Применение нотариусами коллизионных норм в сфере наследственных отношений

 

Отечественному нотариату всё чаще приходится сталкиваться с международным наследованием, однако практика, возникающая в данной области, вызывает подчас значительные затруднения. Поэтому можно с уверенностью утверждать, что коллизионное регулирование наследственных отношений приобретает сейчас особую актуальность. Так, анкетирование, проведённое в рамках настоящей работы среди нотариусов Санкт-Петербурга, показало, что из рассматриваемых нотариусами наследственных дел около 2 % так или иначе осложнены иностранным элементом, при этом каждое из этих дел, как правило, вызывает определённые затруднения [1].

Данное анкетирование также помогло выявить основные проблемы, с которыми сталкивается современный нотариус.

Во-первых, сложности при оформлении наследственных прав возникают в тех случаях, когда законодательство иностранных государств предусматривает иное регулирование наследственных отношений (завещательной дееспособности, формы завещания, порядка принятия наследства и т. д.).Во-вторых, в международном наследовании возникают такие ситуации, когда наследники не могут получить у нотариуса своего государства свидетельство о праве на наследство на всё имущество, а вынуждены дополнительно обращаться к нотариусам или в иные правоприменительные органы иностранных государств для получения свидетельства по месту нахождения недвижимости, или же движимого имущества, в случаях если наследодатель имел последнее место жительства за границей. Как показывает практика, такие проблемы с получением свидетельства о праве на наследство возникают особенно часто, и разрешить их подчас бывает совсем не просто.

В-третьих, сложности возникают при принятии наследства, расположенного на территории, которая впоследствии отошла к территории другого государства. Наиболее ярким примером такого перехода будет присоединение Крыма к России, произошедшее чуть более года назад.

Сама по себе сложность регулирования международного наследования проистекает в основном из неоднородности наследственного права как такового. Так, в этой сфере как нигде сильна роль традиции: каждое государство стремится так организовать свою наследственную систему, чтобы обеспечить при передаче имущества наследникам определённое равновесие между волей наследодателя и интересами семьи, а равно интересами третьих лиц в соответствии с существующими в конкретном обществе социальными, экономическими и иными приоритетами. При наличии же в наследственном правоотношении иностранного элемента, реально достигаемое равновесие прав и интересов при регулировании наследования в различных правовых системах может сильно варьироваться [2].

Итак, давайте подробнее рассмотрим проблему, возникающую при расщеплении наследственного статута. Гражданский кодекс Российской Федерации [3] (далее — ГК РФ) содержит норму, определяющую наследственный статут в соответствии с местом постоянного проживания наследодателя. Статья 1224 ГК РФ определяет и применяет подход разделения наследственной массы на движимое и недвижимое имущество; при этом наследование происходит следующим образом: одна часть имущества регулируется по закону его местонахождения, а другая — по закону домицилия, то есть постоянного места жительства наследодателя или закону гражданства наследодателя. Отдельно отметим, что такой же подход наблюдается не только в России, но и в ряде других стран — например, в США, Перу, Франции, Швейцарии, Аргентине, Дании и т. д.

В Российской Федерации при определении применяемого в наследственном правоотношении права, как уже было сказано, действует принцип последнего местожительства наследодателя. Отступление от данного принципа сделано в отношении недвижимого имущества, внесенного в государственный реестр в Российской Федерации: при его наследовании установлена отсылка к российскому праву (абз. 2 п. 1 ст. 1224 ГК РФ). В отсутствие международного договора, которым предусмотрено иное, данная коллизионная норма применяется к наследованию как по закону, так и по завещанию.

Место, которое будет признаваться местом жительства, определяется в соответствии с национальным законодательством; единого критерия его определения в международной практике нет. Так, в РФ понятие места жительства закрепляется в ст. 20 ГК РФ. Собственно, неопределенность понятия местожительства — один из ключевых минусов данного подхода, в связи с чем Верховный Суд РФ в своем Постановлении от 29 мая 2012 года ещё раз разъясняет судам, что «иски, связанные с правами на недвижимое имущество, находящееся за границей, разрешаются по праву страны, где находится это имущество» [4].

Таким образом, использование принципа домицилия затрудняет наследодателю разумное распределение наследства, поскольку место его жительства может меняться и не совпадать с местонахождением имущества, более того, имущество может быть расположено в нескольких различных государствах, а значит, привязка к закону местожительства оказывается не способна урегулировать коллизию в соответствии с конкретной правовой системой [5].

В то же время, некоторые страны определяют статут по принципу единства, то есть привязкой коллизионной нормы служит исключительно гражданство наследодателя. Как таким странам относятся Австрия, Албания, Ватикан, Греция, Иран, Италия, Германия, Египет, Испания, Португалия и другие.

На данный момент нельзя определённо высказаться в пользу того или иного подхода, поскольку практика их применения весьма неоднозначна. Так, во-первых, при применении принципа единства наследства, процедура принятия наследства автоматически сильно отягощается и затрудняется, например, если наследодатель и наследники проживали на территории иного государства, нежели то, гражданином которого являлся наследодатель. Во-вторых, возникает пробел в области регулирования отношений наследования после гражданина с двойным гражданством, так же, как и наоборот, лица без гражданства; данная ситуация вынуждает государства с таким подходом создавать специальные коллизионные конструкции, позволяющие разрешить эти проблемы, например, установить законом применение права страны, где лицо имеет обычное место жительства [6].

Тем не менее, в литературе неоднократно высказывалось мнение об этом подходе как более предпочтительном, поскольку он не разбивает статут наследования и наследуемое имущество на части, носит универсальный характер и сам по себе не нарушает принципа единства наследственной массы [7]. В частности, М. С. Абраменков считает, что коллизионные нормы ст. 1224 ГК РФ «фактически лишают наследство таких его важнейших характеристик, как единство и целостность (ст. 1110, 1112 ГК РФ). В итоге, те правоположения, которые призваны носить «сквозной» характер для регулирования наследственных отношений, не в состоянии осуществить свою регламентирующую функцию надлежащим образом в случаях, когда наследственные отношения осложнены иностранным элементом. Он предлагает использовать для целей регулирования отношений по наследованию единую коллизионную привязку — например, к закону домицилия наследодателя на момент его смерти» [8].

Следует также учитывать, что связь между местом жительства наследодателя и местом нахождения его имущества не всегда носит выраженный характер. Так, О. Ю. Малкин считает, что настоящее время «наблюдается тенденция к приобретению гражданами недвижимости не для проживания, а в целях вложения капитала. <…> привязка к закону места жительства не способна в должной мере обеспечить связь наследственных отношений с определенной правовой системой. Единственный вариант сохранения данной связи — привязка наследственных отношений к закону места нахождения имущества» [8].

Таким образом, использование критерия домицилия в определении коллизионной привязки нарушает стабильность гражданского оборота, поскольку «представляет собой юридический факт, который может быть установлен в особом порядке гражданского судопроизводства. Наследники умершего в ходе инициированного судебного разбирательства могут опровергнуть установленное правоприменительным органом (нотариусом) место жительства умершего» [9].

Также хочется отдельно отметить, как предлагает разрешить данную проблему Регламент Европейского Парламента и Совета Европейского союза № 650/2012 от 4 июля 2012 г. о юрисдикции, применимом праве, признании и исполнении решений, принятии и исполнении нотариальных актов по вопросам наследования, а также о создании Европейского Свидетельства о наследовании (Далее — Регламент), созданный с целью упрощения процесса международного наследования и который будет применяться с 17 августа 2015 года. Данный Регламент вводит стандартные международные правила частного права, применимого к наследованию; новые нормы будут применяться к странам Европейского союза, а также странам, не входящим в него, и разрешает большое количество острых для современного нотариата вопросов, касающихся международного наследования. Так, в числе прочего в Регламенте устанавливается принцип единства имущества, то есть возможность единого использования применимого права к наследованию независимо от вида имущества и его местоположения, что позволит избежать дробления наследственного имущества [10].

На наш взгляд, данная позиция вполне отвечает требованиям действительности и поддерживается российскими нотариусами, которые как правило предпочитают ориентироваться именно на вышеуказанные положения Регламента, разрешая коллизии при оформлении наследственных прав.

Вторая проблема, которую мы хотели бы осветить в настоящей работе, также достаточно тесно связана с расщеплением наследственного статута. Дело в том, что на практике часто возникают ситуации, когда умерший за границей гражданин России в числе прочего движимого и недвижимого имущества имел, например, банковский вклад на территории РФ. Согласно закону, а именно — положениям ст. 1224 ГК РФ, в такой ситуации наследственные правоотношения регулируются по праву страны, где наследодатель имел последнее место жительства. Так, получается, что наследование как недвижимости, находящейся заграницей, так и банковского вклада на территории РФ, будет происходить согласно законодательству иностранного государства.

Однако такая коллизионная отсылка на практике вызывает ряд затруднений, в первую очередь связанных с тем, что иностранному нотариусу (или иному уполномоченному органу) приходится оформлять наследственные права на вклад в российском банке. В ст. 1224 ГК РФ законодатель исходил из того, что недвижимость удобнее принимать по праву места её нахождения, а движимое имущество, каким бы оно ни было — по праву последнего места жительства наследодателя. Однако не было учтено, что есть ряд объектов гражданского права, которые, будучи согласно ГК РФ движимым имуществом, тем не менее обладают определённой спецификой. Речь идёт не только о банковский вкладах и счетах; это так же могут быть и акции, именные ценные бумаги или автомобили и другие транспортные средства, которые необходимо регистрировать в соответствующих органах и ставить на учёт.

Законодатель не учёл, что движимое имущество в ряде случаев также требует особой процедуры регистрации и принятия, и уполномоченному на совершение данных действий иностранному органу может быть очень неудобно связываться с отечественными органами для выдачи наследникам надлежащих свидетельств.

Так, нотариус Санкт-Петербурга вёл в 2014 году наследственное дело [11], в котором после смерти временно проживавшего в Германии гражданина РФ открылось наследство, в том числе вклад в российском банке. Согласно ст. 1224 ГК РФ, на данный вклад, как и на прочее движимое имущество свидетельство о праве на наследство должен был выдать уполномоченный на это немецкий орган, в данном случае — суд. Однако на практике немецкому суду затруднительно выдавать такое свидетельство, тем более наследнику, находящемуся на территории России. Действительно, вряд ли это уместно требовать от немецкого суда выдачу свидетельства о праве на наследство столь специфического имущества, как вклад в российском банке.

В итоге наследник обратился к российскому нотариусу по месту нахождения вклада, который и выдал вышеуказанное свидетельство о праве на наследство. Данный случай как нельзя лучше показывает, что далеко не все установки и положения действующего законодательства способствуют быстрому и адекватному разрешению наследственного правоотношения, а, зачастую, лишь отягощают процесс принятия наследства. Нам представляется вполне резонным введение такого положения в действующее законодательство о международном наследовании, которое позволило бы регулировать наследование отдельных видов движимого имущества так же, как и наследование недвижимости — по месту его нахождения, в случаях, когда это представляется наиболее целесообразным. Правоприменительная практика показывает, что подобное усложнение коллизионной нормы, содержащейся в ст. 1224 ГК РФ, позволило бы более рационально и оперативно проводить оформление свидетельств о праве на наследство в любых подобных ситуациях.

Также стоит несколько подробнее осветить и ту проблему, которая может возникнуть при наследовании имущества, находящегося на территории, отошедшей в период оформления наследственных прав к территории другого государства. Подобные ситуации не регламентируются в ГК РФ ввиду их необычности, однако, как показывает практика, подобные случаи вполне могут иметь место при международном наследовании, и тогда оформление наследственных прав вызовет неизбежные затруднения.

Приведём конкретную ситуацию. Так, предположим, умер гражданин А., который оставил после себя определённое имущество на территории Крыма, например, дом. После смерти гражданина территория Крыма перешла в ведение России; наследственная масса теперь уже оказывается на территории другого государства, и соответственно, наследственные правоотношения теперь уже будут регулироваться по российскому праву. Тогда согласно п.1 ст. 1224 ГК РФ, недвижимость — в нашем случае дом — будет наследоваться по закону места его нахождения, действовавшего там в день смерти гражданина А., то есть — по праву Украины. Вполне естественно, что получение наследниками свидетельства на наследство в данной ситуации будет весьма осложнено, хотя бы потому что остаётся не совсем ясным, какой нотариус уполномочен на его выдачу.

Здесь следует обратиться к разъяснению, сделанному Федеральной Нотариальной Палатой (далее — ФНП) одному из нотариусов по поводу вопроса по оформлению наследственных прав на недвижимость, расположенную в Севастополе. В этом документе, в частности, объяснялось, что во избежание дробления наследственной массы все действия, связанные с оформлением наследственных прав, уполномочен осуществлять один нотариус — а именно нотариус по месту открытия наследства, то есть смерти наследодателя (ст. 1115 ГК РФ). При этом в случае наличия нескольких наследственных дел, все дела, кроме заведённого по месту открытия наследства, подлежат передаче в порядке, предусмотренном Правилами нотариального делопроизводства, нотариусу, находящемуся по месту открытия наследства. Таким образом разрешается вопрос о выдаче свидетельства о праве на наследство в случае смерти на территории РФ гражданина, имевшего в собственности недвижимость на территории Крыма.

Как нам представляется, подобное разъяснение, сделанное ФНП конкретному нотариусу, могло бы принять характер общего разъяснения, помогающего определять уполномоченного на выдачу свидетельства о праве на наследство нотариуса в подобных наследственных правоотношениях. Его можно отразить в методических рекомендациях по оформлению наследственных прав, издаваемых ФНП.

Также иногда бывает не очень ясно, каких документов достаточно для вступления в наследство. Так, у одного из наследников возникла проблема при вступлении в наследство на территории Крыма, с которой он обратился к нотариусам. Гражданин сообщил, что у него на руках имеется ряд документов, который по мнению нотариусов Крыма является достаточным для вступления в наследство. Однако нотариус по месту открытия наследства требовал справку о наличии у наследодателя недвижимости на момент смерти, которая наступила в мае 2014 года, однако такую справку наследнику могли выдать только на момент до 01.01.2013 года, так как после этого весь реестр по Крыму был передан в Киев, и получить информацию за требуемый период уже не представляется возможным. Нотариус, занимавшийся этим наследственным делом, предложил такой путь решения проблемы — обратиться в суд для получения подтверждения наличия у наследодателя недвижимости на момент смерти, однако такое решение, несомненно, затруднило и без того не простой процесс принятия наследства.

Итак, мы показали, что современный нотариат в своей практике очень часто сталкивается с теми или иными проблемами в сфере международного наследования, и осветили некоторые из них, предложив возможные пути их решения. Нам удалось выяснить, что нотариусам часто приходится иметь дело с противоречиями между действующим законодательством и правоприменительной практикой.

Имеющиеся правовые нестыковки можно устранить путём изложения п.1 ст. 1224 ГК РФ в следующей редакции: «Отношения по наследованию имущества определяются по праву страны, где находится это имущество, наследование движимого имущества, определение места нахождения которого затруднительно, осуществляется по праву страны где наследодатель имел последнее место жительства, а наследование недвижимого имущества, подлежащего занесению в государственный реестр, наследуется по праву страны, в государственный реестр которой оно занесено».

 

Литература:

 

1.                Анкетирование проведено автором работы в период с 30.03.2015 по 10.04.2015 путём устного опроса нотариусов по заранее составленному списку вопросов.
2.                Медведев И. Г. Наследственное право // Международное частное право: учебник. Т. 2: Особенная часть / Е. А. Абросимова и др.; отв. ред. С. Н. Лебедев, Е. В. Кабатова. М., 2015. С. 506–559.
3.                Гражданский кодекс Российской Федерации (часть третья): федеральный закон № 146-ФЗ от 26.11.2001 г.: офиц. текст: принят Государственной Думой 01.11.2001; одобрен Советом Федерации 14.11.2001.
4.                О судебной практике по делам о наследовании: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации: офиц. текст: от 29 мая 2012 г. Постановление № 9 // Российская газета, Федеральный выпуск. 2012. № 5800.
5.                Звеков В. П. Коллизии законов в международном частном праве. М., 2007. С. 339.
6.                Ботанцов И. В. Совместные завещания и наследственные договоры: иностранный опыт // Петербургский Нотариус. СПб, 2014. № 3. С. 17–19.
7.                Толстых В. Л. Международное частное право: коллизионное регулирование. СПб., 2004. С. 478–479.
8.                Абраменков М. С. Проблемы коллизионно-правового регулирования наследственных отношений в современном международном частном праве: автореф. дис. … канд. юрид. наук. / М. С. Абраменков; науч. рук. Л. П. Ануфриева. М., 2007. С. 24–25.
9.                Малкин О. Ю. Правовое регулирование наследственных отношений, осложнённых иностранным элементом [Электронный ресурс]. URL: http://www.smolina-malkin.ru/?p=735 (дата обращения: 08.04.2015).
10.            Цит. по: Хуттенлохер П. Международное наследственное право и новый регламент ЕС по международному наследованию (ЕС 650/2012) / пер. с немецкого М. Товмасян // Нотариальный Вестникъ. М., 2014. № 08. С. 6–10.
11.            Архив нотариуса Егоровой Е. В. Оп. 01–23. Д. 150/2014.