В наше время, в период ломки общественных отношений, переустройства государства, которое находит отражение и в судебно-правовой реформе, подвергаются сомнению и становятся предметом острой дискуссии многие теоретические положения доказательственного права. Ясность здесь нужна не только для «чистоты теории», но и прежде всего потому, что от правильного решения ряда теоретических вопросов напрямую зависит определение целей доказывания, создание стимулов, побуждающих правоприменителей всегда поступать сообразно закону и нравственному долгу.
Одна из наиболее важных сегодня проблем — это вопрос об установлении истины в уголовном судопроизводстве.
Вопрос об истине в уголовном судопроизводстве находится в центре внимания специалистов с тех пор, как стала вообще формироваться процессуальная наука. Решался он с позиции не только (а порой и не сколько) научных, сколько идеологических. Теория доказательств советского периода, в основе которой лежала гносеология диалектического материализма, оценивавшаяся, разумеется, как «единственно научная», исходила из того, что нашим советским следователю и судье в противоположность юристам капиталистических стран безусловна доступна истина по каждому делу. Но как только в конце 80-х — начале 90-х годов зашаталась и рухнула эта идеология, многие юристы, что нередко бывало в нашей истории (по принципу: «чтобы выпрямить, нужно перегнуть»), впали в другую крайность. Суть новоявленной позиции выражена в таком, например, утверждении: в судебной практике «прошлое восстанавливается весьма относительной степенью достоверности» [1].
Теория поднимает планку, ставит перед практикой предельно высокие цели. Но все дело в том, какие выводы делаются из этих философских посылок. А выводы делались такие, что если в уголовном процессе по каждому делу может быть установлена абсолютная истина и никаких гносеологических препятствий к этому нет, то, стало быть, не только следует стремиться к выяснению истины (что, безусловно, верно), но по существу исключить какую бы то ни было вероятность, саму возможность не достижения этой цели, а реально существующее и не столь малочисленные факты такого рода объяснить исключительно плохой работой следователей, прокуроров, судей. Такой позиции отдал дань даже М. С. Строгович, который внес неоценимый вклад в развитие науки уголовного процесса; «Если истина по уголовному делу не найдена, если преступление не раскрыто и преступник не изобличен…это значит, что следствие и суд не справились со своей задачей, допустили серьезное нарушение законности» [2].
Научное исследование причин судебных ошибок позволяет разделить их на три основные группы:
а) неполучение, утрата необходимой для правильного решения дела информации, особенно на предварительном следствии, для которого характерен именно элемент обнаружения, собирания доказательств;
б) недостаточно полная, тщательная проверка достоверности доказательств и основанных на них выводов;
в) построение ошибочных выводов из совокупности имеющихся доказательств.
Устранение этих причин требует комплекса не только юридических, но и организационных, кадровых, социальных и т. п. мер по совершенствованию закона и практики его применения и изменения в законодательстве.
Таким образом, закон и не всегда четко и детально устанавливает способы получения, формы фиксации и гарантии достоверности доказательств до и после возбуждения уголовного дела. Это дает основание сделать вывод о наличии не только познавательной, но и удостоверительной стороны доказывания в стадии рассмотрения и разрешения сообщений о преступлениях.
Для этого необходимо:
1. Расширить доказательную базу в уголовном процессе, максимально обеспечить использование всей возможной информации, содержащейся в следах.
Законодательные решения, легализующие использование данной информации, уже приняты (ст.11 Закона об оперативно- розыскной деятельности). Разработана теоретическая база, имеется ряд публикаций. Теперь необходимы конкретизация в УПК условий, способов преобразования информации, полученной оперативным путем, в процессуальные доказательства; обобщение складывающейся практики и разработка рекомендаций для следователей, прокуроров, судей. Важно с самого начала не допустить, так сказать, подавления уголовного процесса деятельностью спецслужб.
2. Совершенствовать методы проверки достоверности доказательств, особенно в судебном заседании в случаях:
- представление предметов и документов как способ собирания доказательств на предварительном и судебном следствиях, когда имеют одинаковую внутреннюю организацию, выполняют одни и те же познавательные функции, преобразуют предметы и документы в доказательства;
- полученная информация субъектом в виде идеального образа может быть использована в доказывании лишь после преобразования в законную, доступную восприятию форму;
- представление доказательств является самостоятельным и полноправным способом собирания доказательств, для всех равноправных участников судебного разбирательства, нуждающимся в четком правовом регулировании и состоящем в добровольной передаче лицом предметов или документов, относящихся к делу;
- в качестве обязательного условия допустимости представленных доказательств в порядке ст. 87 УПК РФ является их проверяемость;
- в ходе представления доказательств должен составляться протокол предоставления предметов и документов;
- оперативно-розыскная информация может быть использована по уголовному делу только при условии, что она является доступной для надлежащего процессуального оформления и не расшифровывает методы, тактику и средства оперативно-розыскной деятельности.
3. Создать условия формирования судейского убеждения «по совести», без каких-либо посторонних влияний.
На этом направлении можно отметить два несомненных достижения. Во-первых, провозглашение новой концепции целей правосудия, благодаря чему при решении вопроса о виновности или невиновности подсудимого над судьей больше не довлеют общие цели борьбы с преступностью. Во-вторых, закрепление в законе (ст.9 Закона о статусе судей) гарантий независимости судей.
Основные положения работы в своей совокупности и, прежде всего, обоснование важности субъективной стороны среди других элементов состава преступления, обеспечивают концептуальный подход к совершенствованию Уголовно0процессуального кодекса, что позволило внести предложения, которые могут быть представлены на обсуждение и учтены законодателем в процессе его дальнейшего совершенствования [3].
Для приведения законодательства в современное состояние необходим:
Из статьи 286 УПК РФ исключить слова «или истребованные судом» и изложить ее в следующей редакции «Документы, представленные судебное заседание сторонами, могут быть на основании определения или постановления суда исследовать и приобщены к материалам уголовного дела».
Указанный вариант по внесению изменения в законодательную базу будет способствовать установлению истины по уголовному делу, так как еще не изжито явное или скрытое давление «общественных страстей». Устранение подобных влияний — длительный процесс, требующий высокой правовой культуры в государстве и обществе. Кроме того, еще далеко не все судьи обладают личными качествами, предохраняющими от конформизма, профессиональной деформации. Эту проблему тоже нельзя решать одномоментно.
Велика роль вышестоящих судов, решения которых должны способствовать выработке определенного «стандарта доказанности», минимально допустимой совокупности доказательств, при отсутствии которой исключается постановление обвинительного приговора.
Таков далеко не полный перечень мер, которые могли бы способствовать совершенствованию доказательств в уголовном процессе и принятия решения в уголовном судопроизводстве.
Литература:
1. Доказывание в уголовном процессе: традиции и современность. Под ред. В. А. Власихина. — М.: Юристъ, 2000. — 272 с.
2. Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. Том 1. Основные положения науки советского уголовного процесса. М.: Издательство «Наука», 1968. 468 с.
3. Балакшин Виктор Степанович Доказательства в теории и практике уголовно-процессуального доказывания (Важнейшие проблемы в свете УПК Российской Федерации): Дис.... д-ра юрид. наук: 12.00.09 Екатеринбург, 2005 533 с. РГБ ОД, 71:06–12/32
