Земля Подмосковья — удивительный, благодатный край, каждый уголок которого связан с многовековой историей нашей страны и может многое рассказать современному человеку. Радонежье неизменно ассоциируется с образом Сергия Радонежского и местами, исторически связанными с земной жизнью и славой этого святого. Сергиев Посад, Хотьково, Радонеж, Абрамцево… Издревле эта земля полюбилась людям искусства, литературы, философии. Она давала духовную пищу многим замечательным представителям русской мысли, среди которых имена философов-славянофилов. Так сложилось, что Троице-Сергиева лавра и ее окрестности оказались тесно связанными с судьбой и учением этих истинных патриотов своей страны.
В 1843 году неподалеку от Хотьковского монастыря, в усадьбе Абрамцево поселилась семья знаменитого писателя — С. Т. Аксакова. Дом Аксаковых был широко известен в Москве: патриархальное гостеприимство, высота духовных стремлений, литературные интересы и неподдельная душевная открытость хозяев дома привлекали знаменитых современников, среди которых были писатели: Н. В. Гоголь, И. С. Тургенев, П. А. Кулиш; актер М. С. Щепкин, философы А. С. Хомяков, И. В. Киреевский, Ю. Ф. Самарин и многие другие. Именно Аксаковы, купив Абрамцево, определили судьбу усадьбы на все последующие годы. Этот «мирный, уединенный уголок» стал не только местом творческого вдохновения для С. Т. Аксакова, но и колыбелью духовных исканий сыновей писателя, малой частью России, где отчетливо слышался голос прошлого и вести о судьбоносных переменах современности.
В литературе об Аксаковых часто упоминалось о некоем предопределении, благодаря которому семья приобрела усадьбу. Известно предание семьи о том, что Сергей Тимофеевич, долгожданный первенец, был назван в честь Преподобного Сергия Радонежского, которому мать писателя усердно молилась о рождении сына. Поселившись на малой родине святого, Аксаковы чувствовали свою особую связь с судьбой России. Близость Троице-Сергиевой лавры обусловила сближение и тесное общение Аксаковых с духовенством в лице деятелей Московской духовной академии. Конец 1840-х- 1850-е годы стали временем, когда духовная академия играла важную роль в жизни славянофилов. Богословские труды А. С. Хомякова получали оценку профессоров П. С. Казанского, А. В. Горского; И. В. Киреевский, работая над переводами святых отцов, получал помощь от архимандрита Леонида, протоиерея Ф. А. Голубинского. Аксаковы по воскресеньям ездили «к Троице». Они сблизились с ректором духовной академии преосвященным Саввой. Кроме этого, члены семьи встречались с Е. В. Амфитеатровым, Г. П. Смирновым-Платоновым, академическим доктором А. А. Брызгаловым, который в свою очередь сам бывал в Абрамцеве. Но самым близким другом Аксаковых был, конечно, Н. П. Гиляров-Платонов, молодой профессор богословия, во многом разделявший славянофильские взгляды [3].
Но не только эти сведения интересны как свидетельства о связи славянофилов с Радонежским краем. Именно здесь, в лице простого русского крестьянства, они находили подтверждение своим общественно-политическим взглядам, в основе которых лежало мнение об особом духовном строе русского народа, обусловленном православным мировидением, о соборном сознании и смирении русского человека, о природной мудрости народа как хранителя исконных традиций.
Константин Сергеевич Аксаков, старший сын С. Т. Аксакова, оставил прекрасный очерк под названием «Рассказ из деревенской жизни», в котором отразил свои впечатления от общения с радонежскими крестьянами. К.Аксаков был, пожалуй, главным глашатаем духовного потенциала народа. Жизнь в Абрамцеве давала ему возможность созерцать всю правду крестьянской жизни. Деревня для него стала образом «народной полноты жизни», хранящим «вечные начала веры и общины» [1, с.396]. Именно в деревню призывал он бежать от искусственных манер общества, от лживости образованной «публики». Только деревенская жизнь позволяет понять оторванность высшего общества от своих культурных корней, заставляет испытать чувство вины и предательства: «<…>именно русская природа, и сверх того носящая на себе деятельное присутствие самого русского человека, носящая всюду следы его трудов <…> влагает в вас через созерцание так много мира и простоты, присущих народу и природе, им мирно возделанной, что все это гораздо поважнее текущего множества современных наших книг…» [1, с.397], — писал Константин Сергеевич.
К.Аксаков с документальной точностью поведал о своем знакомстве с Радонежем. Манера письма, ясный и стройный слог напоминают нам автора «Семейной хроники», самого С. Т. Аксакова. Этот очерк является прекрасным образцом художественного творчества К.Аксакова, свидетельством его литературного таланта.
Первое посещение Радонежа, или села Городок произвело на К.Аксакова неизгладимое впечатление: «Широкая улица и одна церковь: вот и весь Городок. Но на нем лежит какой-то особый вид тишины и уединения; точно, Бог знает, в какой глуши, и также хорошо и тихо становится на душе. Перед глазами нашими, за близкой околицей, опять поле и опять леса. Так тихо и далеко. Так хорошо! Мир и простор» [2, c.405]. Эта поездка Константина Сергеевича и его друзей, имен которых он не называет, по всей видимости, состоялась в начале 1840-х годов. Вероятно, Аксаковы узнали о соседстве их имения с Радонежем вскоре после покупки усадьбы. Поэтому можно говорить и о том, что эти впечатления стали опорой для дальнейших размышлений К.Аксакова в русле славянофильской идеологии.
В поисках народных преданий, рассказов о русской старине путешественники обратились к местному крестьянину. С прискорбием пишет К.Аксаков о том смущении, которое испытали они, не зная, как подойти к простому деревенскому мужику. Чувство «гражданской совести», осознание своей оторванности от судьбы народа, о котором так много рассуждали славянофилы, почувствовалось именно в этот момент, перед лицом простого русского человека: «В самом деле, подходя к крестьянину, чувствуешь, что между нами и им бездна, и что мы стали чужими друг другу: <…> Кто изменил началам русской жизни? — Мы, наше т. н. образованное общество, конечно. — И потому, всякий из нас, в ком проснулось это сознание, а вместе и гражданская совесть, невольно смущается перед образом русского народа, как обидевший перед обиженным, да еще и не помнящим его обиды» [2, c.405].
Задав крестьянину вопрос о прошлом Городка, путники пришли в изумление: он поведал им, что прежде это был город Радонеж, в котором правил князь Андрей Радонежский. В городе было семь церквей, и крестьянин указал, где они располагались. Живо в народной памяти оказалось и предание о Преподобном Сергии, который строил в Радонеже монастырь, «да все, что днем построит, ночью то и разорится» [2, c.406]. «Крестьянин говорил о Святом Угоднике, Сергии Радонежском так, что чувствовалось, как присутствует в его жизни живая память о нем, как близко это ему» [2, c.406]. Константин Сергеевич сравнивал свои впечатления с открытием Америки, подразумевая, как много в русской жизни неизвестного, непознанного, как много сокровищ хранится в народной памяти!
В поисках вала, на котором должен был стоять монастырь, путники отправились за лес, к оврагу, где лежали, по словам крестьянина, Белые Боги. Белые Боги — это камни, о которых до сих пор ходят легенды. Местные краеведы и журналисты, ссылаясь на старые свидетельства путешественников, описывают это место как древнее языческое капище славян или татар, на котором стояли каменные или деревянные идолы [4; 5]. По одной из версий, Сергий Радонежский хотел поставить на месте языческого алтаря православный монастырь. Проезжавший мимо крестьянин с женой указал путникам точное расположение вала, на котором он должен был стоять. Это место возле оврага, где лежит пять камней. «На них крест, — сказал крестьянин, — говорят, святый угодник крест этот на них положил» [2, c.406]. Но камней путешественники так и не нашли. К.Аксаков писал о том, что их будто бы использовали в строительстве, а современные краеведы предполагают, что это место меняет свое расположение, что есть свидетели, видевшие капище в разных местах. Считается, что первым описал Белых Богов П. П. Семенов-Тянь-Шанский, но, как видно, сведения об этом Радонежском чуде были известны К.Аксакову ранее.
Вдоволь налюбовавшись окрестными пейзажами, открывавшимися с вала, путники отправились домой, довольные своей прогулкой.
Это было не последнее посещение Городка Константином Аксаковым. Позже он познакомился со священником церкви Преображения, который говорил об особой набожности радонежских крестьян и их близости к церкви. И сам он лично не раз убеждался в этом: «Много говорил я с крестьянами Городка; не раз дивился я тому, как каждый из них знает о Св.Сергии, как близок он им, как память о нем и вера к нему живет неразлучно и постоянно с ними со всеми, со всем селом» [2, c.407]. Все это стало ярким свидетельством одного из основополагающих славянофильских взглядов об основе русской народной жизни: «Вот основа, вот единый источник жизни Русской Земли — Вера» [2, c.407].
В наши дни предание о Сергии Радонежском и истории Радонежья известны, в основном, краеведам-исследователям. Да и в самом Радонеже трудно теперь найти коренных жителей, знающих многовековую историю этих мест. И то, о чем говорили славянофилы, не актуально ли сегодня? Ведь именно любовь к своей малой родине, память о ее славном прошлом побуждает к созидательной деятельности на благо своей страны. «Здесь историческое воспоминание соединилось с памятью веры, и оно вечно», –писал К.Аксаков о Радонежском крае. Как было бы прекрасно, если бы это утверждение соотносилось с современной жизнью Радонежья!
Литература:
1. Аксаков К. С. Рассказ из деревенской жизни // Молва. — 1857. — № 55. — 7 дек.– С.396.
2. Аксаков К. С. Рассказ из деревенской жизни // Молва. — 1857. — № 56. — 14 дек. — С.405.
3. Андреев Ф. Московская духовная академия и славянофилы. — Сергиев Посад: Типография Св.-Тр.Сергиевой лавры. 1915. — 84с.
4. Любопытнов Ю. Радонежье: легенды и быль. Птица Сирин. — Сергиев Посад, 2006. — 143c.
5. Любопытнов Ю. Хотьково и его окрестности. — Сергиев Посад, 2004. — 152c.
