Эволюция содержания познания в применении права в России: исторический аспект

 

Подвергается анализу комплекс действий правоприменителя в различные исторические периоды развития российской государственности; на данной основе формулируются выводы в тезисной форме о том, какие функциональные стадии и в каком объёме затрагивало познание в правоприменении в своём историческом развитии.

Ключевые слова: правоприменительная деятельность; познание в правоприменительной деятельности; типы уголовного процесса; установление фактических обстоятельств дела; юридическая оценка фактических обстоятельств дела; система доказательств.

 

Такое явление реальной действительности, как правосудие, и такая форма реализации права, как правоприменение, возникли достаточно давно. Истории российской юридической мысли известны значимые источники права (Русская Правда, Псковская Судная грамота 1467 г., Новгородская судная грамота, Судебники 1497 г. и 1550 г., Соборное Уложение 1649 г., Именные Указы 1697 г. и 1723 г., Воинский Устав Петра I, Судебные уставы 1864 г., Устав гражданского судопроизводства 1892 г. и др.), содержащие, выражаясь современным юридическим языком, процессуально-правовые нормы, регламентирующие порядок судопроизводства и иных правоприменительных досудебных (и внесудебных)действий.

Однако содержание неотъемлемого элемента в применении права — познания — не было постоянным и совершенствовалось в течение длительного времени. К относительно полной и логически цельной форме оно пришло лишь во второй половине XX в. Последовательность (разумеется, в плане содержательного изменения) исторического развития познания в правоприменении заслуживает пристального внимания, т. к. в переходные периоды развития российского права и российской государственности и стремлению к государству подлинно социального, правового типа (данный процесс в России проходит до сих пор) требуют осмысления накопленного правового опыта, исторически обусловленного циклически повторяющимися явлениями экономического, социального и др. порядка. В настоящей научной работе автор попытался определить «вектор» развития содержания познания в правоприменительной деятельности, в т. ч. с целью несколько предугадать будущее состояние данного феномена.

Методологической основой данной работы является сравнительно-исторический метод и примыкающие к нему логический, системный, прогностический и др. общетеоретические методы.

Эволюцию содержания познания в правоприменительном процессе (на примерах особенностей судебного процесса разных временных периодов) можно проследить, рассмотрев, в частности, исторические типы уголовного процесса.

Обвинительный процесс характерен для раннего феодализма (Русская Правда) [7; с. 25–30]. Потерпевший самостоятельно собирал доказательства и должен был позаботиться о доставлении обвиняемого в суд. Дело решалось на основе представленных сторонами доказательств. Суд следил за состязательными действиями сторон, выслушивал свидетелей и в своем решении формализировал итог спора.

«Русская Правда» как источник права предусматривал специфические процессуальные действия на стадии досудебного производства («заклич», «свод», «гонение следа») [1; с. 14–17], направленные на определение подсудимого, поиск и сбор необходимых по делу доказательств. Стороны самостоятельно определяли предмет доказывания и доказательства, подтверждающие их требования и возражения. Установление фактических обстоятельств дела полностью возлагалось на стороны. Суд выполнял лишь функцию беспристрастного арбитра, оценивающего доказательства и постановляющего решение [8; с. 107].

Данные положения объясняются сравнительно малой функциональностью суда того времени, преобладанием частноправовых мотивов для «запуска» механизма судопроизводства, возбуждения дела. Система доказательств была весьма специфичной исостояла из неизвестных сегодняшнему правосудию явлений религиозно-потестарного характера (присяга, поединки, ордалии).

Существенной чертой розыскного (инквизиционного) процесса являлось слияние в одном лице функции обвинителя и судьи. Процесс распадался на: розыск, следствие и суд. Действовала теория формальных доказательств; признание подсудимым своей вины зачастую трактовалось как установление истины по делу.

Псковская судная грамота предусматривала состязательный процесс. Серьёзную роль, особенно в спорах имущественного характера, играли письменные доказательства: «запись», «рядницы», «доски». Данный источник древнерусского права нормативно вводит поединок (поле) в качестве судебного доказательства [5; с. 103–104].

Судебник 1497 г. в области процессуального права характеризовался развитием старой формы (состязательного процесса), и более новой формы судопроизводства — розыска. Система доказательств стала постепенно трансформироваться в сторону преобладания документов (договорных актов, официальных грамот), хотя сохраняли силу «традиционные» судебный поединок и присяга [5; с. 175].

Розыск предусматривал то, что суд самостоятельно возбуждал, вёл и завершал дело по собственной инициативе и по своему усмотрению. Подсудимый был, скорее, объектом процесса. Приоритетным способом «установления истины» при розыске служила пытка.

Наиболее значимые источники права периода сословно-представительной монархии (Судебник 1550 г., Соборное Уложение 1649 г.) отличаются усилением роли розыскного производства в ущерб состязательному. Изменение системы доказательств проявлялось в упразднении ордалий, замены «поля» крестным целованием. Большое значение приобрели письменные доказательства, а также показания свидетелей [5; с. 265–266].

Суд был коллегиальный (ст. 23 гл. Х Соборного Уложения). Кроме того, судьи могли, а в определённых случаях были обязаны обращаться к вышестоящей инстанции за указаниями о том, как разрешить конкретное дело.

Демократические преобразования привели к появлению процесса нового типа (Судебные уставы 1864 г.). Создается новая концепция доказательств, главным элементом которой становится оценка доказательств по внутреннему убеждению. Состязательный процесс строится на началах процессуального разделения функций обвинения, защиты и разрешения дела. Бремя доказывания лежало на обвинителе.

Несмотря на явный правовой прогресс в сторону увеличения прав и свобод личности и гражданина, данный тип процесса сохранял некоторые пережитки старого времени, аккумулируя в себе признаки розыскного и состязательного процессов. Как правило, председательствующий в судебном разбирательстве был наделён правом принимать по своему усмотрению решения об истребовании и исследовании доказательств, помимо представленных сторонами. Роль судьи не сводилась лишь к функциональным обязанностям арбитра; онмог принять решение независимо от позиции стороны обвинения.

Дальнейшее развитие процессуально-правовых институтов в России носило двоякий характер: модернизируясь и «прирастая» всё более совершенными правовыми институтами (характеризующимися, прежде всего, увеличением гарантий прав личности, дифференцированной ролью правоприменителя и сторон в процессе, развитием института доказывания), время от времени оно отличалось наличием правовых инструментов «розыскного» типа: принцип «революционной целесообразности», «делегирование» правоприменительных полномочий внесудебным (внеюрисдикционным) органам и т. д.

Правоприменительный процесс является не хаотичной, а процедурно оформленной деятельностью, в связи с чем государство устанавливает достаточно большую группу процессуальных норм, призванных обслуживать, регулировать и упорядочивать правоприменительную деятельность [3; с. 72–73]. В ХХ веке правоприменительная деятельность в сферах гражданского, уголовного судопроизводства была детально регламентирована в специальных кодифицированных актах (кодексах), содержащих положения в т. ч. и относительно познавательной деятельности правоприменителей. Но, как необходимо отметить, процессуальным законодательством регламентируется практическая сторона деятельности суда (исходя из тезиса о судебном познании как единстве практической и мыслительной деятельности правоприменителя [2; с. 43]), т. е. набор действий правоприменителя в рамках установленной процессуальной формы, содержание же мыслительной деятельности индивидуально и зависит от квалификации и иных внутренних качеств субъекта правоприменения.Правда, процесс мыслительной деятельности судей в его «формально-объективированной» ипостаси зачастую можно детально проследить с помощью баз данных, содержащих судебную практику.

В целом необходимо также отметить то, что в историческом ракурсе очевидно всё более детальное закрепление в законе содержания процессуальной формы в целом, предусматривающей последовательное совершение правоприменителем действий в рамках функциональных стадий правоприменительного процесса. Определение процессуальной формы как совокупности однородных процедурных требований, предъявляемых к действиям участников процесса и направленных на достижение определённого материально-правового результата [4; с. 13] позволяет глубже понять сущность данного правового явления. Применительно к познанию в процессуальных отраслях права оно может быть уточнено: его конечной целью является идеальный результат (истина по юридическому делу), объективированный в материальную форму (правоприменительное решение).

Кроме того, с целью защиты прав и свобод человека и гражданина имеет место тенденция к чёткой фиксации круга полномочий конкретного правоприменительного органа и соответствующих должностных лиц, т. к. применение права — государственная деятельность, осуществляемая управомоченными на то субъектами (исполнительными, судебными и иными органами государства) [6; с. 170].

Современное российское право — комплексное полиструктурное образование, генерирующее в себе достижения различных правовых школ, учений и направлений. Наука сегодняшнего дня основана, прежде всего, на идейном правовом плюрализме, признании значимости важнейших научных направлений, независимо от их научной парадигмы. Пройдя путь от сведённого к минимуму осуществляемого правоприменителем в процессе применения права познания, первоначально заключавшегося в юридической оценке предоставленных сторонами спора фактических обстоятельств, содержание указанного познания менялось в сторону увеличения, большей широты охвата, и в то же время стремилось к детальности (конкретизации) и всё более совершенной процессуальной регламентации действий, которые должен выполнить субъект правоприменения для установления истины по юридическому делу.

 

Литература:

 

1. Бобровский О. В. Уголовный и гражданский процесс по Русской Правде / Автореф. дис.… канд. юрид. наук. — Казань, 2007. -27 с.
2. Ванеева Л. А. Судебное познание в советском гражданском процессе: учеб. пособие / под ред. Н. А. Чечиной. — Владивосток: Изд-во Дальневост. гос. ун-та, 1972. — 136 с.
3. Вопленко Н. Н., Рожнов А. П. Правоприменительная практика: понятие, основные черты и функции: монография. — Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2004. — 205 с.
4. Горшенев В. М., Недбайло П. Е. Юридическая процессуальная форма: теория и практика / В. М. Горшенев, П. Е. Недбайло. — М.: Юрид. лит. 1976. — 280 с.
5. История отечественного государства и права. В 2 ч. Ч. 1: учебник / под ред. О. И. Чистякова. — 5-е изд., перераб. и доп. — М.: Издательство Юрайт; ИД Юрайт, 2011. — 477 с.
6. Пьянов Н. А. Актуальные проблемы теории государства и права: учеб. пособие / Н. А. Пьянов. — 2-е изд., перераб. и доп. — Иркутск: Изд-во ИГУ, 2011. — 255 с.
7. Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: учебник / отв. ред. П. А. Лупинская. — М.: Юристъ; 2003. — 797 с.
8. Фокина М. А. Состязательный гражданский процесс в феодальной России // Известия высших учебных заведений. Правоведение. — 1999. — № 1 (224). — С. 106–113.