В представленной статье рассматривается проблематика вопроса примирения с потерпевшим как основания освобождения от уголовной ответственности в случае смерти потерпевшего с точки зрения теории уголовного права, уголовного законодательства и судебной практики.
Прекращение уголовного дела представляет собой один из важнейших актов уголовного судопроизводства. Задачи защиты личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения прав и свобод обеспечиваются посредством прекращения уголовного дела. Данный акт определяет дальнейшую судьбу лица, привлеченного в качестве обвиняемого или подозреваемого, а в стадии судебного разбирательства — и подсудимого. Однако вопрос о прекращении уголовного дела в связи с примирением сторон относится также и к правам потерпевшего, а потому заслуживает отдельного рассмотрения.
Сегодня аварийность на автомобильном транспорте признана мировым сообществом одной из главных социально-экономических проблем современного общества. Количество погибших на дорогах растет с каждым годом. Все чаще в средствах массовой информации мы сталкиваемся с резонансными уголовными делами о нарушениях правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств, повлекших смерть человека. Особое внимание общественности они привлекают в том числе и потому, что лица, совершившие преступления, нередко освобождаются от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим.
Если проанализировать данные Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации о карательной практике судов по ст. 264 УК РФ за 2014 год, можно сделать интересные выводы. Всего в 2014 году по ст. 264 УК РФ было осуждено — 13170 лиц; число же прекращенных уголовных дел за примирением сторон (ст. 76 УК РФ) — 6460 [1]. Данная статистика заставляет задуматься об эффективности ст. 76 УК РФ.
Так, постановлением Вагайского районного суда Тюменской области от 01 февраля 2012 года по уголовному делу № 22–766 было прекращено уголовное дело в отношении О., признанного виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 5 ст. 264 УК РФ. В результате нарушения О., управлявшим автомобилем, правил дорожного движения была причинена смерть двум лицам — М. и К. В ходе судебного разбирательства по уголовному делу от представителей потерпевших поступили письменные заявления о прекращении уголовного дела в отношении О. в связи с примирением и возмещением причиненного ущерба в полном объеме.
В настоящее время такая практика признана правомерной Пленумом Верховного Суда РФ, который в п. 12 постановления от 27 июня 2013 г. № 19 «О применении судами законодательства, регламентирующего основания и порядок освобождения от уголовной ответственности» указал: «При рассмотрении вопроса о применении положений статьи 76 УК РФ к лицам, совершившим преступление, последствием которого явилась смерть пострадавшего, судам следует иметь в виду положения части 8 статьи 42 УПК РФ о переходе прав потерпевшего в таких случаях к одному из близких родственников погибшего… Поскольку уголовно-процессуальный закон не содержит каких-либо ограничений в процессуальных правах лиц, признанных потерпевшими в порядке, установленном частью 8 статьи 42 УПК РФ, примирение лица, совершившего преступление, с такими потерпевшими может служить основанием для освобождения его от уголовной ответственности» [2].
На первый взгляд, в рассматриваемой ситуации не должно возникать каких-либо вопросов. Поскольку ч. 8 ст. 42 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее — УПК РФ) прямо определяет, к кому переходят права потерпевшего в случае смерти лица в результате преступления, и никаких изъятий в части реализации прав потерпевшего для такого, условно говоря, «правопреемника» не предусматривает, ничто не мешает последнему изъявить желание примириться с лицом, совершившим преступление.
На мой взгляд, такое толкование действующего законодательства является спорным. В ч. 8 ст. 42 УПК РФ обоснованно закрепляется положение о том, что по уголовным делам о преступлениях, последствием которых явилась смерть лица, права потерпевшего переходят к одному из его близких родственников, или близких лиц, а при их отсутствии или невозможности их участия в уголовном судопроизводстве — к одному из родственников. Необходимость наличия данной нормы обусловлена тем, что в случае смерти лица, пострадавшего от преступления, вред причиняется его близким, которым он может быть возмещен только при признании их потерпевшими. Имеется необходимость наделения таких лиц определенными процессуальными правами, которые бы обеспечивали возможность осуществления надлежащего уголовного преследования лица, совершившего преступление.
А вот в ч. 1 ст. 76 УК РФ, как видится, законодатель имеет в виду потерпевшего, в отношении которого было непосредственно совершено преступление небольшой или средней тяжести. Только это лицо правомочно решать вопрос о возможности примирения с виновным, если сочтет причиненный ему вред заглаженным. Косвенно данное положение подчеркнуто в п. 5 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 июня 2010 г. № 17 «О практике применения судами норм, регламентирующих участие потерпевшего в уголовном судопроизводстве», согласно которому «исходя из того что потерпевшим признается физическое лицо, которому преступлением причинен физический, имущественный или моральный вред (часть 1 статьи 42 УПК РФ), все иные лица, в том числе близкие родственники потерпевшего, на чьи права и законные интересы преступление не было непосредственно направлено, по общему правилу, процессуальными возможностями по их защите не наделяются» [3].
В. В. Воронин, например, отмечает, что основным назначением уголовного судопроизводства является защита прав и законных интересов лиц, потерпевших от преступлений, т. е. непосредственных жертв соответствующих общественно опасных деяний, жизни, здоровью, нравственности и имуществу которых причинен вред в той или иной форме [4, c. 52].
Н. Н. Апостолова указывает, что одним из условий примирения сторон в уголовном процессе является возмещение виновным лицом вреда, причиненного непосредственно погибшему потерпевшему, а не заглаживание вреда, причиненного смертью родственника лицу, признанному в этой связи представителем потерпевшего или потерпевшим. В случае же прекращения уголовного дела за примирением лица, совершившего преступление, и представителя, погибшего данное условие фактически не выполняется. Автор приходит к выводу о том, что «представители потерпевшего не могут обладать правом совершать те или иные действия, не отвечающие интересам погибшего, в том числе лишающие права на уголовное преследование виновного лица, посягнувшего на самое дорогое и ценное, что у него было, — жизнь» [5, c. 6.].
Обратимся к нормам закона. Статья 25 УПК РФ именуется «Прекращение уголовного дела в связи с примирением сторон». Пункт 45 ст. 5 УПК РФ закрепляет, что сторонами в уголовном процессе являются участники уголовного судопроизводства, выполняющие на основе состязательности функцию обвинения или защиты от обвинения. Потерпевший, так же как и представитель потерпевшего, относятся к одной из сторон уголовного процесса — стороне обвинения (пункт 47 ст. 5 УПК РФ). Как уже говорилось, согласно ч.8 ст. 42 УПК РФ, если последствием преступления является смерть лица, то права потерпевшего переходят к одному из его близких родственников. В таком случае близкий родственник погибшего приобретает процессуальный статус потерпевшего. Таким образом, близкому родственнику лица, погибшего в результате совершенного преступления (например, в случае нарушения лицом, управляющим автомобилем, правил дорожного движения, повлекшего по неосторожности смерть человека, — ч. 3 ст. 264 УК РФ), закон позволяет являться одной из сторон примирения по уголовному делу.
Между тем, возможность денежной оценки жизни человека, пострадавшего от преступления, как свидетельства возмещения вреда и основания освобождения от уголовной ответственности, противоречит нравственным основам уголовного права, поскольку принижает ценность человеческой жизни как одну из высших ценностей в обществе, прививает гражданам представление о преобладающей роли материальных благ.
В результате проведенного анализа возникает вопрос, допустимо ли с морально-этической точки зрения подобное положение вещей, насколько справедливым будет такое примирение? На мой взгляд, в действующей редакции ст. 76 УК РФ речь идет лишь о ситуации примирения с непосредственным потерпевшим от преступления, поэтому в случаях наступления его смерти оно не может иметь места.
В феврале 2011 года в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации поступила инициатива «ограничить возможность уйти от уголовной ответственности тем, кто убил человека, за рулем». В качестве своих аргументов инициаторы изменений приводят примеры из практики по ряду уголовных дел, вызвавших широкий общественный резонанс, прекращенных производством за примирением сторон [6, c. 43]. «Возможность примирения без уголовного дела — это довольно удобный способ откупиться от наказания. Однако зачастую он оказывается спорным. На каком основании родные идут на примирение с убийцей, кто им дал право прощать или не прощать, если пострадавший погиб?» [7, c. 237].
Подобные предложения неоднократно поступали к законодателю.
Таким образом, целесообразно предусмотреть в ст. 76 УК РФ и ст. 25 УПК РФ запрет на освобождение от уголовной ответственности (прекращение уголовного дела) в связи с примирением с потерпевшим по уголовным делам о преступлениях, последствием которых явилась смерть лица.
Литература:
1. Статистические данные Судебного департамента при Верховном Суде РФ [Электронный ресурс]. — URL: http://www.cdep.ru/index.php?id=79&item=586 (дата обращения: 15.05.2015).
2. Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2013. № 8.
3. Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2010. № 9.
4. Воронин В. В. Возможно ли примирение сторон в случае гибели потерпевшего? / В. В. Воронин// Уголовный процесс. — 2007. — № 2. — С. 52–54.
5. Апостолова Н. Н. Целесообразность (дискреционность) в российском уголовном судопроизводстве: автореф. дис. д-ра юрид. Наук/ Н. Н. Апостолова. — М., — 2011. — С. 6.
6. Гричаниченко А. Проблемы прекращения уголовных дел частного обвинения / А. Гричаниченко// Уголовное право. — 2006. — № 3. — С. 43.
7. Ларин А. М. Уголовный процесс России / А. М. Ларин, В. М. Мельникова, В. М. Савицкий — М.: Юрист. — 1997. — 315 с.
