Мемуары Е. К. Лигачева как источник изучения идентичности автора



На основе произведения мемуарного жанра «Загадка Горбачева» рассматривается идентичность его автора — секретаря ЦК КПСС Е. К. Лигачева. Изложен сопоставительный анализ ключевых моментов периода Перестройки и представлений о них Е. К. Лигачева. На фоне объективных исторических реалий, при подключении субъективной позиции Е. К. Лигачева, даются новые трактовки деятельности знаковых исторических персон 1985–1991 гг.

Ключевые слова: идентичность, мемуары, перестройка, Горбачев, Яковлев, кризис, борьба.

Идентичность — социально-культурное состояние человека, зависящее от исполняемых им в обществе ролей. Поскольку ролей много и им свойственно эволюционировать, идентичность человека подвержена изменениям. Анализ мемуарных источников является наиболее продуктивным путем для выявления идентичности автора. При работе стоит учитывать довольно высокую степень ненадежности мемуаров, так как каждый автор пытается создать собственный положительный образ, существенно искажая действительность. Однако здесь можно обнаружить скрытую зашифрованную информацию, позволяющую более широко и точно охарактеризовать идентичность автора.

Заинтересованность темой обусловлена парадоксом: не очень удачный политический деятель крайне неудачного политического периода получил довольно высокую оценку от современников и в историографии. В. Коротич, идейный оппонент Лигачева, говорил о нём так: «В характере Лигачёва не было подлости, он говорил, что думал. Он не был человеком для тайного заговора и переворота, а хотел открыто перетянуть на свою сторону большинство в Политбюро и ЦК» [13]. Американский историк и советолог Стив Соткин признает Лигачева одним из эффективнейших региональных управленцев в истории Сибири. Даже сам Горбачев давал следующую оценку: «Мне нравились его энергия, напористость. Работая в ЦК, я поддерживал с Лигачевым как секретарем Томского обкома постоянный контакт, видел его искреннее стремление больше сделать для своей области» [2]. Негативные оценки авторов увязываются прежде всего с «антиалкогольной программой», инициированной Е. К. Лигачевым.

Произведение мемуарного жанра «Загадка Горбачева» готовилось в 1990–1991 годах, когда автор стал оппозиционной силой и де-факто был выключен из большой политики, хоть и занимал по-прежнему должность в ЦК. Признавая в разной степени свою вину за партийные ошибки, Лигачев дает подробную характеристику перестроечных процессов. Его цель — понять произошедшее, чтобы не допустить усугубление дальнейшего кризиса: "... с уходом Горбачева наша переломная эпоха еще не завершилась. Впереди ждет нас еще много событий, исход которых будет зависеть от того, насколько полно народ разберется в сути происшедшего и происходящего» [5, с.5]. Книга содержит восемь глав, с разных сторон освещающих политику перестройки.

Особенность книги заключается в том, что она написана по свежим следам, «многое перевернулось, но еще не улеглось». Мемуары, похожие на своеобразное расследование, построены на многочисленных фактах и впервые опубликованных документах (личная переписка с Горбачевым, Рыжковым), на материалах СМИ и личных разговорах. Ярко проявляется желание автора исправить собственные ошибки публикацией воспоминаний: "...я не претендую на истину в последней инстанции... сейчас другие времена, все мы, я в том числе, изменились. И считаю своей серьезной ошибкой в первую очередь именно то, что еще в 1989–1990 годах не обратился прямо к партии, народу... " [5, с.4]. Автор «...вовсе не намерен выступать в роли судьи: истинным судьей является история. Но мой взгляд на события, факты, известные мне, помогут потомкам восстановить истину в полном объеме» [5, с.266]. При анализе стоит учитывать личные отношения Лигачева с конкретными людьми, многие в его толковании показаны только в негативном ключе (Яковлев, Шеварнадзе), на них возложена вина за неудачу Перестройки. Трендом работы можно назвать признание за собой «вины частично», что как бы снимает с автора ответственность, перекладывает всю ее полноту на других. Сам Лигачев так обосновывает написание воспоминаний: «... в 1989–1990 годах страна резко сползла во всеохватывающий кризис, внутриполитическая ситуация стала угрожающей. Как человек, до июля 1990 года находившийся в ядре высшего партийного руководства, я глубоко понимаю, что же именно произошло. И в этой книге есть ответы на многие вопросы, остро поставленные сейчас временем. Мною движет не тщеславие мемуариста. В меру своих возможностей я хочу помочь своей стране сегодня, сейчас и на основе фактов, доступных члену Политбюро, делаю свой анализ происшедшего» [5, с.209]. Скорее всего, именно это и было первопричиной написания мемуаров — искреннее желание помочь стране, ведь в дальнейшем, в отличие от Горбачева, Лигачев не выпускал капитальных воспоминаний, пытаясь всяческим образом сгладить острые углы спорных исторических событий.

Книга была опубликована в 1992 г. в Новосибирске в весьма тяжелых условиях, когда типографский набор пытались уничтожить. Несмотря на относительно большой тираж в 50000 экземпляров, книга не получила широкого распространения в связи с возможными реквизициями. Мемуары до сих пор не получили должной оценки историков.

Егор Кузьмич Лигачёв родился в крестьянской семье деревни Дубинки Новосибирской области в 1920 г. После окончания средней школы начал работать на авиационном заводе. Сразу заявил о себе как о трудолюбивом и целеустремленном человеке, эти личные качества помогли ему поступить в Московский авиационный институт и с успехом его окончить. Исходя из принципа «где родился, там и пригодился», он возвращается в Новосибирск, работает на том же заводе инженером и вскоре начинает общественную деятельность. За 5 лет он становится секретарем Новосибирского обкома ВЛКСМ, а также получает второе высшее образование в Высшей партийной школе при ЦК ВКП (б). В это время формируется идентичность верного коммунистическим идеалам политработника. Исполнительный и инициативный, он делает блестящую партийную карьеру, а перевес реально выполненной продуктивной работы над политическими амбициями говорит о профессионализме Егора Кузьмича. В последние годы правления Н. С. Хрущева он работает в Москве заместителем заведующего отделом пропаганды и агитации ЦК КПСС по РСФСР. Замеченный за заслуги и назначенный в столицу без собственного желания, Лигачев после октябрьского пленума 1964 г., будучи выдвиженцем Хрущева, настоятельно требует своего возвращения в Сибирь. Таким образом, идентичность Егора Кузьмича за время столичной работы не поменялась. В Томске за 17 лет он поднял на ноги запущенную область, уверовал в личные силы и возможности успешно созидать и быть полезным: «Это был период душевного подъема. Если бы я больше нигде не работал, то все равно имел бы все основания считать свою жизнь удавшейся, а себя счастливым человеком» [5, с.12–13]. В 1983 г. Лигачев, успешный управленец, вновь оказался нужен в Москве. Андропов публично обозначил свой интерес к личности Лигачева 18 января 1983 г. Переезд в столицу привел к кризису идентичности Лигачева. Чувствуя личное доверие Андропова, он становится политической фигурой высшего разряда. Понимая недостатки системы, Лигачев осознает миссию пути совершенствования власти и общества, уделяя себе в этом процессе одно из центральных мест наравне с Горбачевым.

Лигачев оставался твердым приверженцем уже апробированной в Томской области стратегии: сначала навести порядок в том, что имеем, и лишь затем эволюционно двигаться по пути реформ, ни в коем случае не допуская снижения жизненного уровня народа. Стоит отметить, что, работая в центре, Лигачев был не так успешен, как в Томской области — зачастую на выходе получал результат обратный тому, на который рассчитывал на входе. Советский партийный деятель Ю. А. Прокофьев писал: «Я знаю, по крайней мере, три „ходячие ошибки“ Лигачева: Ельцина — его выдвиженца, Травкина он предложил и Коротича в "Огонёк" посадил. Вот почему я отношусь к Егору Кузьмичу неоднозначно». Традиционно Лигачев признает собственные ошибки наполовину: «В общем, Коротича, я готов, как говорится, записать себе в вину, во всяком случае, отчасти. Но что касается остальных радикальных редакторов, то всех их «пробивал» Александр Николаевич (Яковлев)" [5, с.81].

На протяжении повествования автор ищет ответ на вопрос — почему Перестройка, задуманная как благо и имевшая на первых порах успех, с 1988 г. радикально сменила курс и привела к геополитической катастрофе. Одну из причин он видит в том, что, благодаря первым успешным перестроечным годам, на общественную арену смогли выйти антикоммунистические силы. Боль от политического поражения ясно высвечивается на страницах мемуаров, «антиперестроечные силы» предстают в виде «зла», чуть ли не в религиозном понимании этого слова. Автор сам пишет: «Сюжет поистине евангельский, новозаветный» [5, с.68]. Так, постепенно, после апрельского пленума 1985 года, от Генерального секретаря начали отдаляться люди, хорошо знающие практическую жизнь, его окружили «кабинетные академики», случайно или специально вносящие деструктивные действия. Из команды Горбачева начали выходить симпатизирующие Лигачеву люди, а их места заняли идейные оппоненты автора. Наиболее ярко прослеживается антагонизм между Лигачевым и Яковлевым, который стал правой рукой Генерального секретаря. Именно на последнем, по мнению Лигачева, лежит вина за разворот курса. Яковлев, создавший ярый радикализм в прессе, устроивший в ней кампанию против Лигачева, умело продвигался по карьерной лестнице, расшатывая советские устои. Впоследствии сам Яковлев, бывший в 70-е гг. ярым коммунистом, признал свои действия антисоветскими, считая их, тем не менее, благом: «Советский тоталитарный режим можно было разрушить только через гласность и тоталитарную дисциплину партии, прикрываясь при этом интересами совершенствования социализма. <…> Оглядываясь назад, могу с гордостью сказать, что хитроумная, но весьма простая тактика — механизмы тоталитаризма против системы тоталитаризма — сработала…» [15]. Становится понятно, почему коммунист Лигачев видит в антикоммунисте Яковлеве одну из причин краха СССР: «Именно Яковлев, сумевший окружить Горбачева своими людьми, незримо, закулисно стоял за многими неожиданными поворотами и зигзагами политики последних лет. Именно он в роли предводителя праворадикальной прессы, пытался манипулировать общественным сознанием» [5, с.95]. С другой стороны, вряд ли от одного человека (тем более — не руководителя страны) может исходить угроза развала огромного государства.

Конечно, одной из причин провала курса реформ Лигачев считает удаление собственной фигуры от Горбачева: «На деле то получилось, что стремление убавить влияние Лигачева обернулось очень негативными последствиями для всей КПСС» [5, с.92]. Это произошло вследствие активной агитационной травли в СМИ: «Именно радикальные СМИ стали поначалу тайным, а затем и явным оружием Яковлева в борьбе за власть... Именно с их помощью он направлял общественное мнение против своих оппонентов» [5, с.89].

После публикации письма Нины Андреевой «Не могу поступаться принципами», имя Лигачева стало ассоциироваться с ретроградством. Запущенная информация о заказном характере статьи не подтвердилась, но эффект негативизма по отношению к Лигачеву остался. Е. К. Лигачев в коллективном сознании превратился в сталиниста, главного врага Перестройки. Эффект усугубило Тбилисское дело, во время которого следователь Гдлян на телевидении безосновательно заявил о причастности Лигачева к кровавому подавлению митинга в Тбилиси. Впоследствии информацию опровергли, но к тому моменту Лигачев фактически остался без доверия как со стороны власти, так и народа.

Лигачев, будучи подлинным адептом социалистических идей, очень больно воспринимал происходящее: "... мне не могло в самом худом сне присниться, что отстаивать, защищать придется не только уже концепцию перестройки, принятую в 1985 году, но самое святое — социализм. Советскую власть, Компартию. Ибо на этих главных направлениях вскоре и повели атаку правые радикалы, лжедемократы» [5, с.92]. Тогда и случился третий кризис идентичности — всегда существовавший в идеологических рамках советского общества, Лигачев начал терять уходящую из-под ног почву. Проиграв политическую борьбу, он осознал, что Перестройка пошла по пути ликвидации советской системы. Перестав идентифицировать себя как реального влиятельного политического деятеля, его сознание категорически отказалось воспринимать новые идейные веянья. На заложенной в 1988 г. почве, в 1990-е гг. произошел своеобразный откат, идеи советского социализма, даже крайнего — сталинизма, начали восприниматься Лигачевым как некий ориентир для дальнейшего развития России.

Лигачев много размышляет о методах борьбы антисоветских сил. Главный из них — отведение взгляда от реальных проблем. Приводя многочисленные послания из республик о росте национал-сепаратизма, он раскрывает позиции многих партийных деятелей, хотевших успокоить страну. С другой стороны, Лигачев выбирает очень удобную позицию сторонней критики, ведь сам он не смог донести до общества необходимый посыл о настоящей угрозе. Лишь увидев последствия реализации курса, он совершенно верно констатирует: «Были сдвинуты политические акценты, главной опасностью для перестройки был объявлен консерватизм, а антикоммунизму, сепаратизму и национализму была открыта широкая дорога. Снова хочу повторить: если бы в 1987–88 годах была верно определена главная опасность перестройки — нарастающий сепаратизм и национализм, стране удалось бы избежать кровавых конфликтов и потрясений» [5, с.134]. Все верно. Однако можно сколько угодно говорить правильные вещи, можно их говорить даже своевременно, но если с ними не ознакомится большое количество людей, необходимого эффекта не будет. Лигачев ограничивался разговорами с Горбачевым, пророческой запиской в его адрес, но последний, что называется, клал все под сукно. Эта записка от 28.05.1990 в действительности содержит предостережение о грядущих бедах: «Многие коммунисты, трудящиеся требуют от ЦК КПСС реальной оценки политической остановки, принятия эффективных мер, так как наше социалистическое Отечество в опасности. Это же факт, что в СССР действуют силы против социализма. Они скоординированы, имеют внешние связи. Сейчас главное — спасение СССР как целостного государства. Вокруг этого КПСС и должна объединить рабочий класс, крестьянство, интеллигенцию, всех, кому дорог наш социалистический Союз…» [5, с.245]. Но Лигачев вовремя не вынес свои вполне справедливые мысли на общественное обсуждение, не извлек из них нужной для общества практической пользы.

Перестройка затронула все сферы жизни советского общества, в том числе и экономическую. На момент написания книги приватизация еще не началась, поэтому весьма интересными выглядят прогнозы-размышления Лигачева по этому поводу: «Преобразование государственной собственности должно идти только по линии передачи предприятий в руки трудящихся коллективов. Нельзя допустить растаскивания общественной собственности, созданной трудом всех поколений советских людей, присвоения ее дельцам, спекулянтам» [5, с.273]. Пройдет совсем немного времени, и «Семибанкирщина» не только овладеет значительной частью собственности, но и фактически поставит государство под свое искусственное управление. Как видим, Лигачев весьма объективно анализирует происходящие процессы. Недаром многие прогнозы сбылись. При этом огромный шквал критики из прессы в сторону несовершенства командно-административной системы экономики не оправдался. Высшее руководство пошло и на поводу у Запада, получившего свои достаточно нескромные дивиденды. Не помощь, а стремление обогатиться руководило иностранными бизнесменами. Так, после одной из встреч, американский бизнесмен заявил: «... он ни одного доллара не даст ни господину Лигачеву, ни Президенту Горбачеву до тех пор пока в СССР не будет частной собственности. Как видно, ларчик просто открывался: хочешь получать займы, меняй общественный строй. Но это, несомненно, ошибочный, политизированный подход». С этим нельзя не согласиться.

Снизив радикальным образом госзказ под занавес 1987 г. где на треть, а где и на половину, власть обрекла народ на развал экономики. Лигачев так оценивает эти события: «А между тем именно в тот критический момент и решилась судьба страны: именно тогда было неотвратимо предопределено ухудшение экономической ситуации, неизбежным стало расстройство финансов и, наконец, сползание в глубокий кризис. С полным правом можно говорить о том, что сегодняшнее бедственное положение стало следствием ошибочного решения…» [5, с.294]. Именно тотальный кризис экономики во многом предопределил дальнейший развал СССР.

Оценивая роль виновников произошедшего, Лигачев вновь признает за собой лишь часть вины. Но ведь возможно, если бы он тогда вынес не устраивавший его экономический проект на общественное обсуждение, этого бы не случилось. Тем не менее, он этого не сделал: «Сколько раз потом горько корил себя за то, что не поставил вопрос ребром, не пошел на открытый конфликт, не вынес «сор» из избы. Увы, упущенного не воротишь…» [5, с.296].

День сегодняшний показывает насколько несовершенна экономическая система капитализма. Поэтому рассуждения Лигачева вскоре могут стать весьма актуальными, причем как на Западе, так и в России: «Что такое социализм в моем понимании? Это общество, где отдается приоритет человеку и демократии... Экономической основой социализма является общественная собственность на средства производства в многообразных формах, где человек становится совладельцем, где сочетание плана и рынка. Политической основой — демократические основы всех ступеней, правовое государство. В нравственном отношении — это общество социалистических ценностей, вбирающее общечеловеческие ценности» [5, с.279].

Самой одиозной инициативой Лигачева традиционно считается «антиалкогольная программа». Преследуя благую цель избавить общество от порока пьянства, Егор Кузьмич, как признавался позже, сам стал радикалом. Будучи человеком непьющим, он наложил личностный трафарет на все общество, что дало неутешительный результат, программа провалилась. Забегание вперед и стремление решить проблему одним ходом, против чего обычно выступал Егор Кузьмич, стали его спутниками в «антиалкогольной программе». Впоследствии он признает это: «Но прозрение пришло весьма быстро: борьба с пьянством — дело долговременное, постепенное. Это заставило менять тактику, переносить акценты с запретительства и кампанейщины на разъяснительную работу, рассчитанную на дальнюю перспективу» [5, с.287]. Цели программы были весьма перспективные, отметим, что рост недовольства накладывался на политический кризис, в ход пошли все мыслимые и немыслимые доводы о «пользе алкоголя» — от развития виноградарства до благополучия денежной системы страны. Провал кампании, встреченный откровенными насмешками, привел к резкому росту пьянства, особенно в 1990-е гг.

Центральное место мемуаров занимает фигура Генерального секретаря ЦК КПСС, а затем Президента СССР, Михаила Сергеевича Горбачева. Сторонники рыночной экономики критиковали его за непоследовательность реформ и попытки сохранить прежнюю централизованно-плановую экономику и социализм. Консервативные политики обвиняли его в экономической разрухе, крушении СССР и прочих негативных последствиях Перестройки. Н. И. Рыжков, последний председатель Совета министров, считает, что одной из главных ошибок Горбачёва было совмещение по времени экономической перестройки с перестройкой политической системы. При этом отмечает, что болезненные реформы могли быть успешными только при наличии сильной власти, как в Китае, чего нельзя сказать относительно СССР [14]. По мнению философа А. А. Зиновьева, одного из первых негативно воспринявших перестройку, прозвавшего её «Катастройкой» и выпустившего в 1988 году книгу с таким названием, «горбачёвское руководство встало фактически на путь предательства и капитуляции перед Западом". Народный депутат СССР, политолог Алла Ярошинская считает, что Горбачёв чрезмерно полагался на «данное слово» и «эмоциональную составляющую», не подкреплённые никакими серьёзными международными документами. По её мнению, нынешняя Россия до сих пор страдает от этого [16]. Анализируя мнение сегодняшнее, профессор факультета политологии МГУ Сергей Черняховский говорит, что в современном российском обществе сложилось определённое отношение к Горбачёву, когда подавляющее большинство относится к нему с презрением, «опросы показывают, что большое количество людей считают ниже своего достоинства оценивать его деятельность. Это те, кто говорит: никак не отношусь, то есть с пренебрежением» [12]. Однако в середине 1990-х годов учёные стали изучать и другие факторы, часто называя в качестве причины отсутствие реформ при Л. И. Брежневе. [11].

Лигачев был знаком с Горбачевым еще с начала 1970-х годов, к началу 1980-х они сблизились на почве понимания, что стране необходимы перемены, не зря Ю. В. Андропов приблизил обоих к высшим эшелонам власти. Фактически находясь в дружеских отношениях, связка «Горбачев — Лигачев» дала успешный старт перестройки. Но к 1988 г. ситуация изменилась, Горбачев в своем политическом выборе перестал считаться со своим другом, последний, надеясь на сознательность Михаила Сергеевича, по-прежнему давал советы. Произошедшая перемена и сама фигура Горбачева, по мнению Лигачева, есть одна из главных причин провала курса.

Лигачев считает, что новое окружение всячески уводило Горбачева от настоящих проблем. В действительности, он стремился соответствовать образу «просвещенного монарха», проявляя некие общечеловеческие категории. И здесь Егор Кузьмич подчеркивает небезынтересную особенность — такие правители начинают тяготиться реальными практическими делами, переставая заниматься столь нужной черновой работой. Если государство находится в переходном периоде, то при таком лидере хорошего не жди: «Раньше говорили одно, а делали другое, теперь же говорили много — и мало что делали» [5, с.109]. Так сам Лигачев, более тяготевший к практическим делам, выпал из новой компании, составленной Яковлевым. Последние начали оказывать психологическое влияние на лидера, говоря о некоем заговоре, внушая ему «синдром Хрущева». В действительности, такой подход дает объяснение изменению поведения Горбачева.

Одним из факторов неудач Генсека Лигачев называет его «запаздывание». В действительности, вспомнить аварию на Чернобыльской АЭС, погромы в Сумгаите и Фергане, «Тбилисское дело», провозглашение независимости в Литве — во всех случаях власть не успевала среагировать вовремя. Лигачев объясняет это тем, что Горбачев принимает решение лишь тогда, когда проблема не созрела, а перезрела, он специально выжидал, чтобы затем с ореолом «спасителя» разрешить все неувязки. Таким образом, он еще более усугублял кризисы, не успевая решить все проблемы, что превращалось в погоню «за собственным хвостом». Страна тем временем сползала в пропасть, а лидер в самый нужный момент, очевидно им самим запланированный, не успел ее спасти.

В руках Горбачева была сосредоточена достаточно большая власть, что ее неиспользование могло привести к ослабеванию роли центра: «Генсек за границей, зама он не оставил. Секретариат ЦК не работает, Верховный Совет сложил полномочия, а старое правительство в условиях партийно-государственного управления не привыкло принимать политических решений. Огромная страна, вступившая в очень сложный период своего развития, столкнулась с ослаблением власти» [5, с.216]. Таким образом, пока Горбачев реализовывал на Западе доктрину «нового политического мышления», обернувшуюся односторонними уступками со стороны СССР, внутри государства активно происходили процессы сепаратизма, на которые власть вовремя не реагировала. Генеральный секретарь постепенно утрачивал четкие ориентиры, оказавшись под влиянием нового окружения: «Я же со своей стороны могу сказать, что Горбачева умело вовлекли в сугубо политическую борьбу, пугая «правой» опасностью, намекая на судьбу Хрущева. В итоге вместо реальной опасности, угрожавшей перестройке, — махрового национализма ему подсунули опасность мнимую, — в виде консерватизма, причислив к консерваторам политиков, стоящих на позиции реализма, здравого смысла. А произвел эту подмену в первую очередь Яковлев, который с весны 1988 года открыто патронировал националистические движения, не позволяя развернуть против них настоящую идейную борьбу» [5, с.247]. В целом, проявляется зацикленность Лигачева на личности Яковлева. Оценивая Горбачева, он выделяет некоторые негативные свойства личности Генсека, но вину за их развитие возлагает именно на Яковлева. Не происходит учет самих личных решений Горбачева и других членов окружения. Как известно, даже при всем желании, один человек не может полностью перевернуть систему, для этого складываются объективные предпосылки. Показателен случай Игоря Стрелкова, признавшего, что именно он «развязал маховик войны» на Донбассе в 2014 г., но понятно, что виноват он лишь отчасти. В том же ключе стоит оценивать личности Горбачева и Яковлева.

Подводя итоги, отметим, что Лигачев попытался дать довольно подробный политический анализ событий Перестройки. Выстроив собственную оправдательную концепцию отсутствия волевых политических действий, создал образ «неуслышанного пророка». Возложив вину провала курса на Яковлева и Горбачева, сам же предстал как понимающий мыслитель, давший множество верных прогнозов, сбывавшихся и в 1991 г., и в постсоветский период. Так, вина Лигачева состоит не в том, что он не понимал происходящего, а в том, что не предпринял решительных действий. Вполне возможно, что страна, увидевшая жарким августовским вечером 1991 г. по телевизору не трясущиеся руки Янаева, а уверенного Лигачева, до сих пор бы продолжала существовать. Несомненно, что этот талантливый человек, преданный до конца идеям социализма, принципиальный по важнейшим вопросам, был практиком, но практиком-реалистом. Он объективно взвешивал все «за» и «против», но не мог пойти «ва-банк», рискнуть. Эта черта не позволила превратиться Лигачеву, имеющему все задатки, в настоящего лидера, капитана терпящего бедствия корабля под названием СССР.

Литература:

1. Брейтвейт, Р. Горбачёв: Крах советской империи / Р.Брейтвейт. — М., 2012.
2. Горбачев, М. С. Жизнь и реформы [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.gorby.ru/gorbachev/zhizn_i_reformy1/page_10/ (дата обращения: 18.12.2015).
3. Деркач, О. А. Горбачёв. Переписка переживших перестройку / О. А. Деркач. — М., 2009.
4. Лигачёв, Е. К. Избранные речи и статьи / Е. К. Лигачев. — М., 1989.
5. Лигачёв, Е. К. Загадка Горбачева / Е. К. Лигачев. — Новосибирск, 1992.
6. Лигачёв, Е. К. Кто предал СССР? / Е. К. Лигачев. — М., 2009.
7. Лигачёв, Е. К. Подвиг века // Нефтяная эпопея Западной Сибири. Сборник статей-воспоминаний. / Под.ред. К. М. Маркович и др. — М.: Типография «Нефтяник» Минтопэнерго, 1995.
8. Лигачёв, Е. К. Борис был не прав / Е. К. Лигачев. — М.: Алгоритм, 2012.
9. Лигачёв, Е.К. Предостережение / Е. К. Лигачев. — М., 1999.
10. Одноколенко, О. Прощай, СССР // Итоги. — М., 2011. — № 33 (792).
11. Скосырев, В. Китайцы винят Горбачева в крахе КПСС / В.Скосырев // Независимая газета. — М., 2013. — 12 декабря.
12. Сочнев, В. Не лучше ли Сталин, чем то, что началось после 1987 года / В.Сочнев // Лента. — М., 2015. — 18 февраля.
13. Статья Нины Андреевой: «мини-путч» ортодоксов // Русская служба. — М., 2013. — 13 марта.
14. Хохлов, А. Страна не переживет без нового рывка вперед / А.Хохлов // Вечерняя Москва. — М., 2014. — 27 сентября.
15. Яковлев, А. Н. Большевизм — социальная болезнь XX века. — М., 2001.
16. Ярошинская, А. Россия под прицелом Запада / А.Ярошинская // Росбалт.- М., 2007. — 13 февраля.