Уголовно-процессуальное отношение в системе правового регулирования

Ключевые слова: механизм уголовно-процессуального регулирования; стадия правового регулирования, норма уголовно-процессуального права; уголовно-процессуальное правоотношение.

Право как совокупность средств для разрешения практически значимых задач общества исследуется в ракурсе инструментального подхода. Согласно позиции А. В. Малько, юридические средства, сочетаясь определенным образом, участвуют в правовом регулировании и правовом воздействии. Если правовое регулирование обычно определяют как осуществляемое всей системой юридических средств воздействие на общественные отношения с целью их упорядочения, то правовое воздействие — как взятый в единстве и многообразии весь процесс влияния права на общественную жизнь, сознание и поведение людей [1, с. 54–62]. При таком положении уголовно-процессуальные правоотношения необходимо и достаточно исследовать в контексте правового регулирования как специально-юридического воздействия, поскольку оно в любом случае связано с установлением конкретных прав и обязанностей субъектов, с прямыми предписаниями о должном и возможном. Уголовно-процессуальное воздействие не обязательно охватывает процесс реализации норм права в соответствующих юридических связях. Отсюда, правовое регулирование всегда означает также и правовое воздействие, но правовое воздействие — не всегда правовое регулирование.

Уголовно-процессуальное правовое регулирование как элемент социального управления призвано упорядочивать общественные отношения, направленные на реализацию уголовной ответственности и освобождение от нее невиновных лиц, возмещение вреда, причиненного преступлением, иными словами, обеспечивать реализацию общественных интересов в укреплении законности на пути к достижению правопорядка.

Между тем, при изучении механизма правового регулирования в теории права наблюдаются неоднозначные представления относительно того, какие правовые явления составляют систему правовых средств. Анализ изложенных в юридической литературе позиций (Л. М. Володина, В. М. Горшенин, Н. А. Захарченко, Л. Б. Зусь, И. В. Кутюхин, Ю. В. Францифоров, В. Д. Холоденко, В. И. Цыганов и др.) позволил А. С. Бахте указанное обстоятельство подтвердить [2, с. 21]. «Суть состоит не в том, какие юридические средства включены в систему данного механизма. Прежде следует выяснить, какой смысл вкладывается в термин «механизм правового регулирования. Это дает возможность правильно определить его составные части. В подходах авторов составные части механизма правового регулирования даже именуются по-разному. Одни говорят о них как о стадиях(например, юридическая норма, субъективное право и юридическая обязанность, реализация права), другие — как об элементах (нормативно-правовой акт, акт применения права, акт толкования права, правоотношение и т. д.). В науке имеются и иные термины: компоненты, этапы, звенья механизма правового регулирования» [2, с. 22]. Каждое из этих понятий имеет свое, определенное значение. Так, говоря о структуре механизма правового регулирования, указывать его «стадии» — значит отмечать периоды в развитии, последовательно сменяющие друг друга. Схожее значение здесь будет иметь понятие «этапы». «Элементы», равно как и «компоненты», «звенья», будут указывать на составные части, признаки в содержании рассматриваемого понятия, но не подчеркнет их сменяемости, динамики [2, с. 22].

А. С. Бахта, кроме того, отмечает, что в механизме уголовно-процессуального регулирования есть составляющие его части и есть стадии, этапы действия этого механизма. Соответственно они должны именоваться в зависимости от того, говорим мы об устройстве этого механизма, его составных частях (элементах) либо о его действии (работе) [2, с. 23]. В связи с этим необходимо разграничить и исходные категории. Одна из них может именоваться «механизм правового регулирования» и указывать на элементы, составляющие этот механизм. Другая — «реализация механизма правового регулирования» — будет пониматься как стадии (этапы) его работы. Естественно, между этими категориями есть взаимная связь [2, с. 23].

Однако, нам представляется несостоятельной позиция А. С. Бахты, относительно разграничения категорий «стадии» и «элементы», в структуре механизма уголовно-процессуального регулирования. Мы считаем, что в целях исследования природы уголовно-процессуальных правоотношений, для оценки их динамики, необходимо проводить анализ строения механизма правового регулирования по критерию «стадия-элемент» не просто с учетом их взаимосвязи, но в условиях сосуществования конкретного этапа регулирования и присущих ему юридических средств. Такая модель теоретического исследования позволит произвести точный анализ взаимосвязи типа «уголовно-процессуальная норма–уголовно-процессуальное правоотношение». По справедливому замечанию Н. И. Матузова, А. В. Малько, каждый основной элемент механизма правового регулирования предполагает соответствующую стадию. Более того, именно в рамках тех или иных стадий вышеназванные элементы только и могут осуществляться [3, с. 251].

Нам представляется, что сам процесс упорядочения общественных отношений, входящих в предмет регулирования отечественного уголовно-процессуального права состоит из следующих стадий и сопутствующих им элементов.

Первой (базовой, концептуальной) стадией уголовно-процессуального регулирования является оценка политических, экономических и социальных показателей общественной жизни, приоритетных для соответствующей области правового воздействия, разработка уголовно-процессуальной политики и ее задач. На данном этапе определяются необходимые зоны уголовно-процессуального регулирования, его предметная область, осуществляется уголовно-процессуальное целеполагание. В то же время. посредством законотворческого процесса разрабатываются нормы-задачи, нормы-принципы, нормы-дефиниции. Такие правоположения общего порядка определяют дух уголовно-процессуального законодательства, еще не порождая субъективных прав и обязанностей у участников уголовного судопроизводства в конкретных правоотношениях. Такие правоположения общего порядка определяют дух уголовно-процессуального законодательства, еще не порождая субъективных прав и обязанностей у участников уголовного судопроизводства в конкретных правоотношениях. На наш взгляд, подобной глобальной нормативной установкой могут служить положения ст. 5 УПК РФ, содержащие определение понятий (регулятивных аспектов), составляющих основу языка уголовно-процессуального законодательства, ст. 6 УПК РФ о назначении уголовного судопроизводства, принцип законности при производстве по уголовному делу, принципы осуществления правосудия только судом, уважения чести и достоинства личности, неприкосновенности личности, охрана прав и свобод человека и гражданина (ст. ст. 7–11 УПК РФ) и так далее. Данные нормы, кроме регулирования общественных отношений, выполняют мировоззренческую функцию: указывают на связь уголовно-процессуального права с важнейшими политико-правовыми институтами, отражающими общее правовое положение личности в обществе, реальную защищенность предоставленных ей прав и свобод [4, с. 3, 12]. С. С. Алексеев точно именует указанные правовые положения общезакрепительными нормами — предписаниями, фиксирующими основы существующего строя, социально-экономической, политической и государственной жизни, формы собственности [5, с. 300]. Регулятивные функции норм-задач, норм-целей, норм-принципов особо выражаются в тех случаях, когда возникает необходимость применения той или иной уголовно-процессуальной нормы по аналогии. Такие фундаментальные правовые образования имеют определяющее значение для всей системы процессуальных норм и институтов, отражают наиболее существенные свойства уголовного процесса, поэтому в литературе их обозначают в качестве специализированных. Например, С. С. Алексеев полагает, что специализированные нормы, в отличие от регулятивных и охранительных, имеют дополнительный характер. Они не являются самостоятельной нормативной основой для возникновения правоотношений, при регламентировании общественных отношений такие нормы как бы присоединяются к регулятивным и охранительным, образуя в сочетании с ними единый регулятор [6, с. 324].

Второй (нормативной) стадией уголовно-процессуального регулирования является формирование общего правила поведения в сфере уголовного судопроизводства, способов и средств осуществления целей и назначения уголовного процесса — установление истины по уголовному делу, справедливое осуждение и наказание лица, совершившего преступление, защита от неосновательного обвинения, освобождение от уголовной ответственности невиновного. Основа правового регулирования уголовного судопроизводства наращивается за счет появления конкретных нормативных моделей правоотношения, которые соответствует потребностям и интересам граждан правового государства. Здесь не только определяется круг интересов и соответственно уголовно-процессуальных правоотношений, в рамках которых их осуществление будет правомерным, но и прогнозируются препятствия этому процессу, а также возможные правовые средства их преодоления (юридические факты, субъективные права и юридические обязанности, акты применения и т. п.). В качестве примера реализации указанного этапа правового регулирования могут выступать закрепление в уголовно-процессуальном законодательстве положений о правом статусе участников уголовного судопроизводства (Раздел II УПК РФ), условия и основания осуществления правового статуса в стадиях уголовного судопроизводства исключительно в рамках правовых отношений (Части первая и вторая УПК РФ), закрепление конкретных правил осуществления процессуальных и следственных действий (ст. 108 УПК РФ — заключение под стражу, 164 УПК РФ − общие правила производства следственных действий). На указанной стадии правового регулирования уголовного судопроизводства определяется порядок осуществления и развития деятельности властных субъектов уголовного процесса, условия и основания привлечения к участию в такой деятельности подвластных субъектов, устанавливаются границы уголовного судопроизводства, определяется путь движения дела от его возбуждения до окончательного разрешения, включая обращение вынесенного по делу судебного приговора к исполнению. Правовые установления выражаются в обязывании, управомочивании, запрете, как правило, закрепляются в диспозициях соответствующих правовых норм. Обязывание точно выражается в ч. 1 ст. 188 УПК РФ: свидетель, потерпевший вызывается на допрос повесткой, в которой указываются, кто и в каком качестве вызывается, к кому и по какому адресу, дата и время явки на допрос, а также последствия неявки без уважительных причин. Управомочивание предполагает предоставление субъекту уголовно-процессуального права каких-либо преференций, наделяет его возможностью правореализации в форме использования. Например, на основании ч. 2.1 ст. 39 УПК РФ, руководитель следственного органа уполномочен отменять по находящимся в производстве подчиненного следственного органа уголовным делам незаконные или необоснованные постановления руководителя, следователя (дознавателя) данного органа предварительного расследования. Уголовно-процессуальные запреты представляют собой категорическую правовую формулировку, указывающую на недопустимость совершения каких-либо действий в рамках уголовного судопроизводства. О наличии такой логико-юридической конструкции может свидетельствовать, в частности, диспозиция ст. 317 УПК РФ, содержащая запрет на обжалование в апелляционном порядке приговора, постановленного в судебном заседании при согласии подсудимого с предъявленным обвинением в особом порядке, по основанию несоответствия выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела.

Важно отметить, что на первой и второй стадиях работы механизма уголовно-процессуального регулирования идентифицирующим его элементом является уголовно-процессуальная норма. При этом если на первой стадии механизма правового регулирования уголовного судопроизводства формируются специализированные юридические нормы, то на второй стадии их содержанию присущ конкретно-регулятивный либо охранительный характер. С позиции юридической техники, отечественное уголовно-процессуальное законодательство должно предполагать отделение норм, регулирующих движение уголовного дела, и мер, направленных на пресечение нарушения порядка производства по уголовным делам [7, с. 122]. Такой подход, подчеркивающий функциональную направленность правовых норм, разработан в советском уголовно-процессуальном праве, тем не менее, актуален для действующего правопорядка.

На наш взгляд, первая и вторая стадии уголовно-процессуального регулирования отражают статичность правового воздействия, являются предпосылающими к выполнению его основной задачи — упорядочение общественных отношений в сфере уголовного судопроизводства. Представляется, что сами эти стадии уголовно-процессуального регулирования можно именовать статическими, поскольку они отвечают за создание системного проекта нормативной модели правоотношения [8, с. 112].

На третьей стадии уголовно-процессуального регулирования происходит реализация специально-юридических и регулятивно-охранительных нормативных установлений в конкретном уголовно-процессуальном отношении, переход статической (описательной) модели процессуальных связей в динамическую (конкретно-регулятивную) посредством реализации правовых норм определенными субъектами. О важности данного аспекта работы механизма процессуального регулирования писал М. А. Гурвич: «Не будет преувеличением сказать, что развитие или движение процессуального правоотношения представляет собой одну из самых существенных черт в его характеристике» [9, с. 24].

Мы не можем согласиться с мнением А. А. Васильченко рассматривающего уголовно-материальные и уголовно-процессуальные правоотношения как средства единого механизма уголовно-правового регулирования (помимо правовых норм). Такие правоотношения-средства А. А. Васильченко называет отношениями правосубъектности, ядро которых составляет правовой статус индивидуально определенных субъектов регулируемых отношений — носителей прав и обязанностей. В данное звено входят также правообразующие, правоизменяющие и правопрекращающие юридические факты, находящиеся с названными правоотношениями в тесной взаимосвязи [10, с. 16]. Исследователь считает, что взаимосвязь входящих в механизм уголовно-правового регулирования правоотношений с уголовно-правовыми и уголовно-процессуальными отношениями является результатом регулирования происходит через третье звено механизма уголовно-правового регулирования − акты реализации субъективных прав и обязанностей [10, с.5]. Во-первых, такой подход не предполагает учета специфики работы механизма уголовно-процессуального регулирования, как необходимого компонента самостоятельной отрасли уголовно-процессуального права. Во-вторых, автор размывает грани между нормой процессуального права (в которой на самом деле отражается модель регулирования общественных отношений, сам образ будущего правоотношения) и результатом правового регулирования — собственно возникшей процессуальной связью (правоотношением). Иными словами, за пределами научного анализа в работе А. А. Васильченко остается действительное содержание категорий «правовая норма» и «правоотношение» в аспекте статического и, соответственно, динамического этапов функционирования механизма правового регулирования, а также взаимная связь этих категорий.

В связи наступлением оговоренных в норме уголовно-процессуального права юридических фактов: событий, совершением участниками уголовного судопроизводства определенных действий, бездействий, происходит трансформация нормативной модели уголовно-процессуального отношения в реальные правовые связи. Происходит воплощение диспозиций правовых норм в уголовном судопроизводстве в действительном поведении их адресатов. Возникнув и начав развиваться, уголовно-процессуальное отношение принимает системный вид. Субъекты, составляющие его, объединяются правовой структурой, целесообразной связью, вытекающей из субъективных юридических прав и обязанностей (целесообразных правовых свойств субъектов). Наконец, составляя систему, уголовно-процессуальные правоотношения функционируют для достижения социально-полезного результата. В них находят применение не только сами нормы, регулирующие отдельные стороны уголовного судопроизводства, но и воплощается в жизнь совокупность целей и задач, выработанных на базовой стадии уголовно-процессуального регулирования. О функционировании системной процессуальной связи в действительности можно говорить лишь тогда, когда реализуются все ее целесообразные свойства [8, с 61].

На наш взгляд, существование уголовно-процессуального отношения в динамике связано с фактическим поведением его субъектов по реализации их правого статуса (комплекса прав и обязанностей). Поэтому на третьей стадии уголовно-процессуального регулирования посредством актов реализации корреспондирующих друг другу процессуальных прав и обязанностей участников уголовного судопроизводства достигаются сами цели правового регулирования.

Распространенной и значимой, но не единственной формой реализации норм уголовно-процессуального права в процессуальных отношениях является применение правовых норм. В теории права ее определяют как государственно-властную деятельность, осуществляемую компетентными субъектами в определенных процедурных формах и направленную на содействие в реализации юридических норм путем вынесения индивидуально-конкретных решений [11, с. 55]. Представляется, что применение норм уголовно-процессуального права не только содействует реализации прав участников уголовного судопроизводства, не наделенных властными полномочиями, но и является неотъемлемым элементом развития уголовно-процессуальных правоотношений, предполагающим совершение ответственными должностными лицами односторонне-властных действий в целях расследования и разрешения уголовного дела. Например, предварительное расследование не может начаться без вынесения должностным лицом органа предварительного следствия или дознания в одностороннем порядке постановления о возбуждении уголовного дела и без принятия последнего к производству следователем (дознавателем). Об обязательной связи акта возбуждения уголовного дела с предварительным расследованием свидетельствует норма ч. 1 ст. 162 УПК РФ, согласно которой, предварительное следствие по уголовному делу должно быть закончено в срок, не превышающий 2 месяцев со дня возбуждения уголовного дела. Прежде всего, субъектом применения норм уголовно-процессуального права является суд, рассматривающий уголовное дело, постановляющий приговор или иное правоприменительное решение. Придавая приговору суда важное значение, законодатель в Гл. 29 УПК РФ исчерпывающим образом определяет его структуру и содержание, круг вопросов, подлежащих разрешению судом. Особые требования предъявляются и к вынесению следователем постановления о привлечении в качестве обвиняемого (ст. 171 УПК РФ), и в других случаях.

Мы считаем, что применение права в уголовном процессе есть властная деятельность органов предварительного расследования, прокурора и суда, осуществляемая в форме процессуальных связей последних друг с другом и невластными участниками уголовного процесса, в целях осуществления правового статуса последних и установления уголовно-правовых отношений, и результат такой деятельности — индивидуальный акт, изданный уполномоченными должностными лицами, регламентирующий конкретный случай реализации процессуальных прав и обязанностей, отражающий состояние процессуальной деятельности, обусловливающий возникновение и развитие, юридических отношений в сфере уголовного судопроизводства.

Не следует, однако, недооценивать другие формы реализации норм уголовно-процессуального права, проявляющиеся в процессуальных отношениях с меньшей частотой. В противном случае возможна расширительная трактовка применения права, которой страдала советская процессуальная мысль, не исключающая в ряде случаев возможность применения норм уголовно-процессуального права непосредственно гражданами и организациями [12, с. 31].

В тексте уголовно-процессуального законодательства немало правовых норм, закрепляющих правовые запреты и (или) ограничения, адресованные участникам уголовного процесса. Речь идет о соблюдении правовых предписаний как форме реализации норм уголовно-процессуального права, о воздержании адресатов правовых норм от совершения действий, признанных недопустимыми уголовно-процессуальным законом. Характерным примером является осуществление в отношении подозреваемого, обвиняемого по постановлению суда меры пресечения в виде домашнего ареста. На примере содержания нормоположений частей 1, 7 ст. 107 УПК РФ видно, что, во-первых, ограничения и запреты имеют своего адресата, а во-вторых, они изложены в закрытом перечне. Уголовно-процессуальный запрет ─ наиболее пассивная форма реализации норм уголовно-процессуального права, не порождающая новых правоотношений [13, с. 148].

В отличие от юридического соблюдения, исполнение правового предписания в уголовно-процессуальных правоотношениях хотя и предполагает совершение активных действий, но так же не влечет возникновение нового социально-юридической связи между субъектами уголовного процесса. В уголовно-процессуальном законодательстве исполнение имеет формулу: «должен», «обязан». Так, в силу ч. 1 ст. 437 УПК РФ лицу, в отношении которого ведется производство о применении принудительной меры медицинского характера, должно быть предоставлено право лично осуществлять принадлежащие ему и предусмотренные статьями 46 и 47 настоящего Кодекса процессуальные права, если его психическое состояние позволяет ему осуществлять такие права. Встречаются случаи, когда законодатель конструирует формулу юридического исполнения в уголовно-процессуальных правоотношениях, воздерживаясь от модальности. Например, согласно диспозиции ч. 1 ст. 21 УПК РФ, уголовное преследование от имени государства по уголовным делам публичного и частно-публичного обвинения осуществляют прокурор, а также следователь и дознаватель. Очевидно, в обоих случаях факт возникновения новых процессуальных отношений констатировать, как правило, не приходится: как исполнение, так и соблюдение, олицетворяют действующий процессуальный режим в рамках уже существующих уголовно-процессуальных правоотношениях. На сходной позиции в процессуальной науке настаивает В. П. Божьев [12, с. 33].

Использование права в уголовно-процессуальных правоотношениях как форма его реализации, при сравнении с соблюдением и исполнением правовых предписаний, всегда вызывает к жизни новые уголовно-процессуальные правоотношения, в уголовном судопроизводстве предполагает наличие для субъекта уголовно-процессуального права возможности выбора вариантов поведения. При этом такой выбор, сделанный управомоченным субъектом, обеспечен нормами уголовно-процессуального права и обязателен для другого. Так, гражданскому истцу, заявившему ходатайство следователю об ознакомлении с материалами уголовного дела в части гражданского иска по окончании производства следственных действий и перед направлением уголовного дела прокурору, должна быть предоставлена такая возможность. Иными словами, орган предварительного следствия обязан исполнить свою обязанность, корреспондирующую соответствующему праву гражданского истца, предъявить последнему для ознакомления материалы уголовного дела. Корреспонденция права гражданского истца обязанности следственного аппарата указывает на возникновение новых уголовно-процессуальных правоотношений.

Таким образом, уголовно-процессуальное правоотношение есть обязательный этап и необходимое средство правового регулирования уголовного судопроизводства, в ходе осуществления которого происходит реализация норм уголовно-процессуального права посредством их применения, соблюдения, исполнения и использования субъектами уголовного процесса.

Литература:

1.         Малько А. В. Механизм правового регулирования // Правоведение. — 1996. — № 3.

2.         Бахта А. С. Механизм уголовно-процессуального регулирования: автореф. дис.... д-ра юрид. наук: 12.00.09. — М., 2011.

3.         Матузов Н. И., Малько А. В. Теория государства и права. — М.: Юрист, 2004.

4.         Агутин А. В. Мировоззренческие идеи в уголовно-процессуальном доказывании: автореф … дис. д-ра юрид. наук. — Н. Новгород, 2005.

5.         Алексеев С. С. Общая теория права. — М.: Велби, 2008.

6.         Катаев Н. А. Теория права и государства. — Уфа.: юрид. ин-т МВД России, 1994.

7.         Строгович М. С, Алексеева Л. Б., Ларин А. М. Советский уголовно-процессуальный закон и проблемы его эффективности. — М., 1979.

8.         Протасов В. Н. Правоотношение как система // В. Н. Протасов. — М.: Юрид. лит, 1991.

9.         Гурвич М. А. Структура и движение гражданского процессуального правоотношения//Труды ВЮЗИ. Т. 38. −М., 1975.

10.     Васильченко А. А. Взаимосвязь уголовно-правовых и уголовно-процессуальных правовых отношений: автореф. дис. канд. юрид. наук. — Волгоград, 2005.

11.     Протасов В. Н. Проблемы теории права и государства. — М.: Новый юрист, 1999.

12.     Избранные труды / В. П. Божьев. — М.: Юрайт, 2010. — С. 33.

13.     Элькинд П. С. Толкование и применение норм уголовно-процессуального права. — М., 1967. — С. 148.