В настоящей статье мы остановимся на вопросе, каким образом медицинские работники в разные исторические периоды могли быть уверены, что в случае причинения вреда здоровью пациента в целях его излечения, при добросовестно оказанной с их стороны медицинской помощи, за их действия не последует уголовное наказание, то есть на историческом развитии обстоятельств, исключающих преступность деяния, для представителей медицины.
Несмотря на раннее развитие норм о порядке оказания медицинской помощи и уголовной ответственности медицинских работников, нормы об исключении преступности деяния, на которые могли бы ссылаться медицинские работники, причиняя необходимый для спасения пациента вред здоровью при оказании медицинской помощи, появились гораздо позже. Такая проблема свойственна всем обстоятельствам, исключающих преступность деяния, в любой сфере, что законодатель достаточно поздно стал проявлять интерес к необходимости фиксации в законе таких обстоятельств.
Традиционно среди обстоятельств, исключающих преступность деяния, в сфере оказания медицинской помощи выделяют крайнюю необходимость. Первые наметки на институт крайней необходимости, по мнению исследователей, мы можем встретить в Соборном Уложении 1649 года и Воинском Уставе Петра I 1716 года. Конечно, говорить об оформлении полноценных институтов, исключающих преступность деяния, не приходиться, однако уже в этих нормативных актах мы можем встретить упоминания о том, что вред, причиненный здоровью иного человека при определенных условиях (помимо условий необходимой обороны) не влек уголовного наказания. Так в статье 20 главы 22 Соборного Уложения 1649 года закрепляется, что «…кто каким нибудь обычаем кого убьет до смерти деревом, или каменем, или чем нибудь не нарочным же делом, а недружбы и никакия вражды напередь того у того, кто убьет, с тем кого уоьет, не бывало, и сыщется про то допряма, что такое убийство учинилося ненарочно, без умышления, и за такое убийство никого смертию не казнити, и в тюрму не сажати потому, что такое дело учинится грешным делом без умышления» [1]. Данная норма, хотя отношения к институту крайней необходимости и не имеет, однако, теоретически, могла позволить медицинским работникам ссылаться на случайность причинения смерти в результате лечения, когда наступление смерти невозможно было предположить.
Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года уже отдельно закрепляло обстоятельства «по коим содеянное не должно быть вменено в вину. Интересным и важным является то, что такие обстоятельства выделяются в отдельный раздел уголовного закона (Глава третья, отделение первое), что говорит об их комплексности и самостоятельной значимости.
Нам интересны лишь три из таких обстоятельств, закрепляемых статье 98 Уложения:
«Причины, по коим содеянное не должно быть вменяемо в вину, суть:
1) Совершенная невинность того деяния, коего случайным и непредвидимым последствием было сделанное зло;
...
4) Ошибка случайная или вследствие обмана;
5) Принуждение от превосходящей непреодолимой силы;…» [2].
На первое из перечисленных обстоятельств представители медицины могли ссылаться, в случае, если они не коим образом не могли предвидеть негативные последствия осуществляемым им лечением. Учитывая уровень развития «той» медицины, такие ситуации должны были возникать достаточно часто. Однако под такое обстоятельство не подпадали случаи «активного вмешательства» в здоровье человека (любые хирургические операции) или какого-либо «активного лечения» (например, сильнодействующими препаратами), поскольку не могло отвечать условию «совершенная невинность деяния», то есть данное обстоятельство могло распространяться лишь на болезни обыденные и простые и типовое их лечение. Поясняющая статья 99 Уложения закрепляла лишь одно исключение: «…деяние, от коего последовало сие зло, было само по себе противозаконное…». Таким образом, если в процессе обыкновенного (апробированного лечения) неожиданно наступал вред здоровью пациент, хотя оснований к этому не было, то ответственность медицинского работника наступать не должна была.
Случаи, когда медицинский работник мог пойти на определенный риск причинения вреда здоровью пациента, для того, чтобы предотвратить больший вред, могли быть отнесены к четвертому обстоятельству – «Ошибка случайная или вследствие обмана». Условия этого обстоятельства раскрывались в статье 105: «Кто учинит что-либо противное закону единственно по совершенному, от случайной ошибки или вследствие обмана происшедшему, неведению тех обстоятельств, от коих именно деяние его обратилось в противозаконное, тому содеянное им не вменяется в вину».
Конечно, в такой своей редакции данное обстоятельство видимо в меньшей степени было ориентированно на оказание медицинской помощи, однако, оно могло распространяться на случаи активного медицинского вмешательства, когда не известны некоторые закономерности в данной сфере («неведению тех обстоятельств»), а также на возможные случайности в медицинской практике, при полной добросовестности действий медицинского работника.
Последнее обстоятельство – «Принуждение от превосходящей непреодолимой силы», как может показаться на первый взгляд, является аналогом современному институту «крайней необходимости», поскольку закрепляла: «Учинившему противозаконное деяние вследствие непреодолимого к тому от превосходящей силы принуждения и токмо для избежания непосредственно грозившей его жизни в то самое время неотвратимой другими средствами опасности, содеянное им также не вменяется в вину». То есть аналогично современной норме о крайней необходимости, также можно причинить вред, если была грозившая опасность и иными средствами отвести ее было нельзя, однако, характер опасности ограничивался только угрозой для жизни и только лицо, жизни которому возникала угроза, мог причинить вред для устранения этой угрозы. Таким образом, на врачей того времени это обстоятельство не могло распространяться.
Закрепление отсутствия преступности деяния за причинение вреда здоровью в условиях крайней необходимости встречается и в Уголовном Уложении 1903 г. (ст.46). Отметим, что в такой своей редакции норма о крайней необходимости все больше становится похожей на современную норму, позволяя причинять вред одному благу во имя спасения другого, и даже закрепляет схожие условия правомерности. Статья делилась на две части - первая касалась спасения жизни, вторая здоровья, свободы, целомудрия и иного личного или имущественного блага. Отличие в правомерности действий было то, что для спасения жизни могла быть неотвратимость опасности (но не обязательно), а для иных случаев обязательна должна была быть неотвратимость опасности, а также, чтобы «учинивший деяние имел достаточное основание считать причиняемый им вред маловажным сравнительно с охраняемым благом». Важное замечание делалось в конце статьи – «Изложенные постановления не применяются в тех случаях, когда само уклонение от опасности составляет преступное деяние». Можно предположить, что в определенных случаях неоказание медицинской помощи могло подпадать под такое условие. Тем не менее, сама ст.46 Уголовного Уложения была сходна с современной редакцией института крайней необходимости и могла позволять медицинским работникам идти на причинение определенного вреда в целях спасения жизни или здоровья пациента.
Право медицинским работникам причинять вред здоровью пациента в целях достижения больших целей закрепил Уголовный кодекс РСФСР, введенный постановлением всероссийского центрального исполнительного комитета от 1 июня 1922 года. Такое право предусматривалось статьей 20 Уголовного кодекса, которая хоть и не имела соответствующего названия, но фактически вводила в действие институт крайней необходимости:
«Не подлежит наказанию уголовно - наказуемое деяние, совершенное для спасения жизни, здоровья или иного личного или имущественного блага своего или другого лица от опасности, которая была неотвратима при данных обстоятельствах другими средствами, если причиненный при этом вред является менее важным по сравнению с охраненным благом»
Право на совершение уголовно-наказуемого деяния (в том числе на причинение вреда здоровью) возможно было с тем условием, что другими средствами не могло быть достигнуто спасение жизни или здоровья, и чтобы причиненный вред был менее значительным, чем вред предотвращаемый.
Уголовный кодекс РСФСР от 1926 года также содержал аналогичную норму: «Меры социальной защиты судебно - исправительного характера не применяются, когда те же действия были совершены для отвращения опасности, которая была неотвратима при данных обстоятельствах другими средствами, если причиненный при этом вред является менее важным по сравнению с предупрежденным вредом».
Данная норма в последствии была сохранена в Уголовном кодексе РСФСР 1960 года, где впервые получила свое название: «Крайняя необходимость»:
«Не является преступлением действие, хотя и подпадающее под признаки деяния, предусмотренного Особенной частью настоящего Кодекса, но совершенное в состоянии крайней необходимости, то есть для устранения опасности, угрожающей интересам Советского государства, общественным интересам, личности или правам данного лица или других граждан, если эта опасность при данных обстоятельствах не могла быть устранена другими средствами и если причиненный вред является менее значительным, чем предотвращенный вред».
Не вдаваясь в подробности отличия понятий «не является преступлением» и «не подлежит наказанию» в целях данной статьи отметим лишь, что кодексы 1926 и 1960 года сохранили право на возможность причинения вреда здоровью, которое было введено кодексом 1922 года. Хотя и исчезла некоторая конкретность направленности действий (в целях спасения жизни, здоровья…), все же данная норма также давала право медицинским работникам на причинение вреда здоровью пациентам для спасения от большего вреда при соблюдении всех условий ее правомерности. В дальнейшем норма о крайней необходимости в схожей редакции была зафиксирована и в действующем уголовном кодексе, а также было добавлено новое обстоятельство, исключающее преступность деяния, обоснованный риск, которое регулирует вопросы оправданности совершения рисковых действий, в том числе и при оказании медицинской помощи.
Таким образом, хотя практически во все времена (с момента, когда государство начало регулировать медицинскую помощь) существовали условия, когда медицинский работник привлекался к уголовной ответственности, нормы (обстоятельства), которые позволяли бы добросовестным врачам оказывать медицинскую помощь (рискуя или причиняя вред здоровью пациента) без опасений быть привлеченным к уголовной ответственности, появились гораздо позже.
Не имея практических сведений, сложно оценить насколько данные нормы реально могли применяться по отношению к представителям медицины, однако теоретическое исследование позволяет говорить, что, начиная с Соборного Уложения 1649 года, в отечественном законодательстве стали появляться нормы, которые позволяли медицинским работникам не нести уголовной ответственности за причиненный вред здоровью пациента в случае добросовестного исполнения действий.
Обращает на себя внимание поэтапное эволюционирование данных норм, поскольку норма в каждом последующем законе учитывала нормы предыдущие и, дополняя их, закреплялась норма новая, что бесспорно позитивно влияет на развитие отечественного уголовного законодательства в области обстоятельств, исключающих преступность деяния.
[1] Соборное Уложение 1649 года // http://www.hist.msu.ru : Московский государственный университет. Исторический факультет. URL: http://www.hist.msu.ru/ER/Etext/1649/whole.htm#1 (дата обращения: 11.08.2009).
[2] Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года // http://law.wl.dvgu.ru/ : Дальневосточный государственный университет. Юридический Институт. URL: http://law.wl.dvgu.ru/kaf/theory/help/17.03.08/1%20XIX%20V/1-XiX/ulogenie%20o%20nakazaniah%201845.doc (дата обращения: 11.08.2009).
