Междометия и другие части речи: грамматическая омонимия

В статье представлена грамматическая омонимия междометий служебным и знаменательным частям речи. Отмечены случаи синкретизма звукоподражательных слов и междометий. Особое внимание автор уделяет омонимии междометий, появляющейся на базе оценочных существительных. В качестве иллюстративного материала в работе использованы примеры из Национального корпуса русского языка, а также экспериментально созданные конструкции.

Ключевые слова: грамматическая омонимия, омоним, междометие, части речи.

Под грамматическими омонимами мы понимаем слова, тождественные по звучанию и написанию, но принадлежащие к разным частям речи и в силу этого характеризующиеся семантическими различиями. Междометия могут иметь омонимы среди различных частей речи. Рассмотрим случаи грамматической омонимии на базе исследуемого языкового явления подробнее.

Некоторые междометия имеют омонимы среди звукоподражаний. Так, в текстах На стене в конторе — ружьё. Висит с лета заряжено, и должно быть — распирает его от заряда, и нестерпимо, и хоть бы так, зря, трахнуть — чтоб вдребезги стёкла… Снял Кортома ружьё, приложил — ба-бах в потолок! [Е. И. Замятин. Север (1918)]; Но зачем собак-то обижать? У охранников язык и манеры шакалов. И вдруг: бах, бах! И стихло. [Анатолий Приставкин. Вагончик мой дальний (2005)]; За рекой в лесах, — бух, бух, — пушки стреляют. [А. Н. Толстой. На рыбной ловле (1923)]; Встретились. Запрессовали. Один бабки отслюнил. Другой у подъезда… бац, бац. Как в кино. Пять пуль. А это не кино… [Андрей Волос. Недвижимость (2000) // «Новый Мир», 2001] слова ба-бах, бах, бац и бух являются звукоподражаниями, обозначающими звуки выстрелов. На это указывают и контекстные показатели: трахнуть, вдребезги стёкла; и стихло; пушки стреляют, пять пуль.

Звукоподражательные слова бух и бац могут обозначать звуки шагов, падения или громкой музыки. Подкрепим наше наблюдение следующими примерами: С лестничной клетки время от времени доносились голоса, а то ещё гулкий грохот ступеней под чьими-то торопливыми ногами: бу-бу-бу-бух! бу-бу-бу-бух! [Андрей Волос. Недвижимость (2000) // «Новый Мир», 2001]; Скорее всего, упала дама, какая-нибудь волшебница из соседнего Светлого Леса, запуталась в соболях и — бац! — падение… [Василий Аксенов. Круглые сутки нон-стоп // «Новый Мир», 1976]; Прозвенел незнакомый номер, Алена сперва издала вопль «счастье/восторг» (там «бух!», «бух!» музыка) [Александр Терехов. Каменный мост (1997–2008)]. Об этом свидетельствуют следующие показатели: гулкий грохот ступеней под ногами, падение, музыка.

Однако эти же языковые единицы могут быть и междометиями, обозначающими неожиданность какого-либо события (чаще неприятного). Покажем это на примере следующих предложений: Отец вон рассказывал: их приятель институтский — жизнерадостный парень, балагур, душа компании — вдруг, бах! — рак. Да ещё такой, что и не выкарабкаться уже. [Татьяна Соломатина. Отойти в сторону и посмотреть (2011)]; Я вдруг представила себя на месте Нелли — живу, живу с человеком почти двадцать лет, а потом — бах! — выясняется, что у мужа моего любовница и он собирается меня бросить [Татьяна Тронина. Никогда не говори «навсегда» (2004)]; Вот просто бежал по плацу (по коридору лечебного учреждения), а тут — бац! — полковник (начмед). Майоры редко бывают командирами частей [Татьяна Соломатина. Девять месяцев, или «Комедия женских положений» (2010)].

Также возможно употребление бух в качестве глагольного междометия, обозначающего стремительность, мгновенность действия[1]: Я в это время держала чашку с чаем, и… бух — часть чая прямо на скатерть! [Вера Хлудова. Вся прелесть жизни тайная... (из дневника) // «Наука и жизнь», 2008]; Ну, и заорал я тогда — как же не заорать-то, когда страсть такая вот примерещится. И бух — в обморок. Утром просыпаюсь — в чужой постели. [Александр Иличевский. Бутылка (2005) // «Зарубежные записки», 2008].

Междометие бе выражает отвращение, неприятие чего-либо, например: Спектакль бы какой-нибудь хороший показали, что ли… так, а это что? [Женщина]. Похоже на ужастик. Бе-е-е, какой противный… [Мужчина] [Вячеслав Дурненков. Мир молится за меня (2005) // «Майские чтения», 2002, № 7, 2002]. Однако наряду с этим междометием в языке существует звукоподражательный омоним — слово, имитирующее блеяние овцы: и только маленький ягненок нетвердыми ногами двигался мне навстречу. Его мать издалека тянула горестное «бе-э-э», а он уже пытался взобраться на меня своими палочными ногами и найти вымя, меня обуял ужас [Анна Карабаш, Федор Павлов-Андреевич. Мирландия (2002) // «Домовой», 2002.06.04].

Звукоподражание ух также может быть омонимично соответствующему междометию и обозначать звуки, которые издают сова или филин: «Ух-ух-ух!» — где-то далеко заухал филин; — Сова как говорит? — Ух-ух-ух (из детской речи). В предложении Сейчас полковник придёт, какие-то вопросы у него к вам. Он плотно уселся в кресле, вынул трубку, набил и закурил. — Ух! Хорошо! — сказал он. [Ю. О. Домбровский. Факультет ненужных вещей, часть 4 (1978)] слово ух! является междометием, служащим для выражения удовольствия.

В фрагменте текста Лес вымок до последней осинки. Лиса — до самого кончика хвоста, а старый Филин три ночи никуда не летал, сидел в своём дупле и огорчался. «Ух!» — вздыхал он. И по всему лесу разносилось: «Ух-х-х!».. [Сергей Козлов. Правда, мы будем всегда? (1969–1981)] наглядно представлен синкретизм междометия ух и сходного по звучанию звукоподражания: с одной стороны, Филин огорчился, и в этом случае «Ух!» выступает в качестве междометия, выражая эмоцию; а с другой — ух является звукоподражательным словом, служащим для воспроизведения звуков, свойственных этой птице.

К синкретичным явлениям относится и звукоподражательное междометие ха-ха-ха[2]. Так, в предложениях — Ха-ха-ха! — захохотал Мемозов уже по-английски. — Вот я и поймал вас, сэр! [Василий Аксенов. Круглые сутки нон-стоп // «Новый Мир», 1976]; — Ха-ха-ха!― привычно и гулко захохотал антиавтор. ― Говоря об убежище, я имею в виду свой идеал. [Василий Аксенов. Круглые сутки нон-стоп // «Новый Мир», 1976] ха-ха-ха звукоподражанием и обозначает смех. В примерах — Да на кой чёрт нам тут ещё филологи! Ха-ха-ха! — раздельно выговаривал он. — Ведь вы же не инженер!! [Александр Солженицын. В круге первом, т.1, гл. 1–25 (1968) // «Новый Мир», 1990]; Муж. Ха! Куда! Ха-ха! Жена. Нет, Серёжа, в самом деле! [А. И. Пантелеев. Анечка (1942)] ха-ха-ха является междометием. Подобное употребление свойственно устной речи, когда говорящий стремится выразить своё отношение к определённым событиям (чаще негативное) и придать высказыванию иронический оттенок: — Ну что ты наделал? Испортил компьютер! [собеседник нервно смеётся] Очень смешно — ха-ха-ха!; Ты меня испачкал и ещё смеешься! Ха-ха-ха, как весело! (из разг. речи).

Отдельного рассмотрения заслуживают существительные с оценочным значением, являющиеся одним из источников пополнения междометий, например: беда, страх, ужас и под. [2, с. 342]. Для перехода имён существительных с оценочным значением в междометия характерны следующие признаки: 1) изолированная синтаксическая позиция; 2) десемантизация; 3) утрата форм словоизменения; 4) утрата сочетаемости с другими словами; 5) «внутренняя аморфность грамматической модели» [8, с. 58–59; см. также: 1, 2013, с. 251–252].

Если значения оценочного существительного и получившегося междометия сильно отличаются друг от друга, можно поставить вопрос о семантической деривации, которая «заключается в семантическом обособлении разных значений одного и того же слова, в образовании омонимов на основе многозначности слов». Семантическое словообразование представляет собой «результат длительного семантического развития различных значений того или иного слова» [3, с.18–19; см.также: 5, с. 121–122].

Оценочные существительные чёрт и дьявол характеризуют человека с отрицательной стороны, например: Но хитер! Ох, хитер, дьявол! Нет, если вы его с первого раза не взяли, то теперь уж не возьмёте [Ю. О. Домбровский. Факультет ненужных вещей, часть 2 (1978)]; Курт посмотрел на него, повернулся и твёрдо пошёл к двери. — Стой! — крикнул Кох ему в спину. — Стой, дьявол! Слушай, ты что, дурак, что ли, совсем? [Ю. О. Домбровский. Обезьяна приходит за своим черепом, часть 3 (1943–1958)]; Стоит старик и красными глазками хлопает. Стоит старый дьявол, что-то шепчет здоровому хохлу на ухо [Б. С. Житков. Элчан-Кайя (1926)]; Не дай бог вам понять, что это значит, когда каждый шаг стоит усилия. Дойти до угла, свернуть направо, добраться до палаты… И не просто добраться, но и помочь больным. Знаю, они меня не очень-то жалуют, называют хромым чёртом [И. Грекова. Перелом (1987)]. Однако в некоторых случаях возможна и положительная оценка, характерная больше для разговорной речи: — Вот хитрый чёрт! На него и не обидишься-то толком! — примирительно сказал дед Степан.

В текстах «Чёрт…, как же он называется…, совсем недавно видел…» И всё,… кино уже не смотришь, а пытаешься вспомнить, где же эта актриса играла <…> А когда тебе совсем не надо, оно само вспомнится. И ты просто плюнешь, в смысле, тьфу ты, чёрт, какая ерунда! А это значит, что ты же не забыл название этого фильма. [Евгений Гришковец. ОдноврЕмЕнно (2004)]; Или ты кому-то говоришь,… хочешь сказать что-то важное, а тебя кто-то сбил и ты: «Ой, я тебе хотел одну вещь сказать, что-то…, щас, щас… Сбили! Чёрт! Сбили. Очень важно… И как только хотел тебе сказать…, вот чёрт, вылетело…» [Евгений Гришковец. ОдноврЕмЕнно (2004)]; Ланэ, печальный и потерянный, целый день бродил по дому, натыкался на мебель, рассеянно говорил: «Что за дьявол!» — и качал головой [Ю. О. Домбровский. Обезьяна приходит за своим черепом, часть 2 (1943–1958)]; Я занятой человек, у меня, чёрт побери, бизнес… давление скачет… — Но… ведь для этого… вся эта возня с получением грин-карты… там ведь какая-то лотерея, кажется? … — Какая, к дьяволу, лотерея?! — чуть ли не с отвращением воскликнул он [Дина Рубина. На солнечной стороне улицы (1980–2006)] чёрт и дьявол являются бранными междометиями, служащими для выражения досады, недовольства и негодования[3].

Очень близки по семантике существительные горе и беда, обозначающие чрезвычайное происшествие, несчастье. Они также имеют междометия-омонимы. В примерах Ну, ну, — сказал он успокаивающе и слегка похлопал его по плечу. — Не надо так! Не надо! Вот выпейте-ка! Ай, беда. Вот уж правда беда! И откуда она взялась на нашу голову? [Ю. О. Домбровский. Факультет ненужных вещей, часть 2 (1978)]; На Пушкинской площади — столпотворение. Остановились автобусы, замерли троллейбусы, притихли даже юркие такси. А народу было столько, что бабушке еле удалось пробиться вперёд. — Ой, беда! Ой, горюшко моё! — повторяла старушка, расталкивая любопытных. — Пустите! Пустите, там, наверное, с моей Марусенькой беда. [Марк Сергеев. Волшебная галоша, или Необыкновенные приключения Вадима Смирнова, его лучшего друга Паши Кашкина и 33 невидимок из 117-й школы (1971)] беда и горюшко в значении междометий выражают сокрушение, сожаление о чём-то, что нельзя исправить.

Междометие красота! является омонимом оценочного существительного красота. Указанное междометие выражает восхищение, удовольствие и наслаждение. Это можно проиллюстрировать следующими примерами: Ледяные скульптуры среди сосен сверкают. Весёлая ребятня с горок катается, хороводы вокруг ёлки водит… Музыка, песни, пляски, фейерверки… Красота! У Деда Мороза есть и городская резиденция в самом центре Великого Устюга в старинном белокаменном особняке. [С Новым годом! // «Мурзилка», 2002]; «Привал!» — кричал мой отец, снимал лыжи, доставал из рюкзака еду. Они присаживались на корточки, разворачивали бутерброды, жмурились на солнце. «Красота какая! — говорил он и жадно белыми зубами вонзался в колбасную мякоть. — Эх, пожить бы так, чтобы никто не трогал!» [Ирина Муравьева. Мещанин во дворянстве (1994)]. В этих случаях существительное красота функционально сближается и с модальным словом.

Схожие эмоции обозначает и жаргонное междометие кайф[4]: И мы с правами! Аж страшно самой!! Но сегодня первый раз в жизни рулила — КАЙФ!!!! Неужели это реальность?! [Беременность: Планирование беременности (форум) (2005)]; Я вставал рано — Витя ещё спал, делал пробежку и купался в очень солёной воде. Длинный пустой пляж, на много сотен метров никого — кайф! [Роман Карцев. «Малой, Сухой и Писатель» (2000–2001)]; — Ну что, мне перед вами окунуться, что ли? По толпе пронесся гул одобрения. Тогда она резко присела, окунулась, встала и закричала: — Кайф! — и обратилась к людям с фотоаппаратами. — Снимайте! Кадр века! [Алексей Беляков. Алка, Аллочка, Алла Борисовна (1998)].

В современной речи существительные абзац и облом приобрели новые оценочные значения: абзац (жарг.) — ‘конец, гибель, крах’ [7, с. 31]; облом (жарг.) ‘неудача, невезение, срыв планов’ [Там же. С. 670]. На базе этих значений возникли омонимичные междометия, например: — Кто бы мог подумать, что завтра утром коллоквиум по сопромату, о котором никто не предупреждал?! Абзац! Я за ночь никогда это не выучу, — причитала отличница Женя (из разг. речи); Я вздохнул, гикнул, разбежался и с размаху прыгнул в розовую сказку — прямо в нежные объятия смеющейся богини… Облом! Вот так из самых сладких грез попадаешь в лапы жестокой действительности [Андрей Белянин. Свирепый ландграф (1999)]; — Балдарю! — Благо-дарю! — орал на него Пушкарь. — Облом! Дарю благо! Понял? Парень, с видимым усилием отрывая глаза от фарфорового лица Палаги, не торопясь повторял [Максим Горький. Жизнь Матвея Кожемякина (1910)].

Кроме уже отмеченных нами случаев омонимии междометий оценочным именам существительным отметим также случаи, когда исходное существительное не является оценочным. По семантике эти омонимы можно разделить на две группы:

1) междометия, выражающие сильный страх, испуг: мама, караул. Например: — Чего затихли? — улыбается Хазанов. — Обстановка нормальная… Я давно привык так работать!.. — Караул! На помощь! — простонал один из корреспондентов. — Без паники! — крикнул Хазанов [Григорий Горин. Иронические мемуары (1990–1998)]; Лена вышла из дома купить хлеба и оставила диссертацию на столе. А когда вернулась, то обомлела: — Мама! — с таким трудом написанная научная работа оказалась испорчена за день до защиты котом, задумавшим поиграть с её листами.

2) одиночное жаргонное междометие блин, использующееся для выражения таких эмоций, как злость, досада, негодование: — Согласен, да. Полностью готов. Но задаток не сейчас, а завтра в одиннадцать… Бли-и-и-ин! Константина чуть удар не хватил… [Андрей Волос. Недвижимость (2000) // «Новый Мир», 2001]; Видимо, происхождение истребить было невозможно. — Э… алё, гараж… — начала она неуверенно, улыбаясь и глядя на себя безотрывно. — Это кто, я? Это я? Во блин! — Это ты. Ты будешь у меня работать секретарём, ясно? — строго сказал Амати. — Будешь перепечатывать мои книги [Людмила Петрушевская. Маленькая волшебница // «Октябрь», 1996].

Среди служебных частей речи также можно выявить грамматические омонимы междометий. Если междометия выражают эмоции или волеизъявления, то союзы выполняют соединительную функцию, предлоги участвуют в образовании словоформ имени существительного, а частицы обогащают высказывание различными смысловыми оттенками. Приведём примеры подобной омонимии:

1)        союз — междометие: Отец и сын пошли на рыбалку. — И-и-и! Куда залез, — сокрушённо пробормотал старик, глядя на своего кота, забравшегося на самую верхушку дерева; Даша хотела мне добра, а я ей не поверил. — Митя не пришёл в школу, потому что заболел, — сказала его мама. — А-а-а! Всё ясно. Я-то подумала, что он испугался итоговой контрольной. Потому и не пришёл.

2)        предлог — междометие: У здания школы росли дивные цветы. — У-у-у! — послышались неодобрительные возгласы из зала; Мяч ударился о стену и отлетел. — О-о-о! Как же я успею за ночь написать научную статью с нуля, без книг и словарей, — простонала Вика.

3)        частица — междометие: Недавно я узнал, что машинисты и, вот эти, локомотивы, ну, то есть тепловозы, электровозы, ну вот эти,… на железной дороге… Но, главное ― машинисты… на своих локомотивах…, не едут из,… допустим из,… Омска до Москвы, или из Челябинска до Хабаровска, или, я не знаю,… из Питера до Берлина, а на какой-нибудь не очень далёкой станции…, ну, в смысле, выехали из Омска, доехали до ближайшей узловой станции, там у них состав отцепляют, разворачивают, подцепляют другой, и обратно в Омск [Евгений Гришковец. ОдноврЕмЕнно (2004)] — Иди сейчас же домой! Ну же! — гневно кричала с балкона бабушка Пети.

Отметим и другие случаи употребления ну в качестве частицы: Ох, ну ты извини, такое горе у тебя, ох, сыночка потерял, соболезную… Ох, товарищ начмед! Ох, ну всё, молчу [Олег Павлов. Карагандинские девятины, или Повесть последних дней // «Октябрь», 2001]; Недавно я узнал, что машинисты и, вот эти, локомотивы, ну, то есть тепловозы, электровозы, ну вот эти… на железной дороге… [Евгений Гришковец. ОдноврЕмЕнно (2004)]. Во всех приведённых случаях частица ну служит либо для выражения разных смысловых оттенков, либо является средством заполнения паузы. Последний случай, как правило, встречается в устной речи и говорит о косноязычии или о сильном волнении говорящего. В письменной же речи указанное междометие служит для передачи речевых особенностей того или иного лица.

Обычно служебным частям речи омонимичны междометия, состоящие из одного или двух (что реже) звуков.

В ходе проведённого исследования было установлено, что среди грамматических омонимов междометий встречаются звукоподражательные слова, имена существительные, а также служебные части речи: предлоги, союзы, частицы. Особый интерес представляет омонимия междометий и существительных с ярко выраженным оценочным значением, позволяющая говорить о семантической деривации. При этом семантический способ словообразования «существительное с оценочным компонентом значения → междометие» характеризуется следующей особенностью: междометие выражает положительные или отрицательные эмоции в зависимости от оценки, заложенной в исходном существительном: если оценочное существительное обладает мелиоративной оценочностью, то и междометие выражает положительные эмоции, и наоборот.

Литература:

1.       Алференко Е. В. Транспозиция имён существительных в отымённые междометия// Вестник Воронежского института высоких технологий. — 2013. — № 10. — С. 249–252.

2.       Краткая русская грамматика. — М.: Русский язык, 1989.

3.       Левковская К. А. Словообразование. — М.: Изд-во Московского университета, 1954.

4.       Национальный корпус русского языка [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.ruscorpora.ru. — Дата доступа: 17.11.2014.

5.       Немченко В. Н. Основные понятия словообразования в терминах. Кроаткий словарь-справочник. — Красноярск: Изд-во Красноярского университета, 1985.

6.       Современный русский язык. Теория. Анализ языковых единиц / Под ред. Е. И. Дибровой: В 2 ч. — М.: Academia, 2006. — Ч. 2.

7.       Толковый словарь русского языка начала XXI в. Актуальная лексика / Под ред. Г. Н. Скляревской. — М.: Эксмо, 2006.

8.       Шаронов И. А. Междометия в речи, тексте и словаре. — М.: РГГУ, 2008.