарм, грусть или иронию; каждый день совершать открытия, наблюдать и впитывать, а уже затем облекать наблюдения в словесную форму, включать наблюдения в сюжет. «Наблюдательность — по «Словарю русского языка» С. Ожегова — способность замечать мелкие, ускользающие от других частности, подробности фактов, явлений» [5, с.11]. Правда, использованное нами слово «научиться» не совсем подходит для образа сценариста-поэта. То есть, стать сценаристом-поэтом, вряд ли возможно. Им можно только быть.
Конечно, это идеальная модель. В мире множество людей занимаются профессией сценариста, но, к сожалению, не обладают всеми этими качествами. Но в этих четырёх лицах, на наш взгляд, заключается сущность сценарной деятельности в сфере театрализованных представлений и праздников.
Литература:
1. Валери П., Об искусстве… / П. Валери. — М.: Искусство 1993. — 507 с.
2. Немирович-Данченко В. И., Статьи, Речи. Беседы. Письма / В. И. Немирович-Данченко. — М.: Искусство, 1962. — 442 с.
3. Туманов И. М., Режиссура массового праздника и театрализованного концерта / И. М. Туманов. — М.: Просвещение, 1976. — 88 с.
4. Шилов Н. П., Сценарное мастерство / Н. П. Шилов. — Челябинск: Челябинская государственная академия культуры и искусств, 2004. — 145 с.
5. Шилов Н. П., Что должен уметь сценарист: школа и мастерская / Н. П. Шилов. — Челябинск: Челябинская государственная академия культуры и искусств, 2008. — 158 с.
