В прагматическом плане высказывания с предикатами необходимости реализуют директивную, комиссивную и экспрессивную иллокутивные функции. Директивная иллокутивная цель реализуется в актах приказа, совета, запрещения, побуждения, инструкции, требования, пожелания, приглашения.
Высказывания с предикатами должен, must, ought to, should в настоящем времени с субъектом «Я» способны к перформативному употреблению с промиссивной иллокутивной силой.
Ключевые слова: высказывания с предикатами необходимости, прагматический потенциал, перформативное употребление, иллокутивная функция
На современном этапе развития лингвистики ученые признают, что рассмотрение языковых выражений ставит перед необходимостью изучения их взаимоотношения с контекстом и ситуацией, учета психологических и социальных процессов, характеризующих деятельность общения.
При рассмотрении вопроса о смысле текста или предложения лингвистическая прагматика не столько акцентирует внимание на смысле как некотором автономном продукте коммуникации, сколько подчеркивает деятельность коммуникантов в форме их взаимодействия в конкретных экстралингвистических и лингвистических условиях [1; 2].
Изучение высказываний в аспекте коммуникативного назначения и использования привело к формированию понятия речевого акта как акта целенаправленной деятельности, выявление системных свойств которого входит в компетенцию прагматики [3; 4; 5; 2; 6].
Речевой акт рассматривается как квант речи, соединяющий единичное намерение (иллокуцию), завершенный минимальный отрезок речи и достигаемый результат [7, с. 286]. Как отмечает В. З. Демьянков, во многих концепциях и приложениях теории речевых актов уровень речевого акта рассматривается как промежуточный между уровнем внеречевых целей и чисто языковой обработкой высказывания [8, с. 230]. По словам В. В. Богданова, в речевом акте происходит реализация языковой способности человека в форме означивания его коммуникативного намерения и содержания его мыслей [9, с. 15].
Иллокутивный акт — важнейшее звено в структуре речевого акта, поэтому речевые акты нередко отождествляются с иллокутивными и классифицируются по иллокутивным признакам [9; 10]. В настоящее время в лингвистической литературе описано большое количество классификаций речевых или иллокутивных актов. В целом, можно говорить о том, что в классификациях выделяется пять основных иллокутивных целей, которым могут присваиваться различные наименования: ассертивная, комиссивная, директивная, декларативная и экспрессивная [11; 12].
В данной работе мы опираемся на классификацию речевых актов, предложенную В. В. Богдановым (Рис.). Данная классификация строится по дихотомическому принципу на основе привативной оппозиции. На каждом уровне деления определяется содержательный признак. В результате классифицируемому явлению, помимо признака, выделенного на данном уровне можно приписать все признаки, выделенные на верхних уровнях дитохомического деления. Анализируемое явление при таком описании получает четкое и однозначное определение, что позволит наиболее полно отразить иллокутивный потенциал предложений со значением необходимости. При этом предусматривается возможность дальнейшего деления установленных классов на подклассы до желательного уровня дробности [9, с. 51–52].
Приведенная классификация предлагает обобщенную картину реализации наиболее типичных коммуникативных интенций. Речевых способов выражения интенций в контексте такое множество, что оно, скорее всего, не поддается исчислению.
Однако существуют типизированные способы выражения коммуникативных интенций, которые дают возможность носителям языка распознавать интенциональный смысл в изолированном высказывании вне контекста.
Коммуникативные значения языкового и речевого уровня могут находиться в своеобразном противоречии, которое приводит к возникновению явления коммуникативной транспозиции. Способность одного структурно-семантического типа предложения (или одного предложения-высказывания) использоваться для выражения различных коммуникативных значений называется прагматической многозначностью [13, с. 26]. Прагматическая полифункциональность высказываний является универсальным свойством языка.
Повествовательные по форме предложения со значением необходимости, для которых повеление не является основной функцией, могут использоваться для выражения побуждения. «Побуждение — это директивный речевой акт, совершая который говорящий намерен получить определенный результат, заставив слушающего опознать свое намерение» [4, с. 160].
В высказываниях, имеющих директивную цель, говорящий пытается побудить слушателя реализовать линию действий, репрезентированную пропозициональным содержанием. Высказывания со значением необходимости употребляются в речевых актах, каузирующих субъекта выбрать Р, — речевых актах побуждения [14; 15; 16; 17].
Рис. Классификация речевых актов, предложенная В. В. Богдановым
Как отмечается в [4; 17], интерпретация этих предложений как императивных детерминируется конкретной коммуникативной ситуацией, в том числе ролями и статусами участников коммуникативного акта и осуществляется за счет социально значимых конвенций. Высказывания, реализующие коммуникативное значение, не выраженное эксплицитно, получили название косвенных.
Дж. Серль считает, что естественным контекстом употребления предложений с модальными лексемами, в котором имеет место косвенное побуждение, является отнесенность к настоящему времени модального показателя и совпадение субъекта необходимой ситуации Р с адресатом.
You should be learning your lessons, Jack, and not talking with Marry.
Представляя собеседника в качестве исполнителя необходимого действия, говорящий побуждает адресата к его выполнению.
Высказывания с иллокутивной функцией побуждения рассматривались многими лингвистами [9; 18; 19; 20; 21; 22; 23].
Опираясь на классификацию побуждающих иллокутивных актов, представленную в работе В. В. Богданова, можно говорить о том, что модальные лексемы со значением необходимости употребляются в адресантно-инициирующих, информационно-побудительных и неинформационно-побудительных речевых актах.
В адресантно-инициирующих речевых актах субъектом каузируемого Р выступает говорящий. Говорящий, произнося соответствующее высказывание, берет на себя определенные обязательства:
The boy had brought them [black beans, rice, fried bananas] in a two-decker metal container from The Terrace. The two sets of knives and forks and spoons were in his pocket with a paper napkin wrapped around each set.
Old man: Who gave this to you?
The boy: Martin, the owner
Old man: I must thank him.
(E. Hemingway. The Old Man and the Sea.)
Адресантно-инициирующие речевые акты соответствуют комиссивам по классификации Серля-Вендервекена.
Неинформационно-побудительные акты (собственно директивы в других классификациях) побуждают адресата к различного рода действиям, поступкам.
Неинформационно-побудительные речевые акты можно далее в зависимости от того, осуществляются ли они на основании власти или социального положения или осуществляются без использования различий в социальном статусе, разделить на два класса. Первый класс будет соответствовать инъюнктивам, а второй по признаку того, в чью пользу совершается соответствующий речевой акт — в пользу адресанта или не адресанта (адресата) можно разделить на реквестивы и адвисивы. В пределах указанных классов можно провести дальнейшую дифференциацию речевых актов в зависимости от специфики прагматических пресуппозиций.
В рамках класса инъюнктивов модальные предикаты со значением необходимости могут использоваться в речевых актах приказа, требования, запрещения. Реквестивы реализуются в просьбах, побуждениях. Адвисивы подразделяются на советы, рекомендации, предложения, приглашения и т. д.
Осуществляя акт приказа, говорящий навязывает адресату такой тип отношений, который регулируется фундаментальной социальной нормой, пронизывающей любое организованное сообщество людей — иерархическое соположение управляющего — управляемого, то есть отношения власти. В ситуации приказания адресат зависит от воли говорящего. Позиция адресата характеризуется отсутствием права принятия решения о собственных поступках, что выражается обязательностью исполнения адресатом действия. Невыполнение действия наказуемо, влечет санкции. Последнее обстоятельство соответствует уверенности говорящего в исполнении приказываемого действия и освобождает последнего от речевых стратегий убеждения, мотивировки и аргументации побуждения [24, с. 32].
“You must leave the room at once!” — said the teacher angrily;
Отношения наниматель — исполнитель позволяют диктовать условия и требовать их исполнения:
Тебе, Влад, уже объяснили, в чем суть. Музыки ровно на тридцать минут, действие нужно уложить в эти рамки. Обращайте внимание на крупные планы (А. Маринина. Игра на чужом поле).
С приказом схоже требование, разница заключатся, по мнению Е. И. Беляевой [1987], в том, что требование пресуппонирует нежелание адресата выполнить каузируемое действие:
Васенька: Я уезжаю.
Нина: Слушай, Васька …. Гад ты, и больше никто. Взяла бы тебя и убила.
Васенька: Я тебя не трогаю и ты меня не трожь.
Нина: На меня тебе наплевать — ладно. Но об отце-то ты должен подумать.
Васенька: Ты о нем не думаешь, почему я о нем должен думать? (А.Вампилов. Старший сын).
Запрещение — превентивный речевой акт, базирующийся на пресуппозиции наличия у адресата желания совершить некоторое действие, которое является нежелательным для говорящего [23].
You must not speak to a prisoner in a foreign language.
Эффективность речевого акта запрещения проистекает из некого превосходства говорящего. В этом ситуация запрещения подобна ситуации приказа. Однако если в случае приказа отношения между коммуникантами — субординативные, а сфера употребления — официальная, то в случае запрещения отношения между говорящим и адресатом могут быть не столь формальными:
[Врач Насте]: Вам сумки поднимать нельзя (А.Маринина. Игра на чужом поле).
Побуждение означает, что каузируемое действие рационально, целесообразно в данной ситуации, что составляет мотивацию действия говорящего, заставляя его предпринимать попытку каузировать действие адресата. Ожидаемым эффектом побуждения должно явиться действие вне непосредственных рамок диалога [18]:
Before the war Larry was just like everybody else. He used to do all the things the rest of us did. He was a perfectly normal boy and there was no reason to suppose he wouldn’t become a perfectly normal man. After all you are a novelist, you ought to be able to explain it (S.Maugham. The Razor’s Edge).
Элизабет [невеста Лэрри], зная из собственного опыта, что писатели постоянно имеют дело со странностями людского характера, считает целесообразным, обратиться за разъяснениями странного поведения своего жениха к одному из представителей данной профессии.
Высказывания с субъектом действия «мы», как правило, выражает предложение дальнейшего хода действия. Говорящий ждет на него реакции со стороны собеседника (согласия или отказа).
“My car is waiting and my man will see to the luggage,” said Elliott with dignity.
“That’s fine, then after all we’ve got to do is to go. If there’s room for me I’ll come as far as your door with you” (S.Maugham. The Razor’s Edge)
Как отмечает, Е. Ю. Замятина [25, c. 115], в контексте эксплицитного (1 лицо множественного числа) или имплицитного «мы» как субъекта ситуации с модальным показателем в настоящем времени предложения деонтической и утилитарной необходимости могут пониматься как призыв:
Sheila: I don’t want to get poor Eric into trouble. He’s probably in enough trouble already. But we really must stop these silly pretences. This isn’t the time to pretend that Eric isn’t used to drink. He’s been steadily drinking too much for the last two years. (J. Priestly. An Inspector Calls)
Высказывания-просьбы, по мнению А. А. Романова, занимают промежуточное место между приказами, требованиями, распоряжениями, указаниями, с одной стороны, и советами, рекомендациями, приглашениями, с другой. Приказы, распоряжения, указания отличаются от просьб более высоким иерархическим положением говорящего. Советы, рекомендации, приглашения отличаются от просьб направленностью ожидаемого действия [26].
Направляясь в столовую Таня отстала от других и остановила Будиновского.
— Борис Андреевич, мне нужно с вами поговорить.
- Пожалуйста! В чем дело? (В. Вересаев. На повороте)
Наталья Борисовна желает, чтобы ее дочь (Елена) задумалась о будущем, и просит Гену (отца) воздействовать на Елену. Отец, по мнению Натальи Борисовны, способен оказать воздействие на дочь:
Наталья Борисовна: Гена, прошу тебя, ты должен на нее [дочь Елена] воздействовать. Пусть она задумается о своем будущем (А. Курчатников. Практически счастливый человек).
Как отмечает Л. М. Фомина, давая совет, говорящий на основе своего житейского опыта или знания положения дел в определенной ситуации считает себя вправе каузировать действие адресата [27, c. 124]. При этом данный коммуникативный тип характеризуется следующими особенностями во взаимоотношениях собеседников или предварительными условиями осуществления совета:
1) необходимое действие должно осуществиться в интересах адресата побуждения;
2) адресат побуждения имеет право отклонить совет, не выполнить его.
“An Indian had joined us at Alexandria for the passage to Bombay and tourists were rather sniffy about him. I was having a breath of air on deck one night and he came and spoke to me. Anyhow I told him I was a student working my passage back to America.” “You should stop off in India,” he said. “The East has more to teach the West that the West conceives.”
(S.Maugham. The Razor’s Edge).
Говорящий рассматривает рекомендуемое действие как полезное для Лэри, как выходца с запада, отношения между участниками ситуации таковы (люди незнакомы друг с другом), что Лэри имеет право не выполнить его совет.
Ты с мечом-то — боевой,
Токо вот чаво усвой,
Побеждать Федота надо
Не мечом, а головой (Л.Филатов. Про Федота-стрельца);
Госпожа Тэффи! Господин Аверченко! — громко кричит господин Гуськин. — Вы должны непременно немножко пройтись. Ей-богу, к вечеру нужно иметь свежую голову для звука голоса. (Тэффи. Гастроли)
Говорящий не подчеркивает своей заинтересованности в совершении действия, «приглушает» звучание своего «я». У этих высказываний отсутствует коннотация принуждения.
Ф. Артц [22] пишет, что, высказывая пожелание, говорящий утверждает, что совершение действия весьма желательно, потому что таково его собственное мнение и эмоции, но при этом он допускает, что исполнитель может не разделять его точки зрения и действие останется не совершенным. Если совет основывается на опыте говорящего, то пожелание — скорее, на его чувствах.
When Lucia was sixteen, Angelo Carmine decided that it was time for his daughter to see something of the world. With an elderly Aunt Rosa as a chaperone, Lucia spent her school holidays in Capri and Ischia, Venice and Rome, and a dozen other places. — You must be cultured — not a peasant like your Papa. Travel will round your education, — said Angelo
Марат: Ты снова должна верить в него, Лика (примеры из [25])
Кроме совета, выделяются побудительные высказывания с оттенком рекомендации, инструкции, предостережения.
Высказывания-рекомендации характеризуются компетентностью лица, ее дающего. Как правило, в этом случае, волеизъявитель имеет социальный статус более высокий, чем волеисполнитель [24, c. 77].
Помилуйте, Арчибальд Арчибальдович, — багровея, говорил швейцар, — что же я могу поделать? Я сам понимаю, на веранде дамы сидят. — Дамы здесь ни при чем, дамам это все равно, — отвечал пират, буквально сжигая швейцара глазами, — а это милиции не все равно! Человек в белье может следовать по улицам Москвы только в одном случае, если он идет в сопровождении милиции, и только в одно место — в отделение милиции! А ты, если швейцар, должен знать, что, увидев такого человека, ты должен, не медля ни секунды, начинать свистеть. (М.Булгаков. Мастер и Маргарита);
Чтобы познать предмет мысли всесторонне, нужно вскрыть все его признаки, образуя ряд суждений, в которых субъект будет один и тот же, а предикаты разные (Р.Карнап. Значение и необходимость).
Как отмечает Н. Б. Шершнева [21], при получении инструкции подразумевается, что приоритетность прескриптора основана на наличии у него знаний в определенной области. Инструкция базируется на прагматической пресуппозиции о том, что адресат заинтересован в получении этих знаний. Ее цель — снабдить адресата указаниями о ходе выполнения действий, способных привести к желаемому для него результату. Источником побуждения чаще всего является неопределенное лицо, исполнителем — неопределенный адресат. Ответственный за принятие решения — адресат, который совершает действия, указанные в инструкции, когда в этом возникает необходимость. Состояние коммуникантов и отношение между ними в данном случае несущественны:
Close supervision is necessary when the kettle is used by or near the children (General Safety Instructions);
Данный пылесос снабжен сетевым шнуром, который, в случае его повреждения, должен заменяться в ремонтной мастерской, уполномоченной фирмой-изготовителем, так как для замены требуются специальные инструменты (Инструкция по эксплуатации пылесоса);
Before switching the heater on again, you should make sure that it and the power code are in good condition (Heater Manual Instruction);
Высказывания со значением предостережения опираются на пресуппозицию дискомфортного положения вещей для волеисполнителя в случае его отказа от совершения указанного действия:
Истолковывать скрещенные ноги нужно очень осторожно, особенно если такую позу принимает женщина, поскольку многих из них еще в детстве учили сидеть как “настоящая леди” (А. Пиз. Язык жестов);
[Инспектор расследует обстоятельства самоубийства молодой женщины. Несмотря на то, что инспектор попросил сына хозяев дома [Эрика] остаться, он ушел из дома].
Mrs. Birling: Silly boy. Where can he have gone?
Mr. Birlng: I can’t imagine. He was in one of his excitable queer moods, and even though we don’t need him here –
Inspector: (cutting in, sharply) We do need him here. And if he’s not back soon, I shall have to go and find him. (J. Priestly. An Inspector Calls)
Л. Л. Федорова в качестве разновидности советов указывает убеждение [Федорова 1991: 47]. Убеждение представляет собой аргументированный настоятельный совет.
Birling:(noticing that his wife has not taken any port) Now then, Sybil, you must take a little tonight. Special occasion, y’know.
Sheila:Yes go on, Mummy. You must drink our health. (J. Priestly. An Inspector Calls).
Мистер Берлинг и Шейла, рассматривают необходимое действие как полезное для миссис Берлинг. Приводя различные причины, они пытаются убедить ее выпить портвейна.
В следующем отрывке профессор Челленжер, аргументируя свою точку зрения, убеждает коллегу не принимать близко к сердцу неудачу. [Экспедиция обнаружила останки неизвестного науке животного. Профессор обращается к одному из членов экспедиции, которому не удается опознать вымершее животное]: You needn’t be ashamed to expose your ignorance, for I don’t suppose anyone could give a name to it (A. K. Doyle. The Lost World).
Наставление представляет собой речевой акт, посредством которого говорящий, считая некоторое действие или поведение необходимым и целесообразным для слушающего по соображениям этического порядка, хочет направить слушающего к совершению этого поступка. При этом говорящий хочет, чтобы впредь слушающий в аналогичных ситуациях совершал это действие [20, 29]:
[Мать ребенку]: К незнакомым людям надо обращаться на «Вы».
[Мистер Берлинг, обращаясь к сыну и зятю]: I’ve learnt in a hard school of experience that a man has to mind his own business and look after himself and his own family (J. B. Priestly. An Inspector Calls).
Частным случаем наставления является увещевание, цель которого направить слушающего к неисполнению некоторого действия через указание на несоответствие действий слушающего принятым морально-этическим нормам или их нецелесообразность.
[Cемья Берлингов празднует помолвку дочери. Мистер Берлинг то и дело начинает говорить о делах.]
(Mrs Birling to her husband): Now, Arthur, I don’t think you ought to talk business on an occasion like this [their daughter’s engagement] (J. Priestly. An Inspector Calls).
Приглашение представляет собой прямой вид побуждения к действию, желательному для говорящего и приятному или полезному для адресата. Формы приглашения зависят от регистра коммуникации и отношений между коммуникантами:
Birling: Giving us the port, Edna? That’s right. (He pushes it towards Eric). You ought to like this port, Gerald. As a matter of fact Finchley told me it’s exactly the same port your father gets from him (J. Priestly. An Inspector Calls).
[Гэрри Слосс слышал, что Нед (его сослуживец) получил за работу 32 тысячи] Harry: That’s nice. You ought to be set for a game tonight.
Ned: Later, maybe (D. Hammett. The Glass Key)
В классификации Д.Вандервекена упрек включен в группу речевых актов наряду с обвинением, критикой, выговором и другими, имеющими ассертивную иллокутивную цель. Так, упрек определяется как речевой акт, в котором утверждается что, кто-то несет ответственность за что-то, состояние дел определяется как «плохое» (подготовительные условия). По мнению, Т. А. Давыдовой, в упреке утверждение об ответственности является не ассерцией, а косвенным напоминанием.
Упрек — речевой акт, в котором говорящий выражает свое отрицательное эмоционально-оценочное отношение к совершенному /несовершенному действию, испытывая доброжелательные чувства к слушающему, намереваясь оказать эмоциональное воздействие на него [30. C. 37]:
“It’s not decent,” said Elliott “They can’t run around together as if they were still engaged. Larry really should have more sense of propriety”(S.Maugham. The Razor’s Edge);
И вот в эту-то комбинацию стоит поставить разгильдяя, опоздавшего на четверть часа, — и все пропало. Все расчеты как помелом сметет. Взвоют пунктуальные люди: — Эх, дал я маху! Нужно было загодя приехать. Лучше подождать, чем опоздать (Н.Тэффи. Часы).
Упрек можно представить в виде схемы описания последовательности ментальных действий:
С сделал Р;
Г считает, что Р, которое сделал С, — плохое Р;
Г испытывает недовольство, разочарование;
Г полагает, что С не должен был делать Р;
Г говорит так, чтобы С понял, что Р, которое он сделал, огорчает Г;
Г хочет, чтобы С испытал чувство вины.
You should have called on your friend long ago (пример из [31]).
Адресат давно не звонил другу, говорящий считает, что это плохо. При этом говорящий полагает, что адресат не должен был этого делать и потому говорит так, чтобы адресат понял, что то, что он давно не звонил другу, огорчает его. Говорящий хочет, чтобы адресат испытал чувство вины.
В таком случае иллокутивную цель упрека можно обозначить как выражение отрицательного эмоционального отношения говорящего, а стремление каузировать чувство вины — как перлокутивную цель. При этом наличие негативной оценки и выражение эмоционального отношения позволяет считать речевой акт упрека речевым актом оценки. В этой связи, представляется важным замечание Е. М. Вольф о том, что все виды высказываний, которые интерпретируются как оценочные (одобрение /неодобрение) или включают оценочный компонент в свою интерпретацию можно отнести к экспрессивам [32, c. 166].
Доминирующей интенцией речевого акта упрека является выражение психологического состояния неодобрения, что может служить основанием для определения данного типа речевого акта как непобуждающего психологически выражающего — то есть экспрессивного в классификации В. В. Богданова.
Отмечая многозначность термина «экспрессивный» в лингвистике, Р. В. Шиленко предлагает выделить речевые акты приветствия, угрозы, упрека, похвалы в класс речевых актов, которые он называет «акты регулирующие межличностные отношения». Причины существования таких речевых актов лежат в характере отношений партнеров по коммуникации. Они заставляют коммуникантов использовать средства для приведения данных отношений в состояние, которое отвечало бы их интересам, что находит выражение в характеристике речевого акта упрека как «собственно регулятива» (сатисфактива) [33]. Произнося данное высказывание и эксплицируя этим свое отношение, говорящий осуществляет акт регуляции межличностных отношений в соответствие со своими желаниями
В семантическом плане речь представляет собой знаковый аналог действительности и деятельности человека. С одной стороны, она протекает как бы параллельно миру и является отражением и выражением вещей, действий, событий. Но, с другой стороны, всякая речь представляет собой часть действительного мира, всякий раз она совершается с определенной целью — сообщить, спросить, побудить к действию, повлиять на состояние, поведение, оценки и отношения собеседника. Тем самым речь всякий раз является также поступком, практическим действием, вплетенным в совокупные системы действий и отношений людей.
Речь как действие наиболее очевидно проявляет себя на примере перформативных высказываний.
Термин «перформативность», введенный Дж. Л. Остиным, использовался им для обозначения поведенческой стороны речи, т. е. действий, которые осуществляются посредством высказываний. Идея совпадения слова и действия присутствует во всех определениях перформативности [4; 11; 34; 35; 36; 37; 38; 39].
Перформативность рассматривается как специфическое свойство некоторых глаголов, формирующих эксплицитные перформативные высказывания. При этом считается, что данные глаголы эксплицитно выражают цель речевого акта. Понятие перформативности, по сути, сближается с понятием иллокутивной силы — коммуникативной направленности высказывания. Однако, учитывая, что всякое высказывание имеет коммуникативную цель, но для ее обозначения не всегда используется перформативный глагол, лингвисты говорят о существовании имплицитных перформативных высказываний. Данное обстоятельство позволяет им сделать вывод о необязательности поверхностного представления перформативного глагола для того, чтобы высказывание было перформативным. Тем не менее, даже те исследователи перформативных актов, которые допускают возможность их реализации независимо от участия в них перформативного глагола, оговаривают необходимость соблюдения тех семантико-грамматических характеристик, по которым узнают перформативный акт. Таким образом, перформативность связывается со способностью обеспечивать предложению перформативное употребление [3; 11; 40].
Модальные предикаты со значением необходимости обычно не рассматриваются исследователями в качестве перформативов [35; 41; 42]. Не находим их и в числе канонических перформативов, приводимых Ю. Д. Апресяном, предложившим более детализированную, в отличие от Э. Бенвениста, Дж. Остина, Дж. Серля, З. Вендлера, а потому расширенную классификацию речевых актов [34, c. 208–223]. Однако, исходя из тезиса о приоритете перформативной формулы перед перформативным глаголом, можно говорить о том, что значение перформативности глагола определяется его употреблением, перформативным контекстом [34; 36]. Глагол называется перформативным, если он допускает перформативное употребление. Перформативный глагол в перформативном употреблении называется перформативом [3, c. 37].
Обычно перформативное употребление допускают только такие предложения, в которых перформативный глагол стоит в 1-м лице настоящего времени изъявительного наклонения.
Дж. Остин и З. Вендлер, демонстрируя семантическое единство класса перформативов, рассматривают в качестве одного из критериев перформативности глагола его способность соединяться с пропозицией, реализуя один из вариантов перформативной формулы:
Я х, что Р;
Я х + Р.;
Я х,
где х есть перформативный глагол,
Р — пропозиция [11, c. 54].
Модальные глаголы должен, must, should, ought to допускают употребление в первом лице единственного числа настоящего времени изъявительного наклонения. I ought to look after him; Я должен работать. При этом они соединяются с пропозицией в предложении; последняя занимает в нем подчиненное в грамматическом отношении положение.
Как отметают ученые, в перформативном высказывании именно 1-е лицо сообщает ему перформативную функцию [43; 44]. Как пишет Э. Бенвенист, местоимение Я не соотносится ни с индивидом, ни с понятием. Я имеет только текущую референциальную соотнесенность. Реальность, к которой оно отсылает, есть реальность речи. Именно в том акте речи, где Я обозначает говорящего, последний и выражает себя в качестве «субъекта» [43, c. 295–296].
Ю. С. Степанов связывает специфику Я-предложений с той особенностью субъекта, что он не выполняет функцию референции к внешнему миру. Я — это высшая степень индивидуализации — выделения называемого лица из некоторого множества. Отсутствие в Я-субъекте функции внешней референции определяет особенности предиката. В наиболее типичном предложении с Я утверждаемое относится не к внешнему миру, а к внутреннему состоянию Я [45, c. 166]. В предложении Я должен позаботиться о ней выражается состояние субъекта, при этом никто не скажет по поводу данного высказывания «Это верно» или «Это ложь», так как судить о своем состоянии может лишь сам субъект. К нему не применим критерий логической истинности. Таким образом, можно говорить о том, что высказывания с модальными лексемами со значением необходимости в контексте Я-субъекта демонстрируют свойство прагматической самоверифицируемости или автореферентности. Предложение тривиальным образом истинно в каждом высказывании в силу самого осуществления акта высказывания.
Перформативное употребление предложения составляет аналог автонимному употреблению знака [9; 43; 44]. Перформативный глагол называет само действие.
Показывая зависимость семантики модальных глаголов от контекста употребления, Ю. С. Степанов подчеркивает тот факт, что в контексте 1-го лица модальные глаголы называют то, что выражают, то есть значение модального глагола предстает в наиболее чистом виде [45, c. 166]. В предложениях Я должен вернуть ему книгу. I must follow him выражается деонтическое долженствование, осуществляется некоторое обязательство субъекта. При употреблении в контексте иного лица (т. е. кроме лица говорящего): Он должен вернуть ему книгу предложение в целом выражает нечто совсем иное: не долженствование, а сообщение о ситуации, в которой Х должен Р.
Ряд лингвистов выделяет в качестве свойства всякого перформативного высказывания его конвенциональность [4]. Понятие конвенциональности связывается с понятием правила, некоторого условия, определяющего успешность речевого действия. Перформативные предложения требуют определенных условий реализации. В этом случае адресант и адресат должны удовлетворять некоторым условиям, равно как соответствующей должна быть и ситуация. Так, Э. Бенвенист говорит о том, что конвенциональность высказывания Я объявляю всеобщую мобилизацию заключается в том, что оно является актом лишь при наличии у говорящего необходимой власти. В. В. Богданов в данном случае оперирует понятием компетентности или наличия условия правомочности у говорящего [9]. П. Ф. Стросон связывает конвенциональность с влиянием неязыковых социальных конвенций, формульностью речевого действия. Для совершения акта назначения на должность, вынесения приговора, капитуляции достаточно действовать в строгом соответствии с установленной процедурой, и результат, на который нацелено данное действие, будет достигнут: Торжественно клянусь служить верой и правдой; Официально Вас предупреждаю и т. д. Н. Д. Арутюнова отмечает, что перформативы опираются на социальные конвенции или установления, то есть на систему норм, поэтому перформатив имеет нормативные для данного социума последствия [46, c. 372].
В высказываниях со значением долженствования в узком смысле при употреблении первого лица в силу наличествующей кореферентности субъектов долженствования и действия предполагается, что лицо производящее данное высказывание имеет определенное намерение — сдержать свое слово. Именно в момент речи происходит соединение субъекта с его состоянием, говорящий берет на себя определенные обязательства по осуществлению диктумного действия, производя тем самым, промиссивный речевой акт: Я должен поехать туда = Я обязуюсь поехать туда. Обязательство вытекает из принятия субъектом существующих в обществе норм различного вида в качестве личностно значимых и рассматриваемых им как правила определяющие разумное поведение. Речевое действие в данной ситуации воспринимается, скорее, не в информативном, а в этическом и ценностном ключе, оно оценивается с позиций соответствия правилам этикета, существующим в данном обществе [40, c. 24].
Фактор субъекта является решающим также при рассмотрении главного свойства перформативных высказываний, получившего название «эквиакциональность» [9]. Понятие «действие» является наиболее существенным для определения сущности перформативного высказывания.
Время речевого акта определяется особенностями лица говорящего субъекта Я и в силу этого обстоятельства совпадает с моментом речи. В момент речи время не движется, поэтому время речевого акта обязательства приобретает моментальное значение, выделяемое на фоне всех других значений настоящего времени. Будучи противопоставленным актуально-длительному значению настоящего, этот вид времени, характерный для перформативного глагола, получает определение как настоящее речевое [3; 47].
Подтверждением тому, что модальные глаголы со значением необходимости в перформативном употреблении имеют значение статического, моментального действия и не имеют актуально-длительного значения может служить тот факт, что они не употребляются с обстоятельствами длительности, градуальности и союзами со значением одновременности, точечности и инклюзивными обстоятельствами времени, за исключением тех случаев, когда областью действия обстоятельства становится зависимый инфинитив. Ср. возможность недескриптивного понимания высказываний типа Я должен немедленно действовать или будет поздно; Сейчас я должна побеспокоиться о родителях, в которых обстоятельство точечности немедленно и обстоятельство времени сейчас связаны по смыслу с диктумным предикатом, и вероятность дескриптивного прочтения в случае, если сферой действия обстоятельства или союзов со значением одновременности не является зависимый инфинитив: Я целый час должен выказывать вам свое почтение; Я знаю сам, когда я должен извиняться.
Для высказываний с предикатами необходимости характерно то, что они не употребляются с обстоятельствами, основной функцией которых является характеристика действий. Они не сочетаются с обстоятельствами, обозначающими способ выполнения действия: *Я весело должен помочь другу в беде. *Я тщательно должен убедить его. Данные лексемы не употребляются с оценочными обстоятельствами: *Я хорошо должен воздать ему по заслугам. Не способны сочетаться с обстоятельствами цели. Однако употребление данных категорий обстоятельств возможно в перформативных высказываниях в случае, если обстоятельства семантически подчиняются зависимому инфинитиву Я должен тщательно подготовить его к осмотру; Я должна хорошо вымыть окно; Я должна увидеть его, чтобы успокоится.
Таким образом, употребляясь в контексте первого лица единственного числа настоящего времени изъявительного наклонения в специальных актах — промиссивах [48; 49] модальные предикаты демонстрируют основные свойства глаголов в перформативном употреблении, на основании чего они могут рассматриваться в качестве перформативов.
Литература:
1. Богданов В. В. Деятельностный аспект семантики // Прагматика и семантика синтаксических единиц / И. П. Сусов. — Калинин.: КГУ, 1984. — С. 12–23.
2. Kamp H. Semantics versus pragmatics // Philosophy, language, and artificial intelligence. — Dordrecht etc.: Reidel, 1988. — Р. 349–381.
3. Падучева Е. В. Семантические исследования: Семантика времени и вида в русском языке. Семантика нарратива. — М: Языки рус. культуры, 1996. — 464 с.
4. Серль Дж.Р., Вандервекен Д. Основные понятия исчисления речевых актов // Новое в зарубежной лингвистике. — М.: Прогресс, 1986 — Вып. 18. — С. 242–263.
5. Сусов И. П. К предмету прагмалингвистики // Содержательные аспекты предложения и текста / И. П. Сусов. — Калинин.: КГУ, 1983. — С. 3–15.
6. Searle J. R. Mind, language and society: philosophy in the real world. — New-York: Basic books, 1999. — 175 p.
7. Демьянков В. З. Доминирующие лингвистические теории в конце ХХ века //Язык и наука конца 20 века / Ю. С. Степанов. — М.: Изд-во рос. гум. ун-та, 1995. — С. 239–320.
8. Демьянков В. З. Теория речевых актов в контексте современной зарубежной лингвистической литературы //Новое в зарубежной лингвистике. — М.: Прогресс, 1986. — Вып. 17. Теория речевых актов. — С. 223–234.
9. Богданов В. В. Речевое общение: прагматические и семантические аспекты. — Л.: ЛГУ, 1990. — 88 с.
10. Searle J. R. Speech Acts: An Assay in the Philosophy of Language. — Cambridge, 1969. — 203 p.
11. Остин Дж. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17: Теория речевых актов. — М.: Прогресс, 1986. — С. 22–131.
12. Searle J. R., Vaderveken D. Foundations of Illocutionary Logic. — Cambridge. 1985.
13. Почепцов О. Г. Основы прагматического описания предложения. — Киев.: Вища. шк., 1986. — 116 с.
14. Булыгина Т. В., Шмелев А. Д. Языковая концептуализация мира (На материале рус. грамматики). — М.: Мастера рус. культуры, 1997. — 574 с.
15. Корди Е. Е. Модальные и каузативные глаголы в современном французском языке. — Л.: Наука, 1988. — 165 с.
16. Теория функциональной грамматики: Темпоральность. Модальность / А. В. Бондарко. — Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1990.– 262 с.
17. Храковский В. С. Семантические типы множества ситуаций и их естественная классификация // Типология императивных конструкций / Под ред. В. С. Храковского. — СПб.: Наука, 1992. — 310 с.
18. Беляева Е. И. Модальность и прагматические аспекты директивных речевых актов в современном английском языке. Дис. … д-ра филол. наук — М., 1987. — 367 с.
19. Красненкова Л. И. Семантический аспект модальных глаголов в современном английском языке (на материалах глаголов «must», «may», «might»): Автореф. дис. …канд. филол. наук. — Минск, 1987. — 22 с.
20. Ранних Н. А. Речевой акт пожелания и способы его выражения в русском языке. Дис. … канд. филол. наук. — М., 1994. — 150 с.
21. Шершнева Н. Б. Семантика и прагматика деонтической модальности. Функциональная характеристика в системе языка и текста: Дис. … канд. филол. наук. — Краснодар, 2000. — 187 с.
22. Arts Fl. Imperative sentences in English: semantic and pragmatics // Studia linguistica. — Malmo, 1989. — V. 43. — № 2. — Р. 119–134.
23. Morris H. Imperatives and orders // Theoria. — 1960. –V.26. — № 3. — Р. 183–209.
24. Шабанова Е. В. Семантика и функции языковых средств выражения модальных категорий приказа, совета, просьбы в текстах французской народной сказки. Дис. … канд. филол. наук — М., 2004. — 150 с.
25. Замятина Е. Ю. Функционально-семантический аспект высказываний с предикатами долженствования (на материале русского и английского языков). Дис. … канд. филол. наук. — Тверь, 2003. –142 с.
26. Романов А. А. Прагматические особенности перформативных высказываний // Прагматика и семантика синтаксических единиц. — Калинин.: КГУ, 1984. — С. 86–93.
27. Фомина Л. М. Реализация модальности необходимости в тексте (на материале английского языка): Дис. …канд. филол. наук. Л., 1985. — 180 с.
28. Федорова И. Р. Способы выражения значений ситуативной модальности в современном русском языке. Дис. … канд. филол. наук. — Калининград, 1997. — 168 с.
29. Шмелева А. Е. Виды побуждения в русском языке // Функциональное описание русского языка и методика преподавания его как иностранного. — М., 1989.- С. 21–29.
30. Давыдова Т. А. Речевой акт упрека в английском языке. Дис. … канд. филол. наук. — Иркутск, 2003. — 161 с.
31. Мыльцева Н. А., Жималенкова Т. М. Универсальный справочник по грамматике английского языка. — М.: ГЛОССА, 2003. — 280 с.
32. Вольф Е. М. Функциональная семантика оценки. — М.: Наука, 1985. — 228 с.
33. Романов А. А. Системный анализ регулятивных средств диалогического общения. — М.: Изд-во Ин-та языкознания АН СССР., 1988. — 181 с.
34. Апресян Ю. Д. Перформативы в грамматике и словаре // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. — 1986. — Т.45. — № 3. — С. 208–223.
35. Богданов В. В. Перформативное предложение и его парадигмы // Прагматические и семантические аспекты синтаксиса. — Калинин: КГУ, 1985. — С. 18–28.
36. Красина Е. А. Семантика и прагматика русских перформативных высказываний. Дисс. …. д-ра филол. наук. — М.: 1999. — 310 с.
37. Кустова Г. И., Падучева Е. В. Перформативные глаголы в неперформативных употреблениях // Логический анализ языка. Язык речевых действий. — М.: Наука, 1994. — С. 30–37.
38. Падучева Е. В. Вид и время перформативного глагола // Логический анализ языка. Язык речевых действий. — М.: Наука, 1994. — С. 37–42.
39. Austin J. L. How to do Things with Words. — Oxford: Oxford University Press, 1962. — 169 p.
40. Шемякина А. В. Стратегии персонализации в институциональном дискурсе: На материале английских и русских перформативных высказываний. Дисс. … канд. филол. наук. — Волгоград, 2004. — 202 с.
41. Иванова И. П. Теоретическая грамматика современного английского языка. — М.: Высш. школа, — 1981. — 284 с.
42. Чернова С. В. Модальные глаголы в современном русском языке (семантическая модель «замысел — осуществление замысла»). Дисс. … д-ра филологических наук. — Киров, 1997. — 284 с.
43. Бенвенист Э. Общая лингвистика: Пер. с франц. / Ю. С. Степанов. — М.: Просвещение, 1974. — 447 с.
44. Падучева Е. В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью: (Референциальные аспекты семантики местоимений). — М.: Наука, 1985. — 271 с.
45. Степанов Ю. С. Имена. Предикаты. Предложения. Семиологическая грамматика. — М.: Наука, 1981. — 360 с.
46. Арутюнова Н. Д. Перформатив // Лингвистический энциклопедический словарь. — М.: Болшая Российская энциклопедия, 2002. — С. 372–373.
47. Зализняк А. А. Падучева Е. В. Предикаты пропозициональной установки в модальном контексте // Логический анализ языка. Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов. — М: Наука, 1989. — С. 92–116.
48. Степанов Ю. С. Язык и метод: К современной философии языка. — М.: Языки рус. культуры, 1998. — 784 с
49. Человеческий фактор в языке. Коммуникация, модальность, дейксис / Т. В. Булыгина. — М.: Наука, 1992. — 280 с.
