Привлечение аффилированных лиц к ответственности посредством применения доктрины срывания корпоративной вуали



В настоящей статье рассматривается применение доктрины срывания корпоративной вуали в современной России, поднимается вопрос о необходимости закрепления в законодательстве более чёткого перечня условий для признания организаций аффилированными. В результате автором предлагаются основные направления совершенствования правового регулирования данного механизма.

Ключевые слова: доктрина срывания корпоративной вуали, аффилированные лица, материнская организация, холдинг, основания дочерности.

This article consideres the problem of using «piercing the veil of incorporation» doctrine in Russia nowadays, raised the question of the need of clearer list of conditions for recognition of affiliated organizations. As a result, the author offers the main ways of improvement of legal regulation of this procedure.

Key words: piercing the veil of incorporation, affiliated organizations,parent organization, holding, grounds for subsidiary status.

Всё чаще в профессиональных кругах можно услышать такое словосочетание как «доктрина срывания корпоративной вуали». Более того, в связи с реформированием гражданского законодательства России можно констатировать, что данная тема является одной из наиболее дискутируемых как среди юристов-цивилистов, так и просто в деловых кругах. Данная концепция уже достаточно хорошо разработана за рубежом, однако в отечественной юридической науке до сих пор не получила широкого распространения. Между тем, «доктрина снятия корпоративной вуали» или «прокалывания корпоративной вуали» («liftingtheveil», «piercingtheveilofincorporation») — прогрессивная и в исключительной мере актуальная разработка иностранных юристов, работающих в сфере корпоративного права. Данная доктрина применима в ситуациях, когда для удовлетворения законных требований кредиторов какой-либо организации возникает необходимость переступить через принцип ограниченной ответственности недобросовестных учредителей.

В настоящей статье мы постараемся проанализировать, насколько возможна реализация данной доктрины применительно к российской правовой действительности, а также оценить её практическую целесообразность и границы действия.

Причиной возникновения доктрины срывания корпоративной вуали является повсеместное распространение аффилированных компаний в сфере мирового предпринимательства. Дело в том, что определённое структурирование своего бизнеса посредством создания нескольких взаимозависимых компаний, выполняющих различные функции, является широко распространенным ходом, который совершают многие предприниматели и владельцы крупных компаний, преследуя, как вполне законные коммерческие цели — упростить управление, распределить и снизить степень рисков, так и недобросовестные — сосредоточить все активы на одной фирме, а обязательства — на другой. Посредством таких манипуляций крупный холдинг, включающий в себя одну или несколько головных кампаний и дополнительно к ним ряд небольших взаимозависимых организаций, может длительное время существовать, периодически ликвидируя свои подконтрольные фирмы, в том числе посредством их банкротства, и открывая взамен них новые. Данная схема совместной деятельности не нова. Уже в начале XX века в мировой практике использовались подобные структуры, в том числе и в некоммерческих целях. Так, например, в Российской империи появляются Реформатские училища, созданные представительствами немецких церквей и подотчетные им [1, с. 102]. После распада СССР, в связи с активным ростом коммерческого рынка, практика ведения бизнеса от лица нескольких компаний, связь между которыми не очевидна, возрождается в России вновь. Очевидно, что в такой ситуации практически единственным шансом кредитора на возврат хотя бы части долгов — это взыскание задолженности не с «подставного» должника, а с контролирующих его лиц, у которых сконцентрированы все активы.

Таким образом, в этом и заключается суть самой доктрины «снятия корпоративной вуали» — разрушается правовая граница, созданная законным статусом автономного юридического лица, и обнажается единая бизнес-структура, в которой одно звено может отвечать по долгам и обязательствам другого [2, с. 49–58].

Как мы уже говорили, доктрина срывания корпоративной вуали на настоящий день получила широкое распространение в зарубежных правопорядках. Можно говорить о том, что исторически в иностранном законодательстве и судебной практике сложились две основные концепции возложения ответственности на центральную, материнскую организацию, которая непосредственно и формирует волю зависимых юридических лиц:

 характерная в большей степени для общего права и заключающаяся в том, что для привлечения к ответственности доминирующего участника группы важен факт злоупотребления правами с его стороны;

 присущая континентальной системе права, предполагающая возложение ответственности на головное юридическое лицо при условии выявления причинно-следственных связей между ее действиями и возникшими у дочернего общества убытками (то есть при установлении наличия аффилированности) [3].

Если говорить про Россию, то сам термин «корпоративная вуаль» от официальных органов впервые прозвучал всего несколько лет назад. Так, Высший Арбитражный Суд употребил данное понятие в своём Постановлении от 24.04.2012 № 16404/11 по довольно нашумевшему делу Parex banka. В нём, в частности, Суд указал: «Предпринимательскую деятельность на территории РФ осуществляют именно ответчики, используя аффилированных лиц (доктрина „срывания корпоративной вуали“)» [4].

Если обратиться в российскому законодательству, то принципы ограниченной ответственности и автономности юридических лиц находят своё отражение в двух статьях ГК РФ: «Учредитель (участник) юридического лица или собственник его имущества не отвечают по обязательствам юридического лица, а юридическое лицо не отвечает по обязательствам учредителя (участника) или собственника, за исключением случаев, предусмотренных настоящим Кодексом либо учредительными документами юридического лица» (ст. 56 ГК РФ); и «Дочернее общество не отвечает по долгам основного общества (товарищества)» (ст. 105 ГК РФ) [5].

Данные положения дублируются и более подробным образом освещаются также в Федеральном Законе об акционерных обществах; так, п.3 ст. 6 данного ФЗ в числе прочего гласит о том, что, если основное юридическое лицо имеет право давать дочернему обществу обязательные для последнего указания, то оно будет отвечать солидарно с дочерним обществом по сделкам, заключенным последним во исполнение подобных указаний. При этом материнское общество считается имеющим право давать дочернему обществу обязательные для него указания только в тех случаях, когда это право предусмотрено в договоре с дочерним обществом или его уставе. Аналогично ситуация будет складываться и в случае несостоятельности (т. е. банкротства) дочернего юридического лица по вине основного общества — последнее будет нести субсидиарную ответственность по долгам дочерней организации. Обратим внимание на то, что несостоятельность зависимой организации в данном случае будет считаться происшедшей по вине материнского юридического лица только тогда, когда основное общество использовало указанные право и (или) возможность в целях совершения дочерним обществом действия, заведомо зная, что следствием этого будет банкротство последнего [6].

Как мы можем видеть, законодатель достаточно чётко фиксирует условие признания дочернего общества зависимым от основного. Однако, на наш взгляд, установленная в договоре или уставе дочернего и основного обществ их взаимозависимость не может являться исчерпывающим основанием для применения доктрины «срывания корпоративной вуали» — ведь подобная связь может подразумеваться, но при этом официально никак не проявляться.

Следует заметить, что на этом фоне в США на сегодняшний день существует уже целый перечень факторов, влияющих на возможность снятия («прокалывания») корпоративной вуали (так называемые laundry lists или checklists). К основным факторам суды США относят: обман или введение в заблуждение (fraud or misrepresentation) посредством использования подконтрольного юридического лица; смешение имущества (commingling of assets) корпорации и ее участника (как свидетельство о нарушении принципа разделения); смешение сфер деятельности (overlap of corporate records, functions or stuff) корпорации и ее участника; и, наконец, просто «требования справедливости» (thegeneralgroundoffairness). Очевидно, что столь широкая, открытая формулировка является запасным вариантом, когда иные факторы выражены недостаточно чётко или вовсе отсутствуют [7].

Нам представляется, что было бы вполне обоснованным закрепление в законодательстве РФ более широкого круга оснований для признания компаний взаимосвязанными. Стоит отметить слова Шиткиной И. С. о том, что при расширении оснований ответственности материнских компаний «снятие корпоративной вуали», конечно, не должно стать правилом, а должно оставаться исключением из общих принципов ответственности». Далее она рекомендует применять данный механизм «адресно, с осторожностью относясь к «размыванию» конструкции юридического лица» [3]. Если допустить неограниченное применение данной концепции, пострадают базовые принципы гражданского права — автономности юридического лица и его ограниченной ответственности [2].

Одной из актуальных сфер применения доктрины срывания корпоративной вуали становится область налогообложения: ведь создание группы аффилированных лиц позволяет в том числе и уходить от налогов. В связи с этим представляется интересным, что ещё 1 декабря 2012 года в Санкт-Петербурге на конференции «Судебные доктрины в налоговом праве» судьям было рекомендовано руководствоваться анализом реальных экономических отношений, а не формальными положениями законов при разрешении налоговых споров. Так, Председатель ВАС РФ А. А. Иванов отметил, что в правоприменительной деятельности в сфере налогообложения особое значение приобретает принцип экономического анализа права, пришедший из англо-саксонской правовой системы. Его смысл — руководствоваться не только буквой закона, но и реальными механизмами рыночной экономики при толковании определенных норм и вынесении судебного решения [8].

Расширение сферы судебного толкования путём применения аналогии позволяет, с одной стороны, разрешать подобные дела в случаях, прямо не предусмотренных в законе, а с другой — единообразить практику по аналогичным казусам. Так, если постановление с применением аналогии выносится одним из высших судов — оно может быть использовано нижестоящими судами при вынесении решений по схожим делам, что представляется немаловажным для внедрения доктрины срывания корпоративной вуали в российскую правовую систему [9].

И всё же мы приходим к выводу, что на настоящий момент концепция «снятия корпоративной вуали» хоть и известна российскому праву, но пока что не нашла достаточного отражения в законодательстве и активно на практике не применяется. Стоит надеяться, что впоследствии положения, закрепляющие возможность привлечения к ответственности экономически господствующих участников по обязательствам подчиненных им лиц, будут расширены и унифицированы. Так, например, положения ФЗ «Об акционерных обществах», «Об обществах с ограниченной ответственностью» (в частности, ст. 6 о дочерних и зависимых обществах) [10; 11] было бы разумно дополнить положениями, содержащими дополнительные признаки, помогающие определить юридическое лицо как имеющее право давать обязательные для дочерней компании указания. Возможно, помочь урегулировать данную проблему могут и изменения некоторых положений ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)». Кроме того, существенный вклад могут внести Постановления Пленума, принимаемые Верховным Судом РФ.

Литература:

1. Ботанцов И. В. Петербургские страницы жизни и творчества Аркадия Иокимовича Лященко // Наследники великого города. Выпуск 17. СПб, 2008. С. 102–111.
2. Гольцблат А. А., Трусова Е. А. Снятие корпоративной вуали в судебной и арбитражной практике России // Закон. М., 2013. № 10. С. 49–58.
3. Шиткина И. С. Снятие корпоративной вуали» в российском праве: правовое регулирование и практика применения // Хозяйство и право. М., 2013. № 2.
4. Постановление Президиума ВАС РФ по делу № А40–21127/11–98–184 от 24.04.2012 № 16404/11 // Правовая система Консультант Плюс.
5. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая): федеральный закон № 51-ФЗ от 30.11.1994 г. // Собрание законодательства РФ. 1994. № 32. Ст. 3301.
6. Об акционерных обществах: федеральный закон № 208-ФЗ от 26.12.1995 г.// Российская газета. 1998. № 30.
7. Быканов Д. Д. Проникающая ответственность: факторы и критика // Вестник Арбитражного суда Московского округа. 2015. № 2.
8. Устинов Г. Неформальный подход // Российская Бизнес-газета — Налоговое обозрение. 2012. № 47(876).
9. Ботанцов И. В. Вопросы использования юридической клиникой института аналогии // Юридическая клиника. Выпуск III: сб. матер. Всерос. науч.-практ. конф. «Юридическая клиника в системе высшего юридического образования и в сфере оказания бесплатной юридической помощи». СПб., 2013. С. 28–29.
10. О несостоятельности (банкротстве): федеральный закон № 127-ФЗ от 26.10.2002 г. // Российская газета. 2002. № 3077 (0).
11. Об обществах с ограниченной ответственностью: федеральный закон № 14-ФЗ от 08.02.1998 г. // Российская газета. 1998. № 30.