Медицинская терминология отличается рядом качественных особенностей, связанных с историей ее становления и развития [1].
Возникновение русской медицинской лексики уходит своими корнями в общеиндоевропейский язык- и общеславянский язык-основу, на базе которого в VII—VIII вв. возник древнерусский язык. Не исключено, что первоначальными хранителями медицинских знаний были жрецы-волхвы. Общеславянское слово Врач, имеющее общий корень со словами «ворчать», «говорить», первоначально означало колдун, чародей, гадатель, прорицатель, лечащий чарами, заговорами и наговорами.
А вот примеры древнеславянской медицинской терминологии: — «бебехи» (почки); «блонка самоцветная» (ирис, радужная оболочка глаза); «выть» (еда, голод, аппетит); «глядельце» (зрачок); «гусачина» (диафрагма); «духовая жила» (трахея, дыхательное горло); «крятание» (жевание пищи); «кутырь» (желудок). В медицинских текстах встречались и ныне забытые термины, образованные от греческих слов: «мелась» (желчь, от греч. «мелан»); «всемясная железа» (поджелудочная железа, от греч. «пан» — общий, весь и «креас» — мясо). О последнем термине напоминает современное слово «панкреатит». Органы чувств называли «многоразличными разсудами», язык — «брацалом глаголющим», шея предназначалась для того, чтобы уберечь голову от «спадения от вертения».
В современную терминологию вошли такие древние наименования, как выйная связка [2], двенадцатиперстная кишка, надчревье (церковнославянское и древнерусское слово «выя» относилось к шее, а церковнославянские слова «перст» и «чрево» означали соответственно «палец руки» и «живот»).
Некоторые из употребляющихся в современном медицинском словаре древнерусских слов изменили свое значение. Так, например, слово «мозоль» в древности обозначало увеличенные лимфатические узлы или язву, слово «со(у)став» — часть тела или орган, а также сустав в современном смысле, слово «железа» могло обозначать опухоль («железою мерли люди»). Древнерусское слово «живот» имело несколько значений: жизнь, имущество, животное. Слово «глаз», означавшее первоначально «шарик (блестящий)», только в XVI—XVII вв. приобрело современное значение наряду с синонимом — общеславянским словом «око». Слово «око» сохранилось в слове окулист, т.е врач, который практикуется на глазу.
Для разработки новых естественнонаучных и медицинских терминов в русском языке много сделал Марк Ридли, бывший придворным врачом царя Федора Иоанновича в 1594–1599 гг. Выпускник Кембриджа и доктор медицины, он питал большой интерес к русскому языку. До нашего времени дошли три его рукописи англо-русского и русско-английского словарей, содержащих около 6000 слов. В качестве приложений к этим словарям даны названия животных, растений и болезней. Русские эквиваленты английских слов записаны в них кириллицей.
В литературных памятниках XVI в. впервые появляется слово «спина» как синоним древнего слова «хребет», в памятниках XVII в. — слово «легкие» вместо древнего названия «плющи», впервые слово «кашель».
Многие древнерусские наименования болезней и их признаков давно вышли из употребления, и идентификация их с современными терминами удается с большим трудом. К таким наименованиям относятся, например, вдушь (астма), златница (желтуха), камчюг (артрит), кровавая утроба (дизентерия), падучая немочь (эпилепсия), прищ горющ (сибирская язва), прокажение (лепра, волчанка и некоторые другие поражения кожи),, трясца (малярия).
Множество оригинальных русских наименований не удержалось в языке научной медицины и уступило свое место другим наименованиям, чаще всего греко-латинского происхождения, классицизмы стали заимствоваться непосредственно из сочинений античных авторов и в значительно более широких масштабах [3]. Особое внимание уделялось обучению научной анатомической и хирургической терминологии на латинском языке. На основании труда «Полного греко-славяно-латинского лексикона», были определены предпосылки для освоения терминологии западноевропейской медицины. Е. Славинецкий[1] применял только два способа перевода терминов — использование исконных русских эквивалентов и калькирование [например, термин polyphagia (от греч. poly- много и phagein есть) он передал словом «многоядение»] и почти не применял заимствований.
Значительный шаг в осмыслении и освоении русскими греко-латинской лексики медицинского содержания, сделал Ф. П. Поликарпов[2]. Его 19712 статей, содержат значительное число названий болезней и лекарственных трав на греческом, латинском и русском языках. Каждая статья начинается с русского наименования, которое чаще всего представляет собой или русский эквивалент (каменная болезнь, оспа, рожа, оковрач или очник и др.), или описательное обозначение; реже применяются заимствования — и латинизмы (апоплексия, дизентерия, доктор и др.).
В начале XVIII в. получили широкое распространение следующие слова: медик, медикамент, медицина, микстура, пилюля, провизор, рецепт, сангва (лат. sanguis кровь), урина (лат. urina моча), фебра (лат. febris лихорадка). В середине XVIII в. в литературе появляются слова абсцесс, ампула, ампутация, ангина, вена, консилиум, конституция, контузия, мускул, нерв, окулист, пациент, прозектор, пульс, респирация (дыхание), ретина, рецидив, секция, скальпель, скорбут (цинга), темперамент, фибра (жила) и др
Основы русской научной медицинской терминологии были заложены анатомом, хирургом, переводчиком и художником М. И. Шейным (1712–1762). В процессе формирования русской терминологии не было почти ни одного иноязычного термина, для которого не предлагалось бы разными авторами по несколько эквивалентов на русском языке. М. И. Шеин[3] создал для слова diaphragma русский эквивалент «грудобрюшная преграда». Также, переводчики прибегали и к калькированию. А. П. Протасов ввел наименование Ключица, являющееся калькой с латинского слова clavicula (от clavis ключ), термин Воспаление, созданный Шейным, как калька с латинского слова inflammatio (от inflammo поджигать, запаливать, зажигать).
Особо остро недостатки терминологии ощущались русскими врачами-педагогами. Поэтому многие выдающиеся русские врачи становились одновременно переводчиками и филологами. Например: pleura, pancreas, tro-chanter, вообще не имели русских наименований. В подобных случаях нередко создавали описательные составные термины вместо одного латинского (или латинизированного греческого) слова.
В течение всего XIX в. [4] Русская медицинская лексика продолжала активно пополняться терминами, имевшими интернациональное распространение, например Аборт, Амбулатория, Бацилла, Вакцина,
галлюцинация, Дентин, Иммунитет, Инфаркт, Инфекция,, Лимфа, Перкуссия,, Рефлекс, сохранившиеся до наших дней [5].
Общепринятые латинские термины типа auto digestio, abrachia, acromegalia, epilepsia, имели эквиваленты «самопереваривание», «безручие», «гигантский рост», «падучая» и пр., но дальнейшая судьба указанных терминов оказалась различной: в языке закрепилось Самопереваривание, а не autodigestio, а остальные термины сохранились в форме заимствования (Абрахия, Акромегалия, Эпилепсия).
Большинство русских врачей отстаивало термины, устоявшиеся в профессиональном словоупотреблении, независимо от того, являются ли они интернационализмами греко-латинского происхождения или их русскими эквивалентами. Они осознавали также важность сохранения латинских termini technici, т. е. эталонных, интернациональных не только по значению, но и по форме, по латинской транскрипции наименований.
Во второй половине XX в. медицинская лексика продолжает обогащаться интернационализмами, но в одних случаях предпочтительно используется русский эквивалент, например Вшивость вместо педикулез (Педикулёз), Почесуха вместо Пруриго, Окостенение вместо Оссификация, Понос вместо Диарея, Карликовость вместо Нанизм. В других случаях предпочитаются интернационализмы, например Пункция, а не Прокол, Малигнизация, а не Озлокачествление, Фавус, а не Парша, Пальпация, а не Ощупывание, Энуклеация, а не Вылущение.
Иногда русский эквивалент отступает перед интернационализмом, поскольку от последнего легче образовать производные слова, например Плацента (плацентарный) — Детское место. Нередко такие синонимы являются практически равноправными, например: Кровотечение, Кровоизлияние и Геморрагия (геморрагический), Близорукость и Миопия (миопический), поджелудочная Железа и pancreas (панкреатический), Переливание крови и Гемотрансфузия (гемотрансфузионный).
На искусственный характер ряда терминов указывают входящие в их состав компоненты разных языков, главным образом греческого и латинского; например: Коронаросклероз (лат. анат. arteria coronaria венечная артерия + греч. sklērōsis затвердение, склероз), Ректоскопия (лат. rectum прямая кишка + греч. skopeō рассматривать, исследовать). Аналогично образованы «гибриды» Аппендицит, Гингивит, Дуоденит, Конъюнктивит, Ретинит, Тонзиллит и др. (к латинским анатомическим терминам appendix — придаток, gingiva — десна, duodenum — двенадцатиперстная кишка, conjunctiva — соединительная оболочка глаза, retina — сетчатка, tonsilla — миндалина, прибавлен греческий суффикс -itis, применяемый для обозначения воспаления).
Большие группы termini technici объединены в современные международные номенклатуры, имеют официально утвержденный международный статус, большинстве случаев они фактически выполняют функцию международных обозначений. Применение termini technici — терминов, графически и грамматически оформленных на латинском языке, традиционная особенность медико-биологической терминологии. Идентичность их понимания различными специалистами во всех странах делает termini technici незаменимым средством интернационализации терминологии.
Литература:
1. Купова Ю. Н., Купов С. С. Роль калькирования при переводе медицинских терминов, 2009
2. Малая медицинская энциклопедия. — М.: Медицинская энциклопедия. 1991–96 гг.
3. «О строении человеческого тела»,переведено в 1657–1658 гг. русским просветителем Епифанием Славинецким
4. Первая медицинская помощь. — М.: Большая Российская Энциклопедия. 1994 г.
5. Энциклопедический словарь медицинских терминов. — М.: Советская энциклопедия. — 1982–1984 гг.
