Рассматривая религиозный аспект поэзии С. А. Есенина, необходимо отметить работу И. А. Есаулова, который разработал и ввел в науку категорию пасхального архетипа, характерного для словесности и русской культуры в целом. Для ранней лирики С. А. Есенина свойственна актуализация пасхального архетипа, который проявляет себя в признании святости как ориентира жизни. Отличительной чертой поэзии Есенина является взаимодействие религиозных и анималистических образов.
Ранние стихотворения Есенина не отражали в достаточной мере тяжесть крестьянской жизни и социальные процессы, происходившие после 1905 года, они практически полностью посвящены теме любви к России. Всячески отодвигая религиозность, критики называют ее слабой стороной лирики Есенина. Мы считаем, что данные мотивы и образы являются не только результатом освоения канонической церковной литературы, но и представляют собой часть концепции «единства мира».
Характер воспитания во многом определил интерес будущего поэта к библейским образам. Федор Андреевич Титов, дед Есенина, знал наизусть огромное количество народных песен и духовных стихов: «По субботам и воскресным дням он рассказывал мне Библию и священную историю» [2, V; с. 16]. Духовные стихи, а также сказки, предания, легенды рассказывала будущему поэту и бабушка — Наталья Евтеевна. Сам Есенин признавал главенствующую роль деда в своем воспитании.
Образование Есенина также способствовало поддержанию этого интереса: в земском училище преподавал священник — отец Иван. В его доме Есенин бывал довольно часто, проводя время вместе со своими сверстниками. Спас-клепиковская школа, в которую позже поступил Есенин, готовила учителей церковно-приходских школ. Несмотря на привитые знания в этой области, Есенина вдохновляла сама жизнь.
Исследователи отмечают, что в образах поэта гораздо больше от апокрифов, легенд, духовных стихов, чем от канонической литературы. Действительно, догмы церкви Есенин адаптировал для народного сознания и для простого читателя. В автобиографии он признается, что мало верил в бога, не любил ходить в церковь. Его стихи наполнены житейско-философским содержанием, а «религиозность оказывается лишь внешней оболочкой, своеобразной формой поэтизации во многом наивных крестьянских мечтаний» [2, I; с. 346]. Необходимо отметить, что в произведениях, наполненных религиозными мотивами, часто встречается ирония («Калики», «По дороге идут богомолки…»).
Рассмотрим литургизацию есенинской лирики. Литургия связана со Святым Причастием, в результате религиозного обряда христиане напрямую соединяются с Богом, литургия — это также процесс преображения человека и мира. Литургический код представляет собой набор образов, которые позволяют идентифицировать религиозную культуру. Так, в лирике Есенина мы наблюдаем слиянность религиозных образов с зоологическими образами, что представляет собой особый интерес для изучения. Причины такого слияния можно обозначить следующим образом: во-первых, присутствие животных в библейских сюжетах; во-вторых, близость животных к человеку, особенно в жизни крестьян. Духовное (религия) и земное (быт) рассматриваются Есениным в единстве, что и определяет разнообразие мотивов и сочетание различных образов.
В раннем творчестве Есенин следует православной традиции, включая в поэтический текст религиозные архетипы и символы, богословские сюжеты. Он создает духовный мир, в котором все проникнуто особым отношением к природе, животным, русской земле, где степи звенят «молитвословным ковылем» [2, I; с. 217]. Есенин предстает как певец исконной крестьянской Святой Руси, ее православного строя: «О, Русь, покойный уголок, // Тебя люблю, тебе и верую» [2, I; с. 156].
Наша вера не погасла,
Святы песни и псалмы.
Льется солнечное масло
На зеленые холмы. [2, I; с. 165]
Осанна в вышних!
Холмы поют про рай.
И в том раю я вижу
Тебя, мой отчий край. [2, I; с. 284]
Гармония бытия становится главной темой в ранних произведениях, создавая атмосферу таинства, божественности, что вполне соответствует творческой концепции поэта, сформулированной как «единство мира». Есенин стремится перенести объекты небесного мира на мир земной, перемешав образы из разных сфер бытия. Он создает свое поэтическое пространство, расставив все объекты верхнего и нижнего миров по своему усмотрению, что является так называемой «проекцией Руси небесной на Русь земную» [1, с. 261]. В этом заключается его художественное новаторство:
Я молюсь на алы зори,
Причащаюсь у ручья. [2, I; с. 119]
Лирический герой, как паломник, совершает путешествие по святым местам. Он странник, который восхищается единством и благодатью мира:
Я странник убогий.
С вечерней звездой
Пою я о боге
Касаткой степной. [2, I; с. 148]
Вероятно, данные сюжеты отражают время, когда по русских селам брели странники, богомольцы и монахи. Часто они появлялись и в Константиново, где их приглашала в дом бабушка Есенина: «Бабка была религиозная, таскала меня по монастырям. Дома собирала всех увечных, которые поют по русским селам духовные стихи от «Лазаря» до «Миколы»» [2, V; с. 11]. Таков есенинский Микола:
Говорит господь с престола,
Приоткрыв окно за рай:
«О мой верный раб, Микола,
Обойди ты русский край…». [2, I; с. 81]
Религия проникает в повседневный быт, божественное смешивается с земным, бог становится одним из людей: «От восхода до заката в хмаре вод // Кличет утиц и рыбешек он зовет» [2, I; с. 278].
Шел господь пытать людей в любови,
Выходил он нищим на кулижку. [2, I; с. 109]
С религиозными образами связаны зоологические, чаще всего это образы птиц: «Внимаю, словно за обедней, // Молебну птичьих голосов» [2, I; с. 220].
Кроют зори райский терем,
У окошка божья мать
Голубей сзывает к дверям
Рожь зернистую клевать... [2, I; с. 82]
Согласно словарю Дж. Тресиддера, голубь — христианская эмблема Духа Святого, он символизирует мир, чистоту, любовь, безмятежность. В более широком смысле голубь представляет чистую душу [3; с. 61].
В раннем творчестве С. А. Есенина наиболее распространены упоминания птиц, которые были частыми персонажами библейских сюжетов: «У лесного аналоя // Воробей псалтырь читает» [2, I; с. 120]. Образ Иисуса в этом стихотворении особенно поэтичен: «Прядь волос нежней кудели, // Но лицо его туманно» [2, I; с. 120].
Собрала пречистая
Журавлей с синицами
В храме. [2, I; с. 212]
Прямая связь религиозных и зоологических образов не всегда прослеживается, но все они имеют свое эстетическое своеобразие и служат раскрытию образа природы как чудесного храма, в котором живут свои обитатели. Сосуществование религиозного и природного, натурфилософского у Есенина представляется как нечто привычное и обыкновенное, единение во всем — такова черта его лирики:
Заливались веселые птахи,
Капал брызгами поп из горстей,
Стрекотуньи-сороки, как свахи,
Накликали дождливых гостей. [2, I; с. 127]
Природа Есенина служит тайником святого, хранительницей божественного:
И, может быть, пройду я мимо
И не замечу в тайный час,
Что в елях — крылья херувима,
А под пеньком — голодный Спас. [2, I; с. 111]
В ней все одухотворено, в некоторой степени сказочно: «Говорят со мной коровы // На кивливом языке» [2, I; с. 119].
В ранней лирике Есенина часто встречается мотив колокольного звона:
Топчут лапти по полю кукольни,
Где-то ржанье и храп табуна,
И зовет их с большой колокольни
Гулкий звон, словно зык чугуна. [2, I; с. 123]
В этом же стихотворении упоминаются собаки: «А в саду разбрехались собаки, // Словно чуя воров на гумне» [2, I; с. 123]. Соседство зоологических образов коня и собаки создает деревенский колорит, а включенность в данный контекст образа богомолок отсылает к мотиву странничества, весьма распространенного у Есенина и основанного на детских воспоминаниях.
Таким образом, литургический код обнаруживается во многих произведениях и связан с системой пейзажных образов, с образами животных. Данная связь раскрывает духовный мир лирического героя, его отношение к природе, к животным, ко всему, что наполняет его жизнь.
Литература:
1. Есаулов И. А. Пасхальность русской словесности. — М., 2004.
2. Есенин С. А. Собрание сочинений: в 5 т. М., 1966 −1968.
3. Тресиддер Дж. Словарь символов. — М., 1999.
