Порядок коллизионного регулирования договоров в отсутствие соглашения о применимом праве в свете реформирования гражданского законодательства

Шестой раздел третьей части гражданского кодекса РФ (далее — ГК РФ), регулирующий вопросы международного частного права, в связи с последней редакцией в 2013 году претерпел существенные изменения. Так, в частности, большое внимание было уделено совершенствованию норм, посвящённых определению права, подлежащего применению к договору при отсутствии соглашения сторон о выборе права. В первую очередь, речь идёт о ст. 1211 ГК РФ, в её последней редакции от 30.09.2013. Кроме этой нормы, были, несомненно, затронуты и другие положения в законодательстве, так или иначе влияющие на осложнённые иностранным элементом отношения, однако мы хотели бы проанализировать содержание именно этих коллизионных норм [1]. Отдельно отметим, что данные изменения очень во многом перекликаются с положениями, закреплёнными в Регламенте (ЕС) № 593/2008 Европейского Парламента и Совета от 17 июня 2008 г. о праве, подлежащем применению к договорным обязательствам (т.н. «Рим I») [2].

В первую очередь будет целесообразно провести сравнение прежних и новых положений, закреплённых в ст. 1211 ГК РФ. Так, в новой редакции первые два пункта статьи объединились в один и несколько изменили своё содержание; если раньше законодатель конкретно говорил о применении закона наиболее тесной связи при определении применимого права, и только в следующем пункте раскрывал значение данной отсылки, то теперь здесь уже вообще нет упоминания о тесной связи, а сразу же подробно описывается способ определения права, которое понимается как «..право страны, где на момент заключения договора находится место жительства или основное место деятельности стороны, которая осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора» [3]. Любопытно, что А.В. Асосков в своей статье об основах коллизионных норм называет такие оговорки «корректирующими»; так, по его мнению, одной из примечательных функций принципа наиболее тесной связи и является его выступление в качестве корректирующей оговорки по отношению к традиционным коллизионным нормам [4].

Последующие пункты ст. 1211 ГК РФ подверглись ещё более существенной переработке. Второй пункт этой нормы тесно связан с первым, так как он определяет, какая именно сторона является исполнителем в конкретных договорах — например, дарения, страхования и т.д. При этом несколько видов правоотношений ввиду некоторых их особенностей были вынесены в отдельные пункты — договор простого товарищества, договор строительного подряда и подряда на выполнение проектных и изыскательских работ, а также договор, заключенный на аукционе, по конкурсу или на бирже. Теперь же к этим договорам был добавлен договор об отчуждении исключительного права на результат интеллектуальной деятельности или средство индивидуализации, а также были перемещены из предыдущего пункта статьи лицензионный договор и договор коммерческой концессии, получив, таким образом, более подробное регулирование.

В чём же состоит смысл таких перемещений? Обособление способов определения права применительно к данным правоотношениям является следствием сложности их регулирования. Так, например, раньше подпункт 19 пункта 3 ст. 1211 ГК РФ прямо гласил о том, что если иное не вытекает из условий и сущности договора, то исполняющей стороной в лицензионном договоре является лицензиар, то есть лицо, предоставляющее лицензию. Теперь же порядок определения права стал сложнее; согласно п. 8 ст. 1211 ГК РФ в отношении лицензионного договора будет применяться «…право страны, на территории которой лицензиату разрешается использование результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации, а если такое использование разрешается на территориях одновременно нескольких стран, право страны, где находится место жительства или основное место деятельности лицензиара».

Конечно, очевидно, что такая витиеватая формулировка усложняет правовую конструкцию данной нормы и не делает её более доступной для восприятия. Однако вместе с тем следует отметить, что столь подробное регулирование позволит точнее определить наиболее подходящий правопорядок к любому конкретному делу, что впоследствии повлияет и на более справедливое разрешение спора в целом.

В целом то же самое можно сказать и о договоре коммерческой концессии, регулирование которого происходит теперь аналогичным образом. Наличие различных оговорок в данных пунктах позволяет рассматривать дела более конкретно, учитывая все заслуживающие внимания особенности и факторы, например, действие лицензиара не в одной стране, а нескольких.

Интересно, что Е.В. Кабатова высказывала предложение о введение ещё одного пункта в ст. 1211 ГК РФ, определяющего право в трудовых отношениях, по аналогии с Регламентом ЕС, и содержащего коллизионную норму, отсылающую к праву страны основного места осуществления работником своих трудовых обязанностей. В этом же подпункте, по её мнению, можно было бы предусмотреть применение принципа тесной связи, если все обстоятельства явно указывают на то, что трудовой договор более тесно связан с иным правом, чем указано первоначально в данном подпункте [5]. Данное предложение представляется нам вполне обоснованным, тем более что как таковое коллизионное регулирование трудовых отношений в отечественном праве на данный момент отсутствует, а приведённая выше формулировка вполне способна с достаточной чёткостью определять применимое право к тем или иным трудовым отношениям.

Как мы видим, законодатель изменил способ определения права в ряде правоотношений. Изменения не затронули положения о договорах подряда, сохранив первоначальную двойственную форму регулирования способов определения права — посредством общей нормы о подряде (пп. 5 п. 2 ст. 1211 ГК РФ) и частной (п. 3 ст. 1211 ГК РФ), где раскрывается регулирование уже конкретных видов договоров подряда.

Закон же тесной связи, от которого отказались в формулировке первых пунктов статьи, в тексте комментируемой нормы тем не менее сохраняется, однако приобретает несколько иную роль. Формулировка данного положения звучит следующим образом: если из закона, условий или существа договора либо совокупности обстоятельств дела явно вытекает, что договор более тесно связан с правом иной страны, чем та, которая указана в пунктах 1 — 8 настоящей статьи (ст. 1211 ГК РФ), подлежит применению право страны, с которой договор более тесно связан (п. 9 ст. 1211 ГК РФ).

Как справедливо отмечал А.В. Асосков в своей работе о праве, применимом к договорным обязательствам, смысловой акцент в новой норме сделан на слове "явно", из чего следует, что отказ суда от применения общих правил пунктов 1 — 8 ст. 1211 ГК РФ должен превратиться в достаточно редкое исключение; в качестве примера им приводится следующая ситуация, когда суд может задуматься над оправданностью применения п. 9 ст. 1211 ГК РФ — например, заключение договора через филиал, представительство или иное коммерческое предприятие, расположенное в другой стране. Так, предположим, что российский покупатель заключает договор купли-продажи с продавцом, головной офис которого расположен в Германии, но заключение договора происходит через филиал германской компании, который находится в Финляндии, и при этом условия договора предусматривают отгрузку товара со склада этого филиала в Финляндии. В этом случае вполне обоснованным будет вопрос о том, не имеет ли такой договор более тесную связь с Финляндией, а не с Германией [6].

Нам кажется, что такое выделение оговорки в отдельный пункт можно признать обоснованным, так как сам по себе п. 2 ст. 1211 ГК РФ в действующей редакции содержит в себе регулирование 18 различных видов договоров, и отягощать данную конструкцию дополнительными положениями означало бы затруднять понимание её смысла в целом. Сама же суть этой оговорки не была подвергнута каким-либо изменениям, так как её актуальность сохраняется и по сей день.

Говоря о принципе тесной связи, стоит также упомянуть об одном деле, суть которого раскрывается в Информационном Письме ВАС № 158. Разрешая спор между иностранной компанией (продавцом) и российским обществом (покупателем), суд апелляционной инстанции пришел к выводу о том, что к спорному договору должно применяться не российское, а иностранное право, хотя стороны в договоре указали арбитражный суд в Российской Федерации в качестве компетентного рассматривать спор, сам договор также был составлен и подписан сторонами на русском языке в городе Москве. Однако, как указал суд, выбор сторонами в качестве места рассмотрения споров арбитражного суда в Российской Федерации не означает автоматического подчинения договорных отношений сторон российскому материальному праву и не опровергает презумпцию статьи 1211 ГК РФ о тесной связи договора купли-продажи с правом страны основного места деятельности продавца, то есть, иными словами, наиболее тесную связь нельзя устанавливать только через место рассмотрения спора и заключения договора, закрывая глаза на отсылки, прямо установленные в п.2 ст. 1211 ГК РФ [7].

Отдельное правило установлено для случаев определения права, подлежащего применению в смешанных договорах; так, согласно положениям ст. 1211 ГК РФ, к смешанному договору подлежит применению право страны, с которой этот договор, рассматриваемый в целом, наиболее тесно связан, если из закона, условий или существа этого договора либо совокупности обстоятельств дела не вытекает, что применимое право подлежит определению для таких элементов этого договора отдельно (п. 10. ст. 1211 ГК РФ). Пункт 5 ст. 1211 ГК РФ в первоначальной же редакции устанавливал, что к смешанному договору применяется, если иное не вытекает из закона, условий или существа договора либо совокупности обстоятельств дела, право страны, с которой этот договор, рассматриваемый в целом, наиболее тесно связан. Соответственно, внесенными изменениями уточняется, что право, подлежащее применению к смешанному договору, может быть определено в отношении каждого элемента такого договора отдельно, если это вытекает из закона, условий или существа договора либо из совокупности обстоятельств дела [8].

Итак, мы проанализировали изменения ГК РФ, принятые 30.09.2013 года, которые затронули положения об определении применимого права в отсутствие отдельного соглашения между сторонами о его выборе. Мы видим, что законодатель пошёл по пути более чёткого и закономерного выстраивания конструкции ст. 1211 ГК РФ; в ней прослеживается неоспоримая правовая логика и строгая системность. Последовательность некоторых пунктов была изменена в угоду лучшему пониманию смысла содержащихся в них положений, а введение новых пунктов расширило и ещё более упорядочило сам по себе процесс правоопределения. При этом, тем не менее, сохраняется возможность и дальнейшего развития данных норм, и правоприменительная практика может подсказать возможные направления для переработки и внесения уточнений и дополнений, помимо тех, на которые мы постарались указать в нашей работе. Мы показали, что практически все положения, введённые и изменённые в ст. 1211 ГК РФ с 30.09.2013 года, являются полезными и действенными, способными обеспечить наиболее адекватный способ определения права применительно к конкретному отношению, что в конечном счёте делает более обоснованным и законным разрешение любого дела.

Литература:

1.                  Федеральный закон Российской Федерации ФЗ "О внесении изменений в часть третью Гражданского кодекса Российской Федерации" от 30 сентября 2013 г. N 260 // Российская газета от 4.10.2013 г, Федеральный выпуск № 6199.

2.                  Journal officiel de l’Union europeenne L 177 du 4.7.2008, p. 6; Official Journal of the European Union L 177, 4.7.2008, p. 6. Amstblatt der Europaischen Union L 177 vom 4.7.2008, S. 6. Перевод с французского с учетом англоязычной и немецкоязычной редакций документа. Перевод и предисловие Четверикова А.О.

3.                  П.2 ст. 1211 Гражданского кодекса Российской Федерации N 146-ФЗ Часть третья // Российская газета от 26.11.2001, Федеральный выпуск № 2845 (далее — ГК РФ).

4.                  А.В. Асосков. Основы коллизионного права. — "Инфотропик Медиа", 2013 г.

5.                  Кабатова Е.В. Предлагаемые новеллы в раздел VI части третьей ГК РФ / Е.В. Кабатова // Вопросы международного частного, сравнительного и гражданского права, международного коммерческого арбитража: Сборник статей Liber Amicorum в честь А.А. Костина, О.Н. Зименковой, Н.Г. Елисеева. — М.: Статут, 2013.

6.                  Асосков, А. В. Право, применимое к договорным обязательствам: европейская реформа и российское международное частное право // Вестник гражданского права, 2009. № 2. С. 144 — 187

7.                  Информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 9 июля 2013 г. № 158 “Обзор судебной практики по некоторым вопросам, связанным с рассмотрением Арбитражными судами дел с участием иностранных лиц”

8.                  Григорьев В.В. Комментарий к разделу VI "Международное частное право" части третьей Гражданского кодекса РФ — "Деловой двор", 2014 г.