Теория конституционализма в советский период

Советский период в истории России ознаменовался целым рядом великих исторических свершений, среди которых в неотложном порядке должно назвать систему социалистического права и законности, юридической науки. Вне всякого сомнения, они стали одной из ключевых вех в развитии отечественной юриспруденции и воплотились колоссальным опытом социалистического строительства в живой материи истории. Учитывая историческое значение социалистического периода и его теоретических разработок, а так же научную ценность понятия, речь о котором пойдет ниже, мы просто не можем обойти вниманием вопрос о конституционализме в советской юридической науке. Кроме того, советский период весьма показателен в отношении критики доктринальных основ буржуазного конституционализма.

В советский период произошел отказ от теории и идей конституционализма, всесторонне критикуемых наряду с капиталистической системой в целом. Утверждалось, что указанные политические феномены являлись порождением буржуазного строя и с коммунистическим обществом несовместимы.

Изначально «… для Советского государства концепция конституционализма признавалась неприемлемой, поскольку большевики были противниками основных ее ценностей» [7, с. 103]. Так, «Большевики были … противниками признания примата права над государством, идеи правового государства. Признавая, что эти идеи имели прогрессивный характер … и сыграли большую роль в формировании прогрессивных взглядов..., они отрицали саму возможность существования правового государства» [7, с. 107]. С точки зрения исторического материализма, концепция правового государства действительно теоретически ошибочна — в обществе существует только позитивное право, устанавливаемое самим государством. Теоретики отмечали, что «… государственная власть всегда потенциально стояла над правом, … выходила за его рамки …. Они выступали против … фетишизации правовых форм, нежелания увидеть действительное соотношение юридического и социально-экономического» [7, с. 109]. Марксистская же теория считала существенным вопрос о законности в государственном управлении, исключении оперативного усмотрения. Делался вывод, что социалистическая законность в большей мере носит правовой характер [4].

Большинство советских ученых, воспринимая позицию классиков марксизма, отрицали и считали ненаучной теорию разделения властей [17]. За этим отрицанием так же стоял единственно научный историко-материалистический подход К. Маркса, Ф. Энгельса и В. И. Ленина, выявивший социально классовую сущность теории разделения властей: идеологически сложившаяся в условиях Английской революции и предреволюционной Франции теория разделения властей, в представлениях Джона Локка и Шарля Луи Монтескье, изначально служила обоснованию ограничения власти монарха и идеологически оправдывала сложившийся компромисс между буржуазией и лишившейся монополии власти феодальной аристократией, а наличие различных частей государственного механизма объяснялось разделением труда в интересах эффективного правления [19]. Разделение властей «есть не что иное, как прозаическое деловое разделение труда, примененное к государственному механизму в целях упрощения и контроля» [11, с. 203]. Т. о., за всем пафосом естественно правового обоснования концепции разделения властей первоначально скрываются затушеванные буржуазными идеологами классовые противоречия, а вывод о неприемлемости разделения властей весьма последователен и закономерен. Теория и практика советского государства исходила из принципа единства власти как выражения полновластия трудящихся. Исторически, эта теория развивалась параллельно с учением о разделении властей. Ее отстаивали не мене блестящие представителями своих эпох — Макиавелли, Боден, Руссо, Вольтер, Дидро, Морелли, Кенэ, Робеспьер, А. И. Герцен. Весьма показательно и то, что в дореволюционной России многие государствоведы (В. М. Гессен, С. А. Корф, Н. И. Лазаревский [16], Г. Ф. Шершеневич [20, с. 334], А. А. Жилин [3], Н. Н. Ворошилов [1], Н. М. Коркунов [6]) находили расчеты Монтескье теоретически ошибочными и практически нереализуемыми, отмечали ущербность теории разделения властей, а само разделение властей понимали как формы разграничения функций единой и неделимой государственной власти.

Большевики были противниками парламентаризма. Эта позиция так же основывалась на оценке, данной классиками марксизма, которые исходили из того, что в условиях парламентаризма государственная власть изображает себя выразителем воли нации, но при этом «хотела быть независимой от нации, над нею стоящей. На деле эта государственная власть была лишь паразитическим наростом на теле нации» [12, с. 334]. Вслед за Марксом и Энгельсом, В. И. Ленин отмечал: «Буржуазный парламент, хотя бы самый демократический в самой демократической республике, в которой сохраняется собственность капиталистов и их власть, есть машина для подавления миллионов трудящихся кучками эксплуататоров» [9, с. 457]. «…Настоящую «государственную» работу делают за кулисами и выполняют департаменты, канцелярии, штабы. В парламентах только болтают со специальной целью надуть «простонародье»» [8, с. 46]. Буржуазный парламент «никогда не решает серьезнейших вопросов в буржуазной демократии: их решает биржа, банки» [9, с. 256–257]. «Сила капитала — все, биржа — все, а парламент, выборы — это марионетки, куклы…» [10, с. 83]. В конечном счете: «…В самых демократических республиках на деле господствует террор и диктатура буржуазии, проявляющаяся открыто каждый раз, когда эксплуататорам начинает казаться, что власть капитала колеблется» [9, с. 496]. «…Только либерал может забывать историческую ограниченность и условность буржуазного парламентаризма… На каждом шагу в самом демократическом буржуазном государстве встречают угнетенные массы вопиющее противоречие между формальным равенством, которое «демократия» капиталистов провозглашает, и тысячами фактических ограничений и ухищрений, делающих пролетариев наемными рабами» [9, с. 255]. Согласно Марксу и Энгельсу на смену парламентаризму должны придти органы народного представительства нового типа, соединяющие законодательство с управлением, как то продемонстрировала Парижская коммуна, бывшая «работающей корпорацией, в одно и то же время и законодательствующей, и исполняющей законы» [9, с. 342]. В. И. Ленин сформулировал и развил принцип «работающей корпорации» применительно к Советам: в организациях, построенных по типу Парижской коммуны «… парламентарии должны сами работать, сами исполнять свои законы, сами проверять то, что получается в жизни, сами отвечать непосредственно перед своими избирателями. Представительные учреждения остаются, но парламентаризма, как особой системы, как разделения труда законодательного и исполнительного, как привилегированного положения депутатов, здесь нет» [8, 47–48].

Что качается самого понятия «конституционализм», в советский период, несмотря на полное отрицание буржуазного конституционализма, оно оставалось предметом научных исследований [15] . «В советской правовой литературе не было выработано единое понятие конституционализма» [7, с. 6], однако при анализе теории и практики буржуазного конституционализма общий теоретический подход был определен крайне верно — конституционализм рассматривали как теоретическую доктрину, идейно-политическое движение и государственно-правовую практику [5, с. 3]. Наряду с этим обнаруживалась и некоторая узость подхода: «Конституционализм означает прежде всего сам факт наличия конституции и ее активного влияния на политическую жизнь страны, верховенство и определяющую роль конституции (писаной или неписаной) как основного закона, — закрепление основ конституционного строя, — …» [5, с. 4]. «Для конституционализма … существенное значение имеет сам факт наличия конституции …, реальное функционирование конституции …. Конституционализм предполагает … конституционно-правовую регламентацию государственного строя и политического режима …» [5, с. 3] и т. д. [13]. В советских правовых словарях и энциклопедиях нашлось одно упоминание термина «конституционализм», также отражающее эту склонность, — конституционализм определялся как: «Либеральное направление в политике, стремящееся установить и поддерживать конституцию» [21]. Как бы то ни было, анализ политико-правовой идеологии конституционализма советскими исследователями, дал представления о народном суверенитете и демократии, разделении властей и гражданских свободах, режиме парламентаризма, избирательной системе, законности и т. д., как о составных элементах системы буржуазного конституционализма [5, с. 3].

«Вместе с тем советские исследователи конституционализма длительное время связывали его предмет исключительно с буржуазным государством …. При исследовании советских конституций, советского государства и права это понятие не использовалось» [7, с. 8].

Как бы то ни было, в советский период концепция конституционализма, выведенная из идей естественного права, увязанная с созданием конституций, рассматриваемая как ограниченное конституцией государственное правление и явившаяся буржуазно-демократической антитезой феодальной тирании, заслуженно рассматривалась наукой как исторически прогрессивная. «Объективно идеи конституционализма (конституционного государства,..., господства права) были исторически прогрессивными, как и само буржуазное государство и буржуазная демократия» [2, с. 67]. Конституционализм стал исторически прогрессивным явлением и величайшим завоеванием западной цивилизации, определившим исторический прогресс капиталистического общества, однако, вряд ли можно признать незыблемые догматы конституционно-правовой теории и непосредственной политической практики, существующие в неизменном виде вот уже более трехсот лет, раз и навсегда устоявшимися и неизменными положениями, вечно отражающими непреходящие ценности цивилизационного развития человечества. Это противоречит самой логике диалектического и исторического материализма. Вместе с тем очевидна и проблема догматизации и фетишизации многих конституционных ценностей и идей. Именно поэтому, неоценим опыт советской критики либерально-буржуазного конституционализма с позиции коммунистической науки и идеологии — только марксистский диалектический и исторический материализм позволят выработать наиболее объективное и адекватное понимание идей и практики буржуазного конституционализма.

Начало возрождения интереса к проблеме конституционализма обозначилось в 1980-е — начале 1990-х гг.. Исследование конституционализма как модели политической системы, формирующейся в дореволюционный период российской истории, было предпринято рядом исследователей [18], конституционализм рассматривался и как правовая доктрина в целом [14].

Литература:

1.         Ворошилов Н. Критический обзор учения о разделении властей. Ярославль, 1871. С. 44, 64, 130–171, 383, 407, 435.

2.         Государственное право буржуазных и развивающихся стран. М., 1989.

3.         Жилин А. А. Учебник государственного права: Пособие к лекциям. Пг., 1916.

4.         Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Критика современных буржуазных теорий права. Л., 1971. С. 35–41; Туманов В. А. Что скрывается за лозунгом «господство права»≤ С. 50–61; Гришаев П. И. Критика буржуазной правовой идеологии. М., 1964. С. 76–105.

5.         История буржуазного конституционализма XVII — XVIII вв. М., 1983.

6.         Коркунов Н. М. Русское государственное право. СПб., 1913. Т. II.

7.         Кутафин О. Е. Избр. тр.: в 7 томах. Т. 7. Российский конституционализм. М.: Проспект, 2011.

8.         Ленин В. И. ПСС, Т. 33.

9.         Ленин В. И. ПСС, Т. 37.

10.     Ленин В. И. ПСС, Т. 39.

11.     Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 5.

12.     Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 17.

13.     См. напр.: Практика буржуазного конституционализма. М., 1982.

14.     См. напр.: Нерсесянц В. С. История идей правовой государственности. М., 1993; Он же. Правовое государство: история идей и современность // Вопросы философии. 1989. № 2..

15.     См. в частности.: Еременко Ю. П. Понятие и система социалистического конституционализма // Правопорядок и прав. статус личности в развитом соц. общ-ве в свете Конституции СССР 1977 года. — Саратов, 1980; История буржуазного конституционализма XIX века. — М.: Наука, 1986; Нерсесянц В. С. Концепция социалистического правового государства в контексте истории учений о праве и государстве // Социалистическое право и государство: проблемы и суждения. М., 1985; Мартыненко П. Ф. О понятии социалистического конституционализма и развитии его внешнеполитических аспектов в новых советских конституциях//Вест. Киев. ун-та: Юрид. науки: Вып. 20. — 1979; Нелип М. И. Критика буржуазных концепций о советском конституционализме: Автореф. дис. на соиск. учен. степени канд. юрид. наук. — Киев, 1987; Скуратов Ю. И. Советский конституционализм: понятие и структура//Правопорядок и прав. статус личности в развитом соц. общ-ве в свете Конституции СССР 1977 года. — Саратов, 1980; Современный буржуазный конституционализм в теории и на практике: Межвуз. сб. науч. тр. — Свердловск, 1985; Современный конституционализм (по материалам советско-британского симпозиума). — М.: ИГПАН СССР, 1990; Степанов И. М. Социалистический конституционализм: сущность, опыт, проблемы//Сов. гос-во и право. — 1987. N 10.

16.     См., например: Лазаревский Н. И. Русское государственное право. Пг., 1917. Т. 1. Вып. 1. С. 79.

17.     См. напр.: Скуратов Ю. И. Разделение властей или распределение функций // Разделение властей и парламентаризм. М., 1992. С. 60–73; Топорнин Б. Н. Разделение властей и государственная организация // Там же. С. 3–49.

18.     Старцев В. И. Внутренняя политика Временного правительства первого состава. Л., 1980; Гальперин Г. Б. Конституционные опыты царского самодержавия в первой русской революции (1905–1907 гг.) // Вестник Ленинградского университета. 1982. № 4. С. 100–102; Аврех А. Я. Царизм накануне свержения. М., 1989; Ганелин Р. Ш. Российское самодержавие в 1905 году: Реформы и революция. СПб., 1991; Степанский А. Д. Либеральная интеллигенция в общественном движении России на рубеже XIX — XX вв. // Исторические записки. Т. 109. М., 1983; Шацилло К. Ф. Русский либерализм накануне революции 1905–1907 гг: Организация. Программы. Тактика. М., 1985; Думова Н. Г. Кадетская партия в период первой мировой войны и Февральской революции. М., 1988; Шелохаев В. В. Идеология и политическая организация российской либеральной буржуазии, 1907–1914 гг. М., 1991; Szeftel M. The Russian constitution of April 23, 1906. Bruxelles, 1976..

19.     Тихомиров Ю. А. Разделение властей или разделение труда≤ // Советское государство и право. 1967. N 1. С. 14–22; Чиркин В. Е. Разделение властей: социальные и юридические аспекты // Советское государство и право. 1990. N 8. С. 3–12.

20.     Шершеневич Г. Ф. Общее учение о праве и государстве. М., 1908.

21.     Толковый словарь Ушакова. Д. Н. Ушаков. 1935–1940.