Ключевые слова:политическая коммуникация, политическая партия, идеологии, распространение информации.
Одним из важнейших компонентов политики является концептуальная сторона программ политических партий, связанным с деятельностью политических партий, воплощением идеологий в практику политической борьбы, электоральную конкуренцию и межпартийную коммуникацию, наконец, со стратегией развития политической системы и общества в целом. Современные политические партии представляют достаточно новое явление, и поэтому научный интерес к программам объективно входит в предмет актуальных политологических проблем. При этом работ по семиотической картине политического мира, отраженной в программах партий, практически нет. Есть единичные специальные работы, где проводится лингвистический и концептуальный анализ (монографии М. В. Гавриловой и И. В. Кологривовой) [2; 5]. Именно в них намечена связь идеологии и текста программы, отражена дискурсивная суть последней: «Программа российской политической партии — это самостоятельный дискурсивный жанр, который относится к сфере письменной речи, официальной и публичной коммуникации … Партийная программа выполняет следующие коммуникативные функции: информационную, оценочную, воздействующую, познавательную и регулятивную» [8].
При всем сегодняшнем интересе к проблемам политического текста, сами программы с их структурой, привязкой к идеологиям, партиям пока еще остаются на периферии исследовательского поля. Аналогично и со стороны исследователей проблем идеологий, политических партий, избирательного процесса интерес проявляется скорее к проблемам текущего момента: актуальным выводам, политическим заявлениям в ходе выборных кампаний [12]. Вместе с тем, логичнее было бы отследить сначала эволюцию программ партий, доктрин, изменения в идеологии. Все это ложится на схему П. Ласлета [10]: быстрые, средние, медленные, а в ряде случаев изменения в случае идеологий связаны и с очень медленными изменениями в обществе. По нашему мнению, предвыборные программы, и до известной степени — программы партий в целом укладываются в ритмы быстрых изменений (политика), доктрины, основанные на ценностях и целях системного характера, проявляются в координатах средних и медленных изменений. Идеологии существуют в ритмах медленных, а по ряду позиций базового характера — очень медленных изменений.
Для политической коммуникации крайне важным является понимание публичной сферы. Юрген Хабермас — мыслитель и философ, который разрабатывал понятие публичной сферы.
Свое рассуждение Хабермас начинает с понятия труда — по его мнению человеческое общество своим возникновением обязано труду, труд понимается у Хабермаса, как «инструментальное действие и межличностные отношения (интеракция, процесс общения и др.) Это два решающих социокультурных фактора, которые определяют специфику человеческого общества и уровень его развития» [13, с. 85]. По-другому он это называет «коммуникативной рациональностью» или «коммуникативным действием».
Как отмечает исследователь концепции Хабермаса, И. Л. Фарман, коммуникация рассматривается в литературе по-разному: «одна из самых распространенных [трактовок] ассоциируется с выражением «средства массовой коммуникации» (от англ, шазз соттишсайоп — имеется в виду система распространения информации с помощью технических средств: радио, телевиденье, печать и др.) и предполагает передачу некоего сообщения в одностороннем порядке, хотя и рассчитано на адекватность восприятия» [13, с. 128–129].
Но кроме того, чтобы принять какую-то информацию индивид должен еще и усвоить ее. То есть передача данных через тексты и речь нужна для того, чтобы «достигнуть взаимопонимания с другим относительно чего-то в мире» [14, с. 87], Однако для коммуникации есть особые условия о которых пишет Хабермас: «Мы либо говорим о том, что имеет или не имеет места, либо говорим что-нибудь кому-нибудь другому, так что последний понимает то, что говорится» [15, с. 39] последний способ по Хабермасу и называется коммуникацией. Кроме того она применяется в качестве «воздействия на массы и мощнейшего орудия манипуляции общественным сознанием» [13, с. 129].
После разбора основных терминов, с которыми работает Хабермас при построении своей теории, можно приступить к рассмотрению его концепции публичной сферы.
По Л.Дж Коэну, и Э. Арато, главная идея в концепции Хабермаса — это то, что публичная сфера предстает перед гражданами через текст или речь выступающего. Иначе говоря, по Хабермасу, публичная сфера зародилась в таких институтах, как буржуазный салон, клуб, кафе, ложа и т. д. [7 с. 296- 317]. То есть «публичная сфера возникает не вследствие политизации мелкомасштабной интеракции, а вследствие воспитания с помощью газет, журналов и публичных выступлений критически мыслящей читающей аудитории. Только этот путь допускает преобразование принципов интимности в принципы критической публичности» [7, с. 301].
Следует отметить, что «...при становлении сферы публичной политики на основе литературно-критической сферы сохраняется принцип неограниченной коммуникации, первоначально сформировавшейся в интимной сфере семьи нового типа» [7, с. 302]. Однако общество стремится «к новой форме политического дуализма, при котором под контролем публичной сферы окажется публичная власть современного государства», а не к установлению государства нового типа [7, с. 302]. Но «литературно-культурная публичная сфера не имеет возможности самостоятельно контролировать современное государство или оказывать на него прямое влияние» [7, с. 306].
Кроме того появлению такого рода публичной сферы должно предшествовать становление либеральной сферы — «в том плане, что для обеспечения ее автономности требуется ряд свобод (свобода слова, печати, собраний и коммуникации)» [7, с. 297], а так же возникновение нового поколения людей — это «новый тип публики, появляющийся в условиях раннего модерна — публику частных лиц, обсуждающих общественные проблемы на основе печатных текстов» [9, с. 9].
Как отмечает сам Хабермас в работе «Структура политической сферы» (1962), доступ к публичной сфере открыт, в принципе, для всех граждан. Некоторая часть публичной сферы есть в каждом разговоре, в котором индивидуумы собираются вместе и становятся публикой [6]. Граждане начинают действовать как публика, когда они имеют дело с вопросами, интересными для всех, без принуждения, но с гарантией, что они могут свободно собираться, объединятся, выражать и публиковать своё мнение. Мы говорим о политической публичной сфере, (в отличие от литературной, например) когда общественные дискуссии затрагивают вещи, которые касаются государства. [17, с. 82].
Либеральная сфера и думающая публика, по мнению Хабермаса, обязательно должны присутствовать в современном идеальном государстве, общество в котором будет «полностью эмансипированное, гарантирующее всем членам зрелость, развивающую взаимную коммуникацию свободным от какого-либо принуждения и господства способом. Общество, в котором нормой и принципом является диалог всех со всеми... это идеал непосредственной демократии, охватывающий целое общество, либо даже, весь человеческий род» [11, с. 216]. Публичная сфера — обязательный элемент демократического общества, отмечает Хабермас, она «призвана создавать условия для рационально-критического обсуждения политических проблем, решающую роль в котором играли бы аргументы, а не социальный статус или традиции» [9, с. 9].
И все же, по Хабермасу, происходит необратимый процесс: «либеральная модель литературно-публичной сферы, ставящей на первое место нормы гуманизма и критического разума, будучи «политизирована», обретает тенденцию не к участию в отправлении власти, а к устранению последней и к замене закрытой системой правовых норм» [7, с. 308]. Граждане лишаются своих прав, а так как философ не мыслит публичную сферу без определенных прав и свобод, то по его мнению она распадается.
Отметим, что основным понятием в политической лингвистике является политический дискурс [4, c. 970]. Ряд ученых понимают его в широком смысле, например «политический дискурс — это совокупность «всех речевых актов, используемых в политических дискуссиях, а также правил публичной политики, освященных традицией и проверенных опытом» [1]. Политический дискурс может быть понят как «сумма речевых произведений в определенном паралингвистическом контексте — контексте политической деятельности, политических взглядов и убеждений, включая негативные ее проявления (уклонение от политической деятельности, отсутствие политических убеждений» [3]. Есть точка зрения, что это «любые речевые образования, субъект, адресат или содержание которых относится к сфере политики» [16]. Подобный подход предполагает исследование политического дискурса через анализ всех соответствующих семиотических систем.
Литература:
1. Баранов А. Политика как диалог [Электронный ресурс] / А. Баранов, Ю. Караулов // Энциклопедия Кругосвет: универсальная науч.-популярная энциклопедия. — Электрон. дан. — М., 1997–2012. — URL: www.krugosvet.ru/articles/22/1008254/1008254a1htm (дата обращения: 18.04.2015).
2. Гаврилова М. В. Когнитивные и риторические основы президентской речи: (на материале выступлений В. В. Путина и Б. Н. Ельцина) / М. В. Гаврилова. — СПб.: Изд– во СПб. ун-та, 2004. — 295 с.
3. Герасименко Н. А. Информация и фасцинация в политическом дискурсе // Политический дискурс в России. — М., 1998. — Вып. 2. — С. 20–23.
4. Жилинская А. В., Сенцов А. Э., Трунтягин А. А. Трансформация идеологии в мире политики // Молодой ученый. — 2015. — № 9. — С. 968–970.
5. Кологривова И. Язык политической идеологии: траектории развития / И. Кологривова. — Germany, Saarbrucken: LAP LAMBERT Academic Publishing GmbH&Co, 2011. — 220 с.
6. Коржова А. Ю., Кузина Е. А., Тумакова Н. А. Владение иностранным языком как фактор улучшения межкультурной коммуникации будущего выпускника вуза // Молодой ученый. — 2015. — № 9. — С. 1099–1101.
7. Коэн Л.Дж., Арато Э. Гражданское общество и политическая теория. — Пер. с англ./ Общ. ред. И. И. Мюрберг. — М.: «Весь мир», 2003.
8. Логинова И. Ю. Лингвопрагматические особенности текста программы политической партии [Электронный ресурс]: (на материале английского языка): автореф. дис. … канд. филол. наук / И. Ю. Логинова. СПб., 2004. 23 с. Электрон. версия печат. публ. Доступ из «Электронная библиотека: Диссертации».
9. Малинова О. Ю. Идеологический морализм и трансформация публичной сферы в постсоветской России // Полис. — 2007. — № 1. — С. 6–21.
10. Пространство и время социальных изменений [Электронный ресурс] / В. Н. Ярская [и др.] // ЭСМ: Экономика. Социология. Менеджмент: федер. образовательный портал. М., 2012. URL: http://ecsocman.hse.ru/text/19196158/ (дата обращения: 18.04.2015).
11. Раинко С. Марксизм и его критики. — М.: Прогресс, 1979.
12. Толпыгина О. А. Партии как производители политических идей // Идейно– символическое пространство постсоветской России: динамика, институциональная среда, акторы / под ред. О. Ю. Малиновой. — М., 2011. — С. 190–210.
13. Фарман И. Л. Социально-культурные проекты Ю. Хабермаса. — М.: 1999.
14. Фуре В. Н. Философия незавершенного модерна Юргена Хабермаса. — Мн.: ЗАО Экономпресс, 2000.
15. Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. — Пер. с немецкого под. ред. Д. В. Скляднева. — СПб.: Наука, 2000.
16. Шейгал Е. И. Семиотика политического дискурса / Е. И. Шейгал. — М.; Волгоград: Перемена, 2000. — 367 с.
17. MсАfее Nоеlle, Habermas, Kristeva, and citizenship. — Ithaca London Cornell University Press, 2000.
