Себестоимость, или стоимость для себя. От Аристотеля до раннего меркантилизма

В предлагаемом материале автором предлагается смена базовой парадигмы отношения к термину себестоимость, пересмотр ее статуса как экономической категории. Переход в ее определении от банального свода затрат ресурсов к более широкому восприятию — стоимость для себя. Такой, переход, по мнению автора, позволяет использовать в отношении понятия себестоимости принципиально новый подход, рассматривая последнюю как системообразующий элемент финансов субъекта экономических отношений.

Отличительной особенностью предлагаемого материала является попытка автора использовать для подтверждения выдвигаемой им гипотезы исследование исторической ретроспективы отношения к данному вопросу мыслителей раннего периода от работ Аристотеля до трудов первых меркантилистов.

Ключевые слова: категория, себестоимость, финансы, затраты, производство.

Изучая системообразующую роль себестоимости в формировании финансов субъектов экономических отношений, приходиться сталкиваться с различными ее формулировками. Например, как «выражение текущих издержек производства и реализации продукции» [1, с. 718] или «денежное выражение текущих затрат на производство» [2, с. 838], а также «величины использованных ресурсов в денежном выражении» [3, с. 342]. Такие и подобные им определения себестоимости лишь, в общем, верно, указывают на факт использования ресурсов, но никак не отражает сущность этого понятия. Ограничиваясь кратким терминологическим конструктом[1], вносят, терминологическую неразбериху используя для этого попеременно, то затраты, то расходы, что вовсе не одно и тоже[2] [5].

Подобного рода определения достаточно верно устанавливают общий императив, состоящий в описании количественного свода использованных ресурсов (калькуляции) в процессе некоторой целенаправленной деятельности, почти полностью игнорируя факт, что такое использование ресурсов происходит с целью получения впоследствии некоторых выгод в процессе обмена либо в процессе личного использования. В этом собственно и состоит суть, смысл и цель направленной деятельности, которая и придает содержание термину себестоимость, определяя его как «стоимость для себя»[3], изначально в неявном виде устанавливая существование стоимости для других или «стоимости использования» в новом принципиально отличающимся качестве[4]. Разница же между этими стоимостями определяет смысл использования ресурсов — отложенную во времени и/или пространстве выгоду. Сам факт наличия такой разницы определяет стремление индивида (или их группы) применить навыки, ресурсы и труд, соединив их в нечто более ценное, чем простая сумма этих элементов для последующего обмена или использования для себя.

Методологическая недостаточность и терминологическая неразбериха в определении себестоимости, по нашему мнению, не позволяет в должной степени полно применить возможности аппарата математического моделирования для некоторых экономических конструкций как систем. Так, например, изменение отношения к себестоимости от банального свода расходов или затрат до «объективно необходимой связи элементов стоимости ресурсов вовлеченных в производство» [8;20] обеспечивает теоретическую возможность перехода от поэлементной калькуляции себестоимостей субъектов объединения, холдинга к синтезу его (холдинга, объединения) структуры и параметров [6;7]. Позволяет представить высоко-интегрированные экономические структуры не как объединение ранее самостоятельных или созданных в процессе формирования объединенной структуры, юридических и физических лиц, но как целостный объект (система, естественное образование) экономической реальности, имеющий внутренней и внешней целью максимизацию своей полезности[5], в данных условиях при данных обстоятельствах. Говоря иначе, представить его как такой субъект экономических отношений, который своей конструкцией и параметрами определяет в цепи самовоспроизводящихся связей такие внутренние (межэлементные) и внешние показатели, которые способствуют сохранению его целостности в действующем составе и структуре в максимально длительном периоде.

В данном случае нами не ставятся столь далеко идущие цели, этого не позволяет как объем публикуемого материала, так и совокупность накопленных автором результатов. Тем не менее, постановка вопроса о справедливости применения в отношении экономической категории[6] «себестоимость» формулировки: «Себестоимость − есть объективно необходимая связь элементов затрат, обеспечивающая количественными показателями целостность объекта реализации, позволяющая спецификой своего формирования однозначно идентифицировать агента экономических отношений как самостоятельный хозяйствующий субъект» [7;8]является, на наш взгляд, решаемой задачей в первую очередь посредством изучения исторической ретроспективы отношения к этому вопросу в экономической науке.

Мы не берем на себя смелость в пределах одной статьи дать хоть сколько-нибудь целостное представление обо всем периоде развития экономической мысли в отношении, исследуемого нами объекта, скорее это задача отдельного детального исследования. Однако ставим своей задачей продемонстрировать принципиальную возможность доказательства выдвигаемого предположения о наличие в работах экономистов интеллектуального посыла в исследуемую нами область — системный характер финансов субъекта отношений имеющего сколь угодно высокую степень сложности и интеграции, центральным звеном которых является себестоимость как некоторая конструкция «стоимость для себя».

В начале пути

По нашему предположению, идентификация в сознании человека некоторой категории (как самого общего представления о явлении и/или предмете) «себестоимости» как «стоимости для себя» могла возникнуть только в процессе обмена или выбора в окружении известных ему в достаточной степени альтернатив. Одна из самых ранних работ отражающая рассуждения о справедливости обмена принадлежит Аристотелю[7], которого волновал вопрос соответствия пропорций при обмене одного блага на другое [11, с. 19–21]. Среди прочих выводов, сделанных Аристотелем, одним из тех, что мог бы заинтересовать нас в контексте рассматриваемой проблематики, был следующий: «Обмен справедлив, если соотношение сторон отражает соотношение работ» [11, с. 19–21; 12, с. 43], в чем, по нашему мнению, просматривается первая попытка оценить обмен через соответствие расхода ресурса, в данном случае труда (обеспеченного навыком работника)[8]. В понимании Аристотеля земля есть естественный источник происхождения продукта обмена, и она есть у всех[9]. Различия между обмениваемыми товарами состоят в том, сколько в них вложено исключительного ресурса — труда[10] работника. С такой точки зрения, мы можем отметить наличие попытки (возможно, не осознанной Аристотелем в полной мере) обосновать происхождение объекта реализации как сущности, созданной при слиянии ресурсов: земли, труда и навыка, а возникновение возможности отчуждения (обмена) следствием взаимной необходимости, что в итоге обеспечивало чрезвычайно важный тезис: «… забота о согласованности производимых работ с потребностями, и требование безубыточности обмена — это принципы обеспечивающие устойчивость разделения труда в общине» [11, с.21]. Таким образом, в работах Аристотеля зафиксированы следующие важные для целей нашего исследования моменты:

-          объект реализации это синтез труда, навыка (расхода ресурса) и источника возникновения предмета обмена (земли);

-          справедливый обмен это такой, который свой пропорцией обеспечивает устойчивость связи за счет соизмеримости затрат ресурсов необходимых для возникновения предмета обмена;

-          устойчивость связи — состояние многократно воспроизводящихся, повторяющихся обменов, обеспечивающих устойчивость характеристики системы (общины) — разделение труда, которое, в свою очередь, как известно, способствовало максимально высокому уровню выживаемости общины[11] как системы элементов и отношений в данных условиях при данных обстоятельствах.

Таким образом, синтез труда, навыка и земли образовывал, по мнению Аристотеля, некоторую совокупность, предоставленную в предметах обмена сущность, являющуюся источником взаимного интереса, обеспечивающую постоянство, непрерывность и воспроизводимость связей (выраженную в повторяющихся обменах), сообщающую системе (общине) набор характеристик соответствующих максимальной ее выживаемости в текущих условиях.

Между Аристотелем и меркантилизмом

Следующим существенным этапом в развитии экономической мысли после значительного перерыва[12] было появление трудов итальянского епископа Фомы Аквинского, изложенных им в Summa Theologica (1265–1274 г.г.). По замечанию Й. Шумпетера: «В том, что касается нашего предмета, мы можем спокойно перепрыгнуть через 500 лет в эпоху св. Фомы Аквинского (1225 г. или 1226–1274 г.г.), «Сумма теологии» которого занимает такое же место в истории мысли, какое западный шпиль собора в Шартре занимает в истории архитектуры» [14, с.92]

Основные идеи св. Фомы содержали продолжение взглядов Аристотеля [12, с.56; 14, с. 111] и имели смешанно религиозно-этический характер. Его основные рассуждения строились по принципам греховности или благодатности того или иного рода занятий и их результатов [13, с.39]. Однако, не углубляясь в морально-этическое и религиозное содержание работ Ф. Аквинского, при их обсуждении выделяют, как правило, следующие основные положения, касающиеся направления нашего изучения:

1.         Отношение Ф. Аквинского к «справедливой цене»[13] как справедливой с точки зрения соответствия ее количественного выражения в процессе обмена религиозно-этическим нормам справедливости, т. е. определение в цене такой пропорции обмена, которая исключит возможность наживы, то есть своей количественной характеристикой обеспечит покрытие издержек производства и доставки продукта или будет соответствовать сословной иерархии[14] [12, с. 58].

2.         Указание на коммутативный[15] и координирующий[16] характер «справедливой цены», основанной на покрытии издержек и учитывающей сословную иерархию как общественно ценностный императив. В рамках коммутативно-координирующей установки, под «справедливой» понималась такая цена, при которой обмен и его результат одобрялся бы большинством главенствующих институтов и членов общества[17] [14 с.116–117], т. е. поощрялся бы к воспроизведению именно на таких условиях и в такой форме, которая являлась источником ее коммутативной справедливости и координирующего характера.

3.         Установление в качестве основы коммутативной справедливости и координирующего характера двух принципов:

-       принципа покрытия издержек;

-       принцип соответствия сословной иерархии.

Разумеется, рассуждения Ф. Аквинского, как и его предшественников-канонистов о «справедливой цене», не имели своей целью установление ее в качестве средства наилучшей коммуникации. Скорее всего, ни Ф.Аквинский, ни его предшественники вообще не претендовали на обобщенное объяснение факта ее принятия на почве главенствующей религиозной парадигмы, являющейся источником ценностной установки, указывающей на такую справедливость, как на правильность для принятия большинством. Однако осознано или бессознательно, руководствуясь интуитивно верным представлением о способности обмена как формы связи совместно с ее носителем (товаром) образовывать устойчивое коммуникативное пространство, схоласты и философы «естественного права»[18] в самой постановке вопроса обозначили три немаловажных аспекта:

1.         Стремление к описанию в «справедливой цене» универсального конструкта, способного снять противоречие двух изначально противоположных установок; «справедливость» и сословная иерархия.

2.         Стремление к созданию общепринятого (универсального) концепта[19], обслуживающего потребность, в должной мере полно, описать и объяснить в самом общем виде воспроизводящиеся взаимодействия агентов в форме обмена.

3.         Стремление обосновать конструкцию справедливой цены через концепцию естественного права и образующей систему отношений элемент — издержки. Сформировав в таком объяснении последовательную дуальную пропозицию, состоящую из естественного, данного априори права, как внешнего коммуникационного поля и внутреннего, объединяющего разнородные начала (труд, навык, земля и т. д.), понятия издержек.

В таком представлении коммутативная справедливость как арифметическая соизмеримость пропорций обмена совместно с принципом соответствия цены сословной иерархии носили, прежде всего, координирующий характер, способствующий обеспечению непрерывных межклассовых взаимодействий, то есть были направлены на создание условий, наиболее благоприятных для воспроизводящихся обменов, обеспечивающих устойчивость в имеющейся на данный момент системе отношений.

В нашем изложении мы все же по большей части остаемся далеки от мысли, что схоласты и философы естественного права могли целенаправленно вести рассуждения в указанном нами направлении. Скорее мы готовы принять тот факт, что описанная нами совокупность представлений является современной интерпретацией и толкованием трудов мыслителей того периода. Однако в любом случае сам факт наличия в рассуждениях Аристотеля, канонистов, св. Фомы, Дунса Скота, Ричарда Миддлтонского и других, установок, способных объяснить или способствующих объяснению устойчивости связи, содержащейся в воспроизводимых обменах, просто отбросить, на наш взгляд, не получается, хотя бы в силу очевидности таковых.         Изучая работы, связанные с анализом содержания и эволюции экономической и философской мысли той эпохи и, прежде всего, работ Йозефа Шумпетера, невольно приходим к выводам о постепенном выходе ее (мысли) на новый уровень обобщения в описании объектов и явлений, исключающий из области рассмотрения этический и религиозный аспект. Исключение религиозно-этических установок, очевидно, было неизбежной платой за универсальность. Отказ от них в пользу объективной рационалистической картины изложения, с одной стороны расширял возможности экономического анализа, с другой четко определял вектор развития экономической мысли на будущее в следующих направлениях:

-          создания все более универсальных абстракций — конструктов, позволяющих в самом общем виде[20] объяснить явления экономического окружения своего времени;

-          стремления установить причины устойчивого взаимодействия, повторяющихся связей и их законов в той форме, которая была и могла быть представлена соответствующим периодом изучения.

В связи с этим В. Автономов пишет: «Так было положено начало накоплению нового вида экономических знаний — позитивных, обобщающих факты экономической жизни и выявляющих устойчивые, закономерные связи между ними» [11, с.29].

Новый, позитивный подход

Постепенный переход от религиозно-этического нормативного[21] характера экономической мысли к позитивному, аналитическому связан в первую очередь с формированием нового типа хозяйства — феодального государства с его единоличным хозяином — государем. Изменение масштабов хозяйства неизбежно потребовало обобщений более высокого порядка и более глубокого осмысления. Однако новое хозяйство было новым не только в силу его масштабности, но и в силу обретения изучаемым объектом нового качества. Новое хозяйство — государство, чеканило монету, и именно это обстоятельство позволило сделать первые серьезные эмпирические обобщения, касающиеся качества и количества денег. К таковым следует отнести «Закон Грэшема» и наблюдения Наварруса и Жана Бодена о связи количества денег и ценой на товары. Указанные обобщения имеют мало общего с обсуждаемой проблемой себестоимости, но имеют принципиальное значение с точки зрения стремления экономической мысли к наиболее общим универсалиям, ведь явления вытеснения «плохими» деньгами «хороших» и связь между ценой на товары и количеством денег являлись общими для всех.

Отождествление количества и качества денег с богатством[22] государства вызвало к жизни вопрос о механизмах увеличения их в национальных границах. «Главным источником пополнения казны служила торговля, в особенности внешняя — единственный канал притока денежного металла для большинства европейских стран» [11, с.33]. Совокупность представлений и частных мнений относительно способов решения этой задачи сложились в идеологию именуемую меркантилизмом [18, с.79]. В самом общем смысле на первом этапе развития (в контексте нашего исследования) меркантилисты искали ответ на вопрос о способах установления такого рода воспроизводящихся внешних связей, при которых одна из сторон получила бы преимущество[23]. Однако впоследствии Томас Манн в книге «Богатство Англии во внешней торговле» показал, что приток денег в страну важен не потому, что служит источником накопления их в казне, но стимулирует рост производства и тем содействует процветанию нации [16, с. 35]. «Деньги создают торговлю, а торговля умножает деньги» [19, с. 153–161].

Некоторые выводы

Таким образом, уже в период раннего, начального развития экономической мысли мы обнаруживаем попытки получить наиболее общую картину взаимодействий в экономической среде через описание таковых с помощью универсалий все более высокого порядка. Реализовать такого рода стремление в полной мере, как в описываемый исторический и намного позднее не удалось, но само движение интеллектуальных усилий к обобщениям описывающим системы все более высокого уровня через конструкты носящие все более универсальный характер демонстрируют чрезвычайно важное на наш взгляд наблюдение — описание экономической среды, начиная с работ Аристотеля, стремится в своих базовых установках к такому ее виду, который наиболее полно соответствует понятиям системы и/или системности описываемых явлений. А центральным звеном — системообразующим элементом при этом выдвигает некоторый базовый элемент определяющий системность отношений через «стоимость для себя» изначально отличающуюся от стоимости для других. То есть, составляя некоторое представление о наличие внутрисистемной рациональности и рациональности внешних взаимодействий, принципиально отличающихся друг от друга, с одной стороны, и взаимно дополняя, с другой.

Литература:

1.         Экономическая энциклопедия [Текст] / Науч. — ред. совет изд-ва «Экономика»; Ин-т экон. РАН; Гл. ред. Л. И. Абалкин. — М.: ОАО «Издательство «Экономика», 1999. — 1055 с.

2.         Экономический словарь [Текст] / Под ред. А. Н. Азрилияна. — 2-е изд. — М.: Институт новой экономики, 2011. — 1152 с.

3.         Карпова, Т. П. Управленческий учет: Учебник для вузов. [Текст] / Т. П. Карпова — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2004. — 351 с. — (Серия «Профессиональный учебник: Бухгалтерский учет»)

4.         Ефремова, А. А. Себестоимость: от управленческого учета затрат до бухгалтерского учета расходов [Текст] / А. А. Ефремова. — М.: Вершина, 2006. — 208 с.: ил., табл.

5.         Кирьянов И. В. Моделирование себестоимости в производственной сфере: элементарные задачи // Сибирская финансовая школа. — 2013. — № 1. — С. 78–85.

6.         Кирьянов И. В. Себестоимость как центр моделирования финансов высоко-интегрированных структур // Проблемы развития экономики и общества: монография/ М. А. Ермолина, И. В. Кирьянов, Е. Д. Кочегарова и др. — Saint-Louis, MO: Publishing House «Science & Innovation Center». — 2013. — С. 27–64.

7.         Кирьянов И. В. Себестоимость как экономическая категория в моделировании финансов или возможность синтеза структуры // Экономика и предпринимательство. — 2013. — № 9 (38). — С. 592– 601.

8.         Кирьянов И. В. Себестоимость как категория в моделировании финансов // European Social Science Journal = Европейский журнал социальных наук. — 2012. — № 11 (27). — Т. 1. — С. 443 –454.

9.         Новейший философский словарь [Текст] / сост. и гл. науч. ред. А. А. Грицанов. — 3-е изд., исправл. — Мн.: Книжный дом, 2003. — 1280 с.

10.     Кирьянов И. В. Моделирование финансов: себестоимость как связь элементов затрат // Экономика и управление в XXI веке: тенденции развития. 2013. № 12. С. 8–22.

11.     История экономических учений [Текст]: учеб. пособие / под ред. В. С. Автономова, О. И. Ананьина, Н. А. Макашевой. — М.: ИНФРА-М, 2007. — 784 с.

12.     Гловели Г. Д. История экономических учений [Текст]: учеб. пособие / Г. Д. Гловели. — М.: Юрайт, 2012. — 742 с.

13.     Бертенев, С. А. История экономических учений в вопросах и ответах [Текст]: учеб. пособие / С. А. Бертенев. — М.: Юрист, 2001. — 192 с.

14.     Шумпетер Й. А. История экономического анализа: В 3-х т. [Текст] / Й. А. Шумпетер; пер. с англ. под ред. В. С. Автономова. — СПб.: Экономическая школа, 2004 г. — Т. 1. − 496 с.

15.     Зверева Ю. Н. История экономических учений [Текст]: проблемно-тематический курс / Ю. Н. Зверева — Ярославль: 1998. — 33 с.

16.     Гоббс Томас Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного [Текст] / Томас Гоббс. — М.: Мысль, 2001. — 480 с.

17.     Райзберг, Б.А., Лозовский, Л.Ш., Стародубцева Е. Б. Современный экономический словарь [Текст] / Б. А. Райзберг, Л. Ш. Лозовский, Е. Б. Стародубцева — 5-е изд., прераб. и доп. — М:. ИНФРА-М, 2007. — 465 с. (Библиотека словарей «ИНФРА-М»).

18.     Майбурд Е. М. Введение в историю экономической мысли. От пророков до профессоров [Текст] / Е. М. Майбурд. — М.: Дело, Вита-Пресс, 1996. — 544 с.

19.     Мировая экономическая мысль. Сквозь призму веков. В 5 т. Т.1 От зари цивилизации до капитализма [Текст] / Сопред. редкол. Г. Г. Фетисов, А. Г. Худокормов / Отв. ред. Г. Г. Фетисов. — М.: Мысль, 2004. — 718 с.

20.     Кирьянов И. В. Моделирование финансов: себестоимость как связь элементов затрат // Экономика и управление в XXI веке: тенденции развития. 2013. № 12. С. 8–22.

---