Специфика русско-монгольских отношений во второй половине XVII в.

Русско-монгольские отношения во второй половине XVII века носили несколько иной характер, чем в середине века. Обмен посольствами стал более регулярным, чем в предыдущие годы. Следует также отметить еще одно обстоятельство изменения характера русско-монгольских отношений XVII века. В этот период произошли большие изменения во внутреннем положении обеих заинтересованных стран. Укреплялись позиции русских в Сибири, где происходило медленное, но прочное заселение свободных земель русским крестьянством, где организовывалась и росла «государева пашня», т.е. происходили важные изменения в хозяйственной жизни, которые определили дальнейшие условия развития и историческую судьбу народов, вошедших в состав России, уже сложившейся в большое централизованное государство. Монголия, в свою очередь, все еще находилась в стадии феодальной раздробленности, сопровождающейся частыми междоусобными войнами. Он вместе с тем неоднократно проявлялось стремление объединиться, особенно перед лицом новой опасности со стороны Маньчжурской империи.

Отношения, складывавшиеся между Россией и Алтын-ханами в начале XVII века, не всегда имели мирный характер. В первые десятилетия они ограничивались обменом посольствами, который был прерван, но в 50-х годах вновь возобновлен в весьма напряженной обстановке и сопровождался открытым вторжением Алтын-хана в русские земли.

Дело в том, что в южные районы Томского и Енисейского воеводств неожиданно вступили отряды Алтын-хана, угрожая русским острогам и поселениям. С Алтын-ханом пришлось по этому вопросу вновь начать переговоры, обменяться посольствами и постараться вновь заставить его признать присягу, принесенную в 1634 году. Однако, рассмотрев посольства Я. Тухачевского, С. Греченина и В. Старкова становится ясно, что Алтын-хан рассматривал принесение присяги как заключение дружеского союза с Российским государством. Именно поэтому, он продолжал вести себя как полновластный хозяин не только в собственных родовых владениях, но и в землях, ему не принадлежащих. Так, он претендовал на сбор ясака с «киргизских, матцких, тубинских людей» и других обитателей южной Сибири, уже присоединенной к русским владениям.

Прервав обмен посольствами с Алтын-ханом, московское правительство старалось проводить политику невмешательства в его дела и демонстрировало свое нежелание поддерживать с ним дальнейшие отношения. Однако через несколько лет Алтын-хан пытался возобновить связи с московским правительством. Это желание выражено в письме, привезенным монгольским послом Тархан-ламой в Томск в 1645 году. Так, Алтын-хан пишет: «Да после де тово присланы были к нему, Алтыну, государевы послы Степан Греченин, а с тем де Степаном посланы были от нево, Алтына, послы Мерген Дега, а утвердили де на том, что было беспрестанно промеж собою пословать»[1, с. 257]. По всей вероятности, Алтын-хан считал, что в ходе прошлых переговоров между сторонами была достигнута договоренность о непрерывном дипломатическом и торговом обмене. Подобную заинтересованность можно объяснить тем, что послы привозили с собой «государево жалованье», а также много разных товаров, которые легко находили сбыт «в мугалах».

Тархан-лама недолго задержался в Томске. Прибыв туда 2 мая 1645 года, он, не пропущенный дальше в Москву, уже 9 мая выехал обратно. Письмо было отправлено в Москву, а дары присланные Алтын-ханом – «Да за то де, что грамоту ево, Алтына-царя, за рассмотренье 50 соболей да 5 бобров» [1, с. 257] - были возвращены Тархан-ламе, так как томские воеводы, помня строгий приказ из Москвы о прекращении отношений с монгольским ханом, не решились принять их «без государева указу» [1, с. 258]. А через пять лет, в 1650 году, он еще раз попытался восстановить связи с русским государством, направив в Томск уже бывавшего там Мерген Дегу, который должен был выяснить, почему не было ответного посольства на визит Тархан-ламы в 1645 году. Однако и на этот раз монгольское посольство осталось без ответа.

Не получив ответа на свои посольства, Алтын-хан и его сын Лубсан-тайджи, вторглись в 1652 году в русские земли. Этот поход был организован, в первую очередь, против киргизов, добровольно принявших русское подданство и регулярно выплачивающих ясак. Еще до вторжения киргизы неоднократно сообщали в Томск и Красноярск, что «мугальские люди силою» собирают с них ясак в пользу монгольского хана. «Киргизских и тубинских всех лутчих князцов поимал Алтын-хан к себе силою 70 человек, и его Алтыновы люди у киргиз, и у тубинцев, и у всех иноземцев кони и скот отгоняют и животы их на лабазах грабят и из земли выкапывают» [2, с. 81] - так красноречиво описывает труднейшее положение красноярский воевода, к которому киргизы обратились за помощью. Воевода отправил к Алтын-хану Степана Коловского. В результате переговоров Алтын-хан вынужден был уйти за Саяны, но при этом постарался дипломатично объяснить свое появление в русских пределах. Он уверял Коловского, что явился к киргизам только затем, чтобы представить им сына Лубсан-тайджи, которому собирается передать правление своим улусом.

Через пять лет в 1657 году, монголы вновь появились в киргизских землях. На этот раз во главе их находился Лубсан-тайджи, которому Омбо Эрдени уже передал власть. Лубсан-тайджи с войском разбил лагерь на реке Ербе, находящейся в пяти днях пути от Красноярска. Монгольский хан вел себя в русских землях как хозяин, грабил местное население, захватывал в заложники киргизских и тубинских князей, отбирал скот.

В то же время Лубсан-тайджи постарался наладить переговоры с томским воеводой. В 1657 году он отправил в Томск посла Мерген Дегу с письмом, в котором подчеркивал, что в прошлые годы между его отцом Алтын-ханом и Русским государством происходил обмен посольств с подарками: «В прошлом во 165 году октября в 18 день присылал в Томской мугальской Алтына-царя сын Лобзян Ирденей-тайчин посланника своего Мерген Дегу да с ним киргизсково мужика Турлана. И тот мугальской Алтына-царя посланник Мерген Дега подал воеводам князю Ивану Наумовичю Приимскову-Ростовскому да Алексею Ондреевичю Каковинскому мугальское письмо и речью Лобзяна, Алтынова сына, говорил, что наперед де сево великого государя послы и великого государя жалованье ко отцу ево Алтыну-царю было»[3, с. 55] - а теперь эти отношения прервались и «государева жалованья» ему не присылают. По указу Москвы в 1658 году к Лубсан-тайджи было отправлено посольство во главе с сыном боярским Степаном Гречениным.

Еще в 1657 году к Лубсану-тайджи был отправлен десятник Роман Кольцов, посланный красноярским воеводой с ответом на письмо монгольского хана. Кольцов должен был напомнить Лубсану-тайджи о присяге, принесенной его отцом и заставить его уйти из русских владений. Однако монгольский хан утверждал, что ему совсем не обязательно выполнять условия присяги, так как он ее не давал: «Отец де мой, хотя и шертвовал, он де стар, а лаба шертвовал – тот умер, Турал табун шертвовал в Томском городе, тот де умер же, а я де не шертвовал» [3, с. 50]. На требование Кольцова покинуть русские владения Лбсан-тайджи отвечал, что, в данный момент, находится в своих землях: «какая де земля вашего государя, земля де извеку наша» [3, с. 50]. Становится ясно, что все требования русского посла Романа Кольцова были проигнорированы монгольским ханом в довольно грубой форме, а значит, посольство не смогло выполнить свою задачу.

Как уже говорилось выше, в 1658 году по указу Москвы, было решено отправить к Лубсану-тайджи посольство во главе со Степаном Гречениным. Пока шла переписка и снаряжалось посольство Греченина, Лубсан-тайджи откочевал со своим войском в Монголию. Причиной этого внезапного ухода было известие о смерти его отца Алтын-хана Омбо Эрдени.

Во время поездки Степана Греченина через киргизские земли, многие киргизские князья были настроены к русским вполне доброжелательно и охотно пропускали посольство через свои земли, снабжая подводами и проводниками: «И в нынешнем же 168 году сентября в 20 день приехал я, Степан Грек, ис Томсково города с служилыми людьми в Мугальскую землю. И октября в 2 день приехали в Киргискую землю на урочище на Божье озеро в улус х киргискому князцу Шянде Сеньчикеневу. И того ж месяца в 3 день князец Шянды дал подводы и провожатых до отца своего князца Сенчикеня и сам проводил с частью от своего улуса» [3, с. 56]. Но чем дальше удалялось посольство от русских земель, тем менее приветливым становилось население. Так два киргизских князя, живших от Томска на более далеком расстоянии и поддерживавших тесные связи монгольскими феодалами, задерживали русских послов, отказывали им в лошадях и проводниках: «И оне, киргиские князцы Медячи и Мерген, великого государя указу не послушели, и к своей братье, х киргиским князцам, к Табуну с товарыщи, на совет не приехали, и меня, Степана, с товарыщи задерживали. И я, Степан Грек, ездил к ним, ко всем х киргиским князцам, к Медяче и к Мергеню с товарыщи, 2 недели. И оне собрали с великою нужею со всей Киргиской земли и дали мне 7 подводишек. И те лошаденка сухи, что и ехать не на чем, не добре радеючи великово государя делом. А вожжа не дали и отказали: захошь де-ты сам едешь, а не захочешь – и ты и назад воротишься» [3, с. 57]. Отказал в подводах Греченину и алатырский князь Абака, подчеркнув, что русские не пришли на помощь, когда Лубсан-тайджи грабил алатырцев: «И те алтырцы в подводах отказали: как де вы себе хотите, так и едете. От нас де вам подвод нет для тово: как де был в нашей земле Алтынов сын Лобзян и нас воевал и грабил, и в те де поры великий государь не велел нас оборонить, а ныне де вам дати подвод не за што» [3, с. 57-58].

В марте 1660 года после пятимесячного пути Греченин добрался до Монголии. Лубсан-тайджи, ставший к тому времени Алтын-ханом, находился в своих родовых кочевьях около оз. Убса. Он не сразу принял русского посла, так как в день его прибытия отправился в кочевье своего брата: «И марта в 11 день пришли в улус к Алтынову сыну Лобзяну на урочище Кентуйн Тюрю близ великого озера Упьсы. И того ж числа Лобзян, Алтына-царя сын, поехал к брату своему х кутухте в улус, а приказал говорить человеку своему Тархан Юрухте, чтоб де великово государя послы не покручинились, доколе я, Лубзян, съезжу к брату своему х кутухте» [3, с. 58-59]. Лишь через три недели состоялась встреча Греченина с Алтын-ханом, которая не дала никаких результатов.

Греченин также встречался с братом Алтын-хана Лубсан-тайджи, который хотел вступить с русскими в переговоры и отправить в Москву послов: «И говорил кутухта. – К великому государю к Москве мочьно ль де мне послать посланцев своих з братними Лобзяновыми посланцами вместе, великий государь принять велит ли, и что великому государю годно дары послать?» [3, с. 60]. Подобное намерение лишний раз свидетельствует о большом интересе монгольских феодалов к Русскому государству, о стремлении держать с ним связь, несмотря на временные затруднения, возникшие по их же собственной вине.

По возвращению от хутухты, Греченин узнает, что у Алтын-хана скончалась старшая жена: «И приехали в улус к Лобзяну на Тесь-реку майя в 2 день. И тово ж числа в ночи у Лобзяна Сайн-контайчи жены ево большой имянем Мачика в животе не стало. И с того места в те ж поры скочевали вверх по Тесе-реке» [3, с. 62]. Шастина Н.П. объясняет подобное поведение монголов тем, что монголы избегали всего, что напоминает о смерти и что могло, согласно суеверным взглядам, принести несчастье[2, с. 84]. Пришлось Греченину вновь переезжать вместе с монголами вверх по реке Тес. Он пробыл у Алтын-хана Лубсана-тайджи недолго, так как, по монгольскому обычаю, во время траура в ставке не должны быть посторонние люди: «И мая в 12 день прислал Лобзян Сайн-контаййчи казначея своего Мергень Шееджина ко мне, Степану, с товарыщи и велел говорить. – Взять де было мне вас, великово государя послов, к себе всех и отпустить к великому государю с радостью, и против указу великого государя выговорить обо всем. И мне де взятии вас к себе нельзя: что стала ныне надо мною незгода большая, а у нас вера такова – сторонных людей многое время не пущаем» [3, с. 62].

При отъезде русского посольства Лубсан-тайджи пригласил к себе Греченина. На этой встрече состоялось обсуждение основных проблемных вопросов, затрагивающих интересы обеих сторон. Так, Алтын-хан объяснил свой приход в русские владения желанием усмирить киргизов, которые «з государевыми людьми воевались». Он заявил, что хочет поддерживать доброжелательные отношения с Москвой, но в тоже время желает оставаться независимым и не считать себя русским подданным. Лубсан-тайджи так мотивировал свой отказ соблюдать присягу: «говорил ты, Степан, мне, Лобзяну Сайн-контайче, чтоб великому государю служить и прямить, и во всем добра хотеть, и бытии в подданьстве, также как и отец мой был Алтын-царь. И великий государь пожалует меня, Лобзяна, также как и отца моево Алтына-царя. И мне де, Лобзяну, учинитца в холопстве – холопье надобе и делать, а написатца мне в подданстве – надобе погодно великому государю ясак платить. А меня де, Лобзяна, с такое дело не будет: великому государю я не хочю солгать. За холопство де и за подданьство великий государь меня пожалует златом и серебром, и камением драгим, и всякими диковинами – и то де мне будет не прочьно: все изтлеет, только одно имянишко мое останетца. А естьли будет великий государь меня пожалует своею царьскою силою на неприятелей моих – и в те поры имянишко мое означитца. А я де за то ему, праведному государю, готов служить и прямить неподвижно и во всем добра хотеть в правду… Какая де прбыль великому государю, что я учинюся в подданьстве, а на нашей де земле то бесчестье большое, взмолвят окольные моя братия, мугальские цари и князи и властели, что де Лобзян Сайн-контайчи над собою видел, что учинился великому государю в подданстве и порабощения над собою не видя» [3, с. 64]. Становиться понятным намерение Алтын-хана Лубсана-тайджи сохранить самостоятельность своего небольшого, но независимого владения. Следует отметить, исходя из речи Алтын-хана, что для него также важно сохранить личную свободу, собственное достоинство. Он предложил даже новую формулу для обозначения своей будущей зависимости от Русского государства: «Буди великий государь мне большей брат, а я, Лобзян, ему, великому государю, меньшой брат» [3, с. 65]. Но на подобное предложение Греченин ответил отказом: «что говоришь ты, Лобзян, нестаточное дело: отец твой Алтын-царь писался великому государю в подданстве, и шерть свою на том дал, и дань с себя платил, а ты, Лобзян, говоришь такие незбытные речи. И будет апреть у тебя услышу такие невежливые слова, и у меня с тобою посольства отнюдь не будет, и говорить с тобою о государевых посольских делах ни о каких не стану. А такова великово и сильного государя своими такими невежливыми словами себе на гнев воздвигнешь» [3, с. 65]. Не желая ссориться с русским послом, Лубсан-тайджи обещал: «Будет великого государя милость и жалованное слово на том ко мне будет, и какова великому государю шерть надобе, и такову шерть ему, великому государю, я, Лобзян Сайн-контайчи, и дам» [3, с. 65].

Можно сказать, что переговоры Греченина были далеко не безрезультатны, поскольку вновь выявлялось стремление монгольских феодалов, да и самого Алтын-хана, к сближению с Российским государством и началом обмена дипломатическими посольствами. Греченину, также, удалось настаять на рассмотрении Алтын-ханом принесения личной присяги, а также добиться соблюдения договора, заключенного с Алтын-ханом Омбо Эрдени, о территориальных границах. Забегая вперед, следует отметить, что Алтын-хан Лубсан-тайджи больше не вторгался в русские владения.

Нужно отметить, что Алтын-хан Лубсан-тайджи в начале 60-х годов находился на вершине своего благополучия. Он вернулся из русских владений с большой добычей, ограбив киргизское, тубинское, алатырское население. Влияние его в Монголии возросло, он смело требовал, чтобы престол Дзасакту-хана занял угодный ему претендент, и сместил с престола Ваншука, старшего сына Дзасакту-хана. Это вмешательство привело к новой феодальной войне, охватившей западные области Монголии.

Как раз в это время из Томска в ставку Алтын-хана было направлено посольство Петра Лаврова. Исходя из данных статейного списка Лаврова, это посольство должно было напомнить о присяге, принесенной Алтын-ханом Омбо Эрдени. По всей вероятности, инициатива отправки этого посольства исходила от Томских воевод, которые хотели в очередной раз удостовериться в намерениях Алтын-хана Лубсана-тайджи.

Данное посольство Петра Лаврова стало невольной жертвой феодальной войны в Монголии. Лавров сообщает, что русские послы подверглись нападению со стороны монголов: «И как я, Петр, с товарыщи приехал в Мугальскую землю к Алтынову сыну Лоджану и ево улусы на Тесь-реку, и августа в 4 день наехали нас альганутцково царя Ясактухановы воинские люди, и нас взяли в полон, и наказную память и животы наши взяли, и нас ограбили, держали нас день да ночь, и назавтрее нас отпустили нагих, меня, Петра, с товарыщи, шти человек, дали нам по жеребенку. А товарищев наших, дву человек, Стеньку Замятнина да Кирюшку Микитина, убиты ли они или взяты в полон, тово мы не ведаем» [3, с. 89]. Шастина Н.П. сообщает, что впоследствии стало известно, что один из пропавших без вести казаков был продан в рабство в глубь Монголии, где и провел несколько месяцев, а затем был освобожден «кутухтою», который был родным братом Алтын-хана Лубсан-тайджи. Этот хутухта выкупил его на свободу и отправил на родину, так как стремился поддеживатьь добрые отношения с русским государством [2, с. 89].

Посольство Лаврова все же добралось до Алтын-хана. Можно с уверенностью констатировать, что оно достигло своей основной цели – напомнить Лубсан-тайжди о условии присяги, принесенной его отцом Омбо Эрдени Так Лавров в своем статейном списке сообщает: «А приехал он, Лоджан, в свои улусы, и взял нас, Петра с товарыщи, к себе. И я, петр, велел говорить толмачю по указу великих государей. – Царьского величества воеводы Иван Васильевич Бутурлин да Прокофей Прокофьевич Поводов велели тебе, Лоджану, говорить, чтобы великих государей неизреченную милость и жалованья ты, Лоджан, помнил, на чем великим государем отец твой Алтын-царь и ты, Лоджан, шертвовали, и шерти бы своей не нарушал. А будет ты, Лоджан, станешь помнить шерть свою, и тебя велики государи пожалуют своим государевым жалованьем, как нперед сево ыль великих государей жалованье отцу твоему Алтыну-царю. И он, Лоджан, говорил. – Отец ево Алтын-царь, на чем великим государем шертвовал, и я де то помню» [3, с. 89-90]. Но, следует отметить, что данное посольство не смогло внести ясности в русско-монгольских отношениях.

При возвращении Лаврова из Монголии Лубсан-тайджи отправил с ним посла с письмом к русскому царю: «с ними Алтына-царя сын ево Лоджан послал посланцов своих Урана Конжина-убаши с товарыщи, 4-х человек» [3, с. 92]. Монгольские послы благополучно доехали до Москвы и были приняты царем 13 июля 1663 года. На этом приеме монгольский посол Уран на вопрос о цели приезда ответил, что Лубсан-тайджи стремиться установить более тесный контакт с Русским государством. При этом он объяснил, что Лубсан-тайджи вел войну «с семью кочевыми государствами», и «неприятели стали невмочь, потому что у тех семи государств кочевных людей с тысачу, а у царя их только было со 100, и бой был у них с утра до вечера. И как де царю их стали те неприятели ево невмочь, поворотился в свое кочевье назад… и ныне, де… кочюет на урочище в енисейских вершинах» [3, с. 97]. Из этого рассказа становятся ясными причины посольства Урана. По всей вероятности, многие монгольские князья («семь кочевных государств») примкнули к законному наследнику престола Дзасакту-хана Ваншуку, поэтому Лубсан-тайджи пришлось отступить. Монгольский посол Уран также сообщил, что Алтын-хан Лубсан-тайджи просить выстроить для него город на истоках реки Кемчик, где он мог бы скрываться от неприятелей, а также выслать ему на помощь 10 тыс. войско, причем лучше конных воинов, так как «конные цирики хороши будут» [3, с. 97].

Предложение монгольского хана о постройке для него нового острога привлекло внимание русского правительства. Дело в том, что указанный регион был еще мало освоен русскими и данный острог представлял бы собой еще один форпост в новых землях. Поэтому, просьба Лубсан-тайджи в данном случае отвечала интересам России. Заинтересованность московского правительства в постройке нового города объяснялась стремлением не только укрепиться в местах, еще недостаточно освоенных, но и прекратить там всякие недружелюбные набеги и вылазки.

В Москве было решено отправить в Монголию новое посольство во главе с казачьим головой Зиновием Литосовым. Весьма интересны подарки, которые Литосов вез Алтын-хану Лубсану-тайджи: «Да великих государей жалованья – пищаль да панцирь, да 3 половинки сукна красново, 10 кож красных, дюжина очков, труппка приводная, и то все велено ему, Лобжану-царевичу, по росписи отдать» [3, с. 93], поскольку был издан указ, запрещающий дарить и продавать монголам огнестрельное оружие. Видимо, на этот раз русское правительство решило отступить от своего закона.

Алтын-хан принял русское посольство весьма доброжелательно, да и поведение Лубсан-тайджи значительно отличалось от предыдущих встречь с послами: «И Зеновей с товарыщи пришли к Лобжану-царевичю в полатку, и Лобжан-царевич приподнялся на колени, и Зиновей с товарыщи учел ему, Лобжану-царевичю говорить. – Великого государя и великого князя Алексея Михайловича, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца, жалованная грамота к тебе прислана. Лобжан-царевич встал. И великого государя грамоту и жалованья, что к тебе прислоно, прими честно. И Лобжан-царевич противо великого государя грамоты встал, и и великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца, жалованную грамоту Лобжан-царевич принял и поцеловал, положил на голову, и великого государя жалованье на присылке бьет челом» [3, с. 94]. Видно, что вместо заносчивых слов, отказа слушать чтение грамоты стоя, сняв при этом шапку, Лубсан-тайджи был весьма внимателен и любезен.

Алтын-хан не стал задерживать русских послов, как делал это раньше, а поскорее отправил их назад с очередной просьбой: «А мне, Зиновью, с товарыщи говорил, чтоб велики государи изволили на Обакане-реке поставить город, а он, Лобжан, своею головою и с своими убашами и с улусными людьми весь их, великих государей, и рад им, великим государем, служить, где оне, велики государи, изволят» [3, с. 94]. На тот момент военное положение Алтын-хана значительно ухудшилось, так как он уже просит построить город на р. Абакан, что значительно севернее предыдущего места. К тому же у Лобсан-тайджи вновь обострились отношения с ойратами, которые и так всегда были весьма враждебно настроены. Ойраты и Алтын-ханы оспаривали друг у друга право владения некоторыми кыштымами, и столкновения между ними были довольно частыми.

Результаты посольства Зиновия Литосова можно назвать весьма успешными. Алтын-хан сильно нуждался в поддержке Русского правительства, и уверял послов в готовности «встать под высокую государеву руку». Это также проявляется в доброжелательности приема послов, и в ответных дарах Алтын-хана русскому царю: «оргамак гнед, крушка серебряная, камень-хрусталь, камка лазоревая, дороги полосатыя, 2 рыси, 2 бобра, осьмнатцать соболей» [3, с. 94]. Эти дары были значительно более ценные, чем отправленные ранее.

Пока в Москве принималось решение о строительстве города по просьбе Алтын-хана, в Монголии происходили следующие события. Осенью 1666 года теснимый с юга Тушету-ханом Лубсан-тайджи перекочевал на реку Упсу, и остановился в нескольких днях пути от Красноярска. В это же время в Южную Сибирь вторгся ойратский князь Сенге. Ойраты нередко приходили в этот регион для сбора ясака с киргизского населения. На этой почве произошло военное столкновение Сенге и Алтын-хана, плачевно закончившееся для последнего. Лубсан-тайджи потерпел сокрушительное поражение и был захвачен с семьей в плен. В июне 1667 года Сенге привез его в свой улус, в котором в это время находился русский посол П.И. Кульвинский, который и описал в своем статейном списке это событие: «Июня в 12 день Сенга тайша с мугалской службы в свой улус приехал, а с собою Сенга привез Мугальского царя Лоджана, детей ево – трех сынов, один лет в дватцат, а другой лет петинатцати, а третей лет десети, а сестру Лоджанову за себя взял, а самому Лоджану царю Сенга велел руку правую по завить отсечь и сабачья мяса Лоджану велел в рот класть. И отдал ево, Лоджана, з двема женами Онгонотцкому царю, да он же Сенга привез с собою мугальского полону добрых ближних людей и кыштымов з женами и з детьми тысечи з две, и Сенга тайша лутчих людей скотом наделил и велел жить подле себя, а держит в береженьи» [3, с. 102].

Сведения об Алтын-хане Лубсане-тайджи появляются лишь в 1678 году. В архивных материалах встречается сообщение о появлении его в указанный выше год восточнее Красноярска. А в 1679 году в Монголию было отправлено очередное посольство из Томска во главе со Степаном Тупальским. Целью данного посольства, было получение подтверждения принесенной ранее присяги Алтын-ханом.

Прием русских послов, по описанию Тупальского, начался с долгих препирательств, касающихся церемониала. Как и прежде, Алтын-хан не желал первым спрашивать про «многолетнее здоровье великого государя», не хотел снимать шапки и вставать при чтении грамоты. Следует отметить, что раньше, подобное поведение объяснялось военными успехами и могуществом Алтын-хана. Однако после разгрома и пленения, авторитет Алтын-хана сильно пошатнулся, да и территории были уже не те. К тому времени у Лубсан-тайджи оставалось всего лишь десять вассалов, причем не высокого ранга. Возникает вопрос: чем же причина подобного поведения Алтын-хана на приеме русских послов? На мой взгляд, причины две. Во-первых, Алтын-хан был недоволен действиями русской стороны, касающейся принесенной им присяги. Ссылаясь на грамоты, которыми он обменивался с русским царем, Лубсан-тайджи заявлял: «А ко мне Лоджану Алтыну Царю были две грамоты великого государя за веслыми красными печатьми, а в тех грамотах было написано как де на меня, Лоджана Алтына царя, будут воинские люди и от воинских де людей ево, Лоджана Алтына царя, оборонить служилыми людьми из сибирских городов от верхотуря и острога было в ево земле поставить и пашни пахать», но помощь эту он не получил, когда «был от киргиз и от калмыцких людей в разорении» [2, с. 102]. А во-вторых, к 1679 году военная угроза вновь спала, и Алтын-хан вновь не нуждался в помощи российского государства, а значит опять считал себя независимым от Москвы. Только после длительных споров и препирательств, Алтын-хан уступил Тупальскому, который потребовал от него подверждения ранее принесенной присяги: «Также б и ты, Лоджан Алтын царь, со своими детьми и яйзаны и со всеми своими улусными людьми будь в подданстве у великого государя» [3, с. 122]. Все же Алтын-хан Лубсан-тайджи соглашается еще раз принести присягу русскому царю. При принесении присяги Алтын-хан согласился, что он будет «служить и прямит великому государю», а также обещал «под ево государьские городы и остроги войною не приходить и русских людей не побивать и с ясашных татар, которые служат великому государю, ясаку с них на себя не имать и не грабить» [3, с. 122].

Таким образом, посольство Тупальского выполнило поставленную перед ним задачу. Следует также отметить, что данное посольство 1679 года было последним, поскольку отношения между Россией и Алтын-ханами Западной Монголии на этом обрываются. По всей вероятности, Алтын-хан перестал играть какую-либо роль в русско-монгольских отношениях.

Тем не менее, обмен посольствами Русского государства с Алтын-ханами длился более полувека, начиная с 1616 по 1679 гг. И в истории внешнеполитической деятельности Русского государства на Востоке отношения с Алтын-ханами занимают определенное место. В истории Сибири они также оставили свой след.

Литература:

1. Материалы по истории русско-монгольских отношений. 1636 – 1654 гг. М., изд. Вост. лит., 1974.

2. Шастина Н.П. Русско-монгольские посольские отношения XVII в.. М., Вост. лит., 1958

3. Русско-монгольские отношения 1654 – 1685 гг. Сборник документов. М., изд. Вост. лит., 1996.