Ключевые слова:политический дискурс, идея сильного государства, программа политической партии, концепт будущего.
Основные предпосылки возникновения концепции «сильного государства» можно условно подразделить на материальные (социально-исторические) и идейно-теоретические. К числу материальных предпосылок относятся основные закономерности развития общественных отношений, предполагающие перераспределение управленческих функций в процессе усложнения общественных отношений от непосредственных участников этих отношений к некой «надобщественной» структуре — государству. При этом усиление эффективности управления напрямую связывается с централизацией процессов управления, что предполагает приобретение государственным аппаратом больших властных полномочий, то есть, его усиление. К числу идейно-теоретических предпосылок следует отнести взгляды мыслителей прошлого, в которых получили свое образное выражение представления о сущностных и формальных признаках сильной государственности и которые затем были взяты за основу концепции «сильного государства». Практически каждая политико-правовая концепция уделяет большое внимание вопросам укрепления государства, оптимальным государственным формам, усиления публичной власти, соотношению интересов государства и личности и т. д. [1].
В современной России наблюдается новая волна доверия к государству, и образ сильного государства четко прослеживается в программах современных российских политических партий (в данном исследовании рассматриваются программные документы партий «Единая Россия» и КПРФ).
Эта идея сильного государства в текстах программ политических партий просматривается в рамках процесса течения времени, ведь сама структура программы политической партии (которая являет собой прагматическое отражение партийной идеологии, ставит конкретные цели и задачи на будущее, содержит оценку и критику прошлого и настоящего) способствует яркому представлению в ней соответствующих концептов (прошлого, настоящего и будущего). Следует отметить, что наибольшее внимание в программах политических современных российских политических партий уделяется именно теме и концепту будущего.
Чувственно-образным ядром концепта будущего в Программном заявлении «Единой России» является наглядный образ «свободной, единой, суверенной, процветающей России» [9]. В программе КПРФ ядро концепта — единое, целостное и независимое Отечество [8]. Данные образы практически идентичны, они являются кодирующими, единицами универсального предметного кода, той целью, к которой, формально, стремится каждая из партий. На уровне сегментов концепта будущего программы рассматриваемых партий не совпадают. В программе «Единой России» сегменты сформулированы уже и конкретнее — сбережение российского народа; придание нового качества борьбе с коррупцией и создание в России экономики инновационного типа. Тогда как КПРФ формулируют приоритеты шире и абстрактнее — установление демократической власти трудящихся; более широкое участие трудящихся в управлении государством и формирование социалистических общественных отношений.
Базовый слой концепта и его когнитивные сегменты представляют ядро концепта. Но кроме ядра, концепт имеет объемную интерпретационную часть / поле — совокупность слабее (по сравнению с ядерной частью) структурированных предикаций, отражающих интерпретацию отдельных концептуальных признаков и их сочетаний в виде утверждений, установок, вытекающих в рассматриваемом тексте из содержания концепта [10, с. 61]. Интерпретационное поле концепта составляет его периферию. Представленные интерпретационные поля указывают на взаимодействие рассматриваемого концепта с другими, показывают многообразие и разноплановость когнитивных слоев, образующих периферию концепта [6, с.41]. Именно метод концептуального анализа позволяет проникнуть в закономерности дискурсивного (нелинейного) развертывания политического текста, выявить внутреннюю связь между глобальными метафорическими концептами и используемыми терминосистемами, между концептами, относящимися к разным языковым уровням [5, с. 143]. Исследование показывает, что на уровне периферии рассматриваемого концепта программы партий практически совпадают, поле представлено в основном задачами в социальной, экономической и политической сферах. Просто в заявлении «Единой России» (10 обязательств партии на ближайшие 10 лет) они представлены более кратко и сжато, чем в программе КПРФ (24 меры по реализации целей партии).
Посредством программ партии заявляют о своих социально-политических приоритетах, высказывают представление о путях решения актуальных проблем общества и государства, проведения экономических, политических и социальных реформ, способствующих развитию государства. Таким образом, партии активно вмешиваются в планирование и прогнозирование будущего, пытаясь навязать обществу его видение, «узурпировать» право на определение будущего.
Здесь можно говорить о проблеме «захвата» будущего властью, правителями, которая далеко не нова. Уже на заре цивилизации будущее раздражало правителей, от него постоянно веяло угрозой. Следовательно, лишая человека будущего, у него отнимали и свободу [2].
В 1992 году американский философ Фрэнсис Фукуяма опубликовал книгу «Конец истории и последний человек». В ней доказывается, что история в том виде, как мы ее знаем, фактически закончилась: в мире необратимо побеждает либерально-демократический путь развития, на который в той или иной степени встали в конце XX века все страны [11]. Но как раз в начале 1990-х годов в мире стали устойчиво расти антиамериканские настроения, и уже в 1996 году другой политолог Сэмюэль Хантингтон выпустил книгу «Столкновение цивилизаций и преобразование мирового порядка», в которой писал: «Для каждой цивилизации, по крайней мере единожды, а временами и чаще, история заканчивается. Когда возникает универсальное государство, его народ обычно бывает ослеплен... «миражом бессмертия» и убежден, что их государство есть последняя форма человеческого общества» [12]. Обществу внушается мысль о том, что образ будущего определен окончательно, что оно полностью под контролем, что есть только один вариант развития событий, и других альтернатив нет. А контролируя будущее, можно наилучшим образом сохранять контроль над настоящим.
Ярким примером такого контроля над будущим в реальной истории является эпоха СССР. Коммунистическая партия Советского Союза предлагала обществу свой собственный вариант установления социального счастья, справедливости и общественного благополучия. Однако установление такого идеального строя обычно жестко увязывается и основывается на утверждении социальных привилегий определенных групп, что оправдывало любое насилие по отношению к другим общностям граждан [7, с. 257]. Например, установление общества «светлого будущего» увязывалось в СССР с определяющей ролью пролетариата, рабочего класса. Таким образом, одной из главных черт советского общества являлось присвоение государством права на конструирование идеального будущего для всего общества. Советское государство пыталось обеспечить «себе вечную стабильность с помощью самой простой и удобной меры — устранением альтернатив» [2].
В этой связи, возвращаясь к программам современных политических партий, невозможно не заметить в их обязательствах и задачах меры, которые носят восстановительный, по отношению к советскому периоду, характер, таким способом партии рассчитывают привлечь большее количество избирателей. Отметим, что «идея сильного государства советского образца привлекательна для современного российского электората тем, что советское социально-государственное устройство, все-таки, могло защитить людей и от внешних, и от внутренних угроз даже при весьма скудных ресурсах» [4]. Таким образом, современные российские партии могут пообещать лишь будущее, бесконечно торговать и спекулировать им, настоящее ускользает из-под контроля государства.
В данном контексте представляет интерес мнение французского политолога Жака Аттали о том, что в современном понимании будущего и нашей роли в нем начинает доминировать образ лабиринта, который был некогда сообщен кочевниками оседлым поселенцам. Во всех современных европейских языках слово «лабиринт» несет явно отрицательную коннотацию искусственной сложности, запутанности, бесполезной секретности, неясности [3]. Зигмунт Бауман говорит о том, что «будущее — ненадежное (потому что туманное и непостижимое) — может и предать». Будущее становить раздражающим фактором, оно просто отравляет жизнь. И если совершенно отказаться от будущего не представляется возможным, то надо, хотя бы, поменьше о нем думать и жить одним мгновением [2].
В постсовременном обществе власть отказывается от тотального контроля над будущим, происходит его «приватизация» гражданами. Каждый человек становится сам в ответе за свое будущее [2]. Мир становится аморфным, в современной культуре становятся ненужными «вечные ценности», все непостоянно, временно. Как следствие, трансформируется и сама идея сильного государства. Следует иметь в виду, что укрепление государственности, все-таки, не должно выступать в качестве самоцели, а государственные интересы не должны довлеть над правами гражданина. Решение проблемы соотношения интересов личности и государства современное российское общество может осуществить в рамках концепции «сильного демократического государства», в которой подразумевается баланс интересов, индивид не возвышается над государством, а выступает в качестве своего рода партнера в процессе осуществления «общих дел» [1]. В рамках такого подхода важен паритет прав человека и государственного суверенитета.
Литература:
1. Анохин П. В. Концепция «сильного государства»: Автореф. дис. д-ра юрид. наук: 12.00.01. — СПб., 2002. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: URL: http://www.lib.ua-ru.net/diss/cont/185722.html (дата обращения 22.02.2015).
2. Бауман З. Пять прогнозов и множество оговорок // Иностранная литература. — 2006. — № 8. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: URL: http://magazines.russ.ru/inostran/2006/8/ba14.html (дата обращения 20.02.2015).
3. Бауман З. Текучая современность / перевод изд.: Liquid Modernity / Zigmunt Bauman. — СПб.: Питер, 2008. — 238 с.
4. Ихлов Е. В. Сильные права — сильное государство // Независимая газета. — 2001. — 6 октября. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: URL: http://www.ng.ru/politics/2001–06–10/3_state.html (дата обращения 22.02.2015).
5. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем // Теория метафоры. — М., 1990. — 246 с.
6. Муратова Е. Н., Сенцов А. Э. Выражение концепта «народ» в русском языке // Молодой ученый. — 2011. — № 10. Т.2. — С. 40–42.
7. Поппер К. Эволюционная эпистемология и логика социальных наук. — Минск: Эдиториал УРСС, 2000. — 461 с.
8. Программа Коммунистической партии Российской Федерации [Электронный ресурс] // Коммунистической партии Российской Федерации: сайт. — Режим доступа: URL: http://kprf.ru/party/program (дата обращения 28.01.2015).
9. Программное заявление партии «Единая Россия» [Электронный ресурс] // Единая Россия: сайт. — Режим доступа: URL: http://edinros.ru/er/rubr.shtml?110100 (дата обращения 28.01.2015).
10. Стернин И. А. Методика исследования структуры концепта // Методологические проблемы когнитивной лингвистики: Науч. издание / Под ред. И. А. Стернина. — Воронеж, 2001. — С. 58–65.
11. Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек [пер. с англ.]. — М.: АСТ, 2005. — 588 с.
12. Хантингтон, Сэмюэл П. Столкновение цивилизаций [пер. с англ.]. — М.: АСТ, 2005. — 603 с.
