В данной работе рассматриваются сложности перевода с английского на русский язык такого лингвистического средства выразительности, как метафора. Дается его характеристика, также описываются разработанные методы перевода метафор в художественных произведениях. Рассмотрены и проанализированы примеры перевода метафор в романе Харпер Ли «To kill a mockingbird», а также в переводе Норы Галь и Раисы Облонской «Убить пересмешника».
Ключевые слова: антонимический перевод, генерализирующая метафора, деметафоризация, классификация метафор, когнитивная метафора, лексическая метафора, метафора, номинативная метафора, образная метафора, перевод метафор, перевод художественных произведений, полный перевод, приемы перевода, простая метафора, развернутая метафора, реализованная метафора.
Известно, что перевод лингвистических средств выразительности, к которым относится и метафора, бывает весьма затруднителен не только для начинающих переводчиков, но и для профессионалов в силу нескольких факторов: отсутствие адекватного эквивалента в переводящем языке, различия в реалиях двух языков, их культурах и системах ценностей, которые неизбежно ведут к невозможности прямого перевода. Сюда также относится авторский характер многих метафор, необходимость в достаточной мере полно и ярко передать образность, которую они создают. Анализ нескольких источников, перечисленных в библиографическом списке, показал следующее: скудность материала по вышеуказанной проблеме, сравнительно малое количество практических исследований англоязычной литературы (и ее переводов) в аспекте трудностей перевода лингвистических средств выразительности. В работах выдающихся лингвистов и филологов (перечисленных в библиографическом списке) подробно рассматривается сущность и предмет такого явления, как метафора, особенности его функционирования в различных текстах. Аспект же перевода этого лингвистического средства затронут лишь в работе М. А. Куниловской и Н. В. Короводиной «Авторская метафора как объект перевода» [5, c. 73–82], однако авторы данного исследования рассматривали лишь авторские, окказиональные метафоры. Следовательно, можно утверждать, что данная область недостаточно изучена в отечественной лингвистике (по сравнению с другими областями переводоведения). Метафора (даже в большей степени, чем остальные лингвистические средства выразительности) является неотъемлемой частью любого художественного произведения, прежде всего потому, что позволяет передавать эмоциональные переживания автора читателю и формировать запланированное автором впечатление (что, в свою очередь, является одной из главных целей создания художественных произведений). Все вышесказанное позволяет заявить об актуальности и исключительной новизне исследований в данном направлении.
В данной работе в качестве иллюстрации приводимого теоретического материала и основы для проведения анализа выбран известный роман американской писательницы Харпер Ли «To kill a mocking bird» («Убить пересмешника» в русском переводе Норы Галь и Раисы Облонской), прежде всего по причине его непреходящей популярности как у англоязычного читателя, так и у отечественного. Роман можно без преувеличения назвать одним из самых значимых и известных литературных произведений двадцатого века. В 1961 году произведение было удостоено Пулитцеровской премии. По результатам опроса 2000 человек, проводившегося интернет-магазином Play.com в 2008 году, роман был назван «лучшей книгой всех времен». [3, эл. ресурс].
Согласно Словарю литературоведческих терминов [2, эл. ресурс], метафора — это переносное значение слова, основанное на уподоблении одного предмета или явления другому по сходству или контрасту; скрытое сравнение, в котором слова «как», «как будто», «словно» отсутствуют, но подразумеваются. В этом же словаре приводится классификация метафор по особенностям их использования и появления, которая выглядит следующим образом:
- лексическая («стертая»): прямое значение полностью стерто и не осознается носителями языка, употребляющими их в повседневной неформальной коммуникации, такие как «дождь идет», «дверная ручка» и так далее;
- простая метафора: отождествление предметов на основе какого-либо общего признака, к примеру «заря жизни», «говор волн» и так далее;
- реализованная метафора: акцентирование прямых значений слов, составляющих общепринятую метафору с целью создания каламбура;
- развернутая метафора: распространение метафорического образа на несколько предметов или на все произведение.
Согласно же классификации, учитывающей соответствия метафорам в средствах языка, предложенной Н. Д. Арутюновой [1, с. 5–33], метафоры можно разделить на:
- номинативные: состоят в замене одного описательного значения слова другим, переносным, и являются источником появления омонимии, к примеру — «шариковая ручка», «ножка кровати» и так далее;
- образные метафоры: служат развитию фигуральных значений и синонимических средств языка, являют собой «картинные» обозначения предметов, явлений, признаков, широко употребляемые в неформальной речи, к примеру — «лес рук», «гора вещей» и так далее;
- когнитивные метафоры: возникают в результате сдвига в сочетаемости слов, относящихся к категории состояния (или переноса значения) и создают полисемию, к примеру — «любовь угасла», «накал страстей» и так далее;
- генерализирующие метафоры (конечный результат когнитивной метафоры): стирают в лексическом значении слова границы между логическими порядками и обусловливают возникновение логической полисемии.
Эти две классификации во многом схожи — к примеру, в обеих рассматривается источник метафоричности, причина возникновения образности в ряде коннотаций того или иного выражения. Более того, при их анализе и сопоставлении, категории «лексической» и «простой» метафоры достаточно легко соотносятся с категориями «номинативной» и «образной» соответственно. Однако подход двух лингвистов во многом различается — классификация, предложенная С. П. Белокуровой, более доступна и понятна широкому кругу читателей, в то время как классификация Н. Д. Арутюновой ориентирована скорее на специалистов в области филологии и лингвистики. Во второй классификации также анализируются языковые явления, источником которых являются разные виды метафор, в то время как в первой акцентируются вопросы возникновения и применения метафор.
Джордж Лакофф и Марк Джонсон в своей работе «Метафоры, которыми мы живем» рассуждают не только о способах создания метафоры, но и о ее составе. Метафора, по их теории, является прозаическим или поэтическим выражением, где слово (или несколько слов), являющееся концептом, используется в переносном значении, чтобы выразить концепт, подобный по какому-либо признаку исходному. Авторы приходят к следующим выводам — «Метафора не ограничивается одной лишь сферой языка: сами процессы мышления человека в значительной степени метафоричны. Метафоры как языковые выражения становятся возможны именно потому, что существуют метафоры в понятийной системе человека» [6, с. 387–415].
Метафору нередко рассматривают как один из способов точного, но в то же время яркого отражения действительности в художественном произведении. Однако И. Р. Гальперин утверждает, что это понятие точности весьма относительно, ведь именно метафора, создавая конкретный образ абстрактного понятия, в то же время создает условия для расхождения в толкованиях одного и того же реального сообщения [4, с. 347–383].
С точки зрения наличия или отсутствия вынужденных семантических и структурных преобразований при переводе художественных метафор, отечественные лингвисты М. А. Куниловская и Н. В. Короводина выделили следующие приемы сохранения авторской образности [5, с. 73–82]:
1) полный перевод, при котором в тексте перевода сохраняется семантика и структура метафоры, а лексические значения словосочетаний вызывают одинаковые ассоциации у представителей обоих языков, что позволяет использовать их в качестве эквивалентов;
2) замена на уровне лексического оформления;
3) замена на уровне морфологического оформления;
4) замена на уровне синтаксического оформления;
5) добавление или опущение лексических единиц, оформляющих образ (исследователи отмечают, что при переводе на русский язык преобладают добавления, что согласуется с представлением о том, что русский язык более описателен, или эксплицитен, чем английский).
Мы рассмотрели 13 примеров метафор и их переводов из выбранного произведения, представляющихся нам наиболее яркими и интересными с точки зрения лингвистического оформления и анализа.
Во многих случаях оригинальное высказывание и имеющийся перевод сильно отличаются не только структурой высказывания, но и передаваемым образом. Это обусловлено различиями в восприятии русскоязычными и англоязычными читателями определенных коннотаций, заложенных в использованной лексике, привычными для носителя языка структурами в каждом конкретном случае, устоявшимися метафорическими выражениями и образами, а также, в определенной степени, личными предпочтениями и, что немаловажно, профессиональными навыками переводчика.
Однако в некоторых случаях прямой перевод все же возможен, главным образом благодаря совпадению образных коннотаций, традиционно придаваемых определенной лексике в русском и английском языках. Так, в случаях «your name is longer than you are» — «твое имя длиннее тебя самого» и «climb into his skin and walk around in it» — «влезть в его шкуру и походить в ней» мы наблюдаем калькирование оригинальной метафоры. В переводе сохранены образность, разговорный стиль, собственно значение высказывания. Образное выражение «влезть в чью-то шкуру» в значении «испытать на себе невзгоды другого человека» существует и активно используется в обоих языках, а ирония и шутливость использования в разговорной речи слова «длинный/long» в значении «высокий/tall» в обращении к человеку понятна читателям как англо-, так и русскоговорящим, а связь с именем легко угадывается из контекста, благодаря чему соблюдается одно из самых важных требований к переводному тексту — вызывать те же чувства и эмоции, что и авторский.
В большинстве же случаев при столкновении с метафорой переводчик вынужден прибегать к косвенному переводу разной степени изменения и варьирования исходного текста. Так, в примере «the streets turned to red slope» — «улицы раскисали, под ногами хлюпала рыжая глина» мы можем наблюдать изменение переводчиком грамматической структуры — одна смысловая группа разбита на две, чтобы избежать неправильного понимания со стороны русскоговорящего читателя при прямом переводе («улицы превращались в красную глину»), так как превращение улицы в глину плохо укладывается в картину мира русскоговорящего человека, в основном из-за климатических различий в реалиях (кроме того, грязь, вызванная появлением непогоды, соотносится русскоязычной культурой скорее с черным или коричневым цветом). То же самое происходит в примере «he was in a haze» — «он ходил, как в тумане», где, судя по изменению грамматической структуры, метафора переводчиком превращена в сравнение, так как в русском языке отсутствует выражение «быть в тумане» в образном значении забытья.
В примере «if he held his mouth right» — «если бы он не говорил лишнего» мы наблюдаем так называемый антонимический прием перевода, положительное высказывание заменено на отрицательное как более привычное для русского языка в данном контексте.
В примерах «a storm of laughter broke loose» — «все покатились со смеху», «sheer horror flooded her face» — «ее всю перекосило от ужаса», «when they show the faintest symptoms of wanting» — «будь у них хоть на грош желания», «Jem’s head at times was transparent» — «иногда я видела Джима насквозь» применяется метод нахождения переводческого эквивалента, при котором, ввиду невозможности адекватно передать идею тем же образом, что и в оригинале, создается другой, в большей или меньшей степени эквивалентный ситуативный контекст и подбирается соответствующая метафора или устойчивое выражение в переводящем языке. Так, образы смеха и шторма не связаны в понимании русскоговорящего читателя, более привычным представляется образная коннотация поведения субъекта — от смеха можно покатиться, падать, умирать, лопнуть и так далее. В случае с коннотацией «ужаса», можно с уверенностью сказать, что русскоязычному читателю более понятно отнесение подобных выражений чувств и эмоций к категориям состояния в безличных предложениях. Далее, в русском языке отсутствует образность выражения «проявлять хоть какие-то симптомы» («show the faintest symptoms» в оригинальном тексте), в русской культуре «симптомы» скорее ассоциируются с прямым значением — заболеванием физическим или психическим, вследствие чего с целью донесения идеи использовано знакомое всем носителям языка образное выражение «иметь хоть на грош». Также оправдана замена «transparent head» в английском на «видеть насквозь» в русском языке и вызванная этим вынужденная замена грамматической структуры и субъекта в предложении, так как человек с «прозрачной головой» не представляется русскоговорящему читателю человеком, ход мыслей которого очевиден. Коннотации такого выражения будут варьироваться от «легкомысленного, беззаботного человека» до «человека с отсутствием мыслей».
Пример «ground, sky and houses melted into a mad palette» — «земля, небо, дома в бешеном круговороте слились перед глазами» иллюстрирует метод лексической замены. Ввиду невозможности передать конструкцию «melted into» буквальным значением («растаяли в») как в высшей степени непонятным и чуждым для русскоговорящего читателя, вводится контекстуальный синоним — «слились в». Наряду с этим, использовано лексическое добавление — «перед глазами», органично вписавшееся в грамматическую структуру и созданный образ.
К сожалению, переводчик данного произведения довольно часто вынужден прибегать к так называемой деметафоризации. Деметафоризация представляет собой отказ от передачи образного значения метафорического выражения и последующий перевод только его буквального значения. Этот прием используется в случае невозможности подобрать адекватный эквивалент в переводящем языке или отказаться от перевода данного слова или фразы (то есть применить так называемый метод опущения). Деметафоризация применена в примерах «I towered over him» — «он был гораздо ниже ростом», «my memory came alive» — «помню, …» и «raised on fish food» — отродясь не ел досыта». Возможно, переводчику таким образом хотелось избежать семантической или лексической перегруженности текста перевода. В случае с выражением «выращенный на корме для рыб» это оправдано еще и тем фактом, что русскоговорящему читателю образ человека, «выращенного на корме для рыб», не представится вполне таким же, как англоговорящему — в английском языке эта метафора закреплена в речи и сознании большинства людей. При этом, к сожалению, красота и яркость речевого выражения почти полностью утеряна, как и его метафоричность. Именно поэтому к деметафоризации принято прибегать лишь в тех редких случаях, когда остальные способы передачи метафоры на язык перевода оказались по какой-либо причине несостоятельными.
Подводя итоги исследованию, мы можем сказать, что переводческим трансформациям подверглись 85 % рассмотренных метафор (замена грамматической конструкции — 15 %, антонимический перевод — 8 %, поиск эквивалента — 31 %, лексическая замена — 8 %, деметафоризация — 23 %).
Литература:
1. Арутюнова Н. Д. Метафора и дискурс. Вступ. ст. // Теория метафоры: Сборник: Пер. с анг., фр., нем., исп., польск. яз. / Вступ. ст. и сост. Н. Д. Арутюновой; Общ. ред. Н. Д. Арутюновой и М. А. Журинской. — М.: Прогресс, 1990. — 512с. С.5–33.
2. Белокурова С. П. «Словарь литературоведческих терминов» [эл. ресурс]// URL: http://gramma.ru/LIT/?id=3.0&page=1&wrd= %CC %C5 %D2 %C0 %D4 %CE %D0 %C0&bukv= %CC
3. Википедия [эл. ресурс]// URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/Убить_пересмешника
4. Гальперин И. Р. Очерки по стилистике английского языка. М.: Издательство литературы на иностранных языках, 1958. — 448 c. С.347–383
5. Куниловская М. А., Короводина, Н. В. Авторская метафора как объект перевода active metaphors in literary translation lingua mobilis/ Научный журнал № 4 (23) под ред. Селютина А. А. — Челябинск, 2010. — 127 стр. С.73–82
6. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем // Теория метафоры. М., 1990. С. 387–415
