Чувашский суваризм (неосуваризм) – политический заказ казанских булгаристов

Будто архаров могучее стадо

Ринулось вниз, подцепив на рога

Синь поднебесную, мощь водопада, —

Так начиналась река Кынгырга!

Лопсан Тапхаев

Вопрос о савирах-суварах мы можем поднять в связи с их происхождением и территориальной трансформацией.

В XXI в. в Чувашской Республике все чаще можно услышать даже из уст Министра культуры, да и других суваристов, что чувашский народ — это сувары. Конечно, мы историки, понимаем, что суваризм не новое явление. Еще с 40 г ХХ в. татары стали писать, что они «булгары», а чуваши финны, гунны, с 90 г. ХХ в., мол, чуваши- сувары.

1.                  Что происходит в Чувашской Республике?

2.                  Что происходит с болгаро-чувашским народом?

3.                  Что происходит с чувашской творческой интеллигенцией?

Н. И. Ашмарин в книге «Болгары и чуваши» [1], пишет о произношении сувар:

-        суас;

-        суаз;

-        сывас;

-        çуаç;

-        çуас;

-        çăваç;

-        сăвас.

Далее он заявляет, что «в более древнем виде оно и было взято черемисами в их богатый чувашизмами язык» [2]. А. П. Ковалевский пишет, сван, сувар или суваз. Исследователи Северного Кавказа пишут: «савир-савиры». А. В. Гадло пишет о савирах [3], С. П. Плетнева о суварах-савирах [4], А. П. Смирнов в исследовании «Волжские булгары» говорит о суварах.

Следует помнить, что на Северном Кавказе савиры-сувары появились в конце II в., а болгары (палхар) в начале III в.

 

С. П. Плетнева в своем исследовании «Кочевники Средневековья» на стр.154, рисунок 5 дает карту-схему «Хунну — гунны в Евразии».

 

Суварское (савирское) царство в составе Хазарского каганата обозначенного «Царство гуннов в Дагестане» [5].

По С. А. Плетневой гунны Аттилы растворились в составе савир-сувар «Царство гуннов», надо помнить:

-        причерноморские болгары;

-        савиры;

-        авары;

-        гунны;

-        хазары.

Говорили на тюркско-огурском R-языке, а не на кыпчакском (как утверждает казанские историки).

Что пишет С. А. Плетнева о гуннах-суварах.

«Огнем и мечом прошедшие по европейским степям основные силы гуннов дошли до берегов Дуная и остановились там. В V в. военно-демократический племенной союз гуннов распался на самостоятельные части. Об этом мы можем судить по сообщениям источников о набегах и походах отдельных подразделений гуннов, предводительствуемых различными «вождями». Кроме того, византийцы разбили гуннов на земле, занятой последними, а это значит, что гунны были уже связаны какой-то определенной, ограниченной территорией. А. Н. Бернштам справедливо отмечает, что удар, нанесенный гуннам, на время приостановил рост их могущества и в то же время создал предпосылки для его возрождения [6].

Светлана Плетнева далее отмечает, что вождем, который смог вновь объединить под своей властью гуннские орды, оказался Ругила.

Таким образом, древнейший обряд собственно гунны пронесли более чем через пятьсот лет. Интересно, что возрождаться он стал только тогда, когда гуннские орды стали несколько стабилизироваться, перешли ко второй форме кочевания, начали создавать свою культуру.

Огромное объединение Аттилы распалось сразу же после его смерти. Большую роль при этом сыграли не только восстания покорных Аттиле племен (гепидов, готов и др.), но и вражда между многочисленными сыновьями властителя. Так, «Эрнак, младший сын Аттилы, вместе со своими избрал отдаленные места Малой Скифии. Эмнетзур и Ултзиндур, единокровные братья его, завладели Утом, Гиском и Алмом в Прибрежной Дакии. Многие из гуннов, прорываясь то тут, то там, передались тогда в Романию.»... Из цитированного отрывка видно, что все они разбрелись по бывшей империи Аттилы, потеряли единство и силу и вновь превратились в племена, ищущие новых пастбищ [7].

Родственниками болгаро-суварам были и авары. Мы тоже обратим внимание на них.

Следующим, не менее выразительным, как нам представляется, примером второй стадии кочевания являются авары. В 578 г. авары занимают Паннонию, а в начале VII в.— Далмацию. Во главе аварского союза стоял хан Баян. В исторической литературе этого жестокого, жадного и талантливого полководца не раз сравнивали с Аттилой и Чингисханом» [8].

Многие исследователи не зная авар как-то отбрасывают их из болгаро-суварского круга. Государственным языком Аварского каганата был огуро-болгарский R-язык (чувашский). Мы так же подробно приведем материал С. А. Плетневой.

«Политическая история авар дунайского периода также весьма напоминает гуннскую — это история беспрерывных походов и военных стычек с Византией и беспощадные ограбления побежденных народов: славян, болгар, гепидов и др.

Под властью Баяна объединились многие кочевые народы — потомки гуннов. Объединение стало именоваться каганатом, а сам Баян — каганом. Входившие в него народы начали, видимо, формироваться в единый, хотя и разделенный на орды, этнический массив, господствующим языком которого стал тюркский. За двести лет существования Аварского каганата на его территории успела сложиться вполне определенная культура. Авары принесли с востока два связанных друг с другом нововведения, которые и в последующие века были характернейшим признаком кочевнических культур: железные стремена и сабли — однолезвийные слегка изогнутые клинки, предназначенные для скользящего удара. Последний можно было нанести только стоя на стременах, а это значит, что до изобретения стремян не могло быть у воинов и сабель.

В настоящее время известно множество могильников аварского времени, в которых не только вещи, но и керамика, и антропологические материалы свидетельствуют о сильной смешанности населения Аварского каганата, о значительном количестве славян, вошедших в него.

Славяне и были, видимо, той силой, которая способствовала быстрейшему переходу авар на финальный этап (полуоседлый) второй стадии кочевания. Недаром даже в собственно аварских могильниках в большом количестве известны находки костей свиньи и домашней птицы, что уже само по себе говорит об оседлом или, во всяком случае полуоседлом образе жизни населения.

По многочисленным этнографическим примерам мы знаем, что влияние оседлых земледельцев — соседей всегда действовало на кочевников одинаково — они начинали оседать и приобщаться к земледельческому труду и ремесла. Другие кочевнические орды (кутригуры, болгары), а также славяне создавали в каганате ту комплексную скотоводческо-земледельческую базу, которая способствовала быстрому росту и укреплению аварского объединения государственного типа. Если бы аварские каганы не стремились подобно гуннам к набегам и грабежам в осповном па ослабевшую в то время Византию (она вела тогда тяжелейшую борьбу с Ираном) и на другие западные страны и народы, в частности на франков, то, возможно, каганат уже в VIII в. вырос бы в государство со всеми свойственными для него функциями, а вторая форма кочевания окончательно перешла бы в третью (земледельческо-скотоводческую). Этого не случилось потому, что авары потерпели поражение и были подчинены власти франкских королей.

Итак, мы с полной уверенностью можем говорить, что в Аварском каганате ведущей формой хозяйства была вторая стадия кочевания, а политической — государственное образование — каганат. В каганате формировалась этнокультурная общность с нивелирующейся культурой и единым языком.

Аварский каганат — прямой наследник гуннской империи Аттилы. Остатки племен, входивших в гуннский союз и «империю», частично были включены в качестве федератов и в Аварский каганат. Однако подавляющее большинство их, даже такие крупные общности, как кутригуры и утигуры, так и не смогли организоваться и возглавить ни одного достаточно крупного и боеспособного государственного союза. Очевидно, для этого не было ни необходимых исторических условий, ни вождя, могущего силой и личным авторитетом сплотить разрозненные, бродящие по степям курени и аилы [9].

Такова позиция профессора С. А. Плетневой. Мы солидарны с ее позицией. Она говорит:

-        гуннах-суварах;

-        болгарах;

-        аварах;

-        кутригурах — болгарах — западных;

-        утигурах (болгарах- кочевниках).

Все они были чувашского круга — носители болгаро-огурского R-языка и никакого отношения к татаро-кыпчакам не имели.

Светлана Плетнева в своем исследовании, как и Н. Н. Крадин дает очень интересный материал по огурским племенам, которые формировались в Империи хунну. Часть материала мы впишем в наше исследование:

«Весьма существенным в образовании и усилении государства и центральной власти в нем, а следовательно, и в сплочении этнических общностей является идеология, а именно единство религиозных представлений, превращение их в государственный культ. Уже на второй стадии культ предков — характернейшее для кочевников проявление религиозных представлений — сосуществовал с «культом вождей», т. е. с культом умерших глав орд и знатных воинов, а также и с обожествлением самой власти «вождя», которому приписывалась божественная сила и который был обязан выполнять функции главного жреца.

В каганатах наряду с культом вождей появился культ одного умершего хана или же культ бога неба Тенгри-хана: идея централизации и в религиозной сфере получила наибольшее выражение. Наряду с этим, как и во всех классовых государствах, в государствах типа каганатов выделился слой служителей культа — жрецов и начали внедряться мировые религии с их идеей единого богавседержателя (ислам, христианство и пр.)» [10].

У суваро-болгар долгое время до 20–30 гг. ХХ в. существовала вера в Киреметь и функционировала жреческая каста, но с культом личности Сталина жреческая каста была уничтожена или она рассосалась (спряталась) в народе. До начала XXI в., например, в д. Б. Акказино действовал Киреметь (древний дуб, которому было около 800 лет), где люди отмечали чук. В мае 2009 г. по указанию власти Киреметь сожгли.

Традиции такие действовали и в эпоху хунну. Обратите внимание на исследование С. А. Плетневой.

«Именно в погребениях прослеживается наибольшее количество черт кочевничества: это, как правило, погребения всадников с останками коней, сбруей, нередко роскошно изукрашенной, оружием — также часто богато орнаментированным и разнообразных украшений одежды — изделий своих и чужих ремесленников. Описания погребальных обрядов кочевников, сделанные древними авторами, также обычно подчеркивают особенности, характерные для всадничества. Наиболее живые рассказы о кочевнических погребениях помещены у Ибн Фадлана, Карпини и Рубрука. Так, китайский летописец пишет о тюрках: «Тело покойника полагают в палатке. Сыновья, внуки и родственники обоего пола закалывают лошадей и овец и, разложив перед палаткою, приносят в жертву; семь раз объезжают палатку на лошадях.

... Потом в избранный день берут лошадь, на которой покойник ездил, и вещи, которые он употреблял, вместе с покойником сжигают: собирают пепел и зарывают в определенное время года в могилу. В день похорон так же как и в день кончины, родные предлагают жертву, скачут па лошадях и надрезывают лицо. В здании, построенном при могиле, ставят нарисованный облик покойника и описание сражений, в которых он находился в продолжении жизни. Обыкновенно, если он убил одного человека, то ставят один камень. У иных число таких камней простирается до ста и даже до тысячи. По принесении овец и лошадей в жертву, до единой вывешивают их головы на ветках…» [11]

Значительно характернее для кочевников было не трупосожжение, а обычное трупоположение. Тем не менее, типичные обычаи похорон всадника неукоснительно выполнялись при любом обряде. Ибн Фадлан писал о похоронах гуза таким образом: «Если умрет человек из их [числа], то для него выроют большую яму в виде дома, возьмут его, наденут на него его куртку, его пояс, его лук... и положат в его руку деревянный кубок с набизом, оставят перед ним деревянный сосуд с набизом, принесут все, что он имеет, и положат с ним в этом доне. Потом посадят его в нем, и дом над ним покроют настилом и накладут над ним нечто вроде купола из глины (курган). Потом возьмут его лошадей и в зависимости от их численности убьют из них сто голов, или двести голов, или одну голову и съедят их мясо, кроме головы, ног, кожи и хвоста. И право же, они растягивают это на деревянных сооружениях и говорят: «Это его лошади, на которых он поедет в рай». Если же он когда-либо убил человека и был храбр, то они вырубят изображения из дерева по числу тех, кого он убил, поместят их на его могиле и скажут: «Вот его отроки, которые будут служить ему в раю». Весьма близок к этому описанию и другой рассказ: «Когда же он умрет, то... хоронят же его с его ставкой, именно сидящего посредине ее, и перед ним ставят стол и корыто, полное мяса, и чашу с кобыльим молоком, и вместе с ним хоронят кобылу с жеребенком и копя с уздечкой и седлом, а другого коня съедают и набивают кожу соломой и ставят ее повыше на двух или четырех деревяшках, чтобы у него была в другом мире ставка, где жить, кобыла, чтобы получать от нее молоко и даже иметь возможность умножать себе коней и копей, на коих он мог бы ездить, а кости того коня, которого они съедают за упокой его души, они сжигают.».. Рубрук добавляет к этому некоторые подробности, описывая обряд погребения команов, т. е. половцев XIII в.: «Команы пасыпают большой холм над усопшим и воздвигают ему статую, обращенную лицом к востоку и держащую у себя в руке перед пупком чашу... Я видел одного недавно умершего, около которого они повесили на высоких жердях 16 шкур лошадей — по четыре с каждой стороны мира; и они говорили про него, что он был окрещен»…

Таким образом, все элементы кочевничества, в частности яркие черты всадников-воинов, нашли отражение в погребальном обряде кочевников. Всадничество воспевалось в фольклоре, всадники-победители изображались на скалах в горах и на стенах древних городов и замков. У древних болгар, например, был культ хана-всадника (Мадарский конник), а правители, делавшие ставку на войны, восхваляли всадников, и восхваление это было государственной политикой. Гуннский Хуханье шаньюй и его совет старейших сформулировали это так: «Сражаться на коне есть наше господство: и потому мы страшны перед всеми пародами. Мы еще не оскудели в отважных воинах» [12].

Фактически все обычаи тюрков-огуров были родными для огуров, гуннов, болгар, сувар, хазар, чуваш. Включая в текст исторические традиции диву даешься, как они могли сохраниться у болгар в эпоху Волжской Болгарии, Золотой Орды и даже до XVIII-XIX в. например, А. В. Гадло в исследовании «Этническая история Северного Кавказа», так же говорит о гуннах, суварах, болгарах. «Царство гуннов» по С. А. Плетневой.

А. В. Гадло о Дагестане пишет, следующее:

«Продвижение в Южный Дагестан в IV—V вв. населения с характерными признаками степной культуры, близкой культуре аланских памятников, хорошо засвидетельствовано археологией. Огромный курганный некрополь на плато Паласа-Сырт (на р. Рубас-чай), известный по раскопкам Н. О. Цалассани, А. А. Русова и В. Г. Котовича, дал серию лодкурганных катакомб, не отмеченных в Дагестане для более ранней эпохи. Правда, конструкции катакомб в могильнике неоднородны, и могильник в целом свидетельствует в большей степени о существовании к югу от Дербенда этнического конгломерата, чем о наличии, здесь однородной этнической группы. И тем не менее все связи компонентов этого конгломерата, как правильно определили В. Г. Котович и В. А. Кузнецов, уводят в более северные области Северного Кавказа, где преобладало до IV в. сармато-аланское население.

Отождествление маскутов и гуннов, которое отчетливо проявляется у Агатангехоса, по-видимому, свидетельствует об определенной интеграции ираноязычных потомков массагетов и тюркоязычных гуннов. Фавстос называет Санесана «маскутским царем, повелителем многочисленных войск гуннов», в его рассказе проскальзывает упоминание о набегах, которые маскуты и гунны совершают вместе. Точно так же Фавстос фиксирует и совместные действия гуннов и алан. Так, у Ошаканской скалы, по его представлению, действовали «аланы и маскуты, гунны и другие племена».Главным событием этой битвы (по версии Хоренаци—Каганкатваци) явилось поражение «чудовищного исполина», на котором была надета войлочная броня. Каганкатваци приводит имя этого «исполина» — Анариска. Он был предводителем всадников-копьеносцев. То же имя называет писатель XI в. Асохик (Степанос Таронский), который описал битву при Ошаканской скале, заимствовав содержание рассказа у Мовсеса Хоренаци. Анариска — иранское имя, означающее «не знающий, не чувствующий боли» (совр. осетинское аенаерисгае). Очевидно, он представлял маскутско-аланскую часть войска Санесана. Гунны и аланы также были вместе, по свидетельству Фавстоса, «призваны на помощь» спарапетом Васаком Мамиконяном для набега на лагерь персов в Тавреше (Тавризе) при царе Аршаке II (350–367 гг.). Все эти свидетельства отражают тот процесс этнополитического взаимодействия различных кочевых обществ, который переживала Северо-Кавказская степь в конце IV—первой половине V в. [13].

В отрывке мы видим:

-   Гунны-сувары и ираноязычные племена воевали совместно с древними государствами Северного Кавказа.

-   Можем привести пример «исполина» Апариска у сувар сохранился Улып (богатырь).

-   Хронология обитания сувар продолжалась со II в. н. эры по 737 г., где враги разбили Суварское царство и Хазарский каганат. Окончательно сувары (савиро-гунны) ушли с Дагестана в 40 г. VIII в., Алп-Илитвер где-то в 684 г., но вопреки гибели суварского христианского царя его народ еще знал свою Родину до 737–740 гг. В 40 г. VII в. большая часть сувар (савир) ушла за своими огурскими братьями на территорию Среднего Поволжья.

Таким образом, болгары, эсекел, темтюзи, сувар, баранджар, биляр, оказались на Средней Волге где-то на рубеже VII-VIII вв.

 

А. П. Ковалевский в работе «Чуваши и булгары» по данным Ахмеда Ибн-Фадлана [14], пишет следующее:

«Что касается стечения двух гласных вследствие выпадения звука «в» между двумя гласными в Сундырском говоре (чуаш, туан, хоар и т. д.), то Н. И. Ашмарин называл эти говоры «очеремисившимися». В черемисском же (марийском) языке стечение двух гласных в словах представляет обычное явление, — шуаш, муаш, куакш, сюан, кэăш и т. д. Марийцы, естественно, слово «сувас» могли произносить и произносили «суас».

Надо однако, заметить, что, если основная масса чувашского народа по происхождению не принадлежала к булгарам и первоначально по языку была родственна марийцам, то, воспринимая булгарский язык, она как раз и могла внести в него указанную особенность, которая исчезла лишь впоследствии.

Несомненно, что детали этих фонетических изменений еще требуют изучения. Тем более интересными должны быть для нас сохранившиеся записи Ибн-Фадлана и других восточных авторов, хотя эти записи и были сделаны мало приспособленным для данной цели арабским алфавитом.

Название упомянутого города или народа по-арабски пишется «Свар» с необозначенным, а потому неизвестным гласным звуком после начального «С». Ввиду этого это слово читали — «Сувар», «Сивар» и «Савар» («Саван» у ал-Идриси по огласовке А. Жобера), то есть были использованы все три возможных в арабском языке огласовки. Но так как эти огласовки в данном случае должны передать звуки чуждого языка, то возможно чтение «Сывар», а также, конечно, «Сăвар». Наконец, это арабское начертание могло бы передавать и форму «Суар», без средней согласной. Правда, это противоречило бы правилам классической арабской грамматики, так как в таком случае над алифом должен бы стоять знак «мадда». Ибн-Фадлан, как кажется, аккуратно ставил этот знак, но переписчик Мешхедской рукописи в этом отношении отличался небрежностью. Так, в слове «Коран» он, конечно, мадду поставил, в слове же — «чтение» он поставил этот знак лишь один раз, а три раза не поставил (200а 11, 203б 19 и 201б 7). Однако и независимо от постановки этого знака, чтение «Суар» у Ибн-Фадлана все же возможно. Ведь здесь речь идет о передаче иноземного имени, которое в правила арабской графики не укладывается. Так, например, передача названия реки Джаушыр посредством тоже противоречит классической грамматике. Итак, установившееся в нашей научной литературе чтение «Сувар», поскольку дело касается арабской графики, отнюдь не обязательно. К тому же в русских исторических памятниках это название не встречается вовсе и ученые даже долго не знали, где этот город находился.

Между тем татарский историк Г. Ахмаров в 1893 году путем расспросов местных жителей, наконец, открыл древнее местоположение этого города на берегах реки Утки. В своей статье «Экскурсия на место древнего Сувара» он сообщил, что это название было известно не только татарам и чувашам данной местности, но и далеко за ее пределами в тогдашних уездах Чистопольском, Лаишевском, Мамадышском, а также в Самарской губернии. Г. Ахмаров привел и весьма важные местные формы произношения этого названия: у татар—«Суар», у чуваш—«Свар». Поскольку название древнего города было перенесено и на новые русские поселения, то село Кузнечиха стало называться у татар «Иске Суар», у чуваш—«Кивĕ Свар», деревня Новая Кузнечиха соответственно—«Янгя Суар» и «Çĕнĕ Свар». Я полагаю, что указанное Г. Ахмаровым чувашское название все же произносилось «Сăвар», причем редуцированное «ă» Г.Ахмаров мог не расслышать.

Полное подтверждение этой догадки я нахожу в статье В. Егорова «К вопросу о происхождении чуваш и их языка». Он пишет: «Развалины этого города (Сувара) сохранились до настоящего времени. У чуваш, живущих в окрестностях этих развалин, последние известны под именем Сăвар. В старое время старики-чуваши относились к этим развалинам весьма почтительно, как к чему-то весьма близкому и родному» (Записки Чувашского научно-исследовательского института языка, литературы и истории, вып. VII, (1953), стр. 79).

Ввиду всего сказанного, в данной работе мы будем принимать огласовку «Сувар» и «суваз», как условную. По-чувашски эти две формы, по-видимому, должны читаться «Сăвар» и «сăваç» [16].

Что касается конечной арабской буквы «з», то из вышеприведенной схемы Н. И. Ашмарина мы видим, что этой буквой может быть передан чувашский звук «ç». Для такого звука нет буквы в арабском алфавите. В позднейших булгарских надгробных надписях (главным образом XIV века) это предполагаемое «ç» постоянно передается арабской буквой («дж» или «джь»), напр.: «çирĕм»- «çĕр» (100) — «çул» — собственное имя — «Тимерес». По этому поводу Н. И. Ашмарин замечает: «Здесь один из тех случаев, когда глухие согласные (в данном случае с) передаются в надгробиях арабскими звонкими, за неимением других более подходящих букв. Между тем арабская буква «зайн» обозначала очень смягченное «зь», гораздо больше приближающееся к «ç». Если мы теперь учтем, что болгарское наречие булгаро-чувашского языка, в отличие от чувашского, обладало звонкими согласными, то станет ясно, что в булгарских надгробиях передавался иной звук, вероятно, более звонкий, в то время как Ибн-Фадлан, отмечает более глуxoй [17].

Далее автор отмечает, что в отношении начального звука слова «сăваç» следует обратить внимание в данном случае на постановку начальной буквы у ал-Идриси, именно, не «син», а «сад». Эта буква обозначает особый арабский звук, так называемое эмфатическое «с», которое в тюркских языках отсутствует. В арабской графике, приспособленной к тюркским языкам, эта буква условно употреблялась вместо «с» в словах с гласными заднего ряда. Но в случайной транскрипции она вряд ли могла иметь такое значение. В таких случаях буква «сад» передает согласную, отсутствующую в арабском языке. Следовательно, возможно, что в данном случае арабской графикой передано произношение данного имени или в той форме «цуаç», которая занимает третье место в приведенном выше ряду Н. И. Ашмарина, или с каким-либо другим близким начальным звуком. Во всяком случае, начертание с начальным «сад» не случайно. Еще X. Френ приводил одно такое же чтение «Сувăр» в одной рукописи некоего персидского сочинения под названием «Ферхенг-наме». Наконец, в одной рукописи Ибн-Хаукаля название этого города пишется «Шувăр» с начальным «шин». К сожалению, рукопись эта тоже не исследована. Думаю, что лишние три точки над буквой «син» едва ли могли быть поставлены случайно. Возможно, что это начертание передает еще более позднее произношение с «ш» или даже с мягким чувашским «т». Однако в конце здесь все же стоит «р».

Из приведенного обзора различных вариантов слова цуаç, суаç, сăваç, сăвар и тому подобных мы видим, что это старинное название народа чуваш засвидетельствовано в памятниках, начиная с X века, причем, по-видимому, в тех формах, которые соответствуют выводам Н. И. Ашмарина, добытым совсем иным путем.

Теперь перейдем к историческим событиям, которые Ибн-Фадлан связывает с «народом сăвас». Хотя перевод соответствующего текста был уже дан в «Исторических записках» № 35, я считаю необходимым дать его здесь еще раз в несколько расширенном виде и с некоторыми уточнениями:

«Когда мы прибыли к царю, мы нашли его остановившимся у воды, называемой Хĕллече, а это три озера, из которых два больших и одно маленькое. Однако, из них нет ни одного, в котором дно было бы достижимо. Между этим местом и их огромной рекой, текущей в страну хазар, называемой рекой Атăл, около фарсаха. На этой реке место рынка, который бывает во всякий [благоприятный] момент. На нем продаются многочисленные ценные вещи» (207б 19–208а 4).

«И отъехал царь от воды, называемой Хĕллече, к реке под названием Джаушыр, и оставался около нее два месяца. Кроме того, он захотел, чтобы произошла перекочевка, и послал к народу, называемому сăваз, приказывая им [совершить] перекочевку вместе с ним. [Они] же отказали ему. И [они] разделились на две партии. Одна партия [была] с отребьем, и над ними [еще раньше] провозгласил себя [самозваным] царем некто по имени Вырăг. И послал к ним царь и сказал: «Воистину, Аллах могучий и великий даровал мне ислам и верховную власть повелителя правоверных, и я—раб его, и это—дело, которое он возложил на меня, и кто будет мне противиться, того я поражу мечом. — Другая же партия была вместе с царем из [кочевого] племени, известным как царь эскэлов. Он был у него в повиновении, но только он еще не принял ислама. — Когда же он [царь булгар] послал им это послание, то [они] испугались его намерения, и все вместе, совместно с ним, поехали к реке Джаушыр. Это река небольшой ширины, — ширина ее пять локтей. Вода ее [доходит] до пупа, а местами до ключицы, а наибольшая ее [глубина] в рост [человека]. Вокруг нее [растут] деревья. Многие из этих деревьев хаданг и другие. Недалеко от нее обширная степь. (208б 9–18).

Рассмотрим сначала географические названия.

Огромная река, текущая в страну хазар, пишется здесь Ăтл, что вполне соответствует чувашскому Атăл. В соответствии с арабской графикой ударение тоже на первом слоге. Следует заметить, что Н. И. Ашмарин эту форму предугадал, когда писал: «Я думаю, что арабское должно было произноситься с фатхой алифа, а не с касрой, как у нас обыкновенно принято читать это слово. Действительность превзошла его ожидания, так как здесь алиф написан со знаком мадда. При огласовке, предположенной Н. И. Ашмариным, то есть с простой фатхой, возможно было бы также чтение «Этиль».

Три озера, находящиеся от Волги на расстоянии одного фарсаха, то есть около 6 км., существуют и сейчас. Они, как сказано выше, называются Чистое, Курышевское и Атманское и находятся «в 49 вёрстах от Спасска», т. е. Куйбышева Татарского. Из данного текста мы видим, что в мае 922 года, когда посольство халифа прибыло к берегам Волги, царь находится у этих трех озер, а позднее откочевал от них. Однако это была не случайная остановка царя, так как его деятельность была тесно связана с упомянутым здесь базаром на берегу Волги. Именно здесь высаживались, русы, строили свои дома и вели торг, а царь булгар ездил по этому базару без провожатого [18].

К сожалению, автор отрицает болгарское происхождение сувар, он их относит к черемисам, которые обулгарирись, что, конечно антинаучно [19].

Выводы.

1.                  Сувары- савиры осели на Северном Кавказе в конце II в. н. эры, болгары в III в.

2.                  Общее количество сувар было до 100 тыс. человек.

3.                  Общее количество огурочувашских (чувашеговорящих) племен доходило до 30, а численность их по В. Д. Димитриеву, могла, доходила до 2,5 млн. человек.

4.                  Из-за арабского вторжения сувары вынуждены были уйти на Среднюю Волгу в 737 г.

5.                  Часть сувар имела этнические связи с гуннами и ираноязычными племенами Северного Кавказа.

6.                  Часть болгар в 619 г. при кагане Кубрате и сувар при Алп-Илитвере в 682 г. приняли христианство.

7.                  Многие огуро-хуннские традиции сувары сохранили и на Средней Волге до сер. XIX в. и даже в начале XXI в.

 

Литература:

 

1.                  Ашмарин, Н. И. Болгары и чуваши/Н. И. Ашмарин. — Чебоксары, 2000. — 144 с.

2.                  Там же. — С.52.

3.                  Гадло, А. В. Этническая история Северного Кавказа IV-Х в./А. В. Гадло. — Ленинград, 1979. 216 с.

4.                  Плетнева, С. А. Кочевники Средневековья. Поиски исторических закономерностей/С. А. Плетнева. — М., 1982. 160 с.

5.                  Там же. — С.154.

6.                  Там же. — С.41–43.

7.                  Там же. — С.46.

8.                  Там же. — С.46.

9.                  Там же. — С.47–48.

10.              Там же. — С.80.

11.              Там же. — С.82.

12.              Там же. — С.82–83.

13.              Гадло, А. В. Этническая история Северного Кавказа IV-Х в./А. В. Гадло. — Ленинград, 1979. — С.35–36.

14.              Ковалевский, А. П. Чуваши и булгары по данным Ахмеда Ибн-Фадлана/А. П. Ковалевский, — Чебоксары, 1954 — С.27–28.

15.              Там же. — С. 27.

16.              Там же. — С. 28.

17.              Там же. — С. 29.

18.              Там же. — С. 30.

19.              Там же. — С. 27.