Ключевые слова:политическое моделирование, партийная программа, власть, модель будущего.
Партийная программа представляется в общей системе политической коммуникации «как регулятивный тип текста, для которого характерны следующие текстообразующие признаки: персуазивность, раскрывающаяся в сфокусированном воздействии автора сообщения на адресата с целью убеждения в чем-либо; прагматичность, проявляющаяся в постановке конкретных целей и задач; директивность, проявляющая себя в характерном регулировании поведения адресата, его действий; оценочность, выражающая эмотивный потенциал текста; полисубъектность, подразумевающая комплексную систему взаимодействия субъектов коммуникации» [8].
Анализ программ политических партий крайне актуален для современной политической науки. В нашей работе мы принимаем, что «партийная программа является самостоятельным типом текста, функционирующим в рамках политического дискурса. Как центральный документ, обусловливающий деятельность всей партии / ее членов, программа имеет характер основополагающего < … > текста, на основе которого создаются пресс-релизы, публицистически информационные статьи, листовки, тексты публичных выступлений и др». [8]. Избиратели обычно воспринимают цели и задачи, декларируемые в партийных программах, как своеобразные обязательства, которые принимают представители того или иного движения, избирательного блока, партии, идущие во властные структуры, либо определенные политические деятели, занимающие государственные должности по итогам выборов.
Для анализа программ политических партий крайне важно политическое моделрование [4]. В нашем исследовании мы принимаем за основное следующее определение модели: «моделью называется некий объект-заместитель, который в определенных условиях может заменять объект-оригинал, воспроизводя интересующие нас свойства и характеристики оригинала» [10, c. 34]. В исследованиях как отечественных (Ф. И. Перегудов, Ф. П. Тарасенко), так и иностранных ученых (М. Гринбергер, М. А. Кренсон, Б. Л. Крисси, П. К. Мадсен и др.) [cм., напр.: 11] отмечается, что модель представляет собой, прежде всего, целевое отображение оригинала, ведь сама цель — это уже и есть модель желаемого состояния [приводится по: 12, p. 23]. Применительно к политическому моделированию следует отметить, что цель, которую ставит перед собой политическая партия, является основой, своеобразным ядром образа желаемого будущего, который она предлагает обществу.
Кроме того, крайне интересным представляется проблема исследования публичной сферы. Впервые термин «публичная сфера» появился в статье Дж. Дьюи «Публичное и его проблемы» (1927), по его определению публичное — это «способ регулирования обществом тех реально существующих интересов, эффект которых выходит за рамки прямого взаимодействия частных лиц и существенно сказывается на жизни других граждан» [6, c. 18]. После этого определения данного термина появились и другие, предложенные X. Арендт, Ю. Хабермасом и К. Шмиттом, это показывало, что вопрос о том, что такое публичная сфера, и как она зарождалась, до сих пор важен и актуален для современной науки. Рассмотрим работы политологов и философов по данному вопросу.
Ханна Арендт является одним из первых политологов, кто начал разрабатывать понятие публичной сферы. Однако она не сразу приходит к этому представлению. В своих главных трудах «Уйа асйуа, или о деятельной жизни» (1960) и «Истоки тоталитаризма» (1951) Арендт много рассуждает о действиях, как таковых: «...речь идет о уйа асйуа, или о деятельной жизни, которая, по мысли автора, охватывает три основные аспекта человеческой деятельности: труд (работу), создание (изготовление) и действие (поступки). Последнее — единственный вид деятельности в уйа асйуа, который развертывается без посредства материи и материалов между людьми». [7, c. 37] Из действий и поступков, которые направлены друг на друга складываются определенные взаимоотношения между людьми. В отношения между людьми так же входят и властные отношения. По Арендт, власть — это «согласованные действия на основе данных и выполняемых обещаний, договоренностей и взаимных обязательств» [5, c. 255].
Именно эти два фундаментальных понятия «действие» и «власть» составляют главный предмет нашего рассмотрения — публичную сферу: «Основу публичной сферы составляет действие, или, вернее взаимодействие, но обеспечить существование этого последнего способна, по-видимому, только власть» [5, c. 255]
Для самой Ханны Арендт публичная сфера видится в двух формациях: «во-первых,.. все, являющееся перед общностью для всякого видно и гласно, так что его сопровождает максимальная открытость... Понятие публичного означает, во-вторых, самый мир, насколько он у нас общий и как таковой отличается от всего, что нам приватного принадлежит, т. е. от той сферы, которую мы называем нашей частной собственностью» [1, c. 65–69].
Коэн. Л. Дж., Арато Э отмечают, следуя за Арендт, что публичная сфера «устанавливает общность мира», соединяя и разъединяя индивидов. То есть, это означает, что в обществе обязательно должно быть некоторое число индивидов, которые взаимодействуют между собой посредством разговоров. В качестве примера своей теории Арендт приводила греческие города- полисы, которые представляют собой «организацию людей, возникающую из совместного говорения и совместного действия...Существование публичной сферы, — продолжают Коэн. Л. Дж., Арато Э, — предполагает наличие множества индивидов, неравных по своей природе, но уравненных политически» [5, c. 254–255]. Другими словами в греческом полисе было четкое разграничение публичной и частной жизни граждан: «Связь между этими областями — домашнего хозяйства и полиса — заключалась лишь в том, что удовлетворение нужд внутри домашнего хозяйства создает условия для свободы в полисе» [9, c. 101].
Однако для существования публичного мира, о котором говорит Арендт, есть еще одно условие: он должен обязательно «превосходить долготу жизни смертных людей. Без этого... не может быть ни политики, ни общего мира, ни публичности» [1, c. 72].
С появлением публичной сферы появляются и гражданские права: они «являются функциями публичной сферы и само появление их является реакцией на возникновение современного государства» [5, c. 276].
Кроме публичной сферы существует так же и частная, которая соответственно является противоположностью, как сразу разделяет их Арендт. Рассматривая города-полисы, она делает вывод, что если в публичном мире мало свободы и независимости, то «подобную независимость гарантирует институциональная форма частного, воплощенного в хозяйственном владении» [5, c. 257].
Частное и публичное постоянно борются между собой, так как представляют угрозу друг для друга. В «Уйа асйуа, или о деятельной жизни» отмечается, что жители полиса боялись разрушения демократического строя и перехода к деспотии. Если бы это случилось, то частное возобладало бы над публичным. Но большая опасность в тенденции публичной власти «к экспансии и ущемлению частных интересов» [5, c. 257]. То есть «эти два принципа обладают ярко выраженной тенденцией взаимоослабления — вплоть до уничтожения...те публичные права, которыми обладают частные лица, не гарантируют защиты ни от специфически современных форм вторжения частного в публичное, ни от ответных нападок новых, искаженных форм «публичной» жизни на частную. Обе эти тенденции связывают Арендт с единым явлением — становлением социальности» [5, c. 256–257].
Частное противостоит публичному «с помощью специфически современного изобретения — интимности. Наличие интимности в тесном кругу межличностных отношений предполагает чрезвычайное углубление частной сферы в смысле интенсификации и обогащения «субъективных эмоций и личных чувств» [5, c. 266].
Но частное и публичное не только борются между собой. Они сосуществуют и проникают друг в друга. Коэн. Л. Дж., Арато Э, как и Арендт, объясняют это возникновением социальной сферы. В результате этого границы между этими двумя сферами становятся очень размытыми, это «порождает между тем совершенно новый тип гибридной структуры, которой предстоит играть роль динамического центра процесса, ведущего в конечном счете к исчезновению как публичного, так и частного» [5, c. 258]. Но это не единственный фактор, по которому публичное и частное сливаются: этому процессу способствуют социальные движения: они получают доступ к политике и ускоряют процесс разрушения «публичного и частного...Таким образом, социальные движения являются предтечами тоталитаризма». [5, c. 276]. При нем уже не остается публичной сферы, а задача властей, по мнению Арендт, состоит лишь в том, «чтобы сфабриковать нечто несуществующее, а именно некий человеческий вид, напоминающий другие животные виды, вся “свобода” которого состояла бы в “сохранении вида”» [2, c. 568–569].
Исследование показывает, что если в прошлом партии претендовали на тотальный контроль над будущим, то в постсовременном обществе парламентским партиям приходится отказаться от подобных претензий, граждане сами вправе выбирать оптимальную для них концепцию будущего, представляемую в программе той или иной партии [3, c. 969]. Важнейшей задачей парламентской партии становится создание модели будущего, которая будет наиболее востребована народными массами.
Кроме того, анализ показывает, что наиболее востребованными и успешными являются политические концепции, которые способны связать будущее каждого отдельного гражданина с будущим его страны и, шире, с будущим всего человечества. Подобные тенденции сочетаются с идеями о новом глобальном многополярном мире, в котором может сочетаться множество моделей будущего, дополняя и обогащая друг друга.
Литература:
1. Арендт X. Vita activa, или о деятельной жизни. — Спб.: Алетейя, 2000.
2. Арендт X. Истоки тоталитаризма. — М.: ЦентрКом, 1996.
3. Жилинская А. В., Сенцов А. Э., Трунтягин А. А. Трансформация идеологии в мире политики // Молодой ученый. — 2015. — № 9. — С. 968–970.
4. Коржова А. Ю., Кузина Е. А., Тумакова Н. А. Владение иностранным языком как фактор улучшения межкультурной коммуникации будущего выпускника вуза // Молодой ученый. — 2015. — № 9. — С. 1099–1101.
5. Коэн Л.Дж., Арато Э. Гражданское общество и политическая теория. — Пер. с англ./ Общ. ред. И. И. Мюрберг. — М.: «Весь мир», 2003.
6. Красин Ю. Публичная сфера и публичная политика в российском измерении // Публичная политика в России: по итогам проекта «Университет Калгари — Горбачев-Фонд». — М.: Альпина Бизнес Букс, 2005. С. 15–32.
7. Лапицкий М. И. К свободной демократии или к демократической тирании. — М.: Эспан, 2003.
8. Логинова И. Ю. Лингвопрагматические особенности текста программы политической партии [Электронный ресурс]: (на материале английского языка): автореф. дис. … канд. филол. наук / И. Ю. Логинова. СПб., 2004. 23 с. Электрон. версия печат. публ. Доступ из «Электронная библиотека: Диссертации».
9. Маликова Ю. О. Проблемы соотношения политики и морали в философии Ханны Арендт // Полис. — 2003. — № 5. — С. 98–109.
10. Перегудов Ф. И., Тарасенко Ф. П. Основы системного анализа. 3-е изд., испр. и доп. — Томск: НТЛ, 2001. — 389 с.
11. Greenberger M., Crenson M. A., Crissey B. L. Modeling and the political process // Computers and Society. Vol. 7 (1). P. 3–14; Madsen P. K. The politics of economic modeling. Copenhagen, 1991. 77 p.
12. Madsen P. K. The politics of economic modeling. — Copenhagen: Institute of political science, 1991. — 77 p.
