Верхневолжские карелы в пореформенный период: некоторые аспекты социально-экономического развития

В настоящее время, когда наиболее остро стоит вопрос о единстве народов России, проблема сохранения культуры и истории малочисленных народов особенно актуальна. Процесс развития локальных этнических общностей становится объектом исследования историков.

В период правления Александра II были проведены важнейшие реформы, которые оказали существенное влияние на все сферы общественной жизни в стране, в том числе на положение различных народов и народностей, проживающих на территории Российской империи.

В Тверском регионе с XVII в. компактно проживала локальная этническая общность верхневолжских карел. Тверские карелы (преимущественно крестьяне) за несколько веков мирного сосуществования с русским населением прочно вошли в систему хозяйственной жизни региона. В пореформенный период перед местной властью и помещиками встала задача по новому выстраивать политику в отношении верхневолжских карел.

Эволюцию в отношении местной власти к бывшим крепостным крестьянам характеризует ситуация в карельских деревнях, принадлежавших бежецкой помещице Шишковой. Бывшие крепостные крестьяне-карелы обязаны были выплачивать помещице накопившиеся за многие годы оброчные недоимки. В 1878 г. помещица подала жалобу в Тверское губернское по крестьянским делам присутствие. Уездный исправник докладывал: «В настоящее время оброчной недоимки взыскалось 600 руб. Из них 500 руб. получил доверенный Шишковой Сурин, а 100 руб. отнесены в Бежецкое уездное казначейство на уплату, числившихся за Шишковой недоимок по Земскому сбору» [1,с.2]. Остальные недоимки крестьяне просили отсрочить. Если крестьяне не выплачивали долг, то составлялась опись их имущества, для последующей его продажи. Деньги, полученные от продажи крестьянского имущества, шли на выплату долгов. В пореформенное время повлиять на крестьян можно было только экономически. После отмены крепостного права в России власти не могли применять жестких карательных мер в отношении крестьян, что часто требовали помещики. Так, в прошении Шишковой в Тверское присутствие обращалось внимание на то, что «временно обязанные крестьяне Трестенской и Толмачевской волостей могли бы исправно платить, если бы послабление властей не давало к неплатежу повода»[1,c.12]. Повод помещики видели в том, что местная власть не всегда реагировала на их прошения о воздействии на крестьян. Иногда, видя тяжелое экономическое положение крестьян, власти, в лице уездных исправников, договаривались с крестьянами о возможностях своевременной оплаты долга, пытались примирить с ними помещиков, просили отсрочки.

Важно обратить внимание на то, что многие помещичьи хозяйства Верхневолжья находились в этот период в кризисном состоянии. Помещики не могли приспособить свои хозяйства к новым экономическим условиям, сложившимся после отмены крепостного права, ведь давить на крестьян прежними методами было уже невозможно. Повинности с крестьян по-прежнему оставались важным источником дохода для помещичьих имений.

Вместе с тем крестьяне не могли выплачивать недоимки по оброку в связи с большими размерами долга. В жалобе одного помещика отмечалось, что «крестьяне должны платить ежегодно 4905 руб., обязанности свои крестьяне не выполняют, о прежних не уплаченных ими 6 тыс. руб. они не вспоминают. За последние три года (1876, 77 и 78 – е гг.) вновь не уплачено 6 тыс. руб.»[1,c.3]. Накопление недоимок в первую очередь свидетельствует о сложном положении крестьянских хозяйств в районе компактного проживания верхневолжских карел.

Тяжелое положение по выплате крестьянами-карелами долгов было связано с тяжелым экономическим гнетом, плохими урожаями, вызванными погодными условиями, недостатком удобрений. Кроме того, существовала практика, когда доверенные помещиков «самопроизвольно зачисляли уплаченные крестьянами деньги в счет прежних недоимок, а не текущих платежей»[1, c.17]. Долг крестьян за прошлые годы практически не сокращался, а текущий платеж оставался не оплаченным и записывался в недоимки. Общая задолженность крестьян-карел в районе их компактного проживания в районе Верхневолжья только увеличивалась. В таких условиях выплата крестьянами –карелами долгов помещикам становилась практически не возможной. При этом приказчики, как правило, практиковали сбор оброка не только деньгами, но и продуктами, крестьяне бесплатно поставляли им различную сельскохозяйственную продукцию, они же, в свою очередь, продавали ее по выгодным для себя ценам [1, c.25].

Таким образом, бывшие крепостные крестьяне-карелы по –прежнему находились в центре традиционной хозяйственной системе помещичьего имения, что, безусловно, негативно сказывалось на их социально-экономическом положении.

В свою очередь местная губернская власть обращала внимание на бедственное положение карельских крестьянских хозяйств.

Анализ докладов уездного исправника, рассматривавшего жалобы помещиков на невыплаты крестьянами долгов, позволяет проследить состояние некоторых крестьянских хозяйств и основные занятия крестьян в районах компактного проживания верхневолжских карел. Так, крестьяне села Осташково, деревень Бор и Маркова Толмачевской волости зимой занимались вывозом леса до станции Осташково. За один оборот получали 1 руб. Отмечалось, что «у крестьян не было хороших лошадей, и получалось только два оборота в неделю». В деревне Маркова у половины населения вообще не было лошадей. Подобное положение оказывало существенное влияние на доходы крестьянской семьи. Уездный исправник отмечал, что собрать с крестьян недоимки, пока хозяйства находятся в упадке, будет невозможно.

Тем не менее, в пореформенное время центральная и местная власти пытались наладить помощь населению, создать условия для экономического развития регионов, в первую очередь путем выдачи ссуд на улучшение хозяйства. Как правило, их выдавали земства.

К примеру, карельские крестьяне взяли ссуды, в селе Осташкове – 718 руб., в деревне Бор – 201 руб., в деревне Маркове –747 руб. Примечательно, что крестьяне-карелы из деревни Ключевой купили 200 десятин земли с лесом за 10 тыс. руб. В задаток было отдано 1700 руб. Такую большую для крестьян сумму удалось собрать путем залога имущества. Земство дало в виде ссуды 4000 руб., с условием поставки дров в течение 5 лет, и остальные деньги предполагалось отдать с выручки от использования лесного ресурса [1, c.24]. Несмотря на большие долги, карельские крестьяне активно использовали новые возможности для расширения своих наделов, улучшения хозяйств в целом. Для уплаты недоимок крестьяне деревни Ключевой, например, просили дать им возможность заняться сбытом лесного материала путем сплава по реке Мологе в Бежецк.

Иногда возникало противостояние не только между крестьянами и помещиками, но и между помещиками и земствами. В частности, в связи с покупкой земли крестьянами одна помещица обратилась с просьбой наложить арест на эту покупку. Данная просьба не была удовлетворена властями, так как они были заинтересованы в выплате крестьянами предоставленного земством займа. Арест покупки сделал бы невозможным для крестьян выплату кредита местным органам власти. Возникала экономическая зависимость и властей, и помещиков от платежеспособности крестьянства [1, c.120]. В данном случае наиболее ярко проявилось взаимовыгодное взаимодействие местной власти и карельских крестьян. Большое значение для развития хозяйств карел в районах их проживания имело строительство заводов, устройство мельниц. Местные власти давали на это разрешения, инспектировали местности, предназначенные для строительства предприятий.

Так, в 1892 г. крестьяне Яков и Михаил Мельниковы просили разрешение построить водяную мельницу вблизи села Замытье [в Бежецком уезде. Местность, на которой предполагалось установить мельницу, заранее проверялась властями: «Пристав 1- го стана Бежецкого уезда по предписанию Тверского губернского правления производил осмотр местности, на которой крестьяне Новоторжского уезда Кузовинской волости (соседней волости, населенной в том числе и карелами) желают устроить водяную мукомольную мельницу»[2, c.10].

Большое значение для развития хозяйственной жизни карельского населения Верхневолжья имели мероприятия тверского земства в плане реализации задач реформ 60 - 70-х гг. XIX в. Так, в марте 1869 г. Земскому собранию было доложено о тяжелом положении крестьянских хозяйств, вызванным падежом скота в некоторых волостях, в частности в Трестенской и Кострецкой. Была создана специальная комиссия. Она занималась организацией местных заработков для населения и выделении 3000 руб. для крестьян-карел Трестенской волости, где положение было наиболее тяжелым.

Земским собранием в 1870 г. было принято также решение о выдаче ссуды крестьянам по 50 руб. на каждую десятину земли, засеянную льном. Данный вид промысла был выгоден государству и давал заработок крестьянам на длительное время. Кроме того, крестьянам в самых бедствующих районах на неопределенное время давалась отсрочка по казенным недоимкам [3, c.120].

С другой стороны, неоднократно наблюдались конфликтные ситуации между властью и карельскими крестьянами.

Крестьяне - карелы, лишившиеся после реформы 1861 г. значительной части лесных угодий, вынуждены были нарушать установленные законы. Происходила массовая незаконная порубка крестьянами лесов в удельных и помещичьих землях. В 1865 - 1868 гг. была зафиксирована череда самовольных порубок леса в удельных имениях (дачах) деревень Манушкино, Зубцово, ЧубарихеАлешинской волости Бежецкого уезда [4, c.2].

Дела о незаконных порубках расследовались в Тверской удельной конторе, затем передавались мировому посреднику. Например, по факту самовольной порубки леса крестьянами Ильгощинской волости в удельной даче недалеко от пустоши Кривчихи (1865 г.) для рассмотрения дела был вызван депутат Крыжов с волостным старшиной Алешинской волости и понятыми крестьянами из деревень Устюги и Железова (в этих деревнях карельское население составляло около 99 %)[5, c.87]. Если виновных крестьян не удавалось найти, выплачивать штраф, как правило, был обязан лесной сторож. В приведенном случае лесной сторож заплатил 29 руб. 32 коп. Одному крестьянину, безусловно, было сложно выплачивать подобную сумму. Следствием по делу о незаконной порубке леса возле деревни Васильки виновных также не было найдено. Штраф в размере 23 руб. 5 коп. был возложен на лесного сторожа и его помощника, в документе указывалось: «если лесной сторож к уплате 11 руб. 32 ½ коп. не посильный, то за него обязаны уплатить избравшие его в лесные сторожа» [4, c.122]. Продолжал действовать принцип функционирования крестьянской общины - круговая порука.

Штрафы мало останавливали крестьян-карелв стремлении получить необходимый для ведения хозяйства материал-древесину. Вновь в Алешинской волости отмечались самовольные порубки, и как наказание устанавливались штрафы[4, c. 30]. Систематическое нарушение закона в этой сфере крестьянами свидетельствовало о том, что ценность древесины была настолько велика, что превышала риски, связанные с ее заготовкой незаконным путем. Срубленный лес крестьяне использовали на строительство жилья, для починки заборов, на дрова: «Крестьяне деревни Железова порубили в удельной даче 20 штук елового леса, истратили у себя на дрова»[4, c.158].

Если крестьяне не могли уплатить штраф, производилась опись их имущества: «В ноябре 1866 г. крестьянином деревни Чубарихи (99 % карельского населения) произведена порубка леса в количестве 60 деревьев на сумму 20 руб. Между тем означенные деньги не взысканы, окружному надзирателю составить опись имущества не уплатившего [крестьянина – Л. А.] за порубку в пользу удела»[4, c.144].

В результате штрафных санкций многие крестьяне-карелы Верхневолжья могли лишиться имущества, что неизбежно приводило к разорению крестьянского хозяйства.

В деле крестьянина Заручьевской волости Бежецкого уезда, обвинявшегося в порубке леса на казенной даче, отмечалось: «На основании ст. 1 и 2 отделения II Высочайше утвержденного 7 апреля 1897 г. мнения Государственного совета Постановлением от 13 июня 1898 г. на крестьянина Данила Иванова за самовольную порубку наложено денежное взыскание в размере 1 руб. 2 коп.»[6, c.1]. Если крестьянин в течение 2-х недель не «подчинялся распоряжению», то на основании ст. 5 отделения II дело передавалось от местного лесничества на рассмотрение Земскому начальнику, и заводилось уголовное дело. Так как далеко не все крестьяне могли выплатить наложенные на них штрафы, крестьянам предоставлялась возможность отработать наложенное взыскание на лесных работах с согласия лесничего [6, c.2].

Строгие меры наказания за порубку леса в определенной мере были связаны со значимостью для государственной казны доходов от заготовки и продажи леса. Лесное хозяйство давало 2,7 % доходов бюджета, 57 млн. руб. чистого дохода. Государство занималось заготовкой и сбытом лесоматериалов казенным и частным потребителям, строило при этом лесопильные заводы. Предпринимательский доход был невелик, основную роль играл рентный доход (за передачу казенных лесных площадей под частные разработки, от продажи леса «на корню»). Лесной департамент входил в состав Главного управления землеустройства и земледелия, и доход, связанный с лесом, составлял 80 % его доходов. За счет лесного дохода практически осуществлялась большая часть государственных инвестиций в сельское хозяйство [7].

Таким образом, в пореформенный период социально-экономическое развитие верхневолжских карел было обусловлено их новым правовым положением, политикой местной власти и стремлением помещиков сохранить свои доходы за счет повинностей с крестьян.

С одной стороны, местные власти, в том числе, созданные в период великих реформ земства, создавали условия для развития хозяйства, давали ссуды, содействовали организации заводов на общинных землях. Крестьяне могли в рамках выплаты кредита помогать земствам, что свидетельствовало о взаимозависимости власти и крестьянского населения. Кроме того, местные власти нередко выступали на стороне крестьян в конфликтах последних с помещиками. С другой стороны, долговые обязательства крестьян-карел перед помещиками и земствами тормозили развитие хозяйства в районе их компактного проживания. Крестьяне вынуждены были нарушать закон.

Литература:

1. Государственный архив Тверской области (ГАТО). Ф. 221. Оп. 1. Д. 3. Л. 2,3,12,17,24,25,120.
2. Там же. Ф. 466. Оп. 1. Д. 5672. Л. 10.
3. Сборник материалов для статистики Тверской губернии. Вып. II. – С. 120.
4. ГАТО. Ф. 1154. Оп. 1. Д. 3. Л. 2,30, 122,144, 158.
5. Бежецкий край: Первый выпуск статей Бежецкого научного общества по изучению местного края. − C. 87.
6. ГАТО. Ф. 221. Оп. 1. Д. 17. Л. 1-2.
7. Подугаева М.Ю. Государственное предпринимательство в Российской империи (1890 – 1915 гг.). Электрон. дан. – Режим доступа: http://www.toroo.ru/humaneeducation/hedutver4.html. – Загл. с экрана.