В современной философии проблема языковой картины мира является одной из наиболее актуальных. Язык позволяет понять подлинную сущность народа, проникнуть в глубины его миропонимания. Посредством языка формируется определенная языковая картина мира, которая представляет собой систему мировоззренческих установок языковой общности, выраженную в совокупности концептов. В состав каждой языковой картины мира входит определенный набор концептов, имеющих особенное значение и ценность для ее носителей.
Языковая картина мира может быть сформирована концептами из различных областей духовной культуры, как философии, так и художественного творчества. Фольклор составляет мощнейшую концептуальную базу русской духовной культуры, его терминология относится к области констант национальной культуры России. Поскольку посредством фольклора осуществляется сохранение и передача культурных традиций этноса, уместно будет отметить так называемый этносберегающий характер фольклора, его значимость для обеспечения существования этноса. Это объясняется тесной связью фольклора с жизнью народа, его историей и бытом.
Фольклор, являясь частью национальной духовной культуры, осуществляет развитие в своих рамках различных социальных и демократических элементов, посредством него проявляется общность и патриотичность русской нации. Именно фольклор является выразителем общих взглядов и идеалов, а также важных жизненных вопросов, выражая национальное сознание.
Актуальность проблемы будет заключаться в рассмотрении основных концептов картины мира русского фольклора не с точки зрения лингвистики, как это происходило ранее, а с позиций их философского анализа.
В работе Г. И. Гурьяновой «Фольклор и философия в системе культуры» [2, с. 161] отмечена взаимосвязь двух различных явлений духовной культуры — фольклора и философии. Фольклор отражает обыденное мировоззрение народа в различные эпохи, являясь источником нетеоретической мудрости. Для него характерна направленность на осознание бытия человека в мире, в чем и заключается связь с философией.
Согласно А. В. Громову и С. Л. Громовой, фольклор каждого народа относится к целостной мировоззренческой системе, вытекающей из конкретного фольклора. Это система мировоззренческих установок, которая содержит в себе развитие нации, ее взаимодействие с другими нациями, в ходе культурного обмена. Картина мира, создаваемая в фольклоре, является позитивно-созидательной.
В рамках фольклора на обыденном уровне осмысливаются вечные философские проблемы добра и зла, бытия и небытия. Что позволяет обозначить связь русского фольклора с философией. Фольклор также можно обозначить в качестве протофилософии, системы жизненных взглядов и установок, в которых выражались такие глобальные проблемы бытия социума, как: первопричина и первоматерия, бытие и небытие. Он заключал в себе антропологические принципы, зачатки онтологии и гносеологии.
И. И. Лапшин рассматривал фольклор в качестве почвы для философии, но считал, что в отличие от философского знания, в нем на первый план выходит не теоретическое, познавательное содержание, а отношение к практическим интересам жизни. Фольклор содержит в себе некий элемент, который на следующей ступени развития трансформируется в Логос.
Весь русский фольклор пронизан различными концептами. Так, например, концепты добра и зла относятся к сфере мировоззренческих понятий. Как и в философии, они являются полярными категориями. С точки зрения аксиологии, концепты, входящие в состав русского фольклора имеют прямое отношение к общечеловеческой системе ценностей, посредством них реализуются представления индивидов о нравственных идеалах, моральных установках, нормах поведения.
В русском фольклоре, чтобы добиться чего-нибудь, индивид должен был сначала победить зло, совершив добро. Он постоянно сталкивается с выбором. В русской философии антропологии категории добра и зла были проанализированы двумя выдающимися философами, В. Соловьевым и Н. Бердяевым.
Так, например, В. Соловьев исходил из идеи всеединства, которая есть добро и преодоление зла. В своем произведении «Оправдание добра», В. Соловьев утверждал, что у добра не может быть никаких других мотивов, кроме него самого, оно сильнее зла. Добро свойственно человеческой природе, существует в сердцах людей. «Всякое нравственное учение, какова бы ни была его внутренняя убедительность, или внешняя авторитетность, оставалось бы бессильным и бесплодным, если бы не находило для себя твердых точек опоры в самой нравственной природе человека» [5, с. 75].
Н. О. Бердяев исходил из мнения, что человек виновен не только в зле, но и добре. Философ добро и зло рассматривал в качестве онтологических сил. «Если бы не было различения добра и зла, не было бы зла, то никогда бы не возникла ни проблема теодицеи, ни проблема этики» [1, с. 37].
Для русского фольклора всегда была характерна этическая установка на обязательную победу добра над злом, вера в то, что зло будет наказано.
Другими важными концептами русского фольклора являются концепты жизни и смерти. Жизнь символизирует светлое начало, смерть, конечность всего сущего, темное начало, связанное с потусторонними силами. Уместно также будет отметить наличие в русском фольклоре бинарной оппозиции жизни и смерти, живого и неживого. Смерть в русском фольклоре относилась скорее к области потустороннего. Таким образом, существовала граница между жизнью и смертью, вход в потусторонний мир был доступен только избранным.
Главный герой, в своей борьбе со злом, мог переступать границу жизни, бытия попадая в потусторонний мир небытия, чтобы затем, победив его, вернуться обратно в земной мир.
Существует диалектика жизни и смерти. Образом смерти в русском фольклоре традиционно выступала женщина в белом одеянии, отсутствовал страх смерти, так как было возможно воскрешение, ее преодоление. Смерть воспринимали скорее позитивно, нежели негативно, как нечто неизбежное, как конец существования в одном мире и начало существования в другом мире — мире потусторонних сущностей.
Своеобразное выражение получили концепты пространства и времени. Время, существующее в рамках фольклорной парадигмы, существенно отличалось от реального времени. Так, время определялось своей направленностью в прошлое, причем в его абстрактной форме, направляясь к изначальной точке своего отсчета, в «стародавние времена». Также не существовало точного отображения времени года, не указывались эпоха, год, месяц, час.
Временной отрезок делился лишь на день и ночь, на до и после. Ночь являлась сферой бытия потусторонних сил, всего темного и злого. День, напротив, олицетворял собой подъем душевных сил, нечто светлое, с восходом солнца было связано рождение нового дня, как нового начала.
В исследованиях В. Н. Топорова, как такового рационализированного пространства не существовало в мифопоэтической модели мира. В фольклоре пространство всегда выступало в качестве оживотворенного, одухотворенного и разнородного начала.
Оно не являлось чем-то идеальным, абстрактным, конституируясь заполняющими его вещами. Пространство русского фольклора всегда заполнено и вещно, его нет вне вещей. Образует вместе со временем некое единство — хронотоп.
Мифопоэтическая вселенная, согласно В. Н. Топорову, есть широкое, развертывающееся вовне свободное пространство. Оно организовано и расчленено. В сказке герой отправляется вовне, на периферию пространства, которая всегда отличается высокой степенью опасности и концентрации злых сил.
Н. А. Лантух в своей работе «Культурологический анализ категории «сакральная граница» в сказках А. С. Пушкина» [3, с. 182] в ментальном пространстве-времени русского фольклора выделял так называемую «сакральную границу», разделяющую и связывающую человеческий мир с потусторонним миром. В русском фольклоре сакральная граница всегда обозначалась следующими терминами: «море-Окиян», «путь-дорога», «перекресток».
Согласно взглядам Н. А. Лантуха, все события, происходящие на заре, восходе солнца в русском фольклоре имели положительное содержание, поскольку считалось, что утренняя Заря дарит людям магическую силу. Рассвет закрывал вход в мир злой, нечистой силе. Нечистым временем считались полдень, полночь, глухая ночь.
Говоря о смерти или небытии в русском фольклоре, Т. А. Лисицына в работе «Образы смерти в русской культуре: лингвистика, поэтика, философия» [4] отмечает раздвоенность бытия, которая выступает в качестве формы его непрерывности. Загробный мир аналогичен земному, в нем также присутствует деление на добрых и злых. Покойники влияют на бытие живых людей. Существует диалектика жизни и смерти.
Наиболее значимым является концепт материнства. С его помощью осуществляется построение всей концептуальной картины мира. С точки зрения мировоззренческой и этнокультурной специфики он обозначает доверие, уважение, преданность. Мать символизирует начало жизни, если рассматривать данный концепт с точки зрения философской категории, то его можно отнести к области первоматерии.
Любовь к матери пронизывала все пространство русского фольклора, а поскольку в русском миропонимании образ матери издавна был связан с землей, это способствовало распространению любви русского человека к своей земле и всему, что было с ней связано, например, земледелию, труду, связанному с обрабатыванием и возделыванием земли. Таким образом, в русском фольклоре происходит сакрализация образа матери-земли.
Следовательно, можно сделать вывод, что пространство фольклора являет собой начальную, в некоторой степени архаичную ступень познания действительного мира, основанную, прежде всего, на бытовом, практическом отношении к реальным явлениям, а не на их теоретическом осмыслении. Как и философия, он нацелен на проблемы бытия человека в мире. В его рамках существует постоянная диалектика двух противоположных начал, что и позволяет проследить его связь с философией и обозначить в качестве протофилософии.
Литература:
1. Бердяев Н. О назначении человека. — М.: Республика, 1993. — С. 37.
2. Гурьянова Г. И. Фольклор и философия в системе культуры / Г. И. Гурьянова / / Бодуэновские чтения: Бодуэн де Куртенэ и современная лингвистика: Междунар. науч. конф. — Труды и материалы: в 2 Т. — Казань: Изд-во Казан. Ун-та, 2001. — Т. 2. — С. 161.
3. Лантух Н. А. Культурологический анализ категории «сакральная граница» в сказках А. С. Пушкина. / / Культура народов Причерноморья. — № 3. — 1998. — С. 182–188.
4. Лисицына Т. А. Образы смерти в русской культуре: лингвистика, поэтика, философия. — Фигуры Танатоса. Философский альманах. Пятый специальный выпуск. URL: http://antropology.ru/ru/texts/lizis/tanatos5.html (дата обращения: 15.01.2011).
5. Соловьев В. С. Оправдание добра: Нравственная философия. — М.: Республика, 1996. — С. 75.
