В статье исследуется роль, место и вариативность символа «крест» в поэзии сургутского автора Петра Суханова, который, наследуя русские культурные традиции, достаточно часто использует данный символ в своих стихотворениях. Учитывая текстообразующую роль символа «крест», автор статьи рассматривает смысловое многообразие одного символа в разных контекстах и выявляет особенности символики креста у П.Суханова.
Ключевые слова:поэзия, крест, символ, христианство, крестное знамение, клетка, перекрёсток, Россия.
Summary. The article is devoted to the role, place and variability of the “cross” symbol in the poetry of the Surgut author Pyotr Sukhanov who, inheriting the Russian cultural traditions, rather often uses this symbol in the poems. Considering the text-creating role of the “cross” symbol, the author of the article considers the semantic variety of one symbol in different contexts and reveals the features of ”cross” symbolics in P. Sukhanov’s poetry.
Keywords: poetry, cross, symbol, Christianity, sign of the cross, cage, intersection, Russia.
Крест – это древний, универсальный, естественный символ, который, восходя к дохристианской эпохе, уходит своими корнями в язычество, обнаруживается в символике древних египтян, индусов, вавилонян и других народов. Б.А.Успенский в работе «Крест и круг: из истории христианской символики» пишет: «Общеизвестно, что символика креста предшествует христианству: крест – это солярный символ, изображение солнца. Эта символика едва ли не универсальна и, во всяком случае, очень распространена <...> Крест на языческом храме можно видеть на римской монете 311г., чеканеной при Максенции; кресты встречаются и на изображениях Митры. Начертание креста было обнаружено в своё время и на древних американских монументах, предшествующих появлению в Америке европейцев» [13, с.231]. В большинстве случаев данный символ являлся отражением представлений о порядке устройства мира. Крест тесно связан с пространством и временем: он охватывает пределы пространства (высота-глубина-ширина-длина; юг-север-запад-восток) и времени (утро-день-вечер-ночь; детство-юность-зрелость-старость); олицетворяет идею центра, является символом бога Солнца. У некоторых народов крест – это идеограмма огня. Для алхимиков крест – символ четырех элементов: воздуха, воды, земли и огня. Крест также является вариантом мирового древа жизни, символом бессмертия и плодородия. Символика креста связана с символикой сакральных чисел: 1 – центр и 4 – четыре стихии.
Особую значимость символ креста обрел в христианстве, став образом великой жертвы Иисуса Христа ради людей. Это сакральный символ необходимости и спасительности страданий для человека, страданий, напрямую связанных с любовью. Поэтому данный образ в культуре в целом, и, в частности, в художественной литературе часто актуализирует именно тему страдания. Во многих случаях крест означает соединение противоположностей: материального и духовного, земного и небесного. Вертикальная линия: вверх – путь к Богу, вниз – поражение демонических сил; горизонтальная линия – это божественная любовь, обращенная к земным жителям, собственно, сама земная жизнь, земной путь. Для христианина крест - символом жизни, а не смерти. Он являлся постоянной темой в сочинениях религиозных средневековых авторов. Сирийский поэт и молитвенник IV века Ефрем Сирин, богослов VIII века Иоанн Дамаскин, один из отцов церкви IV века Иоанн Златоуст являлись авторами проповедей, молитв, размышлений о Кресте.
Символ «крест» многослоен, многовариантен: орден, награда в форме креста, «Красный крест», обряд крещения, крестное знамение, крест на могиле, нательный крест, крёстная мать. На основе этого символа возникли фразеологизмы «ставить крест», «нести свой крест», «креста на тебе нет». Таким образом, мы видим, что значение образа креста определяется посредством идиоматического значения, а не прямо отсылает к христианскому контексту.
По словарю С.И. Ожегова слово «крест» означает: 1. Фигура из двух пересекающихся под углом линий. 2. Предмет в виде стержня с перекладиной под прямым углом как символ христианского культа. 3. У христиан: молитвенный жест рукой, изображающий такую фигуру. 4. Орден в форме такой фигуры. 5. Страдания, испытания (перен.) [7,с.305].
Многозначность смысловых реализаций символа «крест» мы наблюдаем в произведениях русских поэтов ХХ века. У А.Блока, например, употребление символа «крест» связано преимущественно с философско-религиозным контекстом. Так, в стихотворении «Новая Америка» создан образ России как страны, находящейся под защитой Бога: «Глас молитвенный, звон колокольный, / за крестами – кресты да кресты» [2, с.548]. В стихотворении «Грешить бесстыдно, непробудно» крест имеет значение сакрального жеста, крестного знамения: «Три раза преклониться долу, / семь – осенить себя крестом, / Тайком к заплеванному полу / Горячим прикоснуться лбом» [2, с.552].
Один из наиболее ярких и значительных русских поэтов второй половины ХХ века – Иосиф Бродский. Особое место среди его произведений занимает цикл рождественских стихов, включающий в себя христианские мотивы. Крест у И.Бродского олицетворяет идею центра, и даже, своего рода, сдвоенного центра: один центр – на земле – пещера, в которой находится младенец Иисус, другой есть центр небесный – рождественская звезда. Таким образом, крест становится символом связи «земного» и «небесного». Сам Бродский писал: «... одно дело – крестить народ и вести его к кресту, говоря метафорически, совсем же другое – нести этот крест. <...> если вас ведут к кресту, это отнюдь не означает, что мы будем жить счастливо, ничего не опасаясь. Это означает, что когда-нибудь этот крест окажется на наших плечах и нам придется нести его» [8,c.28].
Лирик и почитатель сельской жизни и красоты деревенской природы Николай Рубцов: «Но я нашел могильные кресты, / Когда ушел в малинник за овины...» [10, с.126] - стихотворение «Над вечным покоем». «...Где я зарыт, спроси / Жителей дальних мест, / Каждому на Руси / Памятник – добрый крест!» [9, с.48] - «В жарком тумане дня». Здесь крест символизирует конец жизни, смерть, а также, память об ушедших и через память – связь поколений. Но вот появляется другой мотив: «...Они несут на флагах чёрный крест / Они крестами небо закрестили, / И не леса мне видятся окрест, / А лес крестов в окрестностях России...» [10, с.5]. На фоне могильных крестов проступают другие – кресты на чужих знаменах. Объединение тех и других «крестов» в одной строфе передает читателю уверенность автора, что незваных пришельцев с чёрными крестами на знамёнах ждут на русской земле другие кресты – могильные.
Рубцовским «крестам» вторит и резкий правдолюбец, поэт протеста и драматического мироощущения, любитель скоростей, «городской поэт» Владимир Высоцкий: «...Так подняли нас в новый крестовый поход, / И крестов намалёвано вдоволь! / Что вам надо в стране, где никто вас не ждёт? / Что ответите будущим вдовам?.. / ...За развалины школ, за сиротский приют / Вам осиновый кол меж лопаток вобьют!.. / Неизвестно, получишь ли рыцарский крест, / Но другой – на могилу над Волгой – готов! / Бог не выдаст? Свинья же, быть может, и съест! / Раз крестовый поход – значит, много крестов!..», («Растревожили в логове старое зло...») [5, с.57].
Мы увидели, что у перечисленных представителей русской поэзии ХХ века символ «крест» ассоциируется с образом России, страдательностью любви, в том числе, к Родине, со смертью и возрождением посредством памяти, с неизбежностью наказания за покушение на свободу России.
Продолжателем русской поэтической и культурной традиции стал сургутский поэт Петр Суханов (1947 – 2008), горячий поклонник поэзии Николая Рубцова и Сергея Есенина, унаследовавший взрывной, непоседливый характер двух Владимиров – Маяковского и Высоцкого, ведущий диалог через время – с А.Блоком, через расстояние – с И.Бродским.
В поэзии Петра Суханова крест является наиболее часто встречающимся символом. Это отнюдь не связано с религиозными мировоззрениями самого автора, он использует общую семантику данного элемента, сходство носит структурно-семантический характер. В стихотворении «Имя» крест вначале предстает перед нами символом конца, смерти: «Всё – от падения до взлёта / и от сомненья до мечты: / ошибки, радости, работа, / небес высокие черты, / и эхо от землетрясенья, / и мысль – от света до креста» [12, с.178]. От света, то есть от рождения, кода младенец впервые увидел свет, и до креста, до гробовой доски. Это еще и период времени – человеческая жизнь. Но далее по тексту тот же символ отсылает нас к фразеологизму «нести свой крест»: «...и мир, где хорошо иль плохо, / но выжил, ибо крест – не груз». Таким образом, автор утверждает, что наш мир, наша жизнь – это «наш крест», а свою ношу надо нести достойно, своя ноша – «не груз». Но есть в этом стихотворении и еще один символ креста, не настолько явный. Вертикаль «от падения до взлёта», а также, «и звёзды в зеркале росы» - отражение небесных светил в земной росе – это вертикальная линия креста. Горизонтальная же – «и скрип колес, и свист хлыста» передана описанием движения по дороге, по горизонтали, а также движения времени: «и миг – от вечности до точки», «и даль – от выдоха до вдоха». А завершающие строки, которым Петр Суханов всегда придавал особое значение, концентрируя в них основную задачу всего произведения, открывают нам главный смысл использования символа «крест» в данном стихотворении: «Всё, всё в судьбе моей – Эпоха. / Но есть прекрасней имя – Русь!» Крест здесь, во всем своем многообразии значений и смыслов – символ Руси, России.
А в стихотворении «Мой крест», посвященном городу Сургуту, Суханов конкретизирует «свою ношу», сужает ее от Руси до конкретной точки на просторах России – города, который стал ему родным: «Я разливался с Обью в берегах / и падал в грязь распутиц и гостиниц... / И даже в самых маленьких грехах / я знаю, что и большее бы вынес! / Мой город! / Жизнь моя! / Мой крест! / За временами, может быть, не лучшими / уверуем: ни холодом, ни путчами / нас не разъять... / И это – божий перст!» [12, с.340].
В стихотворении «Ужас» крест как «своя ноша» предстает перед нами уже достаточно тяжелым и болезненным грузом. К такому восприятию нас подготавливает двойственный образ чайки в начале стихотворения: «Кругами / скачут сгорбленные чайки - / они давно отвыкли от воды / и, словно волки, сбившись в шайки, / безумно рыщут в поисках еды!» [12, с.276]. С одной стороны, чайка – символ свободы, полета, высоты. С другой, она же – ненасытна и неразборчива в пище. От этой двойственности, от того, что «за поворотом – на изгибе / большой неповоротливой реки» чистые белые чайки обращаются сумрачными серыми волками, становится холодно и страшно: «Мне страшно здесь... / Так холодно и мглисто, / так больно жить – с крестом наперевес». Впечатление усиливается оксюмороном «за поворотом... большой неповоротливой...». Этим приемом автор создал ощущение движения крупного зверя, скорее всего, медведя. Временами – неповоротливого, но порой – стремительного и смертельно опасного. Обратим внимание на строку «так больно жить – с крестом наперевес!..» - крест здесь заменяет в руках героя стандартную винтовку (с винтовкой наперевес), то есть, в контексте данного стихотворения имеет охранную, защитную функцию: крест-оружие как защита от страха, от волков, сбившихся в стаи, в то же время, это оружие, приносящее боль. Аналогичную охранно-защитную функцию имеет крест, крестное знамение в сочетании с истинной верой в христианстве, защищая от демонических сил, а также, поражая эти самые демонические силы.
А далее по тексту автор отсылает нас к чернобыльской катастрофе: «От радиации / у папаротников листья / раздулись шире взгляда и небес... / Так смертно здесь... / И тени словно тряпки, / и лодки загнивают... / Мир теней» . И становится понятно, почему крест – такой тяжелый и болезненный – это последствия крупной техногенной катастрофы. А сгнившие лодки отнимают возможность для лирического героя покинуть эту местность. Река, символ времени, убегает одна, подальше от людей: «И в берегах, как в грязно-чёрной рамке, / бежит река – подальше от людей...». В последних строках возникает еще один образ креста: грязно-чёрная рамка, рама, клетка. Это тоже – крест. Отграниченное по времени и протяженности пространство. Тюрьма, в которой человек остался, чтобы нести свой тяжелый крест, наказание за свои ошибки, за разрушающую природу деятельность.
Образ Чернобыля и клетки-тюрьмы как креста-наказания использует Суханов и в стихотворении «Солнце»: «В темноте ль, / в полумраке ль чердачном, / в ослепительных клетках метро... / <...> / Тихо тикают ходики в загсах, / как в Крестах по галёркам шаги... / <...> / Наши правила злы и неверны - / как в Чернобыле сок синевы!..» [12, с.198]. Здесь уже идет прямая ссылка на крупнейшую катастрофу в атомной энергетике. Однако было бы неверным ограничиваться только таким истолкованием. За кажущейся однозначностью просматривается и другой, более глубокий смысл: Чернобыль – чернобыльник – полынь – символ горечи, печали, разочарования. Полынью названа звезда Апокалипсиса, несущая смерть третьей части земного: «Третий Ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод. Имя сей звезде «полынь»; и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки» - читаем в Откровении Иоанна Богослова, гл.8, ст.10,11. Еще дважды в Библии упоминается полынь, символизируя супружескую неверность (Ветхий завет. Притчи Соломона, 5 глава, стих 3, 4) и грех вероотступничества (Ветхий завет. Второзаконие, 29 глава, стих 18). Таким образом, согласно Библии полынь – символ горечи суда Божия за отступничество, грехи и непослушание. Но, с другой стороны, полынь кустарниковая – один из символов любви. Итак, мы снова получаем символ креста – тяжелой ноши, наказания, даже – возможной смерти, и креста – жертвенной любви. В строке «как в Крестах по галёрке шаги» слово «Кресты» обозначает тюрьму, ограничение пространства и свободы, клетку. Двойной крест. А немного выше клеткой же названо метро: «в ослепительных клетках метро...», таким образом, автор видит формально свободных людей, пассажиров метро, тоже несвободными, мало чем отличающимися от тех, что в «Крестах» меряют шагами галерку, тоже несущими свой крест.
Мы увидели в стихотворении «Солнце» три символа креста. Но есть и четвертый. Последняя, четвертая, строфа стихотворения, являющаяся антитезой к предыдущим трем, сообщает нам: «Но... сокрыта великая сила / в каждой твари, ползущей на свет: / есть одно только солнце – РОССИЯ! / Остальное – закат и рассвет...». Вертикальная линия: земля – солнце; горизонтальная: закат – рассвет, то есть, запад – восток. И Россия, географически, посередине, в центре. Центр креста, центр мира, солнце – Россия. Граница между Западом и Востоком, объединяющая в себе Запад и Восток и разъединяющая их. Такой противоречивый образ России возникает из этого стихотворения: она и солнце - яркое, горячее, беспредельное, неограниченное, но она и тюрьма, клетка, крест, который нам дан.
Четыре символа креста в одном стихотворении. Четыре – сакральное число, также связанное с символикой креста. Но во многих стихах П.Суханова неявно присутствует еще один крест. Любимым знаком препинания Суханова является, наряду с многоточием и тире, восклицательный знак, переходящий в многоточие. Очень эмоциональный знак, встречающийся и у его любимого поэта, Николая Рубцова, но значительно реже. Длящееся восклицание, пауза на вершине эмоционального подъема, время подумать, о чем автор только что нам почти кричал... А графически этот знак выглядит как вертикальная линия, при чем, направленная вниз (на поражение демонических сил), которая затем переходит в многоточие, ассоциирующееся с горизонтальной линией. Незавершенное изображение креста, перекрестка, символа выбора пути.
Образ креста-клетки повторяется в стихотворениях Суханова не единожды. «Оттого и больны, что сражаемся с собственной тенью. / Оттого и смешны, что давно стали меньше ее!.. / Мы обмануты были еще до рожденья - / как рождённое в клетках зверьё!..» [ 12, с.277], «И рванулась душа, словно птица из клетки,/ позабыв даже то, что нельзя позабыть!..» [12, с.294]. А в стихотворении «Распутья» образ клетки у Суханова сливается с аналогичным образом у И.Бродского, именно строка Бродского и взята эпиграфом: «Я входил вместо дикого зверя в клетку». На нее отвечает Суханов своими строками: «Это я виноват – потому что не сдох, как собака, / в лагерях, на этапах, в больницах... Не сдох! / Это я / через клетку / (как в отверстие пробки от бензобака) / проглядел все глаза. И ослеп. И оглох. / Это я... / Ну и что теперь делать – взреветь от вопросов?! / С вами – ясно: ушли. Разменялись. / А я – не могу! / Вы еще знамениты. Вы гений – как всякий Иосиф... / Наши клетки – напротив: на каждом шагу!» [12, с.280]. Лирический герой Суханова не считает для себя возможным менять свою клетку – свой крест на чужие. Можно только расширить пределы своей «клетки», выйти из «зоны комфорта» и – взлететь, «словно птица из клетки».
Следующее значение символа «крест» в поэзии Суханова - фигура человека с распростертыми руками – мы встречаем в стихотворениях «Пейзаж»: «Но – как протянутые руки, / торчат на кладбище кресты!» [12, с.269] и «Мера длины»: «В ней, великой или ничтожной, / но сумевшей весь мир спасти, / я застрял, словно крест придорожный / у себя самого на пути!» [12, с.229]. В первом крест еще и символ смерти, конца пути. И – памяти. Отождествление лирическим героем себя с крестом придорожным говорит, на наш взгляд, что герой не может преодолеть некий барьер, не физически - нравственно, духовно. В данном случае речь идет о крахе социалистической эпохи России на рубеже ХХ и ХХI веков: «Я привязан к другой эпохе - / к той, где сделан был первый шаг!..». А первый шаг был сделан в Советском Союзе пятидесятых. Таким образом, в стихотворении «Мера длины» крест символизирует не только человека-лирического героя, но и является хронотопом - порогом.
Не только лирический герой П.Суханова несет по жизни свой крест. Крест несет и Россия. «Вон их сколько – бичей и калек, / кто не вышел в князья и поэты! / Вон их сколько – увидеть боюсь!.. / За углами. В подвалах и лодках... / Голоси, моя страшная Русь! / Застревай в их прокуренных глотках! / Эти судьбы – твой всенощный крест... / Эта участь – твоё святотатство!» («Векование») [12,с.331]. Но, осознавая, насколько тяжел крест, который несет Русь, лирический герой готов снова и снова подставлять свои плечи, чтобы облегчить эту ношу: «Извечно в грехах, раскольна - / страна моя в горах бед... / Но если кому-то больно, / мне тоже покоя нет» («Равенство по Пифагору») [12, с.71].
Фраза «покоя нет» автоматически вызывает в памяти блоковское: «И вечный бой! Покой нам только снится / Сквозь кровь и пыль...» [2, с.535]. Подхватывая тему поэта-символиста, Суханов берет эту строку эпиграфом к своему стихотворению «Вечный мираж»: «Покоя не было и нет!.. / Видны границы: / тьма – излучающая свет, / жизнь, искажающая лица...» [12, с.21].
«Закат в крови! Из сердца кровь струится! / Плачь, сердце, плачь... / Покоя нет! Степная кобылица / Несется вскачь!» - заканчивает свое произведение Блок. И, спустя 85 лет, Суханов подтверждает: «Есть грани: время, / дождь / и снег, / миры и меры, / боль, вызывающая смех, / крик, успокаивающий нервы... / Но в суете удач и бед / всё – как и прежде: / покоя не было и нет... / Одни надежды». Творчесво А.Блока пришлось на смену века и смену эпохи. П.Суханову досталась такая же доля, только в обратном порядке: смена эпохи, смена века. У Блока – стихи рождаются из «духа музыки, у Суханова – из ритма эпохи: «Стряслось!.. / Мы приторочены к эпохе» [12, с.11].
Но вернемся к символу «крест». Стихотворение П.Суханова «Январь. Шлагбаум. Переезд» [12, с.212] изобилует символами, начиная с названия. Январь, первый месяц года, символ начала. Он усиливается в первой же строке стихотворения уточнением: «Январь. / Понедельник». Понедельник – тоже начало – недели. Получаем начало начал. Следующее слово в названии – шлагбаум. Хронотоп – порог. И – переезд. Как следует из дальнейшего текста, это переезд через железную дорогу. Представим, как расположены по отношению друг к другу железная дорога и автомобильный переезд через нее. Это перекрещивающиеся трассы, перекресток, крест. Суханов уточняет, что это еще и временной перекресток: «И вновь – понедельник!.. / Махнуть бы на время рукой - / как машут волшебники, дворники, служащие... / Как машет шлагбаум своею пустой головой / на переезде от прошлого к будущему». Но в это будущее можно попасто только после поднятия шлагбаума, после преодоления порога: «И только по скрипу шлагбаума, / вздёрнувшегося, как вопрос, / можно рвануться навстречу событьям, / проблемам / и дракам». А над этим крестом-перекрестком, расположенном на земле и во времени, всеми цветами радуги сияет крест небесный: «... и радуга, переломившись, образовала крест... / Смотри: закрестилась страна- / словно стала и вправду родная!» [12, с.212]. Небесное Крестное знамение в стихотворении даёт надежду на скорое окончание разрухи, времени мусора и грязи, надежду на то, что «шлагбаум истин, раскаяний, улиц» всё же поднимется «на переезде от прошлого к будущему» и хронотоп-порог будет преодолён, ведь «закрестилась страна», возвращаясь к своим корням, к духовности и поэтому «стала и вправду родная». Правда, слова «словно стала», на наш взгляд, говорят о том, что наряду с надеждой, присутствует сомнение автора в возможности возрождения и движения вперед через возврат к истокам. После обманов и разочарований надежда пробивается робко и с оговорками.
Отдельно подчеркнем такую особенность использования символа «крест» в стихотворениях П.Суханова, как его высокую плотность. Мы наблюдали до пяти смысловых и образных интерпретаций данного символа в одном достаточно небольшом по объему стихотворении.
Итак, на примере рассмотренных стихотворений П.Суханова мы видим, что автор, используя такой универсальный и традиционный для русской культуры вообще и поэзии в частности символ, как «крест», расширяет и обогащает его смысловую интерпретацию, связывая в контексте стихотворений этот символ с другими образами, позволяет возникать из их совокупности новым ассоциациям. При этом отметим, что, выросший в Советском Союзе, в условиях полного отрицания религии коммунистической идеологией, не являясь истинным христианином, Петр Суханов очень часто обращается именно к христианским корням данного символа. В этом – парадокс народной жизни, сочетание веры и неверия, идеологии и исконных православных основ русской жизни.
Литература:
1. Библия [Текст]. – М.: Российское Библейское Общество, 2006. – 1393с.
2. Блок, А. Лирика. Поэмы [Текст] / А.Блок. – М.: АСТ: АСТ МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2008. – 638 с.
3. Бродский, И. Рождественские стихи [Текст] / И.Бродский. – СПб.: Издательский Дом «Азбука-Классика», 2007. – 96 с.
4. Бродский, И. Часть речи // Избранные стихи 1962 – 1988 [Текст] / И.Бродский. – М.: Худож. лит., 1990. – 527 с.
5. Высоцкий, В. Сочинения в 4т. Т.1. Вечный огонь [Текст] / В.Высоцкий. – СПб.: Технэкс-Россия, 1992. – 320 с.
6. Королев, К. Энциклопедия символов, знаков, эмблем [Текст] / К.Королев. – СПб.: Мидгард, 2005. – 603 с.
7. Ожегов, С.И. Словарь русского языка: 70 000 слов [Текст] / С.И.Ожегов. – М.: Рус. яз., 1990. – 921 с.
8. Полухина, В. Иосиф Бродский. Большая книга интервью [Текст] / В.Полухина. – М.: Захаров, 2000. – 702 с.
9. Рубцов, Н. Сосен шум [Текст] / Н.Рубцов. – М.: Сов. Писатель, 1970. – 86 с.
10. Рубцов, Н. Тихая моя Родина [Текст] / Н.Рубцов. – М.: ЭКСМО, 2009. – 368 с.
11. Сафьянова, И.В. Анализ символики поэтического текста [Текст] / И.В.Сафьянова. – М.: Сов. Россия, 1989. – 368 с.
12. Суханов, П.А. Площадь света [Текст] / П.А.Суханов. – Тюмень: СофтДизайн, 1995. – 416 с.
13. Успенский, Б.А. Крест и круг: из истории христианской символики [Текст] / Б.А.Успенский. – М.: Языки славянских культур, 2006. – 488 с.
