Способы сбора и обработки устных (фольклорных) источников северокавказских народов

Вхождение северокавказского региона в состав Российской империи, способствовало всестороннему его изучению. В ряду «новых российских земель» Северный Кавказ представлял весьма сложное пространственное измерение [26, с. 42]. Осознание необходимости в познании этих территорий, отличавшихся историческим прошлым, особенным укладом жизни был интересен российской общественности не только в политическом, но и научном отношении.

Эти обстоятельства, способствовали созданию в регионе подразделения Русского географического общества (Кавказского отдела). Одним из направлений его деятельности стало изучение устных этнографических источников, составлявших значительную часть свидетельств исторического прошлого народов Северного Кавказа. По мнению, академика, географа и антрополога К. М. Бэра, этнографические исследования «составляют часть настоящей жизни народа» [8, с. 64–81]. Причем значительный объем выявленных материалов составили устные фольклорные источники.

Для этносов в прошлом не имевших письменности (адыгов, балкарцев, карачаевцев и др.), фольклор выполнял важную историко-культурную функцию — накапливал информацию, дошедшую из глубины веков, сохранившую дух времени, представляющую бесценные свидетельства по истории народов [24, с. 252], позволяющие «интерпретировать модели прошлого» [27, с. 8]. Важно отметить, что подобная форма фиксации прошлых событий, существовала у многих народов. Отсутствие письменности, вынуждала сохранять в форме устных свидетельств значимые события, происходившие в его жизни. Естественно, что их хранение и фиксация в течении веков, обеспечивалась при помощи повторения и имитации. Благодаря чему, основные умения и навыки сохраняли свою устойчивость при передаче их из уст в уста новым поколениям.

Не смотря на то, что были регламентированы законодательные документы Общества, исследовательская работа не могла должным образом осуществляться, из–за отсутствия методов сбора материала имеющегося среди местного населения.

Понимание учеными, роли получения и сохранения сведений о малоизученных народах, только вошедших в состав страны способствовали созданию специальных «Программ…», позволивших изучить все стороны жизни этносов проживающих на окраинах страны. Одной из первых была составлена Н. И. Надеждиным и разослана по всей стране «Программа …» [20, с. XLVII–LII], направленных на исследования народов. Особое внимание при ее составлении уделялось Кавказу [9, с. 186].

Разработанная «Программа …», была предназначена не только для ученых, но и рассчитана на привлечение к этой работе местных жителей, в большинстве «людей малограмотных». Все полученные даже самые короткие сведения воспринимались «с искреннею признательностью» [20, с. LII]. Детальный, настойчиво повторяющиеся рекомендации, свидетельствовали о трепетном отношении к любым устным памятникам, свидетельствам исторической жизни народов. В разработанной «Программе …» Общество, обязывалось публиковать имена всех лиц, занимавшихся этнографическими исследованиями в своих изданиях, а авторов лучших работ награждать «малыми золотыми, серебряными и бронзовыми медалями» [20].

Опыт, в разработке «Программ …» и осуществление на их основе исследовательской деятельности в некоторых районах страны (Сибири) позволил применить данные наработки при разработке специальной методики подобной работы в северокавказском регионе. Важно отметить, что «ставка» при составлении делался на малочисленную социальную группу (учителей, и тех лиц, которые могут принять участие в исследовании региона), имеющих возможность всестороннего исследования округа, в котором проживало. При этом учитывалась малочисленность кадров (образованных людей), способных на практике осуществлять серьезные исследования. Ставилась задача поднять знания о регионе среди местных собирателей. С этой целью, предполагалось разместить в библиотеках учебных заведений, материалы, предметом описания которых был регион [22, Вып. 1. 1881. с. V]. В частности, среди рекомендованной литературы, акцент делался именно на тот материал, примером освещения которого были вопросы, помещенные в «Программе …». Авторами работ были как отечественные (С. М. Броневский, Н. Ф. Дубровин и др.), так и зарубежные исследователи (И. А. Гюльденштедт, Г. Ю. Клапрот и др.).

Помимо этого, среди указанной литературы, присутствовали периодические издания Русского географического общества и его Кавказского отдела. Кроме того, в выпусках «Сборника …» [22, Вып. 4. 1884; Вып. 9. 1890; Вып. 29. 1901; Вып. 32. 1903; Вып. 38. 1908.], было принято решение публиковать известия древних писателей о регионе, тем более, что «многие из этих писателей были в здешнем крае и писали о том, что сами видели и слышали от туземных обитателей» [22, Вып. 4. 1884. с. 3.]. Таким образом, происходил процесс осознания необходимости изучения «начала» истории народа.

Предполагалось, что сведения собранные местными учителями, по истечению определенного времени могут стать источниками, хранящими детальные сведения о народах. «Ведь то, что заезжим ученым дается с крайним трудом, — как утверждает В. Ф. Миллер, — может сравнительно легко быть достигнуто деятельностью местных жителей» [18, с. 1].

По инициативе Кавказского учебного округа, в целях поддержания «духовной деятельности» начальных учителей, развития их «умственно освежающего труда», была разработана специальная «Программа …» [20, Вып. 1. 1881. с. VIII–XXIV], включавшая ряд логически взаимосвязанных вопросов.

Предложенная «Программа…» вызвала интерес, получила позитивные отзывы и заявления о том, что они (учителя) желают посвятить этому занятию «свой досуг в будущем» [22, Вып. 1. 1881, с. 24]. Однако составленный комплекс вопросов, носил в большей степени рекомендательный характер, так как в процессе работы исследователям приходилось сталкиваться с разнообразными сложностями: незнанием местного языка, отсутствием у кавказских народов письменности [17, с. 6].

Один из учителей характеризуя процесс фиксации материала, отмечал заинтересованности со стороны местного населения в сообщении ему сведений «преимущественно о старине; в особенности они больше охотники до преданий о прошлом своей родины» [22, Вып. 3. 1888. с. 138]. В то же время, по словам другого исследователя, были области, в которых народная память сохранила немного сведений — «трудно найти другой народ с таким скудным запасом народных преданий о прошлом своей земли» [22, Вып. 5. 1886. с. 7]. Причина «скудности» народной памяти объяснялась «долговременным рабством массы населения» [22, Вып. 5. 1886. с. 8].

Достоверность лиц осуществлявших поиск и фиксацию устных свидетельств, подтверждают сведения, помещенные в конце публикуемых текстов. Однако не все собиратели указывали себя, что затрудняет решение вопроса о «качестве» полученной информации: отношение интервьюера к собираемому материалу, с какой тщательностью проводилась фиксация, но и это не лишает источники информативности (от современного исследователя требуется умение при работе с источником, заставить его «говорить»).

Структура «Программы …» соответствовала тем методологическим подходам, которые существовали в XIX в., при этнографическом изучении народа. Проведение анализа данных документов с позиции современных подходов, способствует необходимости (делает необходимым) имеет смысл расположить их в системе значимости.

Одним из базовых явлений, влияющих на развитие человека и всего общества, является природная среда. Значимым было, описание климатических и геологических данных. В частности направление и сила ветра, давление и влажность воздуха, температура, время появления снега, а так же количество дождливых и снежных дней, время замерзания рек, озер в описываемом районе. Природные условия в течении длительного времени формировавшие особенные черты и характер местного населения.

Начиная свой широко известный курс русской истории, В. О. Ключесвкий, подчеркивал роль природно-климатических условий, «которые держат в своих руках колыбель каждого народа» [12, с. 78–79]. Учет подобных данных осознавался учеными при составлении «Программы…» В частности, отдельная часть вопросов, уделялась «характеру местности» [21, с. IX] на которой располагалось село, аул. Площадь занимаемой территории, внешний вид, а так же описание домов в архитектурном отношении, важны были сведения о материале, из которого строились жилища и способам их возведения.

Изменение этнодемографической ситуации в Закубанье повлекло за собой неизбежную трансформацию хозяйственного облика региона [11, с. 362]. Земля, отведенная для горцев, оказалась значительно хуже, по качеству и условиям хозяйственной деятельности, регулярно затапливалась водами реки Кубань [4, с. 65–66]. Однако значимость данных о местных культурах, осознавалась учеными, в связи с чем, в «Программе …» этому уделялось внимание. В частности, значимы были данные о периоде цветения плодовых деревьев, период опадания листьев. Важным было освещение состава почвы (чернозем, глина, известняк), указание горных пород, минеральных веществ (твердых, жидких), их применение местным населением в хозяйстве. Ряд вопросов был посвящен видовой характеристике растительности, в частности деревьев, овощей, цветов, а так же пространства занятого виноградником или лесом. Необходимым было уточнение распространенных болезней среди растений, а так же употребление определенных культур в пищу или же применение их в качестве лечебных средств. В имеющемся перечне вопросов, вошел раздел «названия» [19, с. 5–10], в котором внимание уделялось наименованиям, минералов (коралл, янтарь, кремень), видов животных, растений, обитавших и произраставших на Северном Кавказе, включая их латинские названия. В отношении растений, важным было уточнять, кустарники или деревья, съедобны ли или ядовиты, вьются или употребляются в качестве красителя.

Роль географического фактора органично связана с проблемой месторазвития народа. Северный Кавказ один из районов мира, где комбинируются два или более ландшафтов, что позволяет прийти к выводам об общем месте развития народов региона. В частности, практически вся территория сочетает в себе как горный, так и степной и лесной ландшафты. Осознание учеными роли географических факторов, свидетельствует о включении в перечень вопросов, которые затрагивали такие проблемы, как географическое положением местности, расположение поселения близ гор, рек, лугов, моря или минеральных источников, с указанием глубины и времени разливов. Важным было уточнение о качестве воды, пригодность употребления в качестве питьевой, ее цвет, вкус и по возможности ее химический состав. От данных условий, на прямую зависело качество и образ жизни народов проживающих в той или иной местности.

Вовлечение новой территории в общегосударственную жизнь страны, распространение в регионе российского законодательства, способствовал изучению народного характера, «чтобы крутым поворотом не нарушить прежних привычек народа» [7, с. 12]. В этой связи в «Программу …», вошел перечень вопросов, посвященных административному устройству северокавказского региона. В частности, наличие в местности привилегированных сословий, принимавших участие в управлении и судебных делах.

Антропологическая теория, возникла благодаря усилиям лингвистов, историков, этнографов и философов, задолго до фундаментальных открытий в области антропологии, биологии и психологии [3, с. 9]. Пестрота племенного состава России, способствовала активизации среди ученых в области антропологических исследований [14, с. 48]. Народы региона стали изучаться с позиции антропологии. Ключевую роль в этом вопросе сыграл V Археологический съезд, проходивший в Тифлисе в 1881 г. [23].

Проблема происхождения народов региона вошедших в состав страны, побуждала интересы ученых к данной проблеме, о чем свидетельствует, включение в «Программу …» вопросов, связанных с антропологическим изучением местного населения. Затрагивались проблемы, посвященные «физическим и нравственным развитием» [19, с. XIV] населения. Отдельное внимание уделялось как женщинам, так и мужчинам. Учитывался возраст и внешние особенности каждого из полов (форма и цвет лица, особенности лба, ушей, цвет волос, переносиц, зубов, рук, носа, грудной клетки и т. д.). Помимо этого внимание уделялось, национальным особенностям жилища, отношениям в семье, положению женщины, а также взаимоотношениям между жителями, принадлежавшим к разным национальностям.

Довольно плотный состав населения, разного происхождения, разных форм хозяйственной и культурной жизни в разное время населяли регион [2, с. 223]. Археологические памятники Северного Кавказа, охватывают огромный период от древнекаменного века до позднего средневековья. Изучение, которых позволяло и по сей день позволяет, изучать историческое прошлое народов, осуществлять попытки проследить некоторые «локальные процессы», проходившие на территории [5, с. 3–4]. Помимо этого в них (в памятниках) хранятся факты заселения человеком территории Кавказа. Понимание роли подобных исследований, приводит к составлению вопросы связанные археологическим исследованиями и включению их в «Программу…».

В частности отдельный блок вопросов, посвящался названиям города, аула, селения, истории происхождения поселений, на основе исторических фактов, а так же времени их основания [21, с. VIII]. Не маловажным были данные о наличии архитектурных и археологических памятников (каменные бабы, храмы, мечети, башни), сохранившихся на территории конкретных населенных пунктов или же в их окрестностях. Особое внимание, рекомендовалось уделять, надписям и рисункам, нанесенным на скалах, камнях или памятниках, а так же фиксации преданий о них. При этом, в случае раскопок захоронений, необходимо было проводить полную и детальную опись всего, что в них находилось (утварь, монет, медалей). Помимо этого, в ходе исследования интерес требовалось проявлять к древним рукописям, хранившимся в церквях, мечетях или же у частных лиц, снабжая сведения краткими характеристиками их содержания.

Завершение военных действий в регионе, не могло не отразиться на состоянии здоровья горцев. Осознание потери своей независимости, повергло население в состояние глубокой депрессии. Помимо этого, нездоровые места жизни населения, провоцировали вспышки заболеваемости малярией, приводившие к высокому уровню смертности и низкой рождаемости [11, с. 131]. Значительная плотность межэтнических контактов, способствовала распространение венерических заболеваний.

Учитывая данные обстоятельства в «Программу …» были включены вопросы, затрагивающие проблемы, посвященные гигиеническим и санитарным условиям, в которых находилось население, а так же мера предпринимаемым, в соблюдении или не соблюдении необходимых норм. Способы лечения местными средствами (травами, снадобьями).

За многовековый период своего существования, адыгская народная медицина накопила значительный практический опыт лечения различных заболеваний [11, с. 429]. Широко использовались лекарственные травы, которыми весьма богата местная природа. В свою очередь, известным были благоприятные свойства и воздействия на организм горных минеральных источников. Другая часть вопросов отводилась животным, как домашним, так и диким, требовалось записывать их название, породу, способы ухода за ними и периоды миграции.

Помимо этого, важным являлась проблема численности населения региона. Чем обусловлено включение вопросов посвященных статистическим данным и предлагающимися к ним «Примечаниями …» и «Пояснениями …» в форме таблиц, позволяющих фиксировать данные последовательно и вносить их в таблицу [21, с. VIII]. Данная форма фиксации предполагала проведения задокументированного учета. Таким образом, необходимым являлось указывать численность населения в соответствии с их половым, возрастным, сословным и религиозным положением.

Применение таблиц с целью статистического учета населения региона, являлось основным способом учета движения народонаселения на протяжении XVIII–XIX [16, с. 407–413]. С точки зрения методов сбора материала, таблицы считаются наиболее высоким уровнем обобщения материала. Их добросовестное заполнение, позволяют говорить о ценности собранных данных. Привлечение статистических материалов содержащихся в «Сборнике …» на основе собранных данных, в настоящее время являются актуальными и могут привлекаться при решении сложной и до сих пор не решенной проблемы численного состава горского населения начала XIX в. [11, с. 196].

Включение Северного Кавказа в состав Российской империи, поставило перед властью не только проблему включения его в общую правовую и административную систему, но и ассимиляцию местного населения, принятие им культурных норм, господствовавших в российском государстве [11, с. 335]. Осознание роли образования в социальном и культурном развитии региона, способствовали активизации в этой области, как правительства, так и ученых. Процесс, происходил в двух направлениях: «западном», предполагавшем распространение светского образования и «восточном» связанным с развитием конфессионального образования [11, с. 335].

Данная сфера была вовлечена в «Программу…», в которой внимание уделялось вопросу открытия школ, стоимость их содержания, языка на котором велись занятия, время начала обучения, каникулы и т. д. Определенные данные помещались в таблицу, что в дальнейшем позволяло четко и детально подходить к таким вопросам как: количество учащихся за определенные года, число мальчиков и девочек, проходивших обучение, а так же отношение числа учащихся к числу жителей. Помимо этого, уделялось внимание нравственному развитию учащихся и мерам, применяемым для этого в школах. Велся учет, отчисленных учащихся за определенные провинности. Ряд вопросов затрагивал финансовые вопросы, содержания школ за счет правительства, общества или частной оплаты. Осознание роли языка, как богатства живой народной речи, «зафиксированной в словах-понятиях» [1, с. 22], представлял ценный исторический материал. Осознание этого ощущался исследователями, более того, в наше время данная проблема является актуальной и важной исследовательской задачей. Как отмечает антрополог и философ Леви-Стросс «только язык может подвергаться истинному научному исследованию» [13, с. 56].

Все накопленные знания, все, чем жил и что переживал народ, сохранялось в его устных источниках. В них бережно с особым трепетом, отражалась историческое прошлое этносов региона. Удерживая ее в памяти и передавая потомкам изустно, как своеобразный учебник жизни, позволял народам сохранить свою самобытность и неповторимость. В этой связи, к предложенной «Программе …» для более детальной фиксации на местном и русском языках легенд, сказок, поговорок, членом-сотрудником Русского географического общества, Г. Н. Потаниным, было составлено «Несколько вопросов по изучению поверий, сказок, суеверий, обычаев и обрядов» [21, с. VIII], направленных на комплексный сбор устного материала, хранящегося среди местного населения.

В первый отдел, вошли вопросы о космологических поверьях, о названии неба, луны, солнца, звезд, млечного пути, радуги, зарницы и созвездий, о людях с собачьей головой [19, с. 6]. А так же сведения о существующих убеждениях и представлениях о том, на чем держится, и кто управляет миром и землей. Кто является создателем молнии и грома, в образе какого существа он предстает перед человеком, божества ли или змея. Каким образом и как объясняются раскаты грома и удары молний в землю или деревья, не является ли это «преследованием врага, или нечистого» [19, с. 6].

Определенное внимание отводилось горам и существующим о них поверий. В частности, чем объясняются естественные овраги, не сопоставляются ли они богатырям или царям, а так же живут ли на вершинах змеи и есть ли вода в горах, которую пьет ворон. Помимо этого, существуют ли фольклорные произведения, связанные с восхождением человека на священную гору, в результате чего он слеп или умирал или же не возвращался назад. Особое внимание к горам, при составлении вопросов не случайно. Их величие и в то же время неприступность, в одном случае олицетворяется с функцией защиты человека от возможных угроз, в другом, с чем то неприступным и сакральным.

При этом особое внимание уделялось устным источникам посвященным животным и их встрече с человеком. В частности выделялись такие животные как медведь, птицы, летучие мыши, кроты, альпийские волки, зайцы, змеи. Не был ли зверь, изначально человеком, или же после совершения им некоторых поступков, был обращен в него (зверя).

Среди животных наиболее очевидная роль отводилась медведю, так как значительная часть вопросов связанна именно с ним. Так, затрагивались особенности его черт характера и схожести их с человеком. Причины его косолапости, смышлености, любови к своему потомству, известны ли ему минеральные источники и опьяняющие свойства растений ил же их лечебные свойства и какими свойствами обладает его сало, шерсть, лапы, зубы. Существуют ли поверья о музыкальных предпочтениях медведя или же любовных связей его с женщиной, в результате чего та, рожала медведя. Подобное внимание, отведенное медведю, не случайно, согласно представлениям горцев, животное считалось его ближайшим родственником [25, с. 130].

Помимо этого интересны вопросы, связанные с другими животными, в частности тушканчиками, мышами и ужами, которые высасывали молоко у коровы. А так же лебедях, ласточках, филинах, о лечебных свойствах заячьей шкуры или его помета. Часть вопросов связана со змеями, которые лежат на земле и вылетающих из нее, когда на них падает тень или царе змей, на голове которого, находиться «чудодейственный камень» [25, с. 8].

Широкий круг вопросов, затрагивающий проблему религиозного характера: «поверья о духах» [25, с. 13], оборотнях которые различались на домашних духов и духов определенной местности, живущих в лесах, населявших воды и горы; о потопе и человеке, спасшегося на этом корабле и горе, на которой он остановился; о времени сотворения мира и книге, в которой записаны судьбы людей [19, с. 10–14]. А так же представления о душе человека воплощённой в образ бабочки или птицы, об ангелах–хранителях сопровождающих человека на всем протяжении его земной жизни, о загробной жизни, видах мучений грешников в аду и подземном мире, о дороге туда, которая проходила либо через море или высокую гору.

Характерно ли в регионе, проведения религиозных действий посвященных огню, воде, что делали люди в период затмения луны. А так же обряды и время их проведения, связанные с изгнанием черта, в котором принимают участие все жители аула. Проводились ли гадания и какой характер носили. Не обошли внимания вопросы, относящиеся к ритуалам, осуществляемым при рождении ребенка (омовение, отрезание пуповины, способы очищения после родов и т. д.).

Помимо этого, часть сказаний посвящалась доблестным богатырям спасающих девиц от чудовищ и т. д., а так же духам, оборотням, людоедам и лунатикам [19, с. 13]. Определенная часть вопросов относилась к сказаниям о разных болезнях, их сказочных названиях, причинам по которым они появлялись и способах их лечения. А так же детям, которые убегали от злой мачехи или злой колдуньи.

Внимание к подобным проблемам, таким как восприятие небесных светил, природных явлений, отношение к животным, обитающим в регионе, обще религиозный перечень вопросов, может свидетельствовать о том, что предпринимаются попытки понять сменяющиеся религиозные представления горцев, на протяжении их многовековой истории, сведения о которых храниться в устном народном творчестве, представляющем собой, устную летопись народа.

Следующий отдел затрагивал вопросы относительно поверий о растениях. Какие знания существуют у народов о целебных свойствах вечнозеленого можжевельника, и если люди, владевшие врачебным искусством, какие травы исцеляют от укуса змей. Имелись ли поверья о ядовитых растениях, пыль с которых при попадании в глаза приводила к тому, что человек слеп. Есть ли поверья о существовании исполинского дерева [15], ветви которого достают до неба.

Осознание научности, культурной значимости накопленной многочисленной информации о различных сторонах жизни народов Северного Кавказа, способствовало возникновению потребности в систематизации и публикации собранного материала. По инициативе Управления Кавказского учебного округа, во главе с К. П. Яновским, ставшим руководителем (с 1881–1901) тематического «Сборника…» [22]. Первая публикация состоялась в 1881 г. в Тифлисе. Каждый аналитический обзор, как правило, сопровождался записками, в которых указывались сведения о том, когда, где и со слов кого осуществлялась запись данного материала [22, 1889. Вып. 8. с. 3].

В зависимости от накопленных данных «Сборник…» состоял из двух, трех, а в дальнейшем — четырех частей. Содержание каждого из них практически однородно и выражало характерные особенности развития народов. Вошедшие в отделы сведения были разнообразны, при этом авторы стремились соблюдать строгость изложения информации. Определяющим фактором при составлении каждой части, являлся объем накопленного материала.

Исторически значимую информацию несут публикуемые в «Сборнике…», «Известия древнегреческих и римских писателей о Кавказе» [22, Вып. 4. с. 1884], имеющие продолжение в других сборниках, переведены эти сведения с латинского и «исправлены по греческим источникам» [22, Вып. 24. с. 9], а так же «известия грузинских летописей и историков …», которые взяты из рукописей, хранящихся в Тифлисском церковном архиве [22, Вып. 26. 1899]. В более поздних выпусках публикуются продолжения такого рода материала, а именно работы арабских географов IX и X вв. [22, Вып. 38. 1908. с. С. 1–130] и писателей о Кавказе… [22, Вып. 29. 1901; Вып. 32. 1903].

В «Сборниках…» давалось детальное описание Кавказского края, орографии, гидрографии, климата, растительности животных отдельных местностей. Представлено довольно детальное описание Осетии. Значимыми являются исследования «флоры окрестностей озера Гокчи» [22, Вып. 27. 1900. С. 43], в которых была собрана коллекция образцов почвы в последующем была передана в Петербург. В этом же отделе помещались экономические и статистические сведения, позволяющие определить число умерших и родившихся.

Интерес представляют археологические сведения об отдельных территориях или всего региона в целом. Не менее интересно описание «Драгоценных камней, их названий и свойств» [22, Вып. 24. Тифлис, 1898. с. I], которые знакомят читателей с памятниками апокрифической литературы.

Внимание в «Сборнике…» отводилось в частности медицине. Интересны представленные сведения о лечении многих болезней, в частности применение крахмальных и гипсовых перевязок и вообще неподвижности при вывихах и переломах, употребление сушеных тараканов при водянке, а так же ландыш при болезнях сердца» [22, Вып. 16. Тифлис, 1893. с. VIII].

Значимость осуществляемой работы и ценность собранного материала, отмечалась редакторами текстов [22, Вып. 16. Тифлис, 1893. с. VIII]. Согласно их мнению, фиксация обычаев и нравов горцев, позволяет сохранить информацию о народах региона не позволив им исчезнуть из памяти. В частности интерес представляет зафиксированная древняя форма заключения брака у удинов. Главную роль, в которой играл брат матери и брат невесты. Сватовство начиналось по первому соглашению с дядей невесты, ему доставались подарки, он же совершал обручение. Не менее значимую роль играл брат невесты, находившийся около нее безотлучно до венчания, не впуская в дом жениха [22, Вып. 14. 1892. с. 13–14].

Учитывая, что были накоплены конкретные сведения по различным вопросам истории и этнографии народов, осуществлялись подготовка и выпуск номеров, полностью посвященных этой информации. Определенные тематические выпуски, отражали хозяйственно–ремесленную деятельность народов. Так, в выпуске восьмом опубликован материал, посвященный «описанию кустарной промышленности»» [22, Вып. 14. 1892] в северокавказском регионе. Отдельный выпуск посвящен описанию шелководства и пчеловодства» [22, Вып. 11. 1893. с. 155].

Один из «Сборников …» был полностью посвящен описанию Карачая, его истории [22, Вып. 43. 1913]. Приводятся детальные сведения о географии местности с приложение карты, климате, разнообразных сведениях об археологических памятниках расположенных на территории, духовной жизни населения, его социальным, экономическим и духовным отношениям распространенным в данной местности.

Необходимо отметить, что тематических выпусков по одной проблеме было немного. Исключение составил выпуск тридцатый, посвященный Св. Евангелию, переведённому специально для «Сборника…» с удинского языка на русский священником Семеном Бежановым. Со временем в выпусках стали появятся сборнике, посвященные описанию рукописей общества [22, Вып.33.1904; Вып.34.1904; Вып.40.1909; Вып. 41.1910].

Выпуск двенадцатый «Сборника …», полностью посвящен устным (фольклорным) источникам. Тексты, зафиксированы, как на русском, так и на национальном языке, снабжены дословными переводами на русском языке и примечаниями. Помимо этого, к текстам, прилагаются «Заметки …» и пояснительный словарь Л. Г. Лопатинского, а так же комментарии к текстам «знатока народных сказаний» [22, с. I] В. Ф. Миллера.

Несмотря на большое количество сведений по географии, статистике, экономике, праву, этнографии большее внимание уделялось памятникам устной культуры: легендам, сказкам, загадкам народов Северного Кавказа. В частности, были опубликованы сказания татар–горцев «о нартских богатырях», бытовавшие у многих народов: адыгов, сванетов, осетин и др. Немало опубликованных пословиц, поговорок и анекдотов сопровождались переводами с местного на русский язык. Благодаря работе немногочисленной группе местных собирателей, были зафиксированы материалы на национальном языке, а так же их русский вариант, что делало ее доступной для широкого круга читателей. Материалы снабжались пояснениями и примечаниями, что позволило сохранить ценные источники, дошедшие до нашего времени в своем первозданном виде.

Начиная с семнадцатого выпуска, публиковались устные тексты, записанные на языке этносов в их первозданном виде. Так, к текстам на кумыцком языке прилагались словари: русско-кумыцкий и кумыцко-русский. Многочисленные устные источники народов, были опубликованы как на национальных, так и русском языках. В связи с накопившимся материалом с 1901 г. в издание вошел специальный отдел, в котором размещались фиксированные фольклорных материалов. Собранные материалы дошли до нас в том виде, в котором бытовали среди этносов.

Наряду с собиранием текстов велась их лингвистическая обработка. В этом плане значимый интерес представляет опубликованная «Грамматика удинского языка», отражавшая уровень изучения языков и наречий, распространенных в регионе, не исследованных в свое время П. К. Усларом. Многие выпуски «Сборников…» снабжены рисунками и снимками [22, 1891. Вып. 11. С. 5, 8, 20, 22, 24; 1905; Там же. 1904. Вып. 33. С. 31.; Вып. 35. С. 7, 29, 43.]. В них печатались благодарственные послания академикам, принимавшим участие в обработке и публикации материалов, комментарии к текстам Л. Г. Лопатинского.

Накопленная исследовательская практика по изучению окраин страны, способствовала созданию «Программы …» в которой учитывались специфические особенности северокавказского региона. В сферу внимания попали разноплановые вопросы, которые включали как политико-экономические (административная организация, описание природных ресурсов) стороны жизни населения региона, так и сохранившиеся среди местного населения устные памятники (эпос, сказки, пословицы и поговорки). С целью получения желаемых результатов, к проведению исследований всех образованных людей. Более того, было создана источниковедческая база, способствующая активной работе на местах. В результате, была накоплена значительная информация о регионе, в дальнейшем ее систематизации и публикации в специальных периодических изданиях. Одним, из которых стали тематические «Сборники …». По мере издания, которых, учеными осознавалось, их роль в изучении Северного Кавказа, отмечалось, что для тщательного исследования источников понадобились бы целые комиссии специалистов по разным отраслям знания и десятки лет самого упорного [10, с. 225].

 

Литература:

 

1.                  Абаев. В. И. Проблемы нартского эпоса. Нартский эпос. Материалы совещания. Орджоникидзе. 1957. С. 22.

2.                  Аутлев П. У. Абадзехская нижнепалеолитическая стоянка. Майкоп. 1963. — 223 с.

3.                  Авдеев В. Б. Русская расовая теория до 1917 года. Москва. 2004. С. 9.

4.                  Гаврилов П. А. Устройство поземельного была горских племен Северного Кавказа // Сборник сведений о Кавказе. Тифлис. 1869. Вып. 2. С. 65–66.

5.                  Гадло А. В. Этническая история Северного Кавказа X–XIII вв. Санкт–Петербург., 1994. С. 3–4.

6.                  Гусев В. Е. Чернышевский о народной поэзии // Известия Академии наук СССР. Отделение литературы и языкознания. 1954. — Т. XIII. Вып. 4. С. 364.

7.                  Дубровин Н. Ф. О народах Центрального и Северо–Западного Кавказа. Нальчик, Эль–Фа. 2002. С. 12.

8.                  Записки русского географического общества. Кн. I. Санкт–Петербург. 1849. С. 64–81.

9.                  Известия Кавказского отдела Императорского русского географического общества. Тифлис. С. 186.

10.              Известия Кавказского отдела Императорского русского географического общества. — Т. IX. № 2.Тифлис. 1887. С. 225.

11.              История Адыгея с древнейших времен до начала ХХ в.: В 2 т. — Майкоп: Адыгейс. респ. кн. изд–во, 2009. — Т. I. — 452 с.

12.              Ключевский В. О. Сочинения: В 9 тт. Москва 1987. — Т. 1. С. 78–79.

13.              Леви–Стросс. К. Первобытное мышление (Сер. Мыслители XX века). Москва. 1994. С. 56.

14.              Леманс Ю. Ф. Краткая расология Европы. Мюнхен. 1925. С. 48.

15.              Лесной великан. [Электронный ресурс] URL: http://nat–geo.ru/ (дата обращения: 10.05.2013)

16.              Медушевская О. М. Источниковедение. Теория. История. Метод. Источники Российской истории. Москва. 1998. С. 407–413.

17.              Миллер В. Ф. Осетинские тексты / В.Ф Миллер Осетинские этюды. Москва. 1881. — Ч. I. С.6.

18.              Миллер В. Ф. О Сборнике материалов для описания местностей и племен Кавказа, издаваемом Управлением Кавказского учебного округа. Отзывы, напечатанные в Журнале Министерства Народного Просвещения. Москва. 2011. С. 1.

19.              Несколько вопросов по изучению поверий, сказаний, суеверных обрядов. Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа: издание управления Кавказского учебного округа. Тифлис. — Вып. 2. 1881. С. С. 5–17.

20.              Программа для собрания сведений по этнографии. Живая старина / Отделение этнографии Императорского географического общества; под ред. В. И. Ламанского. Санкт–Петербург. — Вып. I. 1890 С. XLVII — LII.

21.              Программа собирания сведений о разных местностей и племен населяющих оные. Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа: издание управления Кавказского учебного округа. Тифлис. — Вып. I. 1881. С. VIII — ХХIV.

22.              Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Тифлис. — Вып. 1–46. 1881–1929.

23.              Труды V Археологического съезда в Тифлисе. Москва. 1887.

24.              Фольклор адыгов в записях и публикациях XIX — нач.XX вв.. Нальчик. 1979. С. 252.

25.              Хутыз. К. К. Охота у адыгов: Эколого–этнографический аспект / К. К Хутыз. Кн. I. Майкоп. 2001. — 224 с.

26.              Шадже А. Ю., Шеуджен Э. А. Северокавказское общество: опыт системного анализа. Москва–Майкоп. 2004. С. 42.

27.              Шеуджен Э. А. Адыги (черкесы) в пространстве исторической памяти / Э. А. Шеуджен. Москва–Майкоп: изд–во АГУ. 2012. С. 8.