Правовая и экономическая сущность категории «компенсация ущерба» в статье 16.1 ГК РФ

На сегодняшний день российское гражданское законодательство находится в состоянии достаточно динамичного развития и реформирования. На это указывает тот факт, что за последние несколько лет в текст Гражданского кодекса РФ был введен обширный перечень новых норм, изменены позиции законодателя по некоторым вопросам различной направленности и тематики, а также заложены основы совершенно неизвестных ранее российской правовой парадигме гражданско-правовых институтов. К числу последних можно отнести и норму статьи 16.1 упомянутого кодекса, предусматривающую компенсацию в случае причинения ущерба правомерными действиями государства. По своему значению, рассматриваемая новелла может быть охарактеризована как революционная, однако имплементация ее правового потенциала в реальность объективно-существующих общественных отношений до сих пор встречает множество преград, обусловленных недостатками юридической техники и общими проблемами правопонимания сущности таких нововведений. Данная работа посвящена попытке критического осмысления последней, в русле ее правовых и экономических аспектов, как связанных и взаимно влияющих.

Прежде всего, необходимо отметить положительные сдвиги в общей концептуальной методологии правопонимания в рамках отечественной юридической парадигмы. Они находят свое отражение в двух очевидных аспектах: законодательном и доктринальном. О наличии первого из них можно судить на основе самого факта пополнения российского гражданского законодательства нормой о компенсации государством ущерба от своих законных действий. Потенциально, подобная статья является весомым вкладом в справедливое упорядочивание социально-экономических отношений, кирпичиком в фундамент реального, а не декларативного построения гражданского общества и правового государства, значимым почином к отходу от исключительно легисткого и формального подхода к законодательным практикам. Эту же тенденцию отмечают и исследователи права. Более того, из работ ряда авторов можно усмотреть наметившуюся линию системного межотраслевого подхода, в русле которой существующие проблемы правоотношений рассматриваются как комплексные, затрагивающие традиционно совершенно обособленные отрасли: гражданское, административное, уголовное, конституционное право. В доктрине последней из перечисленных областей правовой науки особенно ярко отобразилось изменение исследовательского вектора в сторону комплексного анализа. Для данной работы это имеет определенное значение, потому как новеллы главы II ГК РФ, а конкретнее — статья 16.1, развивают конституционные принципы защиты прав человека, среди которых далеко не последнее место занимает право собственности. Исчерпывающе точно об указанных процессах рассказано в статье А. А. Джагарян и Н. В. Джагарян: «В отличие от первоначальных инструментально-технологических представлений о конституции как правовой форме организации публичной власти, включая основания и пределы ее воздействия на свободу личности, в настоящее время утверждается так называемый социально-либеральный подход, отводящий конституции роль некоей нормативно-правовой матрицы государственно-организованного общества во всем многообразии его жизни и деятельности. Теория современного конституционализма, чтобы быть релевантной тенденциям развития фактических конституционных отношений, включая усложняющееся воздействие на социально-экономическую сферу, не может ограничиваться формально-догматическим признанием вхождения социально-экономических, финансовых отношений в предмет конституционного права, а должна служить источником формирования конституционной праксиологии устойчивого социально-экономического развития государства и общества, включая прежде всего нормативные и правоприменительные подходы к решению связанных с этим аксиологических проблем» [1]. Все больше склоняются к рассмотрению в единой системе норм гражданского и конституционного права в данной области и цивилисты, так А. В. Петухова в своей работе неоднократно подчеркивает базисный для статьи 16.1 ГК РФ характер конституционных норм [2].

Подобные интегративные тенденции не могут не радовать, однако, их появление обостряет вопросы, связанные с пониманием законодателем роли и места имплементируемых юридических механизмов в реальности социо-экономических отношений. Коренной проблемой формального подхода к определению сущности гражданско-правовых отношений на протяжении долгого времени была оторванность отдельных правовых категорий от их непосредственного экономического содержания. И современные попытки изжить этот недостаток путем адаптации законодательства к текущим социальным запросам, как например усиленная потребность в защите личности от ограничения и умаления собственных прав государством, что нашло выражение во введении в ГК РФ рассматриваемой статьи, предстают перед нами лишь первыми шагами на пути реализации такой задачи. Для успешного воплощения столь глобального проекта реформирования необходимо прежде всего устранить плюралистичность в толковании ключевых терминов на уровне законодательных практик путем введения легальных определений таковых. Но любое определение должно отображать главные черты описываемого явления и позволять отграничить его от смежных понятий. Анализ же текстуального применения законодателем терминологического модуля «компенсация ущерба» позволяет сделать вывод о достаточно смутном представлении законодателя об экономической сущности указанной категории, в то время как последняя представляет собой весьма сложный комплексный объект, который даже в рамках правового исследования должен подвергаться тщательному изучению.

Во многом сложность объясняется дуалистичной природой компенсационных механизмов, одним из субъектов отношений с использованием которых является государство. Эта проблема восходит прежде всего к двоякому пониманию функций государства в сфере экономических интересов. Большинство отечественных экономистов привыкло понимать под государством исключительно регуляторный механизм, оказывающий давление на свободный рынок, которое может быть использовано в различных целях. Среди юристов же нет четкого понимания его места в экономических процессах: с одной стороны, частноправовая традиция предполагает вступление государства в гражданский оборот на правах рядового участника, с одновременным возложением в некоторых частноправовых отраслях на него функции социальной защиты, что предполагает расширение полномочий относительно классической частноправовой модели. С другой стороны, императивные начала иных отраслей оказывают давление на правовое мировоззрение юридического сообщества, что выражается в осознании им государства исключительно в рамках концепции карающе-пресекательной системы жесткого императивного регулирования общественных отношений. С третьей стороны, значительная доля правоведов, которых коротко можно охарактеризовать как «административисты» тяготеет к полному отказу от какого-либо анализа экономической и социальной релевантности правовых норм существующим реалиям общественных отношений, видя в норме закона альфу и омегу любой социальной жизни. Вполне естественно, что ни одна из приведенных точек зрения не соответствует сложному и многообразному значению государства в экономико-правовых и экономико-социальных процессах.

Прежде всего, на наш взгляд, необходимо констатировать тот факт, что государство всегда оказывает некоторую регулирующую функцию на имущественные отношение между разнообразными субъектами гражданского оборота. Ограничение или полное изъятие из гражданского оборота определенных видов имущества (оружие, наркотические и токсические вещества и т. д.) уже оказывает влияние на рынок, делая невозможной модель абсолютно свободного рынка, так любимую рядом экономистов отдельных ветвей экономической теории. Однако, подобные целенаправленные действия государства предполагают своей задачей установление в обществе хотя бы минимального режима сосуществования, потому как только при наличии последнего возможен социальный контакт, являющийся необходимой основой гражданского оборота. Возможно, что именно такая потребность в свое время привела к созданию самого гиперинститута общественной жизни под наименованием «государство». Но нельзя забывать, что любая регулирующая деятельность не исчерпывается собственной регламентирующей природой. Она должна быть направлена на реализацию определенных задач, иметь четкое целеполагание. Для государства таковыми могут быть, в соответствии с современными концепциями, только благо населения, то есть социальные по своему существу цели. Их достижение осуществляется путем перераспределения материальных благ внутри общества, а основным инструментом в этом процессе становится правовая норма. Она выполняет роль своеобразного фильтра, задерживая под властью и контролем одного из субъектом гражданского оборота имущественную массу. Текущие конкретные социальные цели могут различаться на разных исторических этапах. Ярким примером может послужить создание в свое время пенсионной системы в странах Европы. В своем корне эта идея являла собой пример медиативной юридической конструкции, которая устраняла критический уровень социальной напряженности, нивелируя до социально безопасных показателей разрыв между имущественным статусом буржуазии и рабочих, в основе которой были заложены принципы справедливости и социальной поддержки. Первый находил отражение в необходимости длительной трудовой деятельности для получения права на пенсионные выплаты, второй же реализовывался в гарантированности таких платежей. Необходимость введения подобного института диктовалась реалиями общественной жизни того времени, потому как пенсионная концепция, если анализировать детально, противоречит началам классического частного права: выполнение работы и получение заработной платы являются закрытым правовым циклом, не оставляющим после себя «обязательственного следа». Но то, что было адекватно римскому обществу совсем не исчерпывало социальной напряженности общества промышленного века. И краеугольным камнем последней стал размер материального возмещения затраченных сил, здоровья и времени, как экономических благ в процессе производства продукта. Римское частное право, рецепцию которого пережила европейская цивилизация, справлялось с регулирующей функцией по той причине, что использовалось в рамках рабовладельческого общества. В ситуации же, когда осознание ценности индивидуального и коллективного труда уже изменило ментальность носителей правовой культуры, классического частноправового инструментария уже не хватало. Тогда и родилась идея интеграции в правовую парадигму институтов социальной защиты, одним из череды которых стала пенсионная система.

Из рассмотренного примера мы видим, что в разные исторические периоды государство вынуждено прибегать для поддержания социальной стабильности к юридическим механизмам различной правовой природы. Необходимо отметить, что эффективность подобных действий во многом зависит от адекватности избираемых правовых инструментов экономическим и социальным реалиям конкретной проблемной ситуации. Именно здесь кроется по нашему мнению главное несоответствие юридической конструкции нормы статьи 16.1 ГК РФ правовой и экономической природе данных отношений. Объективно, потребность во введении норм, позволяющих защитить имущественную массу индивида от правомерных посягательств государства путем восполнения потерь качественно иным, но эквивалентным заместителем назрела давно. Она выражает экзистенциальные потребности личности в рамках правового поля, которые обеспечиваются незыблемостью имущественного статуса. В то же время, законодатель дает все основания классифицировать термин «компенсация ущерба» в контексте его применения в рамках статьи 16.1 ГК РФ как обладающий природой механизма социальной поддержки. Фактически, он пытается разрешить нынешний кризис взаимоотношений личности и государства аналогично предыдущему, описанному выше. Однако, на тот момент, как уже подчеркивалось, социальный конфликт произрастал из недостаточности имущественного возмещения потерь экономических благ, неотъемлемо связанных с личностью человека, в процессе производственной деятельности, которая отрицалась частноправовой традицией и получила стимул социального катализатора в связи с изменением аксиологической системы носителей правовой культуры: повышении ценности труда в аспекте экономических взаимоотношений. Тогда государство стояло на позициях защитника малоимущих слоев населения от произвола буржуазии. Сейчас же оно само превратилось в достаточно крупный суверенный субъект рынка, реализующий свой производственный потенциал с помощью колоссальной экономической базы. В такой ситуации государство само становится, по крайней мере в России, на то место, которое прежде занимала крупная буржуазия. В таких условиях гражданин начинает опасаться, оглядываясь на существующий исторический опыт, что оно ради осуществления своих экономических целей не просто воспользуется теми беспрецедентными правами, которые у государства есть, а злоупотребит ими, пусть даже на общее благо. Сегодняшний социальный запрос состоит в потребности гарантий личного имущественного статуса, для успешного интегрирования которых наилучшим образом подходит модель, базирующаяся на началах диспозитивности и равноправия субъектов гражданского оборота, а именно частноправовая модель.

В связи с этим, норма статьи 16.1 ГК РФ нуждается в необходимой адаптации, базисом для которой стало бы изменение правовых начал, положенных в основу данного легального регуляторного правила с социально-императивных на частноправовые.

Литература:

1. Джагарян А. А., Джагарян Н. В. Конституционно-правовое развитие финансово-экономической системы и местное хозяйство // Вестник Юридического факультета Южного федерального университета № 3(5). Ростов-на-Дону. 2015. С.20
2. Петухова А. В. Возмещение вреда, причиненного правомерными действиями государственных органов и органов местного самоуправления: новое направление развития деликтных обязательств // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. Государство и право. № 3(2). 2013. С.163–166