Статья посвящена проблеме деятельности политических организаций в СССР в конце 1980-х годов. Обозначен экзотический характер целого ряда действовавших в те годы объединений. Выявлены причины, не позволившие им выйти ан качественно новый уровень развития.
Ключевые слова:перестройка, политизированный неформалитет, народные фронты», экзотика.
Период перестройки в СССР (1985–1991 гг.) стал временем резкого усиления политической активности населения страны. Идейный кризис КПСС и политика ограниченной «гласности» и умеренной демократизации советского общества в 1988−1989 гг. являлись главными причинами активизации общественно-политического движения в СССР. Появление альтернативных политических групп и организаций отражало объективную потребность поиска выхода из создавшегося критического положения в экономике и политической сфере на иных основах, нежели предлагало руководство КПСС и СССР [24, с.68]. Нельзя не упомянуть, что с углублением экономического и социального кризиса у людей стало формироваться представление о том, что официальные структуры и организации (КПСС, ВЛКСМ, профсоюзы) не способны решать возникшие проблемы [4, с. 42]. Результатом такого понимания и стала возросшая социальная активность, под которой следует понимать готовность, умение реализовать свои интересы и интересы общества, активная деятельность самостоятельного субъекта, а не только понимание и принятие устоявшихся ценностей определенных общностей [7, с. 576]. Следствием социальной активности стало так называемое «неформальное движение», часть которого была весьма политизированной.
Период конца 1986 — начала 1987 гг. связывается исследователями с началом позиционирования неформального общественного движения как силы, предлагающей альтернативные варианты общественно-политического и экономического развития страны. С этого момента начинается активный процесс формализации «неформалов» как особой и своеобразной сферы общественной деятельности [29, с. 19–20]. Первичной формой самоорганизации граждан были общества содействия перестройке, которые представляли организации, созданные с целью сплочения сторонников преобразований. Более высокой формой политического объединения граждан стали политические центры, политические и дискуссионные клубы. Их основной целью было не только сплочение рядов, но и выявление различных взглядов на дальнейшее развитие советского общества, сопоставление и обсуждение их. Основными же формами работы были диспуты, дискуссии, «круглые столы» [5. с. 106]. Главной социальной функцией, которую первоначально выполняли неформальные объединения, было общение их членов между собой [18, с. 26]. Печатные издания неформальных движений (самиздат) вызывали повышенный общественный интерес, прежде всего как альтернативный источник информации, взорвавший монополию государства на истину. В целом политизированный неформалитет выражал интересы того слоя, который можно обозначить как «советский средний класс» [16, с. 98]. Главной своей миссией представители политизированного неформалитета провозглашали реализацию прав населения на свободу слова и мысли, содействие росту политического правосознания [8, с. 136].
В 1988–1989 гг. параллельно с усиливавшим мнением необходимости реформирования политической системы, процесс политической активности породил первые ростки альтернативных КПСС политических структур [12, с. 180].В стране стали формироваться народные фронты, комитеты в поддержку перестройки, дискуссионные клубы как следствие активного процесса самоорганизации общества [6, с. 26]. Иначе говоря, весьма пёстрое и разномастное неформальное политизированное движение стало структурироваться.
Важно также отметить, что новая политическая реальность, демократизация общества, начавшаяся с середины 1980-х годов и бурно развившаяся с началом новейшей истории России, кардинально изменила взаимоотношения власти (государства) и народа, с одной стороны, и политиков и народа — с другой. Как отмечают современные исследователи, языковым аналогом демократизации общества является переход от монологической модели коммуникации к диалогической. Крайняя поляризация мнений и установок на окружающую действительность является основной причиной формирования множества референтных групп [23, с. 270], то есть для обозначения социальных общностей, реальных или воображаемых, под воздействием которых индивиды постоянно оценивают ситуацию и своё поведение [14, c. 66].
Результатом стало размежевание в рамках альтернативных КПСС политических объединений. Так, начиная с 1987 года стали возникать рабочие клубы в разных городах страны (Москве, Ленинграде, Кемерово, Ярославле, Воркуте), причём как в поддержку преобразований, так и под сугубо реставраторскими лозунгами [6, с. 75–76]. Наследником диссидентского движения на тот момент была лишь одна небольшая (около 30 чел.) группа «Демократия и гуманизм», лидером которой была В. И. Новодворская (эта организация подтверждает тезис о том, что старое правозащитно-диссидентское движение слилось с новыми общественными группами [2, с. 154]). Впоследствии она стала ядром протопартии «Демократический союз». Однако и в этой группе превалировала не столько либеральная, сколько антикоммунистическая идея; борьба велась не за буржуазные ценности, а против коммунистического режима. Более того, в кружок В. И. Новодворской (как и позднее в «Демократический союз») входили и так называемые «младомарксисты», а более поздний раскол «Демократического союза» как раз и связан с выходом из него социалистического крыла [28, с. 170].
Примерами достаточно экстравагантных названия новых организаций могут служить отдельные сибирские объединения того времени. Так, Комитет содействия перестройки в Красноярске был создан в мае 1987 года и сначала именовался «Комитетом за реабилитацию Н. А. Клепачева» (Вряд ли сейчас кто-то в Красноярске вообще сможет вспомнить, кем же был тот самый Н. А. Клепачев!) [1, с. 14]. В г. Томске в 1988 году был создан Союз содействия революционной перестройке [1, с. 14], взявший чуть позже на себя инициативу создания народного фронта [4, с. 45].
Кроме того, нельзя не упомянуть, что в некоторых российских городах были образованны народные фронты; весной 1988 г. сформировался Демократический блок, в который вошли еврокоммунисты, социал-демократы, либеральные группировки. Осенью 1989 г. многие забастовочные комитеты шахтёров преобразовались в региональные союзы и летом 1990 г. объединились в Конфедерацию труда [11, С. 88].
Кроме того, с 1988 г. начался и процесс образования «революционных» партийных организаций за рамками КПСС — Демократический Союз В. Новодворской, Демократическая партия России Н. Травкина и др. [15, с. 17]. Вместе с тем, нельзя не признать, что социалистическая идеология вплоть до 1989 г. была доминирующей в обществе, в том числе и среди адептов новых политических объединений [28, с. 170].
Весьма экзотично смотрелись в те годы сторонники русской самобытности — в первую очередь члены общества «Память», имевшегося во многих городах РСФСР, но особенно активных в Москве, Новосибирске и Ленинграде [30, с. 209–213; 32, с. 71–73]. Они совмещали в своих программных установках русский патриотизм либо с монархизмом, либо с любовью к И. В. Сталину. На своих манифестациях именно члены «Памяти» начали использовать бело-сине-красный триколор [35, с. 323], бывший во второй половине 1980-х годов в СССР экзотикой. Ещё более радикальными были члены Национал-демократической партии, образованной 3 сентября 1989 г. в Ленинграде. Члены данной организации были не только ярыми антисемитами, но и, как это ни странно на первый взгляд, приверженцами «Всеобщей декларации прав человека». По их мнению, необходимость национально-пропорционального представительства в органах власти ни в коей мере не противоречащего демократическим принципам, равно как и «Всеобщей декларации прав человека» [34, c. 91–92]. Кроме того, в эти же годы в РСФСР начали действовать монархические организации, штаб-квартиры и большая часть активистов которых проживали за рубежом (Российский имперский союз-орден и Православный монархический союз-орден) [33, с. 163; 36, с. 127]. В конце 1980-х годов завершался «фольклорный» этап в деятельности российского казачества [13, с.32; 31, с. 57] и начиналось формирование политизированных казачьих организаций. Последние вскоре стали дробиться на «белых» сторонников казачьего возрождения (их героем был П. Н. Краснов) и сторонников КПСС.
Важно также отметить, что социально-политическая ситуация в стране во многом определяется тем, какими жизненными ориентирами руководствуется молодёжь [26, с. 757]. Подъем самодеятельных молодежных организаций начался во второй половине 80-х, когда идеологическое господство ВЛКСМ было подорвано деятельностью «активного гражданского общества». Крупнейшей из них была Конфедерация анархистов-синдикалистов (КАС), насчитывавшая более тысячи молодых участников в различных районах СССР [25, с. 32].
Достаточно интересно развивались события и в ряде автономных республик в РСФСР. Так, например, в Чечено-Ингушской АСССР массовые выступления, начавшись с экологических проблем (строительство биохимического завода вблизи г. Гудермеса), плавно перешли к политическим темам. Были созданы «Союз содействия перестройке», Народный фронт ЧИАССР, общество «Кавказ», Народный фронт содействия перестройке и др. [3, с. 111] Иначе говоря, борьба за чеченскую независимость по сути началась с сугубо экологической тематике, а вылилась в итоге в большое кровопролитие.
Ещё более экзотичной была ситуация в союзных республиках. Так, например, в Грузии до официального объявления «Грузинского народного фронта» в г. Тбилиси действовал не только «Национальный фронт» или «Национальный фронт — Радикальный союз», но и «Национальный фронт спасения Грузии» (координатор З. Клехсашвили) [27, с. 105]. Кроме того, свои аналогичные организации создали в Грузии абхазы, аджарцы и осетины [27, с.107–108]. То есть, в сравнительно небольшой республике имелось одновременно несколько организаций со сходным названием, но с резко отрицательным зачастую отношением к своим почти «тёзкам».
Нельзя также не отметить и появления в стране в конце перестройки и совсем уж экзотических организаций. В этой связи можно вспомнить о Революционных пролетарских ячейках (однако, не очень ясно, почему ячейки названы во множественном числе, если ячейка была только одна) (из 10 их членом лишь один был рабочим, то есть пролетарием!) [19, с. 120], Союзе советских сталинистов (они утверждали, что их только в Москве 500 человек, но эксперты дружно сходились во мнении, что всего в этой организации несколько человек) [22, с. 44], Союзе венедов (идеология строилась на основе произвольно реконструированной древнеарийской религии) [21, с. 146]. В конечном же итоге такого рода политические организации мало чем отличались от совсем уж экзотических объединений, чьи создатели пытались изначально пародировать деятельность настоящих политических организаций (в прошлом такие объединения называли «оранжевыми» [9, с. 126]). Ярчайшим примером такого рода организаций, пусть и из более позднего периода новейшей российской истории, являлось Движение «Субтропическая Россия», выступавшая за подъём минимальной температуры воздуха до + 20 градусов по Цельсию. Впрочем, другое объединение такого рода — «Партия любителей пива» — даже участвовало в парламентских выборах 1995 года и заняло 21-е место из 43 партий, часть из которых действительно имели политические амбиции. Из объединений последних лет сюда же вполне можно отнести движение «Московское чаепитие» [10, с. 429–431]. Применительно же к концу перестройки следует упомянуть такое объединение, как Самарское общество дураков [20, с. 118].
Таким образом, первоначально все политизированные объединения периода перестройки были своего рода политической экзотикой. Большая часть так и не смогла преодолеть это состояние по причине утопичности программных установок, отсутствия по-настоящему сильных лидеров и недостатка финансов. Некоторые организации имели шанс выйти на новый уровень, однако расколы внутри них (зачастую их вполне можно описать с юмором — что-то вроде борьбы за демократию, когда демократы «второй волны» отстреливают демократов «первой волны» во имя диктатуры демократии) не позволили им сделать это. Кроме того, никак нельзя игнорировать также и факт снижения политической активности масс, объективно способствовавший превращению некогда довольно многочисленных структур в «карликовые» организации, члены которых вполне могли уместиться в одной комнате, причём иногда даже весьма небольшой.
Литература:
1. Величко С. А. Неформальное общественно-политическое движение Сибири, 1985–1991 // Вестник Оренбургского государственного университета. 2005. № 9. С. 14–20.
2. Гаврилова А. В. Трансформация диссидентско-правозащитного движения в неправительственные организации // Вестник Кемеровского государственного университета. 2008. № 4. С. 152–154.
3. Гумашвили Л. Э. Конституционно-правовые аспекты кризиса федеративных отношений в СССР в позднесоветское время // Известия Чеченского государственного педагогического института. 2013. № 1 (7). С. 109–114.
4. Казьмин В. Н. Неформальные организации Западной Сибири в период перестройки // Научные проблемы гуманитарных исследований. 2009. № 10–2. С. 42–46.
5. Калачёв А. П. К вопросу о роли неформального движения в становлении многопартийности в СССР // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2011. № 8–1. С. 106–107.
6. Калинина Е. В. Неформальные организации и их участие в региональных выборах на рубеже 1980-х — 1990-х гг // Юридические исследования. 2014. № 1. С. 25–31.
7. Каргополова Ю. В. Теоретический анализ основных подходов к определению понятия «социальная активность» // Молодой ученый. 2014. № 21 (80). С. 575–577.
8. Коняхина А. П. Власть и общественно-политические настроения дальневосточников в переходный период (вторая половина 1980-начало 1990-х годов // Вестник Дальневосточного отделения Российской академии наук. 2008. № 2. С. 133–138.
9. Коргунюк Ю. Г. Современная российская многопартийность. М.: Региональный фонд ИНДЕМ, 1999. 384 с.
10. Короткова М. Н. Российский популизм по-американски: московское движение «чаепития» // Молодой ученый. 2013. № 4. С. 429–431.
11. Кузнецова Е. В. Борьба с советской однопартийностью в 1989–1991 годы: КПСС под ударами демократической оппозиции // Вестник Астраханского государственного технического университета. 2006. № 5. С. 87–91.
12. Лысков А. Ю. Формирование многопартийности — ключевой фактор партийного строительства в современной России // Теория и практика общественного развития. 2014. № 4. С. 180–182.
13. Мациевской Г. О. Первые организации движения за возрождение казачества: от фольклорно-этнографическим к общественно-политическим // Современные исследования социальных проблем (электронный научный журнал). 2012. № 4. С. 32.
14. Митягина Е. В. Референтные группы современной молодежи // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. Серия: Социальные науки. 2007. № 1. С. 65–69.
15. Муравлёв В. Н. Партогенез и партийный спектр современной России // Известия Пензенского государственного педагогического университета им. В. Г. Белинского. 2007. № 7. С. 17–21.
16. Пахомова Е. А. Эволюция демократического движения: от Движения «Демократическая Россия» к «Демократическому выбору России» // Актуальные вопросы в научной работе и образовательной деятельности сборник научных трудов по материалам Международной научно-практической конференции: в 13 частях. 2013. С. 98–100.
17. Рековская К. И. Ф. 97.04.014–017. Рабочее движение в сегодняшней России: становление, современные проблемы, перспективы. (Сводный реферат) // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Серия 11: Социология. Реферативный журнал. 1997. № 4. С. 71–85.
18. Решетников О. Неформальные объединения СССР в годы перестройки // Власть. 2009. № 11. С. 26–28.
19. Россия: партии, ассоциации, союзы, клубы. Документы и материалы. М.: РАУ–Пресс, 1992. Кн. 6. 177 с.
20. Россия: партии, ассоциации, союзы, клубы. Документы и материалы. М.: РАУ–Пресс, 1992. Кн. 8. 176 с.
21. Россия: партии, ассоциации, союзы, клубы. Документы и материалы. М.: РАУ–Пресс, 1993. Кн. 9. 164 с.
22. Россия: партии, ассоциации, союзы, клубы. Документы и материалы. М.: РАУ–Пресс, 1993. Кн. 10. 114 с.
23. Соловьева О. В., Фоменков А. А. К вопросу об истории политической рекламы // Актуальные проблемы социальной коммуникации материалы третьей Всероссийской научно-практической конференции. Нижний Новгород, 2012. С. 269–270.
24. Сулаков Д. А. Поиск национальной политической альтернативы в условиях смены модели общественного развития Российской Федерации на рубеже 1980–1990-х гг. (на примере Демократической партии России) // Наука и школа. 2010. № 2. С. 148–150.
25. Тихонов А. А. Идеологические ориентации современных молодежных организаций // Ярославский педагогический вестник. 2005. № 3. С. 32–40.
26. Тырнова Н. А., Зулькорнеева Л. И., Исагалиева А. С. Особенности формирования политических ценностей и ориентаций молодежи // Молодой ученый. 2014. № 3 (62). С. 757–760.
27. Ульянова Ю. С. Восемь политических «фронтов» на территории Грузии (1988–2008 гг.) // Научные проблемы гуманитарных исследований. 2009. № 4. С. 104–112.
28. Устинкин С. В., Тимофеев Г. А. Раскол социума и нарастание социальной и межэтнической напряженности в СССР в конце 1980-х — начале 1990-х гг // Власть. 2012. № 6. С. 170–175.
29. Фадеев М. К. Вопросы периодизации общественно-политического движения в СССР периоды перестройки в исследованиях второй половины 80-х — начала 90-х гг. ХХ в // Вестник Краснодарского университета МВД России. 2011. № 1. С. 19–21.
30. Фоменков А. А. Дело В. К. Смирнова-Осташвили и крах общества Память в СССР в эпоху перестройки // Вестник Московского государственного областного университета. Серия: История и политические науки. 2011. № 2. С. 209–213.
31. Фоменков А. А. К вопросу о взаимоотношениях казачества и право-левой оппозиции в России в начале 1990-х гг // Вестник Орловского государственного университета. Серия: Новые гуманитарные исследования. 2012. № 1. С. 57–59.
32. Фоменков А. А. К вопросу об истории деятельности общества «Память» в Новосибирске и Ленинграде в период «перестройки» // Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 12. С. 71–73.
33. Фоменков А. А. К истории возникновения и функционирования монархических организаций в СССР в конце 1980-х — начале 1990-х годов // Известия Сочинского государственного университета. 2011. № 1. С. 162–165.
34. Фоменков А. А. К истории национал-демократической идеологии в России на рубеже 1980–1990-х годов // Вестник Челябинского государственного университета. 2010. № 30. С. 91–94.
35. Фоменков А. А. Неопределенность закономерно ведёт к поражению: отношение русских патриотов к российскому государственному флагу на рубеже 1980–1990-х годов // Известия Уральского федерального университета. Серия 1: Проблемы образования, науки и культуры. 2010. Т. 85. № 6–2. С. 321–327.
36. Фоменков А. А. Русские эмигранты и российская правая оппозиция: к вопросу о сотрудничестве на рубеже 1980-х — 1990-х годов // Вестник Чувашского университета. 2011. № 1. С. 125–128.
