Использование гражданско-правовых понятий в налоговом праве

В настоящее время налоговое право представляет собой одну из наиболее динамично развивающихся отраслей российского права. Во многом это связано не только с тем, что налоговые механизмы представляют собой важнейший инструмент материального обеспечения функционирования государства, но и с активными научными исследованиями, посвященными изучению и попыткам разрешения налогово-правовых проблем. Однако несмотря на такое большое внимание к сфере налогообложения со стороны юристов, всё равно как в теории, так и в практике остаются вопросы не в полной мере разработанные, изученные или не получившие необходимого освящения. Так, одной из таких наиболее обсуждаемых тем на современном этапе развития публичного законодательства является проблема использования гражданско-правовых понятий в налоговом праве.

Проблема гражданско-правовой терминологии в контексте налогового законодательства обусловлена, прежде всего, распространенностью правоприменения цивилистических явлений в сфере налогового права в связи со стремительно изменяющимися экономическими, политическими, социальными и правовыми условиями. Кроме того, исследование правовых особенностей законодательства о налогах и сборах затрагивает большой спектр урегулированных гражданским правом отношений, которые в конечном итоге становятся связующим звеном для совершенствования законодательства и обеспеченияединообразиясудебной практики. И наконец, именно такие понятия цивилистики, как химический индикатор, показывают правовую природу и предназначение тех или иных явлений, получивших налоговый характер. Всё это обуславливает общетеоретическое исследование данного вопроса.

 Общие вопросы использования гражданско-правовых понятий и терминовв налоговом праве

Ведя речь о связи налогового и гражданского права, на первый взгляд, думается, что это юридическое явление входит исключительно в орбиту теоретических изысканий, не позволяющих добавить в правоприменение каких-то новшеств. Однако в последнее время количество случаев, наглядно свидетельствующих о взаимодействии этих двух отраслей, стало увеличиваться. И здесь достаточно большое значение играет судебная практика. В частности, при разрешении налоговых споров суды и другие органы, осуществляющие правоприменительные функции, для определения экономического существа финансово-хозяйственных операций сопоставляют их с сделками гражданского права, анализируют условия имущественных отношений в гражданско-правовом векторе и впоследствии сведения об имущественной выгоде проецируют на отношения по уплате налогов. [1, с. 60–61].

В конечном итоге на данный момент интерес к вопросу соотношения налогового и гражданского права как среди учёных-теоретиков, так и среди юристов-практиков существенно возрос. Полемика же по этой проблеме предстала в настоящее время в виде вопросов о том, что понимается под этими связями, носят ли они ситуационный характер, обусловленный стремительно изменяющимися экономическими, политическими, социальными и правовыми условиями, или же имеют определенную систему, а также какие элементы такие отношения содержат. По этому поводу в юридической литературе высказывались различные суждения, но однозначной точки зрения так и не последовало. Однако подавляющее большинство ученых [1, с. 60–61; 2, с. 125–127; 3, с. 28–29 и др.]. полагает вполне обоснованно, что отношения этих двух правовых образований представляют собой детерминацию, то есть причинную обусловленность одних явлений другими [4, с. 122]. Такого же мнения придерживается и Конституционной суд Российской Федерации, указав в своих правовых позициях, что отношения в сфере гражданского права предшествуют налоговым [5, 6, 7] Иными словами, в системе «налоговое — гражданское право» последнее выступает причиной первого. Поэтому неверно было бы говорить о взаимоотношениях налогового и гражданского права, ибо любые связи и контакты предполагают взаимовлияние посредством обоюдного обогащения.

Действительно, налоговое право как таковое не может напрямую вмешиваться в хозяйственную деятельность участников гражданского оборота, диктуя определенную модель поведения, понуждая субъектов к её выполнению. Оно обладает лишь косвенными методами воздействия на гражданские правоотношения. Например посредством налоговых льгот и послаблений государство заставляет субъектов выбирать наиболее эффективную и целесообразную форму реализации гражданско-правовых норм.

Развивая далее это положение, М. В. Карасева (Сенцова) аргументированно заключила, что гражданская детерминация налогового права выражается в форме правотворчества и правоприменения. Последнее же проявляется в:

1)        использовании институтов, понятий и терминов гражданского права;

3)        «гражданско-правовом выравнивании налоговых последствий», когда из-за злоупотребления правом третьим лицом налоговое правоотношение «восстанавливается» с помощью гражданско-правового отношения [8, с. 203–205].

В рамках нашего исследования рассмотрим законодательный и правоприменительный аспект использования гражданско-правовых понятий и терминов в налоговом праве или, иными словами, «структурное взаимодействие этих отраслей на уровне механизма правового регулирования для достижения целей налогового права» [9, с. 83–85; 10].

Если обратиться к науке налогового права, то единого мнения по этому вопросу, вопросу использования гражданско-правовых конструкций в законодательстве о налогах и сборах, мы не обнаружим. Такое разнообразие позиций, по нашему мнению, позволяет сгруппировать все теоретические методы употребления цивилистической терминологии в налоговых правоотношениях на 5 видов.

1.      По мнению М. В. Кустовой и С. А. Ядрихинского, с помощью буквального толкования понимание гражданско-правовых терминов в налоговом праве необходимо ограничить исключительно налоговым смыслом. Такая потребность вытекает из того, что значительное количество понятий, используемых для целей налоговой деятельности, не всегда становится последовательным продолжением гражданско-правового регулирования отношений, в рамках которых возникает соответствующий объект. Это в свою очередь позволит устранить опосредованное воздействие на налоговые отношения через применение одной нормы цивилистической отрасли комплекса других, взаимосвязанных с ней норм [11, с. 161–163; 12, с. 279–282].
2.      Группа правоведов (А. В. Демин, С. В. Овсянников и др.) полагает, что употребляемые в налоговом праве институты, заимствованные из гражданского права, вовсе не обладают собственной налогово-правовой природой, а являются следствием применения гражданско-правовых институтов к налоговым правоотношениям, иными словами, термины гражданского права следует использовать в налоговом праве в гражданско-правовом смысле.

С такой позиции нормы гражданского права играют роль общих предписаний, а специальными выступают налоговые. В отличие от замкнутого налогового права гражданское обладает высокой степенью универсальности, то есть отдельные гражданско-правовые нормы и даже целые институты могут находиться не только в актах непосредственно гражданского законодательства, но и в источниках иных отраслей права. В качестве примеров такого использования авторы этого метода указывают на определение статуса законного и уполномоченного представителя налогоплательщика; определение взаимозависимых налогоплательщиков; признание налогоплательщика умершим; определение очередности исполнения налоговой обязанности при ликвидации и реорганизации организации-налогоплательщика; порядок отнесения объектов гражданских прав к ценным бумагам в целях налогообложения; институт возмещения вреда, причиненного действиями налоговых органов и прочее [9 с. 83, 96–98; 13 с. 23].

3.      Альтернативной точки зрения придерживается С. В. Запольский. Он утверждает, что финансово-правовые, в том числе налоговые, термины производны от гражданско-правовых. Обосновывается это тем, что некая возмездность в финансово-правовых отношениях все-таки присутствует, хотя формальная завершенность отношений, связанных с налоговой обязанностью уплаты налога, порождает иллюзию об их полной безэквивалентности. [14 с. 27, 53].

По этому поводу, должно согласиться с учёным Н. П. Кучерявенко. Он полагает, что подобная мало аргументированная позиция о производности налогового права от гражданского только вредит исследованию правовой природы налогового права, хотя этим и не отрицается весьма тесная связь двух отраслей права [15 с. 51].

4.      По мнению Д. В. Винницкого, именно автономия налогового права позволяет использовать понятия других отраслей права без изменения содержания и отказываться от них исключительно при условии невозможности использования. Свой вывод он аргументировал тем, что каждый вопрос в области налоговых отношений должен разрешаться исходя из фактических обстоятельств дела, на основании налогово-правовых принципов и норм, но из этого вовсе не вытекает требование об обязательной переоценки «в целях налогообложения» всех сложившихся в иных отраслях юридических конструкций и принципов [16, с. 41,42].
5.      Наконец, последней точки зрения придерживаются М. В. Карасева (Сенцова), М. Ю. Челышев, а также В. А. Петрушкин. Они объясняют исследуемое гражданско-правовое терминологическое использование межотраслевым характером ряда понятий цивилистики. Это означает, что обладая гражданско-правовой сущностью, некоторые категорий приобретают иные черты и качества, свойственные налоговому праву, что превращает их в межотраслевые понятия права, имеющие цивилистическую природу [2, с. 124–126; 17, с. 63].

Оценив все вышеприведённые позиции юристов, мы пришли в выводу, что наиболее правильной следует признать последнюю точку зрения.

Действительно, исходя из практики некоторые гражданско-правовых конструкции имеют одновременно и налогово-правовой, и гражданско-правовой смыслы. В то же время не стоит забывать и о том, что зачастую налоговое законодательство использует в ином значении понятия цивилистики. Последние начинают приобретать другое сущностное значение и подчиняться другого рода принципам законодательства, что позволяет говорить о появлении терминов исключительно налогового права.

Проанализировав основные теоретические начала использования гражданско-правовых конструкций в налоговом праве, теперь непосредственно обратимся к позиции российского законодателя по этому вопросу.

Согласно п.3 ст.2 ГК РФ к имущественным отношениям, основанным на административном или ином властном подчинении одной стороны другой, в том числе к налоговым и другим финансовым и административным отношениям, гражданское законодательство не применяется, если иное не предусмотрено законодательством [18]. Применительно к налоговому законодательству это означает, что точки соприкосновения отрасли гражданского и налогового права должны быть непосредственно обозначены в законе как исключения из правила.

Далее обращаясь к п.1 ст.11 Налогового кодекса РФ, обнаруживаем, что в отношении терминов и понятий гражданского, семейного, трудового и иных отраслей законодательства применяется особое правило. Оно гласит, что отраслевая терминология применяется в том значении, в котором она используется в этих отраслях законодательства, если иное не предусмотрено самим НК РФ [19].

С другой стороны, законодатель напрямую установил отношение детерминации гражданским правом права налогового посредством использования терминов.

Оценивая статью 11 НК РФ, надо отдать должное законодателю в сфере налогообложения, подчеркнувшему связь гражданского и налогового права в виде межотраслевых правовых образований, сгладившему категоричность п.3 ст.2 ГК РФ, а также создавшему оптимальные условия для установления баланса между интересами государства и субъективными правами налогоплательщиков [17, с. 65].

Итак, п.3 ст. 2 ГК РФ запрещает использовать нормы гражданского права в отношении налогового права, однако положение п.1 ст.11 НК РФ, наоборот, закрепляет, что правоприменение некоторых норм налогового законодательства должно осуществляться только лишь с использованием норм гражданского законодательства в силу требований НК РФ, если последний не предусмотрел иное. Учитывая такое противоречие законодательной техники, судебная практика выработала дл этого случая собственное правило. Оно заключается в том, что при рассмотрении спора не применяются положения соответствующей отрасли законодательства только в том случае, когда в законодательстве о налогах и сборах содержится специальное определение данного института, понятия или термина для целей налогообложения [20]. Аналогичной точки зрения придерживаются и другие налоговые органы, осуществляющие правоприменительные функции, что позволяет говорить о единообразном понимании и толковании статьи 11 НК РФ.

Действительно, такой выход из ситуации позволяет получить представление о правовой природе и механизме реализации того или иного термина в налоговой сфере. Так, анализ судебной практики свидетельствует, что в большинстве случаев суды в процессе правоприменения норм налогового права при наличии «оттенка» гражданско-правового значения толкуют соответствующие положения с опорой на гражданское законодательство, а в остальных же ситуациях — исключительно посредством налогового права [2, с. 127–128]. Например, относительно недавно районный суд Иркутской области истолковал статью 29 НК РФ, включающую правовую конструкцию «доверенность», обращаясь к ст.185Гражданского кодекса Российской Федерации, где «доверенностью признается письменное уполномочие, выдаваемое одним лицом другому лицу дляпредставительстваперед третьими лицами» [21].

 Отдельные понятия и категории гражданского права в контексте налогового законодательства

Проанализировав российское законодательство, мы приходим в выводу, что всю гражданско-правовую терминологию, закрепленную в нормах законодательства о налогах и сборах следует классифицировать на следующие виды.

Во-первых, категории, имеющие тождественный смысл как в гражданском, так и в налоговом праве и позволяющие равным образом отразить правовые явления указанных отраслей.

Данная группа понятий позволяет нам говорить о ситуации, «когда термины гражданского права, закрепленные в нормах налогового права, следует рассматривать одновременно как термины налогового и гражданского права, имеющие одинаковое содержание» [2, с. 124–126].

К таковым понятиям, как правило, относятся следующие правовые конструкции: «физическое лицо», «юридическое лицо», «филиал», «представительство», «предпринимательская деятельность», «доход», предприятие как имущественный комплекс» и т. п.

Для яркой иллюстрацией названного положения следует привести такой правовой институт как «налог на прибыль организаций» (глава 25 НК РФ [22]). При характеристики этого юридического явления законодатель употребляет различные термины, имеющие цивилистическую основу, как то: «юридическое лицо», «имущество», «имущественные права», «проценты по долговым обязательствам», «поручительство» и др. Аналогичным образом главой 32 НК РФ [22] предусмотрен «налог на имущество физических лиц», содержащий в своём составе ряд гражданско-правовых понятий в виде «единого недвижимого комплекса», «физического лица», «права собственности на имущество» и т. п.

Как видно из наименования, эта группа категорий характеризуется отсутствием какой-то ни было законодательной закрепленности, однозначного толкования, а значит, и чёткого соотнесения с понятийным аппаратом гражданского права. Такая ситуация, безусловно, не может не порождать возникновения замечаний и споров в области права.

Рассмотрим более подробно этот вид на примере конструкций «добросовестности» и «злоупотребления правом».

«Добросовестность» — оценочное понятие, которое уходит корнями в моральные и нравственные категории и находит воплощение в гражданском праве.

Применительно к налогоплательщику обозначенный термин впервые был употреблен Конституционным судом в постановлении от 12 октября 1998 г № 24, где определено, что «повторное взыскание с добросовестного налогоплательщика не поступивших в бюджет налогов нарушает конституционные гарантии частной собственности» [23]. По нашему мнению, исходя из телеологического толкования, такое правовое положение было введено судом для того, чтобы обезопасить плательщиков налогов от притязаний налоговых органов в связи с частым нарушением банками обязанностей по перечислению налогов в бюджет. Однако чётких критериев недобросовестности КС РФ так и не указал, что неминуемо породило за собой неопределенность и искажение налогового права в этой части, а также создало благодатную почву для злоупотреблений соответствующих должностных лиц государственных органов.

В настоящее время исследуемый институт приобретает все большее самостоятельное значение при разрешении налоговых споров в виде распространения области его применения на новые виды споров и углубления за счёт применения новых правовых последствий недобросовестности налогоплательщика [24, с. 25]. Можно даже предположить, что добросовестность стала оформляться в вид особого принципа, хотя и не закрепленного в налоговом кодексе РФ. А поскольку до сих пор законодатель не посчитал нужным ввести в законодательство о налогах и сборах термин «добрая воля», постольку думается, что основой для анализа рассматриваемого правового образования в правоприменительной деятельности должны стать именно правовые позиции КС РФ.

На наш взгляд, исходя из анализа судебной практики и юридической литературы, «недобросовестность» можно определить как формально соответствующее правовым нормам умышленное деяние лица, которое влечет негативные последствия для бюджетной системы государства (например, в форме незаконного использования налоговых льгот, что автоматически приводит к непоступлению в бюджет определенных денежных сумм).

С рассмотренным выше понятием тесно связана и такая правовая конструкция как «злоупотребление правом». В российском законодательстве указанный термин закреплен в ст.10 ГК РФ, в соответствии с которой не допускаются: осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав [18]. В то же время налоговое право аналогичного положения не содержит, однако по мнению В. А. Белова, такая неурегулированность вовсе «не означает, что отсутствуют основания говорить о квалификации деяний налогоплательщика как злоупотребление правом» [25, с. 33]. Более того, он же отмечает, что «принцип недопустимости злоупотребления правом в отечественной правовой системе относится к разряду универсальных (общеправовых)" [25, с. 33].

Такая недосказанность и отсутствие ясного, чёткого и однозначного для каждого понимания содержания исследуемой категории порождает в науке налогового права различные суждения о сущности этой конструкции.

Так, одни юристы при решении этого вопроса считают, что обозначенное правовое образование имеет теснейшую связь с цивилистикой в виде частноправового происхождения [16, с. 221; 26, с. 22–27].

Другие учёные, наоборот, делают акцент на невозможность использования данной категории в налоговых правоотношениях. Так, с позиции Ю. Г. Меспопян практику применения частноправового по своему характеру института злоупотребления правом к налоговым отношениям следует признать противоречащей природе указанных отношений как публично-правовых по той причине, что назначение гражданских прав состоит именно в удовлетворении частного интереса, который неминуемо направлен на минимизацию налоговых платежей [27, с. 25–27].

Итак, можно сделать вывод о том, что наиболее общие гражданские положения злоупотребления правом всецело нашли своё воплощение судебной практике. Однако всё-таки думается, что включение в законодательство о налогах и сборах адаптированного понимания добросовестности и злоупотребления правом (необязательно терминологически тождественного) представляет собой неизбежный процесс. Безусловно, применение этих институтов к не допускающим «размытых определений» отношениям в сфере налогообложения потребует однозначных формулировок, конкретных форм злоупотребления правом, однако это необходимо предпринять хотя бы для того, чтобы уравновесить частный и публично-правовой интересы [29, с. 248].

3. Наконец, в качестве третьего вида правовых конструкций, заимствованных законодательством о налогах и сборах можно выделить категории, приобретшие иную природу и сущностное значение по сравнению с цивилистическом контекстом.

При регулировании налоговых отношений в настоящее время появляются новые инструменты и механизмы гражданско-правового характера, предназначенные обеспечить эффективную реализацию налоговых норм. Такие логически оформленные мысли в виде терминов и понятий, оставаясь одинаковыми по звучанию и написанию в области налогообложения и цивилистики, получают специфическое понимание применительно к налоговым отношениям.

Представляется, что именно в этой плоскости находится одна из тенденций развития отношения двух правовых образований: налогового и гражданского права.

Остановимся подробнее на конкретных примерах гражданско-правовых терминов в контексте налогового законодательства самого многочисленного третьего вида терминов нашей классификации.

1. Имущество. Одним из объектов налогообложения согласно п.1 ст.38 НК РФ [19] является имущество. Однако в пунктом вторым этой же статьи подчёркивается, что имущественные права не могу быть отнесены к задачам налогообложения. Очевидно, что такая формулировка указанного института расходится с гражданско-правовом понимаем, где к служащих имуществом объектам гражданских прав относятся в том числе имущественные права.

Первоначально если мы обратимся к истории, то обнаружим, что в первой редакции налогового кодекса от 31 июля 1998 года рассматриваемая категория была тождественной указанной в ст.129 ГК РФ. Однако в силу специфики отношений, регулируемых налоговым правом, законодатель в окончательной редакции «имущественные права» исключил из понятия «объекта налогообложения».

В настоящее время обращаясь к содержанию пп.1 п.1 ст. 248 и п.1 ст.249 НК РФ, обнаруживаем исключенные из п.2 ст.38 правовые конструкции имущественных прав совершенно в ином смысле: «доходы от реализации... имущественных прав», «выручка от реализации имущественных прав» [22]. Такое положение по мнению ряда ученых [10, с. 80–81; 30] требует корректировки по причине сложности толкования в правоприменительной деятельности, большого числа противоречий гражданского и налогового права.

2. Реализация товаров, работ или услуг. По сравнению с гражданским законодательством (ст. 514, 530 ГК РФ и др.) обозначенная в ст.39 НК РФ правовая конструкция «реализация» имеет более широкое смыслового значение, поскольку дополнительно включает и случаи передачи права собственности на товары, результаты работ и оказания услуг на безвозмездной основе.

Как видно из указанной статьи, главным признаком реализации, позволяющим отграничить рассматриваемый институт от смежных, служит переход права собственности. Однако именно с этой особенностью и связана сложность толкования и практического правоприменения «реализации». В качестве наглядного примера, иллюстрирующего необходимость осторожного и избирательного подхода к гражданско-правовой детерминации налогового права, следует привести договор займа. Из содержания п.1 ст.807 ГК на первый взгляд видно, что доход заёмщика должен быть подвергнут налогообложению, поскольку передача имущества одновременно сопровождается и передачей права собственности на него, а значит, формально главный признак для реализация товаров присутствует. Очевидно, что такой подход по отнесению займа к операциям по реализации товаров не влечёт налоговых обязательств ни с юридической (пп.15 п.3 ст. 149 гласит, что не подлежат налогообложению операции займа в денежной форме и ценными бумагами [22]), ни с экономической (никакого товарообмена между заемщиком и займодавцем не возникает) точек зрения.

3. Представительство. В соответствии с п.1 ст.26 НК РФ налогоплательщик может участвовать в отношениях, регулируемых законодательством о налогах и сборах через законного или уполномоченного представителя, если иное не предусмотрено НК РФ [22].

Институт представительства как широко распространенное явление используется многими отраслями права: гражданским, гражданско-процессуальным, трудовым и др. Исключение из этого не составляет и налоговое право.

Представительство в сфере налогообложения имеет своей целью совершение представителем от имени и в интересах представляемого юридически значимых действий, которые создают, изменяют или прекращают права и обязанности в рассматриваемой отрасли права.

По своей правовой природе исследуемый институт берёт своё начало в гражданском праве, что прямо закреплено в ст.ст. 27 и 29, а также общей нормой п.1 ст.11 НК РФ. В частности это проявляется в:

1)     субъектном составе;

2)     основаниях возникновения;

3)     порядке оформлении представительных отношений;

4)     комплексе прав и обязанностей представляемого, представителей друг с другом и по отношению с третьими лицами.

Поэтому заслуживает поддержки вывод Э. Д. Соколовой о том, что носящие властный характер отношения по поводу налогообложения на определенном направлении с момента вступления в них представителя налогоплательщика приобретают черты гражданского правоотношения, поскольку их участники имеют права и обязанности, предусмотренные нормами гражданского права [32, с. 44–46].

Несмотря на такую тесную связь с цивилистикой, налоговое представительство выработало свои специфические особенности и черты.

Во-вторых, налоговое право не предусматривает возможности фактического представительства, когда полномочие представителя может также явствовать из обстановки, в которой он действует [19]. Закрепление указанного института противоречило бы принципам и существу налогового права.

На сегодняшний день в правоприменении часто возникают вопросы, связанные с отнесением лиц к уполномоченным и законным представителям [18], надлежащим оформлением и осуществлением [33] полномочий представительства и другими элементами функционирования данного института. Всё это ещё раз свидетельствует о несовершенстве норм и необходимости проведения дальнейшего изучения указанной проблемы, окончательное решение которой находится в исключительном ведении законодателя.

Этот перечень можно продолжать и далее. При этом стоит отметить, что в связи с наличием различного рода нюансов и особенностей, характерных для каждого термина, для любого из них возможно написать не одну научную статью и публикацию.

В водовороте юридических событий и явлений, в условиях стремительно развивающейся правотворческой деятельности и в многообразном правоприменительном процессе юристы всё чаще и чаще соприкасаются с проблемой гражданско-правовой терминологии в контексте налогового законодательства, что позволяет нам говорить об актуальности этого вопроса в современной налоговой системы Российской Федерации.

Многочисленные и довольно частые изменения и дополнения Налогового кодекса РФ позволяют говорить о динамичности как самого налогового законодательства, так и о подвижности точек соприкосновения с другими отраслями права, в том числе с гражданским. Поэтому необходимость создания гибкого инструментария правового регулирования в сфере налогообложения (особенно в рассмотренных нами примерах, когда решение вопроса в сфере налогообложения отдаётся на усмотрение правоприменителя) с учётом специфики взаимодействия отраслей должна послужить поводом к дальнейшим научным исследованиям в данном направлении.

Литература:

1.      Чекалов С. С. К вопросу о связи гражданского и налогового права // Законы России: опыт, анализ, практика. 2013. № 8.
2.      Карасева (Сенцова) М. В. Термины гражданского права в налоговом законодательстве и правоприменении // Закон. 2013. № 6.
3.      Карасева М. В., Богач Р. Налогово-правовая терминология в контексте гражданского законодательства России и Чехии // Финансовое право. 2015. № 4.
4.      Фёдорова Т. Л. Современный словарь иностранных слов. М. 2013.
5.      Постановление Конституционного Суда РФ от 14.07.2003 № 12-П // Собрание законодательства РФ. 28.07.2003.№ 30. Ст. 3100.
6.      Определение КС РФ от 4 июня 2007 г. № 320-О-П // Собрание законодательства РФ. 09.07.2007. № 28. Ст. 3479;
7.      Постановление КС РФ от 23 декабря 2009 г. N 20-П // Собрание законодательства РФ. 04.01.2010. № 1. Ст. 128.
8.      Карасева (Сенцова) М. В. Гражданско-правовая детерминация налогового права: понятие и формы проявления // Налоговое и бюджетное право: современные проблемы имущественных отношений: материалы Международной научно-практической конференции. Воронеж. 2012. С.203–205.
9.      Овсянников С. В. Формы и предел взаимодействия гражданского и налогового права // Вестник ВАС РФ. 2009. № 1.
10. Рябов А. А. Влияние гражданского права на налоговые отношения (доктрина, толкование, практика): монография. М., 2014 [электронный документ] URL: http:// base.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=CMB;n=17748. (дата обращения 15.01.2016).
11. Кустова М. В. Пределы использования гражданско-правовых понятий и институтов при применении законодательства о налоге на доходы физических лиц // Закон. 2009. № 1.
12. Ядрихинский С. А. Частноправовые конструкции в налоговом праве: возможность и необходимость // Налоговое и бюджетное право: современные проблемы имущественных отношений. Воронеж, 2012.
13. Демин А. В. Налоговое право России. Красноярск, 2006.
14. Запольский С. В. Дискуссионные вопросы теории финансового права. М., 2008.
15. Кучерявенко Н. П. Курс налогового права: в 6 т. М., 2009. Т. 2. Общая часть.
16. Винницкий Д. В. Российское налоговое право: проблемы теории и практики. СПб., 2003.
17. Челышев М. Ю., Петрушкин В. А. Гражданско-правовая терминология в иных отраслях права // Вестник ФАС Московского округа. 2010. № 4.
18. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 № 51-ФЗ (ред. от 13.07.2015) // Собрание законодательства РФ. 05.12.1994. № 32. Ст.3301.
19. Налоговый кодекс Российской Федерации (часть первая)" от 31.07.1998 № 146-ФЗ (ред. от 13.07.2015) // Собрание законодательства РФ. № 31. 03.08.1998. Ст. 3824.
20. О некоторых вопросах, связанных с введением в действие части первой Налогового кодекса Российской Федерации: постановление Пленума Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ от 11 июня 1999 г. N 41/9 // Российская юстиция. № 8. 1999.
21. Дело № 2–258/2015 (2–3001/2014;) ~ М-3102/2014 от 9 февраля 2015 г. // Текущий архив Иркутского районного суд Иркутской области.
22. Налоговый кодекс Российской Федерации (часть вторая) от 05.08.2000 N 117-ФЗ (ред. от 13.07.2015) // Собрание законодательства РФ. 07.08.2000. № 32. Ст. 3340.
23. Постановление Конституционного Суда РФ от 12.10.1998 N 24-П // Собрание законодательства РФ. № 42. 19.10.1998. Ст. 5211.
24. Савсерис С. В. Категория «недобросовестность» в налоговом праве. М., 2007.
25. Белов В. А. Злоупотребление правом в налоговой сфере // Арбитражная практика. 2002. № 1(10).
26. Кривошеев И. А. Злоупотребление в налоговом праве и соотношение с понятием недобросовестности // Финансовое право. 2010. № 2.
27. Месропян Ю. Г. К вопросу о соотношении принципа добросовестности и злоупотребления правом в налоговой сфере // Финансовое право. 2008. № 5.
28. Постановление Пленума ВАС РФ от 12.10.2006 № 53 // Вестник ВАС РФ. № 12. декабрь, 2006.
29. Нагорная Э. Н. Налоговые споры: оценка доказательств в суде. М., 2009.
30. Трофимов С. В. Правовая категория «объект налогообложения» в нормах Налогового кодекса РФ // СПС КонсультантПлюс. 2015.
31. Волкова Н. Н. Рецепция гражданско-правовых норм в налоговом законодательстве // СПС КонсультантПлюс. 2015.
32. Соколова Э. Д. Финансовая система России: дискуссионные проблемы в юриспруденции // Ежегодник МАФП. 2005 год: сб. науч. работ. М., 2006.
33. Определение Конституционного Суда РФ от 22.01.2004 № 41-О // Экономика и жизнь. № 20. 2004.