Проанализирована внешняя политика США в начале XXI в. в связи с необходимостью разработки «большой стратегии» в период президентств Дж.У. Буша и Б. Х. Обамы. Исследованы стратегические цели и внешнеполитические средства, их влияние на международную систему. Показано влияние различных факторов на процесс корректировки внешнеполитической стратегии Белого дома, в т. ч. усиления международной роли Китая.
Ключевые слова:США, внешняя политика, «большая стратегия».
Падение Берлинской стены, крах мировой системы социализма и последовавшая за этим дезинтеграция «сверхдержавы» СССР кардинальным образом изменили самооценку Соединенных Штатов Америки. Обнаружив себя в статусе «единственной сверхдержавы», США начали следовать определенной и решительной стратегии, исходившей из идеи о мировом преобладании в целях контроля над международным развитием. В официальном Вашингтоне впервые начали ощущать свое превосходство, осознавать отсутствие препятствий и возможность пожать плоды своего успеха [1, p. 193].
В конце XX в. Соединенные Штаты имели превосходство в информационной, экономической, политико-дипломатической и военной областях. Более того, США принялись, по словам госсекретаря М. Олбрайт, за доктринальное обоснование своей глобальной руководящей роли в мире в качестве «главного организатора международной системы» [2]. Так взамен американской «большой стратегии» эпохи Холодной войны — стратегии «сдерживания» СССР — началась разработка ее новой версии.
В результате осуществления беспрецедентной революции в военном деле, США достигли уровня безусловного военно-технического превосходства над любым государством мира. Учитывая это, формировались основные принципы ведения внешней политики Соединенных Штатов: во-первых, убедительный военно-технологический отрыв от всех остальных государств, обеспечивающий США силовое превосходство в мире; во-вторых, устойчивость «однополярного мира» и господствующего положения США, которые несут всему миру экономическую стабильность и международную безопасность; в-третьих, «дело Америки» заключается в том, чтобы суметь максимально долго обеспечивать свое преобладание в мире для его дальнейшего преобразования в соответствии с американскими идеалами, ценностями и исторически сложившимися интересами.
Отправной точкой, давшей значительный толчок к усилению притязаний США на роль гегемона в глобальной системе, стали террористические акты 11 сентября 2001 г. в Нью-Йорке и Вашингтоне. После преодоления последствий глубокого шока Соединенные Штаты увидели новый шанс для преобразования мирового устройства. В ходе «войны с терроризмом» были отброшены внутренние ограничители на использование военной силы, и окончательно сформулированы принципы жесткого внешнеполитического курса по наказанию «врагов Америки», предусматривающие осуществление военных интервенций, свержение неугодных режимов и другие действия, осуществляемые в обход международного права.
Исходя из необходимости установления «однополярного мира», в 2002 г. была принята на вооружение новая «Стратегия национальной безопасности США». Она предполагала, что Соединенные Штаты должны и будут поддерживать такую боевую мощь, которая обеспечит поражение любых попыток любого противника — как в лице государств, так и негосударственных субъектов — навязать свою волю Соединенным Штатам и их союзникам или друзьям [3].
Суть данной доктрины отразилась в трех ключевых пунктах: во-первых, США имеют право и обязанность смещать режимы в странах, представляющих потенциальную или даже предполагаемую угрозу для их безопасности; во-вторых, США имеют полное право на применение военной силы в одностороннем порядке; и в-третьих, впервые объявлялось о возможности использования данной силы превентивным образом.
С наступлением президентства Б. Х. Обамы, который вынужден был под влиянием негативных последствий «войны с терроризмом» (Афганистан, Ирак) внести коррективы в «большую стратегию», стратегическими задачами Соединенных Штатов стали: осуществление так называемого «организационного отступления», сохранение основ американского глобального лидерства и недопущение дальнейших ослаблений мировых позиций США.
На вооружение была взята концепция «умной силы», смысл которой заключался в том, чтобы перенести упор на организацию многостороннего межгосударственного сотрудничества в совместном решении общих проблем.
Такие благие намерения, как установление демократического сотрудничества и роли США как «первой среди равных», на первый взгляд, предстают необходимыми слагаемыми администрации Б. Х. Обамы по стабилизации международной системы в целом [4]. Однако во внешней политике Вашингтона заложен принцип «единства цели и практики», накладывающий на Соединенные Штаты обязательства «прокладывать», «вести», «умиротворять», «нейтрализовать» и «уничтожать» любого, кто в наибольшей степени приблизится к уровню, достигнув которого, сможет бросить вызов американскому могуществу [5, p. 14–15].
Появившиеся в США и получившие широкое применение в мире концепты «конца истории», «столкновения цивилизаций» и «глобального политического пробуждения» постепенно утрачивают свою способность эффективно действовать в качестве главных рычагов сохранения гегемонии «единственной сверхдержавы» в мире. При этом США вынуждены учитывать появление и рост влияния новых центров силы в системе международных отношений.
Стоит особо подчеркнуть, что все больший вес на международной арене набирает Китайская Народная Республика, представляющая собой самую быстрорастущую экономику мира, растущую военную силу и являющаяся, по заявлениям многих американских аналитиков и стратегов, претендентом на роль сверхдержавы уже в ближайшем будущем. Так, в докладе Национального разведывательного совета США отмечалось, что Азия превзойдет Северную Америку по глобальной мощи с учетом размеров ВВП, населения, военных расходов и технологических инвестиций. Китай будет обладать самой крупной экономикой, превзойдя США до 2030 г. [6, p. 4].
В свете данных перспектив перед Соединенными Штатами встает дилемма: согласиться с будущей ролью КНР как мирового лидера и попытаться привлечь Китай в качестве участника глобального лидерства или начать предпринимать меры по ослаблению своего главного экономического соперника и потенциального военного противника, который продолжает создавать ассиметричные средства противодействия американскому «потенциалу проецирования силы» [7, p. 4].
Таким образом, США, обеспокоенные перспективой утраты своего лидерства, вынуждены вновь обращаться к пересмотру «большой стратегии», чтобы дать ответ на новые вызовы в процессе трансформации международной системы, используя различные внешнеполитические инструменты (от «мягкой силы» до заигрывания с радикальным исламизмом).
Литература:
1. Hanhimäki J. M. Between Primacy and Decline: America’s Role in the Post-Cold War World // International Relations since the End of the Cold War: New and Old Dimensions. Oxford, 2013.
2. Secretary of State Madeleine K. Albright. Remarks and Q&A Session at Howard University. 1998, April 14 [Электронный ресурс]. URL: http://1997–2001.state.gov/www/statements/1998/980414.html.
3. The National Security Strategy of the United States of America. September 2002 [Электронный ресурс]. URL: http://georgewbush-whitehouse.archives.gov/nsc/nss/2002.
4. National Security Strategy of the United States of America. The White House. Washington, D. C. May 2010 [Электронный ресурс]. URL: http://www.whitehouse.gov/nsc/nss/2010.
5. Bacevich A. J. Washington Rules: America’s Path to Permanent War. — N.Y., 2008.
6. Global Trends 2030: Alternative Worlds. A Publication of the National Intelligence Council. December 2012 [Электронный ресурс]. URL: http://globaltrends2030.files.wordpress.com/2012/11/global-trends-2030-november2012.pdf.
7. Sustaining U. S. Global Leadership: Priorities for 21st Century Defense. Department of Defense. January 2012 [Электронный ресурс]. URL: http://www.defense.gov/news/defense_strategic_guidance.pdf.
