А. А. Фет и А. Н. Энгельгардт: два взгляда на рациональное хозяйство



Изменения в жизни российского общества, вызванные Великими реформами, обозначили необходимость адаптации к новым условиям. Не стало исключением и помещичье землевладение, бывшее важной составляющей аграрной системы страны. Успешное вовлечение помещиков в круговорот пореформенной действительности подразумевало не только смену принципов ведения хозяйства, но и формирование нового типа мышления, соразмерного запросам времени.

Немалое число дворян-землевладельцев с большой надеждой, а подчас и уверенностью, смотрели в будущее, уповая на внедрение рационального хозяйства в своем имении. Для того времени понятие «рациональное хозяйство» зачастую связывалось со следующими параметрами: наличие специального сельскохозяйственного инвентаря, замена трехполья на многополье с посевом трав, выращивание породистого скота и употребление искусственных удобрений [2, с. 388]. Между тем, воплощение данных компонентов в реальных условиях столкнулось с массой затруднений и зачастую не приносило помещикам ожидаемого эффекта. В отношении таких хозяев А. Н. Энгельгардт высказывался как о людях, «которые разоряются по агрономии» [5, с. 55]. Было бы не совсем справедливо упрекать их в этом, поскольку они «понимали необходимость в изменении хозяйственного строя», но не знали, к каким средствам стоило обратиться в достижении обозначенной цели [3, с. 44].

В данной статье мы берем во внимание опыт двух хозяев, сумевших поставить свои имения на рельсы рационального землепользования. Каждый из них руководствовался своими идейными установками, однако и эти различия, пожалуй, не станут помехой в выделении общих аспектов практического опыта А. А. Фета и А. Н. Энгельгардта.

Оба землевладения относились к числу среднепоместных. А. А. Фет летом 1860 г. приобрел хутор Степановку, расположенный в Мценском уезде Орловской губернии и составлявший 200 десятин черноземной земли с маленьким недостроенным домом [4, с. 5]. Хозяйственная деятельность А. Н. Энгельгардта началась с 1871 г. в селе Батищево Дорогобужского уезда Смоленской губернии. Имение Александра Николаевича несколько превышало фетовское и насчитывало 450 десятин удобной земли [5, с. 434].

Один — поэт-лирик, доселе не занимавшийся сельским хозяйством и решивший «на малом пространстве сделать что-либо действительно дельное» [4, с. 7]. Другой — ученый-химик, который обладал великолепным багажом теоретических знаний в вопросах агрономического свойства.

Приступив к занятию сельским хозяйством, А. А. Фет и А. Н. Энгельгардт обнаружили для себя наличие следующих задач: устройство вольнонаемного труда взамен крепостного и необходимость создания хозяйства, приносящего выгоду. При таком подходе закупка современного сельскохозяйственного инвентаря, приобретение ценных пород скота и посевы культур были не самоцелью, как у некоторых их современников, а работали исключительно на решение поставленных задач.

Однако, оба хозяина имели различные, а отчасти даже противоположные точки зрения на формы вольного труда. В связи с этим постараемся представить их взгляды, касающиеся данного вопроса. Так, по мнению А. А. Фета, создание вольнонаемного труда было невозможно без четкой законодательной регуляции всех хозяйственных мелочей, составляющих его основу (например, прием крестьянина на работу, штрафы и взыскания за потравы и невыполнение рабочего договора) [4, с. 43].

Неоднократно сталкиваясь с отсутствием дисциплины у рабочих при исполнении договора, А. А. Фет недоумевал, может ли такой порядок дела называться вольнонаемным трудом? Он, в частности, подразумевал под таковым ситуацию, когда «рабочий напрягает свои силы чисто и единственно для себя, это и есть идеал вольного труда, идеал естественного отношения человека к труду» [4, с. 74].

А. Н. Энгельгардт, питающий народнические воззрения, был более оптимистично настроен в установлении взаимоотношений с крестьянами. Хороший хозяин, в его понимании, тот, кто сумел для начала перестроить если не все хозяйство, то хотя бы привычный уклад своей жизни. Для этого, говорил он: «По-деревенски только все делайте, а не по-петербургски» [5, с. 65–66]. На взгляд А. Н. Энгельгардта, успешность дела зависела не только от видения собственной выгоды, но и от понимания выгоды для вольнонаемного работника.

Помещик категорически не соглашался с публицистами своего времени, которые говорили о мужике как непременном пьянице, лентяе и пройдохе. «Я не стану доказывать, что мужик представляет идеал честности, но не нахожу, чтобы он был хуже нас, образованных людей» [5, с. 105]. Кроме того, знаток народной психологии указывал на объективный, природно-географический фактор, влияющий на особенности полевых работ. Из-за их короткой продолжительности русский крестьянин вынужден работать очень быстро, порывисто. Вследствие этого, заключал А. Н. Энгельгардт, едва ли можно ожидать от нашего работника равномерной работы в течение года [5, с. 107].

Трудности у хозяев возникали уже при приеме крестьянина на работу. А. А. Фет признавал, что был вынужден «нанимать рабочего годового заблаговременно и давать ему большой задаток» [4, с. 80]. Кроме того, в неурожайные годы создавалась ситуация, когда хлеб у крестьянина заканчивался к зиме, и ему приходилось брать зерно или деньги с обязательством отработки весной или летом порой сразу у нескольких людей. Понятно, что с началом полевых работ крестьянин не мог успеть одновременно обработать свой надел и владения тех хозяев, к которым он подрядился зимой. А. Н. Энгельгардт писал о большей выгоде для крестьянина занять деньги, даже под большой процент, нежели «обязаться отрабатывать взятые деньги, хотя бы даже по высокой цене за работу» [5, с. 84].

Как мы видим, крестьяне зачастую лишь в моменты крайней нужды подписывались на отработки и, наверняка, их посещали сомнения в реальном исполнении своих обязательств. Были и такие, кто в силу личных качеств, а не давления внешних обстоятельств проявлял нерадение к труду. Так или иначе, но неисполнение договора могло привести к штрафу и судебным тяжбам между нанимателем и работником. А. А. Фет весьма эмоционально описывал проблему при взыскании штрафа с незадачливого работника Семена, а потому приветствовал принятие летом 1862 г. «Временных правил для найма сельских рабочих и служителей». В выражение «не бей дубиной, а бей полтиной» он вкладывал скорее воспитательный смысл, надеясь, что крестьяне, расставшись со своими кровными, в следующий раз будут ответственней исполнять обязательства по договору [4, с. 131].

А. Н. Энгельгардт, напротив, был сторонником полюбовного разрешения противоречий, возникших между помещиком и крестьянином. Он подчеркивал эту мысль в формулировке, что «надо проявить себя хозяином» [5, с. 72]. Также, в отличие от А. А. Фета, А. Н. Энгельгардт не видел серьезного ущерба для своих земель в случае их преднамеренной или случайной потравы крестьянскими лошадьми.

Относительное единство обоих помещиков замечается в их отношении к миссии дворянина в деревне, на культурном начале, которое «может привнести дворянство на народную почву при условии взаимодействия» [1, с. 51–53]. В то же время А. А. Фет весьма категорично высказался в адрес сторонников широкого народного образования и сравнил их с теми, «кто дает путнику селедку в безводной степи, предлагая воду поискать самому» [4, с. 196]. Он решил, что лучшим к тому моменту народным воспитателем является священник, «пока не появятся специальные педагоги, воспитанные в духе христианского смирения и любви» [4, с. 198]. А. Н. Энгельгардт в этом плане призывал интеллигентных людей, желающих заняться сельским хозяйством, научиться работать, «по-мужицки работать, да еще в мужицкой шкуре» [5, с. 340]. В свою очередь и интеллигенция должна передавать знания в народные массы. Для примера помещик обратился к собственной практике и отметил, что его опыт по посеву льна и клевера, улучшению скота, введению плужков и железных борон был успешно воспринят крестьянскими хозяйствами [5, с. 397].

Но, пожалуй, наибольшее сходство «рациональных хозяев» прослеживается в их подходах к обработке земли. Так, имеющиеся в Степановке 160 десятин пашни были разделены на 4 поля: одно из них было на время заброшено, а остальные части использовались по старой трехпольной системе [4, с. 153–155]. А. А. Фет придерживался экстенсивной манеры хозяйствования, объясняя это урожайным преимуществом даже 1 десятины нови перед 2 десятинами навозной земли. Более того, при дороговизне навоза такой вариант приносил еще и выгоду хозяину [4, с. 147–152].

В имении А. Н. Энгельгардта, насчитывавшем 450 десятин земли, к началу 1880-х гг. приблизительно 1/7 часть (66 десятин) была предназначена под пашню. На этом пространстве велась система попеременного хозяйства, которая заключалась в следующем: мягкая земля засевалась клевером или тимофеевкой на 6 лет, пока в ней не накапливалось достаточное количество азотистых веществ, после этого здесь производился посев льна или овса, затем следовала рожь, а далее — процесс повторялся вновь по кругу [5, с. 434, 475].

А. Н. Энгельгардт, так же как и А. А. Фет, выступил противником интенсивной системы хозяйства, поскольку счел неуместной ситуацию, когда маленький участок земли будет интенсивно обрабатываться на фоне необозримых пустующих пространств. В Батищево площадь запашки расширялась сначала за счет земель, запущенных после «Положения» прежними владельцами, затем — стали распахиваться пустоши [5, с. 437, 427]. А. Н. Энгельгардт считал, что машинам и орудиям придается слишком большое значение для хозяйства. Согласно его иерархии, на 1-м месте стоял хозяин, на 2-м — работник, на 3-м — лошадь, и только на 4-е место им были отнесены орудия и машины [5, с. 119].

Таким образом, изучив взгляды двух успешных хозяев и их подходы к землепользованию и устройству вольнонаемного труда мы можем сказать, что опыт А. А. Фета и А. Н. Энгельгардта в немалой степени шел вразрез с устоявшимися в обществе того времени представлениями о рациональном хозяйстве. Развитие хозяйства было возможно, если владелец имения верно определял свои возможности и исходил из реальных условий, в которых он находился, а не руководствовался сведениями, полученными из «Земледельческой газеты» и подобных ей источников. При рассмотрении отдельно взятых успешных имений оказалось, что интенсивная система земледелия не давала той выгоды, какая ей приписывалась, а значит и не могла рассчитывать на право называться рациональной. Применение удобрений на использованных ранее землях также не выдерживало конкуренции с землей, впервые введенной в севооборот. Использование современных сельскохозяйственных орудий и машин не имело того значения, какое им приписывалось. Напомним, что А. Н. Энгельгардт ставил этот фактор на самое последнее место в системе элементов успешного хозяйства, а скептическое отношение А. А. Фета к машинам сформировалось из-за сложностей их обслуживания в деревенских условиях.

Несмотря на примеры удачного ведения хозяйства, над дворянским землевладением сгущались тучи. А. Н. Энгельгардт с полной уверенностью заявлял о скором исчезновении помещичьих хозяйств, как не имеющих будущего. Даже А. А. Фет, долгое время ратовавший за сохранение и развитие помещичьего хозяйства, в 1877 г. продал Степановку и приобрел новое имение в Курской губернии — Воробьевку, где опыт по созданию «лирических основ землепользования» им уже не внедрялся.

Литература:

1. Набялэк, О. Э. «Лирическое хозяйство» Афанасия Фета / О. Э. Набялэк // Родина. — 2014. — № 12.
2. Советова, А. В. Рациональное хозяйство / А. В. Советова // Энциклопедический словарь Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона. — СПб.: АО «Ф. А. Брокгауз — И. А. Ефрон», 1899. — Т. 26.
3. Терпигорев, С. Н. Оскудение. «Благородные». Т. 1. — Отцы. Изд-е 2-е/ С. Н. Терпигорев. — М.-СПб.: Изд-е М. О. Вольфа, 1882.
4. Фет, А. А. Жизнь Степановки, или Лирическое хозяйство/ А. А. Фет. — М.: Новое литературное обозрение, 2001.
5. Энгельгардт, А. Н. Из деревни. 12 писем. 1872–1887/ А. Н. Энгельгардт. — М.: Гос. изд-во сельскохозяйственной литературы, 1956.