Статья посвящена истории дубынской коммуны «Заря». Автор выделяет этапы развития и существования коммуны, её роль в Западно-Сибирском крестьянском восстании.
Ключевые слова: восстание, Западная Сибирь, коммуна, Заря, Дубынка, крестьянское восстание.
Summary. The article is devoted to the history of a Dubynka commune "Zarya". The author allocates the stages of its development and existence, its role in the West Siberian country revolt.
Keywords: revolt, Western Siberia, commune, Zarya, Dubynka, country revolt.
Во многих районах России в начале 1920 годов продолжалось вооруженное сопротивление, имевшее широкий размах и упорный характер. Одним из таких районов являлась и Западная Сибирь. Особенностью этого сопротивления является тот факт, что борьба велась, как правило, между регулярными частями Красной Армии и иррегулярными коммунистическими формированиями с одной стороны, и повстанческо-партизанскими отрядами, организованными местным населением, с другой. Западно-Сибирский крестьянский мятеж 1921 являлся одним из наиболее значимых и по количеству взбунтовавшихся и согласно масштабам охваченной местности. Весной 1921 г. повстанческие подразделения действовали на обширнейшей местности от Обдорска (сейчас - Салехард) на севере до Каркаралинска на юге, от станции Тугулым на западе до Сургута на востоке. Число восставших историки и мемуаристы определяют вплоть до ста пятидесяти тысяч. Но, нельзя не сказать о том, что их число ничуть не меньше, чем число повстанцев кронштадского и тамбовского восстаний. Правительство бросило все силы на подавление мятежа, которые тоже были достаточно велики. Общее количество регулярных частей Красной Армии и коммунистических формирований превышают численность полевой советской армии того времени. Исходя из вышесказанного, можно утверждать о Западно-Сибирском восстании, как об одном из самых значительных в числе антикоммунистических выступлений крестьянства.
Но, несмотря на то, что в отечественной историографии вопрос о вооруженных сопротивлениях занимает далеко не последнее место, некоторые аспекты до сих пор не изучены исследователями Сибири. Так, например, история героической коммуны «Заря» еще не получила научного обоснования в историографии, хотя является достаточно значимым в истории Западно-Сибирского восстания 1921 года.
Но, тем не менее, все же есть труды некоторых историков, в которых так или иначе рассматривается вопрос о судьбе коммуны в 1921 году. К примеру, достаточно содержательно и значимо для исследования истории героической коммуны, в своей работе «К характеристике преступности и бандитизма в Западной Сибири (начало 1920-х гг.)» пишет ишимский историк Игорь Владимирович Курышев. Нельзя не обратить внимание на то, что автор очень четко и последовательно описывает одну из главных особенностей повстанческих движений в Дубынке – это необычайная жестокость и беспощадность: «Повстанческим штабом был издан приказ, который предписывал оставлять в живых только маленьких детей до двух лет, а всех остальных членов коммуны безжалостно уничтожать» [7, с. 34].
Как известно в феврале 1921-го, крестьянские выступления дошли и до Южных волостей Ишимского района. Восстание вспыхнуло на другом конце Ишимского уезда, в Челноковской волости. Крестьяне озлобленные и грабительским характером продовольственной разверстки (когда изымалось последнее — семенное зерно, залог будущего урожая), охваченные приступом паники и безысходности брались за оружие и убивали не только тех, кто осуществлял ненавистную продразверстку, но и всех, кто являлся олицетворением новой власти на селе — работников исполкомов и сельсоветов, коммунистов, комсомольцев, учителей, врачей. Не обошло стороной восстание и деревню Дубынку, находящуюся на территории современного Казанского района Тюменской области, где началась настоящая трагедия.
Перед тем, как начать исследование истории коммуны «Заря», следует более подробно ознакомится с толкованием слова «коммуна». Рассмотрим несколько вариантов объяснений данного термина. Например, в толковом словаре Ожегова это слово объясняется так: «Коммуна – это административно – территориальная единица»[1, с. 214], а в толковом словаре Ефремовой так: «Коммуна – Коллектив людей, объединившихся для совместной жизни на началах общности имущества и труда» [2, с. 205]. Более подробно этот термин рассмотрен в словаре Ушакова, где выведено четыре значения этого слова:
Коммуна – это:
«1. Коллектив лиц, объединившихся для совместной жизни на началах общности имущества и труда.
2. Территория, место, где обитает такой коллектив.
3.Административно-территориальная единица, община в некоторых государствах.
4. Бывшее название некоторых автономных (преимущ. национальных) государственных образований» [3, с. 115].
Изучив вышеописанные сведения, а также другие словари, мы видим, что чаще встречается объяснение термина:
«Коммуна – коллектив лиц, объединившихся для совместной жизни на началах общности имущества и труда». То есть можно сказать о том, что коммуна – это та форма хозяйства, которая являлась начальным этапом создания колхозов, отличительной чертой которой является общность имущества и труда. Именно с таких позиций мы и будем рассматривать коммуну «Заря».
Свою предысторию коммуна ведет еще с осени 1919 года, когда 4 ноября 1919 года в Дубынку вошли Красноармейские подразделения. На фронтах гражданской войны в борьбе с колчаковцами воевали и дубынские жители. «Дезертировавшие» из колчаковской армии крестьяне присоединились к освобождению сел и оставались дома по мере продвижения красноармейских частей к Петропавловску. Большое влияние на склонение дубынцев в сторону советской власти, оказывали бойцы, квартировавшиеся в деревне. Отступавшие колчаковцы грабили крестьян, угоняли лошадей, скот. Именно поэтому красноармейцев встречали как спасителей. Бойцы, остановившись на отдых рассказывали о жизни крестьян центральной России, где обедневшие крестьяне объединялись в коллективные хозяйства. Дубынцы обдумывали эти рассказы, взвешивая плюсы и минусы объединения в коммуну. После того как были составлены списки, записавшихся в коммуну, состоялось ее первое организационное собрание. Так в 1919 на территории села Дубынка Ишимского уезда, Омской губернии была создана коммуна «Заря», прозванная героической за тяжелые последствия, которые ей пришлось пережить после повстанческих движений 1921 года. В нее объединились триста человек из близлежащих деревень. В, частности, это Заречка, Синявино, Кугаево, Грачи, Кошкарово, Артамоново. Образовалось крепкое большое коллективное хозяйство. В двух верстах от Дубынки, на берегу озера они разбили поселок. Совместными силами пахали землю, выращивали скот, ставили дома. Все средства производства были общими. Первый год жизни коммуны закончился достаточно благополучно. Удалось собрать хороший урожай, с помощью которого коммунары смогли рассчитаться с государством за предоставленные в кредит сельхозмашины. Стоит учитывать и психологический аспект: жили в коммуне дружно и весело, коллективный труд был всем в радость, потому что люди знали, что трудятся на себя, а не на богачей. В марте 1920 года коммуне был выделен участок площадью в 767 десятин, в том числе 367 десятин пашни, 130 – сенокосов, 80 десятин под выгон скота и 190 десятин леса и кустарников. [5]
В коммуне насчитывалось 300 человек, включая иждивенцев, в том числе 92 трудоспособных мужчин, 78 женщин. Для совместного пользования обобществлено 120 лошадей, 65 коров, 50 овец [5].
Всеми делами коммуны руководил совет, в состав которого входили наиболее уважаемые и авторитетные люди.
Первым Председателем коммуны "Заря" был Морев Михаил Кузмич, а Ковале Харлампий Васильевич - был секретарем партийной ячейки. Чебаков Тимофей Иванович – председателем волисполкома.
В числе первых членов коммуны - Швецов Иван Агапотович - секретарь комсомольской ячейки. Можно сказать, что он пользовался огромным авторитетом среди других членов коммуны. Иван Агапотович был человеком с очень сильным характером. В свои 18 он уже многое испытал. Рано познал подневольный труд у кулаков, а в свои 10 лет уже работал у дубынского кулака Швецова. Ценой больших усилий ему удалось окончить сельскую школу. Любовь к книге и тяга к знаниям сделала Ивана заметным среди сверстников – односельчан. В коммуне вступил в комсомол, затем был направлен на курсы, окончил их и стал вожаком комсомольской организации.
В мае 1920 года Совет коммуны решил создать плотницкую бригаду. Благодаря деятельности, которой, вскоре около тридцати семей смогли переселиться на новое место жительства.
В источниках, указано, что за год в коммуне построено 17 домов, пекарня, столовая, школа, клуб, ясли, контора, баня, кузница, птичник, скотные дворы, амбары под урожай, навесы для техники [5].
Примерно в это же время произошло одно из самых неординарных событий - свадьба без венчания, которую жители деревни меж собой называли «безбожной свадьбой». Коммунар Иван Прокопьевич Иванов женился на комсомолке из Дубынки Марии Устиновне Заполевой. По воспоминаниям жителей села, отец Марии был человеком набожным, нрав имел крутой. Устин Заполев в страхе держал свою семью, избивал свою жену и обещал с дочерью сделать то же самое, если она выйдет замуж за коммунара без согласия. Но, тем не менее, не смотря на угрозы отца, свадьба состоялась.
Несмотря на все успехи, в обществе все более ощущалось недовольство мерами советской власти. Льготы для коллективных хозяйств вызывали недоумение и неприятие новой власти у единоличников. Вводя льготы для коммун, государство раскалывало деревню, противопоставляя коммунаров, остальной массе крестьян. Кроме того, после октября 1917 года в Западную Сибирь бежали офицеры, священнослужители, чиновники, купцы – все те, кого Советская власть лишала чинов, званий, привилегий. В Ишимском уезде к 1918 году легально значилось около 60 меньшевиков, 200 эсеров, 130 кадетов. [5] Уже с середины 1920 года по всему Ишимскому уезду создалось очень тревожное положение.
20 июля 1920 года выходит в свет постановление СНК «Об изъятии хлебных излишков в Сибири». Постановление говорило о том каждый крестьянин, отказывавшийся отдавать даром результаты своего труда, объявляется врагом народа. Крайней датой сдачи излишков было установлено 1 января 1921 года [4, с. 4].
Важное политическое значение имела телеграмма В.И. Ленина в Сибпродком «В целях обеспечения Красной Армии и трудового населения рабочих центров Республики мясом и салом предлагаю принять действенные, революционные меры к успешному проведению заготовки этих продуктов…. До 1 января (будущего) 1921 года» [4, с. 4]. Это говорило о том, что помимо изъятия хлеба происходил процесс изымания из запасов крестьян сала и мяса.
В архивах указана такая информация: «На Ишимский уезд наложили продразверстку в размере: хлеба – 1850000 пудов, крупного рогатого скота – 29140 голов, мелкого рогатого скота – 96334, масла коровьего – 232537 пудов, картофеля – 45000 пудов» [4, с.4] В процессе продразверстки крестьяне оставались без фуража и хлеба, скот – без кормов. Активно шел процесс конфискации сельхозмашин, домашнего имущества, инвентаря и личных вещей. Исходя из вышесказанного, можно утверждать, что все меры делались с одной конкретной целью - разорение Сибирского крестьянства. Но крестьянство, в свою очередь, добровольно хлеб отдавать было не намерено. В декабре 1920 была создана так называемая "Чрезвычайная тройка", состоявшая из представителей Упарткома, Упродкома и Уисполкома, которая издала приказ №1: «…к исходу суток (7 января 1921 года) выполнить все падающие на уезд разверстки. Никаких оправданий о невыполнении полностью разверсток приниматься во внимание не будет… Безусловно воспрещается всякая посылка ходоков, делегаций с ходатайством о продлении срока или уменьшения разверсток. В противном случае, они будут арестовываться, и направляться на принудительные работы» [4, с. 4].
Несмотря на то, что 11 января в тюменской газете «Известия» напечатано сообщение, в котором говорилось, что «к двум часам дня 5 января с.г. закончено выполнение всей хлебофуражной разверстки в нашей губернии. Продфронта больше не существует. Тюменская губерния выполнила 102 процента своей разверстки…», [4, с. 4] а с 1 по 7 января по Ишимскому уезду объявлялась «Неделя окончания всех государственных разверсток», все еще только начиналось. Естественно, население Челноковской и Чуртанской волостей активно воспрепятствововало вывозу хлеба в Викулово и настоятельно требовало возвращения его к прежним хозяевам.
В феврале 1921 года до Дубынской волости докатились волны крестьянских выступлений и колокол на дубынской церкви возвестил о начале одной из самых страшных трагедий, вошедшей в летопись крестьянского восстания на юге Западной Сибири. Для того, чтобы разобраться в причинах так внезапно разразившейся год спустя трагедии, обратимся к некоторым фактам.
Во-первых, как известно под коммуну было выделено 767 десятин благоприятной для плодородия земли, в том числе 367 десятин пашни и 130 десятин сенокосов [5]. Нельзя забывать и о том, что в Сибири земля, в целом, являлась общинным пользованием. То есть только община могла распоряжаться ею и только община решала, кому и где выделять наделы. Естественно, нарушив вековые устои, отняв, так сказать, лучшие земли у своих соседей и односельчан, коммунары не могли не вызвать недовольства общества
Во-вторых, положение о продразверстке на коммунаров не распространялось. Собрав – на общинных землях! – довольно-таки хороший урожай, они засыпали часть для следующей посевной, а часть оставили себе – на пропитание, остальное же – 60 подвод – отправили в Ишим. И это в то время, когда у всех остальных зерно выгребали подчистую – и «едоцкое», и семенное, чем обрекли на голод тысячи семей.
В-третьих, коммунары отреклись от православной веры, которая в сибирских деревнях была очень сильна. Коммунары, не боясь ничего и никого, подчеркивали свое пренебрежительное отношение к сельским обычаям и традициям: в церковные праздники они устраивали гулянки, играли на гармошке, а осенью сыграли свадьбу – свою, коммунарскую, без благословения родителей и венчания в церкви. Всё это, естественно вызвало большую волну недовольства в среде крестьян. Судьба коммунаров была предрешена.
9 февраля 1921 года стал роковым днем в истории коммуны «Заря». «Повстанцы пришли со стороны соседней деревни. Поначалу никто не обратил на них внимания – коммунары были заняты обычными делами. Когда спохватились, нападавшие уже бесчинствовали в домах и на улицах. Как вспоминает Лидия Леонтьевна Маковенко, в коммуне она работала учительницей: «Этот день был ясный и морозный. Настроение у всех членов коммуны было радостное, бодрое. Все с утра принялись за свои обычные дела. Взрослые ушли на работу, а малыши в школу. Уроки в школе проходили, как обычно. Дети на переменах веселились. Никто и не предполагал, что через несколько часов многих постигнет большое горе. Председатель коммуны мне посоветовал отпустить школьников домой, урок пения перенести на следующий день и поехать с гражданином Копыловым на почту в с. Дубынское за два километра от коммуны, я так и сделала. Выехав за околицу, мы увидели вдалеке какие – то толпы людей, двигающиеся из соседней деревушки Грачи тоже в направлении к селу Дубынскому. Мы были сначала в недоумении, а потом решили, что прибыл новый отряд по продразверстке излишков хлеба и спокойно поехали дальше по направлению к коммуне. Это была разношерстная толпа, вооруженная, чем попало пиками, ломами, топорами, лопатами, кольями, редко у кого была винтовка. С криками: «Вот они коммунисты. Бей их!» - кинулись на нас. Началась расправа. Меня вытащили из саней на снег, начали бить, пинать ногами. Я лежала на снегу окровавленная и ничего не соображала. Один из толпы замахнулся на меня винтовкой и хотел прибить, а другой схватил его за руку, поднял меня с земли и сказал окружающим: «Бить зря нельзя молодую девушку, надо разобраться». Все отошли, а мой спаситель повел в меня Дубынку, Копылова я больше не видела. Потом узнала, что над ним всячески издевались, убили и бросили в поле» [5].
Имущество, а его в коммуне было немало, разграбили, увели скот. Коммунаров выгнали на площадь. «Не дали даже одеться – кто в чём был, в том и стоял на снегу в 20-градусный мороз. Ревущих детей покидали в короба – телеги с бортами. Взрослых построили в шеренгу по двое и повели в Дубынку» [5].
Жительница соседнего села Ново-Александровка Анна Павловна Резинкина – в 1921 году ей едва исполнилось три года! – помнит, как вели зимой по улице женщин – босых, простоволосых, в одном нижнем белье. Коммунистов вызывали на допросы, избивали, издевались. Вспоминает она и то. Как мать спрятала их, детей, в подпол – они сидели там, пока повстанцы обыскивали дома в поисках членов коммунарских семей [6, с. 24].
В Дубынке пленников закрыли отдельно: детей и женщин – в Нардоме, бывшем доме купца Александрова, мужчин и стариков – в избе крестьянина Орлова.
Учительница – коммунарка Лидия Томашук, уцелевшая в эти дни вспоминала: «В селе творилось что-то невероятное. Со всех сторон неслись вопли, стоны, рыдания, ругань. Окровавленных людей куда-то тащили, издевались над ними» [5].
Известно, что судьба коммунаров решалась около трех дней. Коммунистов избивали, вызывали на допросы. Мария Заполева, коммунарка, вышедшая замуж против родительской воли, без венчания, была убита родным отцом.
Как известно, преступность и бандитизм в ишимском уезде считались одной из самых волнующих общество проблем. Кроме того, многие исследователи не раз обращались к этому вопросу. Естественно, зверский погром коммуны «Заря» не стал исключением. К примеру, о беспощадном и жестоком погроме в коммуне «Заря» написано в статье И.В. Курышева «К характеристике преступности и бандитизма в Западной Сибири (начало 1920-х гг.)». Историк отмечает: «В слепой ненависти, решив навсегда покончить с легендарной коммуной «Заря», ставшей олицетворением ненавистной коммунистической власти, они зверски убили 144 коммунара, причем, тела обреченных жертв, перемежеванные с рядами бревен. Были ими сожжены». [7, с. 34]
О судьбе коммуны после жестокого мятежа 1921 года, известно лишь то, что в 1929 году, она приняла статус сельхозартели, и продолжала свое существование до 1956 года.
Западная Сибирь 1920 – 1921 представляла собой достаточно печальную картину опустошения после колчаковского ига. Особенно пострадали населенные пункты бывшего Ишимского уезда, явившиеся ареной ожесточенных боев частей Красной Армии колчаковцами. Нельзя не сказать и о том, что было крайне тяжелым положение во многих сферах жизни. Наиболее экономическое положение. Следует отметить, что сельское хозяйство тоже находилось в состоянии кризиса. К примеру, посевная площадь в 1920 в Тюменской губернии составляла 85,6 от уровня 1916 года. И хотя в Сибири преобладало середняцкое хозяйство, общее положение в стране не позволяло земледельцу развивать производство так, как это было необходимо. Неудивительно, что именно в таких условиях и начинаются недовольства крестьянами мерами Советской власти. В частности, такими мерами была и губительная продовольственная политика. И если говорить о причинах восстания, нельзя не сказать об ошибках этой политики, как об одной из главных причин мятежа. Вчерашние мирные крестьяне, озлобленные сегодня, стали палачами. Не зря особенностью 1921 года была невероятная жестокость и бесчеловечность. Все зло, принесенное Советской властью, для крестьян воплотилось в коммунистах и коммунарах. Их уничтожение – означало и уничтожение Советской власти, вера в возвращение к прежней, спокойной жизни. Это была единственная цель восставших, ничего другого они не хотели.
Крестьянское восстание 1921 года вылилось в самоуничтожение крестьянства. Стихия необузданной мести еще долгое время сказывалась на принципах поведения противоборствующих лагерей. Духовная атмосфера Гражданской войны способствовала закреплению в массовой психологии ожесточения, нетерпимости, непримиримости.
Литература:
1. Ожегов, С.И. Словарь русского языка [Текст] / С.И. Ожегов / Под ред. докт. филол. наук, проф. Н.Ю. Шведовой. – 16-е изд., испр. – М.: Рус. Яз., 1984. – 214 с.
2. Ефремова, Т.Ф. Новый словарь русского языка [текст] / Т.Ф. Ефремова. – М.: Дрофа, 2000. – 205 с.
3. Ушаков, Д.Н. Толковый словарь современного русского языка [текст] / Д.Н. Ушаков. – М.: Альта – принт, 2005. – 115 с.
4. Проскурякова, Н.Л. Бунтарские места [текст] / Н.Л. Проскурякова / Тюменские известия. – 2006. - №18. – 4 с.
5. Материалы Казанского районного краеведческого музея.
6. Ожгибесова, О.А. Кровавая Заря [текст] /О.А. Ожгибесова / Общественно – политический журнал «Посев». – 2010. - № 3. - С. 22 - 26
7. Курышев, И.В. К характеристике преступности и бандитизма в Западной Сибири (начало 1920-х гг.) [текст] /И. В. Курышев / Вестник Томского государственного университета. История. – 2012. - №1. – С. 31 - 34
