Данная статья посвящена анализу стихотворения А.-Ч. Суинберна «Прощание» в восприятии русских переводчиков. Проведенное исследование позволяет утверждать, что данные переводы далеки от совершенства.
Ключевые слова: А.-Ч. Суинбёрн, поэтический перевод, русско-английские литературные связи, компаративистика, художественная деталь, межкультурная коммуникация.
Стихотворение Суинбёрна «Прощание», впервые интерпретированное Б. Б. Томашевским, уже в XXI в. вызвало интерес переводчиков — к нему обратились Ю. М. Брызгалов (2005), И. Д. Трояновский (2006), Г. М. Кружков (2008). Каждую из шести строф Суинбёрн начинает предложением в повелительном наклонении: «Letus go hence, my songs.».. [Уйдем прочь, мои песни...], «Let us rise up and part.».. [Встанем и расстанемся...], «Let us go home and hence.».. [Уйдем домой, прочь...], «Let us go hence and rest.».. [Уйдем прочь и умрем...], «Let us give up, go down.».. [Бросим, умрем...], «Let us go hence, go hence.».. [Уйдем прочь, уйдем прочь...] [1, p. 52–53]. У Томашевского нет такого же единообразия начала строф: «Пойдемте, песни!».., «Расстанемся.».., «Уйдем домой.».., «Уснем.».., «Оставим все.».., «Уйдем, уйдем!».. [2, с. 144–145]; ср. у Г. М. Кружкова — «Уйдем, печаль моя.».., «Уйдем скорей.».., «Уйдем.».., «Уйдем отсюда прочь.».., «Уйдем же навсегда.».., «Уйдем, печаль моя.».. [4, с. 528–529], у Ю. М. Брызгалова — «Уйдем, стихи мои.».., «Уйдем, простимся с ней.».., «Уйдем…», «Уйдем и отдохнем…», «Уйдем, оставим все.».., «Уйдем…» [3, с. 19–21], у И. Д. Трояновского во всех строфах, кроме третьей, начинающейся стихом «Над нами смерть парит…», — чередуются «Умрем, о песнь моя…» и «Уйдем, о песнь моя…» [5].
Суинбёрн оригинален в организации своего стихотворения: первый стих строфы завершает предложение с will, последний стих являет собой предложение-эхо, в котором will заменяется на would и которому предшествует придаточное предложение с though(«хотя, если»), акцентирующее условность и невозможность, утрату надежды: «…she will not hear. / <…> / …though we sang as angels in her ear, / She would not hear» [1, p. 52] […она не услышит. / <…> / …даже если бы мы пели как ангелы для нее, / Она не услышала бы]. То же самое и далее по тексту: «…she will not know. / <…> / …though ye strove to show, / She would not know» [1, p. 52] […она не узнает. / <…> / …даже если бы ты попытался объяснить, / Она не узнала бы]; «…she will not weep. / <…> / …though all we fell on sleep, / She would not weep» [1, p. 52] […она не заплачет. / <…> / …даже если бы все мы умерли, / Она не заплакала бы]; «…she will not love. / <…> / …though she saw all heaven in flower above, / She would not love» [1, p. 53] […она не полюбит. / <…> / …даже если бы она увидела все небо в цветах, / Она не полюбила бы]; «…she will not see. / <…> / …as though we had not been there. / Nay, and though all men seeing had pity on me, / She would not see» [1, p. 53] […она не увидит. / <…> / …как если бы нас не было там. / Нет, и даже если бы все люди сжалились надо мной, / Она не увидела бы].Б. Б. Томашевский представил в концовках строф несколько усеченные варианты повтора («…Не услышать ей, / <…> / Услышать ей», «…она не будет знать. / <…> / Не будет знать», «… у ней не будет слез, / <…> / Не лила слез», «…не будет нас любить она! / <…> / Любить она», «…ей будет все равно. / <…> / Ей все равно», «…Она не кинет взгляд. / <…> / Не кинет взгляд» [2, с. 144–145]), у переводчиков последующего времени суинбёрновский замысел передан более последовательно: у Г. М. Кружкова — «…она не слышит / <…> / Она не слышит», «…она не понимает / <…> / Она не понимает», «…она слезинки не уронит / <…> / Слезинки не уронит», «…она не любит / <…> / Она не любит», «…что ей за дело! / <…> / Что ей за дело!», «…она не видит / <…> / Она не видит» [4, с. 528–529]; у Ю. М. Брызгалова: «…она не слышит / <…> / Она не слышит», «…она не знает / <…> / Она не знает», «Нет, слез она не станет лить / <…> / Ей слез не лить», «…Она не любит / <…> / Она не любит», «…ей все равно / <…> / Ей все равно» [3, с. 19–21]; у И. Д. Трояновского — «…Она не слышит / <…> / Она — не слышит», «…Она не знает / <…> / Она не знает», «…Она не плачет / <…> / Она не плачет», «…Она не любит / <…> / Она не любит», «…Ее не тронет / <…> / Ее не тронет», «…Она не взглянет / <…> / Она — не взглянет» [5]. Придаточные предложения с союзом хоть употребляются Б. Б. Томашевским только в двух последних строфах; И. Д. Трояновский использовал придаточное с союзом пускай всего один раз, Г. М. Кружков — трижды (пусть / пускай), Ю. М. Брызгалов — в каждой строфе (хоть / пусть / пускай).
Сравнение услышанного пения с пением ангела («as angels») не было сохранено русскими переводчиками (у Б. Б. Томашевского — «нежных <…> речей», у Г. М. Кружкова — «ангельское пенье», у Ю. М. Брызгалова — «пели», у И. Д. Трояновского — «звучим»); напротив, метафорическое описание окружающего мира, в котором и звездное небо, и волнующееся море, и лунный цветок, и красивые пенные цветы становятся частями одного целого («…she will not care. / Though all thestarsmadegoldofalltheair, / Andtheseamovingsawbeforeitmove/ Onemoon-flowermakingallthefoam-flowersfair; / Though all those waves went over us, and drove / Deep down the stifling lips and drowning hair, / She would not care» [1, p. 53] […она не поинтересуется. / Даже если бы все звезды позолотили все небо, / А волнующееся море видело, как скользит / Лунный цветок, делающий все пенные цветы красивыми; / Даже если бы все эти волны накрыли нас и увлекли / В глубину задыхающиеся уста и утопающие волосы, / Она не поинтересовалась бы]), так или иначе представлено во всех переводах, пусть даже и с утратой (в большинстве случаев) многих выразительных деталей: «Хоть звезд мерцанье в небо вплетено, / И море, перед штормом впавши в сон, / Бутоны пены облило луной» (Б. Б. Томашевский; [2, с. 144]); «Пусть все созвездья в золотом узоре / Над ней сольются, пусть, как лотос белый, / Луна трепещущая канет в море, — / Как лик любви, от горя помертвелый» (Г. М. Кружков; [4, с. 528]); «Пускай все звезды в золото одно / Мы превращали для нее, и море, / Как серебро, луной освещено, / О ней шумит.».. (Ю. М. Брызгалов; [3, с. 21]); «Ни трепет звезд в небес ночной короне, / Ни плеск волны, лелеющей в ладони / Одну луну. Цветок на небосклоне» (И. Д. Трояновский; [5]).
Сравнение «Let us go seaward asthegreatwinds go» [1, p. 52] [Давай отправимся к морю, как сильные ветра] было метафоризировано Б. Б. Томашевским («Над морем будем вихрями летать» [2, с. 144]), заменено образом «угрюмого смерча» Г. М. Кружковым; И. Д. Трояновский представил бессмысленность действий («Как мутный шквал…»), Ю. М. Брызгалов ограничился простым упоминанием ветра. Другое сравнение — «And all the world is bitter asa tear» [1, p. 52] [И весь мир печален, как слеза] — сохранено Б. Б. Томашевским («Мир горьким, как слеза, явился нам» [2, с. 144]) и Ю. М. Брызгаловым («…бренный этот мир, как слезы, горек» [4, с. 19]), трансформировано в метафору И. Д. Трояновским («…И безысходно тает / Слезою мир…» [5]), заменено оригинальным сравнением Г. М. Кружковым («…скорее полюса растают, / Чем тронется она чужою болью» [4, с. 528]).
Подчеркивая, что пути любви («love’s ways») болезненны («sore») и круты («steep»), Суинбёрн представлял тяготы безответной любви посредством метафоры: «Love is a barren sea, bitter and deep» [1, p. 53] [Любовь — пустое море, жестокое и бездонное]. Б. Б. Томашевский был наиболее последовательным в реализации замысла автора («…путь любви, как боль крутой / <…> / Любовь подобна горечи морской» [2, с. 144]), тогда как Г. М. Кружков ассоциировал любовь с садом, Ю. М. Брызгалов показывал усталость от брожения «тропами Любви» и плавания в «пустынном море», И. Д. Трояновский использовал отстраненное от суинбёрновского описания сравнение: «Стезя <…> / И глубока, как море, и жестока» [5].
Литература:
1. The Collected Poetical Works of Algernon Charles Swinburne: In 6 vol. — L.: William Heinemann, 1917. — Vol. I. Poems and Ballads (First Series). — 326 p.
2. Суинбёрн А.-Ч. Прощание / Пер. Б. Б. Томашевского // Антология новой английской поэзии / Вступ. ст. и комментарии М. Н. Гутнера. — Л.: Худ. лит., 1937. — С. 144–145.
3. Суинбёрн А.-Ч. Прощание / Пер. Ю. В. Брызгалова // Суинберн А.-Ч. «Молю, успейте внять стихам моим…» / Swinburne A.-Ch. «Heed well this rhyme before your pleasure tire…»: [На рус. и англ. яз.] / Сост. И. Г. Ирской и Ю. Г. Фридштейна. — М.: Центр книги Рудомино, 2012. — С. 19–21.
4. Суинбёрн А.-Ч. Расставание; Итис / Пер. Г. М. Кружкова // Кружков Г. М. Пироскаф. Из английской поэзии XIX века. — СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2008. — С. 528–530.
5. Суинбёрн А.-Ч. Прощание / Пер. И. Д. Трояновского // http://www.poezia.ru/article.php?sid=48447
