Уголовно-правовые меры пресечения дезорганизации деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества

 

На протяжении последних лет криминальная среда в России активно объединяется, приобретает все более высокий профессионализм и организованность. Для ослабления ее отрицательного влияния необходимо осуществлять постоянное, в рамках закона, противодействие правоохранительными органами. «Уголовный закон сам по себе, без деятельности правоохранительных органов по его реализации, не может претендовать на роль меры воздействия на преступников. Закон лишь указывает на возможность желательного воздействия, на преступность и регулирует это воздействие. И если оно не используется, то закон, сколь бы он ни был совершенным по содержанию своих правовых норм, не способен сам по себе положительно влиять на преступность» [1, с. 35].

К уголовно-правовым мерам пресечения дезорганизации деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, относятся реализация права на необходимую оборону и институт причинения вреда при задержании лица, совершившего преступление. Реализация данных мер преследует профилактические цели, достигающиеся за счет применения к правонарушителям правомерного насилия или уголовно-правового принуждения.

Во-первых, они используются как исполнительно-распорядительная деятельность уполномоченных на то субъектов административной власти, что является результатом проявления их государственно-властных полномочий. При этом меры пресечения являются оперативным вмешательством органа, учреждения или должностного лица в процесс противоправного поведения.

Во-вторых, пресечение действий, направленных на дезорганизацию деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, при помощи осуществления акта необходимой обороны или задержания преступника основано на положениях Конституции РФ о праве каждого человека и гражданина на личную неприкосновенность и обязанности государства охранять личность и ее права (ст. 2, 17, 22); на нормах уголовного закона (ст. 37 и 38), в которых определены пределы правомерного причинения вреда правонарушителям. В этом плане право на необходимую оборону и задержание преступника имеют в равной мере все лица, в том числе осужденные, независимо от возможности избежать общественно опасного посягательства или обратиться за помощью к другим лицам или органам власти (ч. 3 ст. 37 УК). Предпосылкой активного и успешного применения гражданами и представителями власти необходимой обороны и задержания преступника является законодательное определение пределов правомерного причинения вреда нападающему или задерживаемому преступнику [2, с. 75–76].

Однако определенная категория лиц в ряде случаев имеет правовую обязанность обороняться от нападения и пресекать противоправные действия [3, с. 9]. К числу таких лиц относятся сотрудники уголовно-исполнительной системы. Согласно ст. 26 Закона РФ от 21 июля 1993 г. № 5473–1 «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы» (далее — Закон об ОИН) на сотрудников данных учреждений возложены обязанности принимать меры к спасению людей, предотвращению и пресечению правонарушений. Отказ от обороны в подобных случаях может заключать в себе состав преступления или дисциплинарного проступка.

Таким образом, несмотря на нормативные предписания уголовного закона о необходимой обороне, согласно которым повышенные требования к защитным действиям сотрудников силовых ведомств и структур не допустимы, мы наблюдаем ситуацию, когда другие правовые акты, детализируя правомочия отдельных категорий обороняющихся, по сути, изменяют уголовно-правовой статус обороняющегося.

Указанное правомочие относится к субъективным правам граждан, принадлежащих им в сфере уголовно-правового регулирования их взаимоотношений с государством в процессе правоохранительной и правоприменительной деятельности последнего. Но так как осуществление гражданами этого правомочия уголовно-правовым отношением с государством не является, то пресечение преступления уполномоченным на то должностным лицом будет отношением власти и подчинения.

Поэтому, следует проводить деление субъектов необходимой обороны на общий и специальный, что отвечает различным видам уголовных правоотношений. Происходит это путем расширения юридических обязанностей обороняющегося как субъекта уголовного правоотношения.

К особой группе специальных субъектов уголовного правоотношения следует отнести лиц, ограниченных в правах и свободах законодательством [4, с. 164]. В нашем случае речь идет об осужденных, которым при исполнении наказаний гарантируются права и свободы граждан Российской Федерации с изъятиями и ограничениями установленными уголовным, уголовно-исполнительным и иным законодательством России (ч. 2 ст. 10 УИК).

Многие преступные деяния в учреждениях, обеспечивающих изоляцию от общества, могли бы быть пресечены самими потерпевшими, но в условиях исправительного учреждения (далее — ИУ) существуют обстоятельства, препятствующие их правомерному поведению.

Во-первых, отсутствию активности осужденных при необходимости защиты от преступлений во многом способствуют неофициальная иерархия среди спецконтингента, специфическая субкультура и «воровские» традиции. Например, если нападающий является приближенным «вора в законе», «авторитетом», то уже только это является фактором, подавляющим волю обороняющегося и его способность предпринимать активные меры защиты.

Во-вторых, снижение активности осужденных при реализации их права на необходимую оборону от общественно опасного посягательства во многом зависит от администрации отдельных ИУ. В частности, осужденных предупреждают, что все конфликтные ситуации должны решаться через администрацию. В противном случае их действия будут расцениваться как грубое нарушение режима содержания. Иными словами, если осужденный решил сам защитить свое достоинство или честь, пресечь преступное посягательство в отношении себя со стороны других лиц, не обращаясь к администрации за помощью, то в большинстве случаев он будет, как минимум, наказан в дисциплинарном порядке.

Особые трудности возникают при разрешении ситуации, когда в качестве субъекта необходимой обороны выступает осужденный, а в качестве посягающего — сотрудник исправительного учреждения. Причины этого нужно искать в специфических условиях отбывания наказаний в виде лишения свободы, режимных требованиях. Существует опасение, что осужденный, обороняющийся от неправомерных действий сотрудников, не укрепляет свою безопасность, а скорее ухудшает ее. Имеется достаточно примеров, когда осужденный правомерно обороняясь от действий сотрудника исправительного учреждения, становился объектом посягательства других сотрудников, действиями которых нередко руководит чувство ведомственной солидарности [5, с. 111].

Безусловно, оборона не служит оправданием, если ограничение или лишение обороняющегося каких-либо прав было продиктовано требованиями закона или обязательного приказа, осуществлением режимных мероприятий или дисциплинарной практики. Поэтому ссылка на оборону не может иметь юридического значения, если, например, защита была употреблена осужденным против сотрудника ИУ, осуществляющего обыск или личный досмотр осужденного; против сотрудников спецназа, пресекающих массовые беспорядки или групповые нарушения общественного порядка; против представителей администрации, задерживающих правонарушителей, оказывающих злостное неповиновение или сопротивление персоналу учреждения, а также в некоторых иных случаях, предусмотренных законодательством России.

Для успешного применения уголовно-правовой нормы о необходимой обороне необходимо ее разъяснять адресатам, использовать различные средства доведения такой информации до них. По каждому случаю правомерного причинения вреда посягающему давать положительную оценку поведения защищавшегося. Сотрудники УИС не должны бояться применять ее для отражения противоправного поведения, выразившегося в попытке причинения различного вреда здоровью. Необходимо на проводимых занятиях объяснять пределы правомерного причинения вреда при необходимой обороне, разъяснять на положительных примерах формы реагирования на преступное посягательство, учить способам защиты.

Следующей уголовно-правовой мерой пресечения дезорганизации деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, является задержание преступника — действие общественно полезное и необходимое для укрепления законности в местах лишения свободы.

Причинение вреда при задержании лицу, совершившему рассматриваемое нами пенитенциарное преступление, оправдывается мотивом, целями и результатами его применения: прекращением преступной деятельности, наказанием преступника, утверждением законности. При задержании преступника вред причиняется лицу, совершившему общественно опасное посягательство. Меры по задержанию преступника предпринимаются после того, как посягательство осуществлено, иногда спустя продолжительное время. Они направлены на лишение преступника возможности совершить такое посягательство в будущем и на обеспечение интересов правосудия.

Задержание лица, совершившего преступление, по своей юридической природе является для сотрудников УИС служебной обязанностью. В ряде случаев задерживаемый оказывает сопротивление законным действиям сотрудника места лишения свободы или места содержания под стражей, и оно перерастает в общественно опасное посягательство, либо его реальную угрозу, тогда у сотрудника возникает право на необходимую оборону. Вред, причиняемый посягающему, в таких случаях оправдан состоянием необходимой обороны. Следует иметь в виду, что причинение средней тяжести и легкого вреда здоровью, а также побоев в ситуации обороны во всех случаях укладывается в рамки правомерной защиты [6, с. 28].

Институт задержания лица, совершившего преступление, предполагает выполнение двух задач — лишить задерживаемого возможности уклониться от уголовной ответственности и пресечь возможность совершения им новых преступлений, а причиняемый вред — средство достижения этих целей. Меры задержания должны явно соответствовать характеру и степени общественной опасности содеянного и обстоятельствам задержания.

Применение физической силы, специальных средств, газового и огнестрельного оружия сотрудниками УИС при несении службы в составе караулов по охране исправительных колоний, следственных изоляторов, тюрем и их объектов, конвоировании осужденных, подозреваемых и обвиняемых, а также при розыске и задержании бежавших осужденных (подозреваемых и обвиняемых) допускается только на основании и в случаях, предусмотренных Федеральным законом «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» от 15 июля 1995 г. № 117-ФЗ, Законом об ОИН, другими законами и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации.

Если действия сотрудников УИС при обстоятельствах необходимой обороны или задержания преступника регламентированы рядом подзаконных нормативных актов, то участие осужденных в пресечении пенитенциарных преступлений и задержании лиц, их совершивших, имеет ряд особенностей. В условиях лишения свободы случаи задержания преступника, виновного в совершении действий, дезорганизующих деятельность учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, осужденными, отбывающими уголовное наказание, не выявлены. Ранее, когда самодеятельные организации осужденных (в основном секции правопорядка) работали в полную силу и являлись действенными помощниками администрации учреждений, исполняющих наказания, способными противостоять криминально настроенной части осужденных, задержания преступников самими осужденными имели место. Ликвидация этого положительного момента основано на требованиях Минимальных стандартных правил обращения с заключенными (ч. 1 ст. 28), согласно которым «ни один осужденный не должен использоваться администрацией места лишения свободы в качестве лица, поддерживающего дисциплину».

Сегодня задержание преступника является прерогативой администрации ИУ и от того, как будут подготовлены сотрудники учреждений в профессиональном плане, в умении действовать в экстремальных ситуациях зависит эффективность работы по недопущению и пресечению дезорганизации деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества.

Для любого работника места лишения свободы принятие ответственного решения о применении акта необходимой обороны или задержания преступника путем причинения ему вреда должно основываться на знании действующего уголовного законодательства, регламентирующего эти институты, с учетом предписаний иных нормативных актов, определяющих основания, пределы и условия использования специальных средств и применения физической силы.

Актуальность данного направления реализации уголовно-исполнительной деятельности все более возрастает в связи с усиливающейся агрессивностью действий преступников, появлением в их среде лиц, профессионально подготовленных к применению специальных средств и оружия. В этой связи важно подготовить ряд программ по обучению и повышению профессионального уровня работников УИС в части приобретения навыков применения законов, усвоения ими способов самостоятельного реагирования на правонарушения, быстрого использования предоставленных им государственно-властных полномочий [7, с. 77].

Следующим по значимости среди уголовно-правовых мер пресечения дезорганизации деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, является нормы Особенной части УК с двойной превенцией. Эффективность данной меры во многом зависит от законного и обоснованного применения к лицам, отбывающим наказания уголовно-правовых норм об ответственности за совершение преступлений, являющихся по сравнению с преступлением, предусмотренным ст. 321 УК РФ, преступлениями средней тяжести, поскольку такие преступления нередко представляют собой «ступеньку» к совершению рассматриваемого деяния. Уголовно-правовые нормы об ответственности за подобные преступные действия принято называть нормами с двойной превенцией, так как ими предусматривается уголовная ответственность за совершение определенных преступлений и их применение способствует предупреждению более тяжких и опасных преступлений. В юридической литературе под нормами с двойной превенцией понимаются «нормы об уголовной ответственности за деяния, осуществление которых создает условия и непосредственную обстановку для совершения других, более тяжких преступлений. Поэтому и говорится о двойной превенции, двойном профилактическом действии таких норм — против деяний, для борьбы с которыми они непосредственно предназначены, и против тяжких преступлений, для которых создается благоприятная почва, если указанные деяния останутся без реагирования» [8, с. 10].

В нашем случае для предупреждения совершаемого в условиях мест лишения свободы тяжкого преступления, предусмотренного ст. 321 УК РФ, необходимо учитывать уголовно-правовые нормы, имеющие отношение к созданию условий и непосредственной обстановки для его совершения. Ими являются: ст. 212 (ч. 3), 213 (преимущественно ч. 1), 110, 115, 116, 117, 119, 222, 223, 228 УК РФ. К таким нормам следует отнести и ст. 130, 132 УК РФ.

По степени значимости названные нормы исходя из результатов изучений уголовных дел о дезорганизации деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, опроса работников мест лишения свободы можно разделить на две группы:

1) нормы, имеющие большее практическое значение, т. е. такие, которые использовались достаточно часто, 2) нормы, имеющие меньшее значение, то есть необходимость в применении которых возникала гораздо реже. К первой группе относятся нормы, содержащиеся в ст. 115, 119, 132, 213, 223; ко второй — ст. 110, 116, 117, 130, 212 (ч. 3), 222, 228 УК РФ.

Подготовительным этапом преступления, предусмотренного ст. 321 УК РФ, нередко является совершение одним и тем же осужденным нескольких преступлений, ответственность за которые предусмотрена статьями УК РФ: в 38 % случаев это совершение хулиганства; 23 % — умышленное причинение различной тяжести вреда здоровью; 29 % — высказывание угроз; 10 % — незаконное изготовление огнестрельного или холодного оружия либо предметов, используемых в этом качестве.

Таким образом, наиболее значимыми для предупреждения преступления, предусмотренного ст. 321 УК РФ, совершаемого лицами, отбывающими наказания в виде лишения свободы, является своевременное и обоснованное применение уголовно-правовых норм, предусмотренных ст. 115, 119, 132, 213, 223 УК РФ. Поэтому необходимо обеспечить выявление всех фактов таких преступлений и привлечение осужденных, совершивших их, к уголовной или дисциплинарной ответственности. С позиции уголовной политики это означает точную квалификацию содеянного, т. е. правильную его правовую оценку, состоящую в установлении соответствия фактических обстоятельств содеянного признакам состава преступления, предусмотренного в уголовном законе, и в применении с учетом обстоятельств дела и личности виновного соответствующей ответственности.

У практических работников в местах лишения свободы определенно существуют трудности в отграничении преступлений от дисциплинарных проступков, потому что во многих случаях преступления, совершаемые в местах строгой изоляции от общества, расцениваются как нарушения режима содержания.

В практике деятельности ИУ почти не применяется привлечение к уголовной ответственности за угрозу убийством или причинение тяжкого вреда здоровью, за изготовление осужденными холодного оружия. Обычно, виновные привлекаются лишь к дисциплинарной ответственности или остаются безнаказанными. Данное положение дел обусловлено, не только трудностями в отграничении преступлений от нарушений режима отбывания наказаний в виде лишения свободы, но и узковедомственными интересами, состоящими в том, что администрация места исполнения наказаний не регистрирует совершаемые осужденными преступления, чтобы не портить показателей своей деятельности.

Совершение преступлений в условиях строгой изоляции является свидетельством серьезных недостатков в деятельности уголовно-исполнительных учреждений, о невозможности профессионального выполнения всех возложенных на них функций, в частности, по предупреждению дезорганизации. Одним из таких недостатков является редкая реализация на практике уголовно-правовых норм об ответственности за преступления, которые предшествуют совершению действий, дезорганизующих деятельность учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества. Часто это осуществляется с ошибками, что приводит к прекращению уголовных дел или направлению их на дополнительное расследование либо к оправдательному приговору, что в результате позволяет преступникам уйти от ответственности и не приводит к достижению профилактических целей, стоящих перед уголовно-правовыми нормами с двойной превенцией. Каждое десятое убийство можно было бы предотвратить, если бы своевременно применялись ст. 119, ч. 1, 2 ст. 321, ч. 1, 2 ст. 132 УК РФ об ответственности за угрозу [9, с. 58; 10, с. 43–46]. Главное не в строгой реализации уголовной ответственности по данным уголовно-правовым нормам, а в обязательном реагировании по фактам различных правонарушений.

Мы рассмотрели основные уголовно-правовые меры пресечения дезорганизации деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, но их перечень необходимо расширить, так как практика борьбы с преступностью, правотворчество рождают новые формы такой деятельности, необходимой для предотвращения тяжких преступлений, их причин и условий совершения.

 

Литература:

 

1. Гришанин П. Ф. Современные проблемы уголовной политики и уголовно-правовой практики. М, 1994.
2. Семенцова И. А. Уголовное право: учебник. Ростов н/Д.: Феникс, 2005.
3. Побегайло Э. Ф., Ревин В. П. Институт необходимой обороны и деятельность органов внутренних дел. М., 1983.
4. Меркурьев В. В. Состав необходимой обороны. СПб., 2004.
5. Меркурьев В. В., Черный В. Н. Необходимая оборона как способ обеспечения личной безопасности осужденных в исправительных учреждениях. Владимир, 1997.
6. Побегайдо Э. Ф., Ревин В. П. Необходимая оборона и задержание преступника в деятельности органов внутренних дел. М., 1987.
7. Уголовная политика как механизм реализации стратегических целей борьбы с преступностью, осуществляемой МВД России // Стратегические цели и приоритетные задачи МВД России, основные направления и средства их реализации. М., 1996..
8. Побегайло Э. Ф., Ревин В. П. Уголовно-правовые средства предупреждения тяжких преступлений против личности: учеб. пособие. М., 1989.
9. Побегайло Э. Ф. Деятельность органов внутренних дел по борьбе с тяжкими насильственными преступлениями. М., 1985.;
10. Костюк М. Ф. Насилие в местах лишения свободы // Законность. 1998. № 12.