Правовое регулирование познания в правоприменительной деятельности в советский и современный периоды Российского государства: сравнительно-исторический анализ

 

Посредством анализа ряда источников права советского периода и настоящего времени исследуется специфика правового регулирования познания в правоприменении в СССР и современной России. На основании изучения системы действий правоприменителя, закрепленных в законе, в указанные исторические периоды развития российской государственности, формулируются некоторые выводы о том, какие изменения претерпело познание в применении права и прогнозируются основные направления его развития. Подчеркивается неразрывная связь в данном процессе науки и практики, а также науки правоведения (юриспруденции) и иных сфер научного знания.

Ключевые слова: правоприменительная деятельность, познание в правоприменительной деятельности, правовое регулирование, установление фактических обстоятельств дела, юридическая оценка фактических обстоятельств дела, доказательства, доказывание.

 

Правоприменительная деятельность как один из важнейших общественных феноменов была детально регламентирована в законодательстве как СССР, так и современной России. В то же время познавательный компонент этой деятельности в указанных исторических периодах, знаменовавших собой принципиально новый качественный виток развития правового явления применения права, был различен. Накопление правовых знаний и развивающаяся юридическая, в т. ч. судебная, практика вела к модернизации познания в правоприменении. Проследить закономерности этой модернизации возможно путём изучения основных кодифицированных актов законодательства СССР 1960–1980 гг. и современной России в сфере правоприменения.

Методологической основой настоящей работы выступают главным образом сравнительно-исторический и формально-юридический методы, при вспомогательном использовании системного, логического, философского и некоторых других методов.

Значимые для общества правовые явления (в т. ч. и правоприменение, и познание в нём) подвергаются со стороны государства правовому регулированию, т. е. закреплению в законодательстве, в целях их единообразного толкования и реализации в практической жизни. В самом общем виде правовое регулирование представляет собой осуществляемое при помощи норм позитивного права и других юридических средств воздействие на общественные отношения с целью их упорядочения [7; с. 210]. Правовое регулирование направлено на упорядочение деятельности государственных органов и исполнение ими процессуального законодательства, а соответственно — действий и поведения должностных лиц, работающих в этих органах [3; с. 44].

Несмотря на то, что право представляет собой социальное явление, неотделимое от остальных сфер жизни, в т. ч. и от идеологии, автор предпринимает попытку проанализировать познание в применении права в аспекте современного идейного плюрализма, в «чистом», так сказать, виде, оставляя за рамками данной работы идеологическую составляющую правоприменения Советской России и Российской Федерации.

Как известно, познание в правоприменении затрагивает функциональные стадии установления фактических обстоятельств дела (посредством доказывания либо непосредственно) и юридической оценки фактических обстоятельств дела.

В ГПК РСФСР 1964 г. доказательствам и доказыванию посвящена глава 6 [10]. Статья (далее используется сокращение «ст».) 49 данного нормативного правового акта устанавливала определение доказательств по гражданскому делу — любые фактические данные, на основе которых в определенном законом порядке суд устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, обосновывающих требования и возражения сторон, и иные обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения дела. В этой же статье установлены и виды средств установления необходимых данных: объяснения сторон и третьих лиц, показания свидетелей, письменные доказательства, вещественные доказательства и заключения экспертов.

В ст. 50 ГПК РСФСР сформулирована функциональная обязанность суда по определению, какие обстоятельства имеют значение для дела, какой из сторон они подлежат доказыванию, выставлению их на обсуждение, даже если стороны на какие-либо из них не ссылались.

Ст. ст. 53, 54 ГПК РСФСР 1964 г. закрепляют свойства относимости и допустимости доказательств, ст. 55 устанавливает юридико-технические приёмы: правовые аксиомы (признанные судом общеизвестными обстоятельства, не нуждающиеся в доказывании) и преюдиции (установленные вступившим в законную силу решением суда по одному гражданскому делу факты, которые не доказываются вновь при разбирательстве других гражданских дел).

Стадия установления фактических обстоятельств дела включает в себя оценку юридических доказательств, на этот счёт норма, предусмотренная ст. 56 ГПК РСФСР, гласит, что суд оценивает доказательства, по внутреннему убеждению, основанному на беспристрастном, всестороннем и полном рассмотрении имеющихся в деле доказательств в их совокупности.

Функциональной стадии юридической оценки фактических обстоятельств дела посвящены ст. ст. 141, 194 ГПК РСФСР, согласно которым суд определяет закон, который должен быть применен по данному делу.

Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации (ГПК РФ) 2002 г. уточняет понятие доказательств и вводит новый источник доказательств — аудио- и видеозаписи [1]. Установлен новый источник непосредственного познания для правоприменителя — система видеоконференцсвязи, благодаря которой судья аудиовизуальным способом воспринимает и оценивает объяснения сторон и третьих лиц, а также показания свидетелей.

Часть 2 ст. 56 ГПК РФ конкретизирует полномочия правоприменителя при установлении фактических обстоятельств: суд определяет, какие обстоятельства имеют значение для дела, какой стороне надлежит их доказывать, выносит обстоятельства на обсуждение, даже если стороны на какие-либо из них не ссылались.

Наряду с традиционным определением относимости и допустимости доказательств, а также правовой аксиомы, законодательное регулирование приёмов юридической техники существенно расширило сферу влияния межотраслевой преюдиции (ст. 61 ГПК РФ) в связи с появлением как новых отраслей права (арбитражный процесс), так и с развитием иных элементов системы права (нотариальная деятельность).

Значительно более детально новая, современная редакция ГПК трактует оценку доказательств, привнося не только специфику исследования и оценки отдельных видов доказательств, но и подчеркнув важность всестороннего, полного, объективного и непосредственного исследования имеющихся в деле доказательств, а также законодательно регламентировав (правильнее сказать — буквализировав) прежде незакреплённые в праве свойства доказательств (их достоверность, достаточность и системность).

Статья 175 ГПК РФ установила новый «элемент» установления фактических обстоятельств юридического дела — установление последовательности исследования доказательств.

Стадии юридической оценки фактических обстоятельств дела посвящены ст. ст. 148, 196 ГПК РФ, но важнее отметить то, что в свете признания де-факто судебной практики в качестве источника права российской правовой системы замечательные примеры мыслительной деятельности на данной стадии правоприменительного процесса можно почерпнуть именно из судебной и административной практики.

В сходном ключе можно охарактеризовать отличия, касающиеся познания в правоприменении, в уголовном процессе советского и современного периодов. Законодатель официально нормативно закрепил в УПК РФ свойства доказательств в уголовном судопроизводстве, что в УПК РСФСР сделано не было [8; с. 82].

В УПК РФ введён институт недопустимости доказательств и исключения доказательства, признанного недопустимым, из перечня доказательств, предъявляемых в судебном разбирательстве (ст. 75 УПК РФ) [11]. Установлены правила оценки доказательств (ст. 88 УПК РФ), впервые зафиксировано правило о запрете использовать в процессе доказывания результаты оперативно-розыскной деятельности, если они не отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам (ст. 89 УПК РФ), введен институт преюдиции (ст. 90 УПК РФ) [9]. Установлено, что очередность исследования доказательств определяется стороной, представляющей доказательства суду (ст. 274 УПК РФ), тогда как по УПК РСФСР её определял суд (ст. 279 УПК РСФСР).

В настоящее время имеются весьма любопытные взгляды на сущность правоприменительных действий на стадии юридической оценки фактических обстоятельств дела. Так, А. Е. Мизанбаев пишет: «… В современном уголовном правоприменении для того чтобы правильно идентифицировать совершенное преступление с различением характера и степени его индивидуальной общественной опасности, недостаточно простого сопоставления его установленных признаков с теми признаками, которые описаны в соответствующей уголовно-правовой норме, и его исследования только в рамках данной направленности, подпадающей под понятие формального регулирования. Дело в том, что в уголовном правоприменении архиважно определять существо этих признаков как отличительных и уметь вычленять их различия от конструктивных признаков нормы для выявления их как составообразующих и в этом смысле обязательных для построения конструкции конкретного преступления. Подобное объясняется тем, что правовая норма содержит общую правовую характеристику преступления, раскрывает его общенормативную структуру при нахождении его, так сказать, в состоянии «покоя» — статике. Реальное же регулирование конкретного преступления предполагает обратную связь: правильное подведение уголовного закона (уголовно-правовой нормы) под конкретный «криминальный случай»» [5; с. 36].

Определённое влияние на судебную практику сегодняшнего дня оказывают и новые научные воззрения на предмет познания в правоприменении. Так, в части функциональной стадии юридической оценки фактических обстоятельств дела отмечается, что правовая оценка представляет собой оценочный процесс, заключающийся в сопоставлении правоприменителем конкретных фактических обстоятельств своеобразного жизненного случая и определенной правовой нормы, взятой в качестве критерия оценки [4; с. 75]. Мысленное сопоставление фактических обстоятельств и нормы права логически выражается в сопоставлении суждения о содержании правовой нормы (признаков юридического факта, установленного нормой права) и суждения о совокупности фактических обстоятельств конкретной жизненной ситуации (признаков реального факта).

Кроме того, под правовой оценкой необходимо понимать результат оценочного процесса, выступающий в форме суждения о юридической значимости (незначимости) фактических обстоятельств и содержащий вывод о соответствии или несоответствии признаков конкретных фактических обстоятельств и признаков юридического факта, закрепленного нормой права.

Правоприменительная деятельность — сложный мыслительный процесс, а потому на сегодняшний день на правовое регулирование познания в применении права (судебную практику) оказывает влияние интеграция в право общих (общенаучных) и специальных (частнонаучных) методов исследования; в частности — экстраполяция новейших приемов познания социальной действительности из арсеналов семиологии, герменевтики, деконструкции, феноменологии в материальные отрасли права. В совокупности такая интеграция представляет собой некую универсализацию подходов к исследованию правовых явлений [6; с. 170].

Как нетрудно заметить, костяк правовых норм, закреплённых в законодательстве Российской Федерации и регламентирующих познание в применении права, был выработан ещё в Советский период. Вместе с тем, наряду с проведёнными в данной области качественными сдвигами — изменения содержания указанного познания в сторону большей широты охвата, увеличения, стремления к детальности (конкретизации) и всё более совершенной процессуальной регламентации действий, которые должен выполнить субъект правоприменения для установления истины по юридическому делу, просматриваются и некоторые дальнейшие пути развития познания в применении права.

Кроме того, с возникновением новых отраслей процессуального права (арбитражное право, зарождающийся административный процесс) сфера правового регулирования познания в применении права и, соответственно, пределы данного регулирования были существенно расширены, что не только открыло новые горизонты в судебном (процессуальном) познании, но и породило ряд существенных проблем и противоречий.

Автор полагает, что в аспекте структуры данного познания модернизация в основном затронула функциональную стадию установления фактических обстоятельств дела (особенно глубоко процессуальное законодательство настоящего отразило произведённые научные наработки в теории доказывания и доказательств, постепенно внедрившиеся в практику). Юридическая оценка фактических обстоятельств (правовая квалификация) же в течение длительного времени базируется на апробированных методах, алгоритмах, и не в полной мере учитывает новейшие методологические подходы, а также глубокую системную взаимосвязь права с философией, социологией, теологией и иными примыкающими к юриспруденции сферами научного знания.

Кроме того, справедливо отмечается, что основательной доработке, переработке и новому осмыслению подлежат также многие правовые категории и понятия. Так, например, ряд правоведов отмечают взаимосвязь процессуальных отраслей права на основе категориального аппарата и необходимость в свете этого определить место того или иного правового явления в соответствующей отрасли права (к примеру, межотраслевой преюдиции в гражданском и уголовном процессе) для повышения эффективности правового регулирования в той или иной отрасли права [2; с. 90–97].

 

Литература:

 

1.    Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14 ноября 2002 г. № 138-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. — 2002. — № 46. — Ст. 4532.
2.    Комиссарова Е. Г., Кузнецова О. А., Борисевич Г. Я. Межотраслевая преюдиция как средство противодействия экономической преступности // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. — 2013. — № 3. — С. 90–97.
3.    Лонь С. Л. О стадии правоприменения процесса правового регулирования отношений, возникающих в сфере уголовного процесса (вопросы теории уголовного процесса) // Вестник Томского государственного университета. — 2004. — № 283. — С. 39–46.
4.    Максимов Г. Б. Понятие правовой оценки и ее роль в правовом регулировании // Пробелы в российском законодательстве. — 2013. — № 1. — С. 72–75.
5.    Мизанбаев А. Е. Переосмысление сущности системы уголовно-правового регулирования в ракурсе интерпретации современного уголовного правопонимания // Вестник ЮУрГУ. — 2009. — № 19. — С. 31–37.
6.    Мизанбаев А. Е. Проблемы реализации в уголовном правоприменении новейших приемов мыслительных операций, способствующих правильному пониманию и осмыслению уголовно-правового регулирования // Пробелы в российском законодательстве. — 2009. — № 2. — С. 170–176.
7.    Пьянов Н. А. Актуальные проблемы теории государства и права: учеб. пособие / Н. А. Пьянов. — 2-е изд., перераб. и доп. — Иркутск: Изд-во ИГУ, 2011. — 255 с.
8.    Толмосов В. И. Проблема законодательной регламентации свойств доказательств // Вестник СамГУ. — 2014. — № 11/2 (122). — С. 82–86.
9.    Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. — 2001. — № 52 (ч. I). — Ст. 4921.
10. URL: http://www.consultant.ru/
11. URL: http://www.strana-oz.ru/2003/2/ugolovno-processualnyy-kodeks.