Соотношение норм права и нравственности



За решение проблемы соотношения норм права и нравственности, составляющих сферы права и нравственности, брались многие ученые. Представляется, что всем этим исследованиям недоставало точности, а научные дискуссии сводились, по сути, к отрицанию одних индивидуальных миросозерцаний и предложению других[1]. Сложность вопроса была обусловлена помимо всего прочего еще и отсутствием единого подхода к пониманию категорий права и нравственности. Как видится, в данном вопросе для целей критики совсем не обязательно обращаться к этическим вопросам о разграничении морали и нравственности и т. п.[2]Очевидно, что признать ту или иную теорию неверной можно, найдя противоречие внутри нее самой. Попытаемся произвести это в общем виде в этой короткой заметке и предложить свое понимание соотношения норм права и нравственности.

При поиске ответа на вопрос о связи норм права и нравственности, ученые за основу рассуждений берут, как правило, нормы уголовного права. В литературе часто утверждается, что всякое преступление является безнравственным [7], т. е. всякое преступление с необходимостью нарушает нормы нравственности[3]. Встречаются и менее категоричные утверждения[4].

Представляется допустимым обобщить схожие позиции ученых для целей дальнейшей критики. Тогда оспариваемая позиция может быть выражена следующим образом: «существуют нормы нравственности, одновременно являющиеся нормами [уголовного] права».

Но уже само по себе утверждение (необходимая посылка) о том, что уголовное право содержит нормы нравственности, далеко от логического совершенства.

Для целей дальнейшего анализа будем понимать уголовное право исключительно как отрасль права. Следовательно, утверждение о том, что уголовное право может содержать нормы нравственности, неминуемо должно привести нас к тому, что право в целом может содержать нормы нравственности. Но данный вывод представляется ошибочным.

В общей теории права определение права выводится на основании противопоставления норм права нормам нравственности. Так, например, утверждается, что нормы нравственности, в отличие от норм права, не обладают силой государственного принуждения. И хотя отличие норм права от норм нравственности в науке до сих пор не очевидно, и даже такой признак, как обеспеченность нормы права силой государственного принуждения, спорен (обычно указывают на нормы международного права как на необеспеченные государственным принуждением), правоведы все же склонны утверждать, что между нормами права и нравственности, безусловно, есть различие [4]. В данном вопросе, пожалуй, следует согласиться с более общей формулировкой: «в отличие от нравственности, право есть начало принудительное» [6].

Право и нравственность — понятия, относящиеся к одному классу — классу регуляторов общественных отношений.

Презюмируя верность проведения различия между нормами права и нормами нравственности, применим правила логики о делении. Если данная классификация верна (мы условились, что она верна), то правила логики о делении должны соблюдаться. Деление должно производиться таким образом, чтобы объемы членов деления не имели общих элементов [1]. Иными словами, объекты, относящиеся к одному виду (нормы права, относящиеся к праву), не должны пересекаться с объектами, относящимися к другому виду (нормы нравственности, относящиеся к нравственности). В противном случае деление неверно. Рассматриваемое деление не соответствует логическим правилам, т. к. в нем один и тот же объект может относиться и к праву, и к нравственности. Значит, у права и нравственности не может быть общих норм, т. е. право и нравственность не имеют точек соприкосновения.

В дополнение к этому следует внимательнее взглянуть на оспариваемое утверждение: «существуют нормы нравственности, одновременно являющиеся нормами уголовного права».

На кругах Эйлера (где круг — право/нравственность, а площадь внутри него — совокупность норм права/нравственности) оно может выглядеть следующим образом:

1. Нравственность и право полностью совпадают.

2. Право шире нравственности (нравственность включена в право).

3. Нравственность шире права (право включено в нравственность).

4. Область нравственности и область права пересекаются.

Рассмотрим четвертую схему подробнее и осуществим reductioadabsurdum. Заштрихованную область следует понимать следующим образом: некоторые нормы права тождественны некоторым нормам нравственности. Утверждая, что право содержит некоторые нормы нравственности, мы утверждаем, что некоторые нормы нравственности обеспечены силой государственного принуждения (эта мысль настолько привычна и настолько устоявшаяся в литературе, что не кажется абсурдной). Но не следует забывать и об обратном: нравственность содержит некоторые нормы права, следовательно, некоторые нормы права не обеспечены силой внешнего принуждения. Этот вывод следует из построенной схемы, но он абсурден. То же относится к остальным трем схемам, т. к. во всех этих схемах имеется область нравственности, содержащая нормы права. Значит, у права и нравственности не может быть общих норм.

Это утверждение, впрочем, не новое для юридической литературы[5], слишком категорично и в связи этим требует следующего уточнения. В данном государстве норма права может быть текстуально идентична норме нравственности, существующей на определенном этапе общественного развития. Этот этап, однако, по времени существования не совпадает с этапом общественного развития, на котором существует данная норма права. Иными словами, когда норма нравственности начинает обеспечиваться силой внешнего принуждения, она перестает существовать как норма нравственности и становится нормой права на данном этапе общественного развития. Существование в одно время нормы права и текстуально идентичной ей нормы нравственности в одном государстве с точки зрения логики невозможно.

Можно смоделировать следующие ситуации:

1. Появление нормы нравственности предшествовало появлению нормы права (норма права «выросла» из нормы нравственности). Норма нравственности была обеспечена силой внешнего принуждения, перестав быть нормой нравственности и превратившись в норму права.
2. Появление нормы права предшествовало появлению нормы нравственности. Это возможно, если норма права со временем сделала какой-либо поступок в общественном сознании безнравственным и утратила силу. Таким образом, возможен обратный переход нормы права в категорию нормы нравственности, если она перестает обеспечиваться силой вешнего принуждения.

Принимая во внимание очевидный факт существования множества национальных правопорядков, нельзя не прийти к выводу, что возможна ситуация, при которой на определенном этапе общественного развития одна и та же текстуальная формулировка социальной нормы может лежать в одном государстве в основе нормы права, а в другом — в основе нормы нравственности. Тогда существование в одно время нормы права и текстуально идентичной ей нормы нравственности возможно, но на территориях разных государств.

На основании вышеизложенного можно сделать следующий общий вывод: существование в одно время на территории одного государства нормы права и текстуально идентичной ей нормы нравственности с точки зрения логики невозможно, а значит право и нравственность на территории одного государства в один и тот же период времени не могут иметь точек соприкосновения.

Литература:

1. Ивлев Ю. В. Логика для юристов: учебник. — М., 2011.
2. Кельзен Г. Чистое учение о праве. Сб. пер. Вып. 1. М.: АН СССР ИНИОН, 1987, Перевод C. B. Лёзова, Ю. С. Пивоварова, Отв. ред. В. Н. Кудрявцев, Н. Н. Разумович.
3. Комиссарова В. С., д.ю.н., Крылова Н. Е., д.ю.н., Тяжкова И. М.. Учебник для вузов — М., 2012.
4. Петражицкий Л. И. Введение в изучение права и нравственности: Эмоциональная психология — М., 2011.
5. Соловьев В. С. Оправдание добра / Отв. ред. О. А. Платонов. — М.: Институт русской цивилизации, Алгоритм, 2012.
6. Чичерин Б. Н. Философия права. Изд. 2-е, испр. — М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2011.
7. См., например, Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: Учебник для вузов / Под ред. д.ю.н. В. С. Комиссарова, д.ю.н. Н..Е. Крыловой, д.ю.н. И. М. Тяжковой — М., 2012 — с.191 (Глава VII, автор главы — Кузнецова Н. Ф.)

---

[1] Наиболее строгой, объективной и логически выверенной среди существующих теорий представляется позиция Г.Кельзена, исходившего из недопустимости признания права по своей природе моральным (и соответственно, недопустимости отождествления норм права и морали) ввиду релятивности морали. (Кельзен Г. Чистое учение о праве. Сб. пер. Вып. 1. М.: АН СССР ИНИОН, 1987, Перевод C. B. Лёзова, Ю. С. Пивоварова, Отв. ред. В. Н. Кудрявцев, Н. Н. Разумович, с.47–51)

[2] Единственным необходимым допущением в данном случае является лишь понимание норм нравственности как элементов коллективного сознания, носящих надындивидуальный характер. Данное допущение, впрочем, делалось всеми учеными, занимавшимися вопросом соотношения норм права и нравственности. Действительно, только такое допущение делает явления права и нравственности однопорядковыми, а значит сравнимыми.

[3] Уже на этом этапе закрадываются сомнения в том, всегда ли законодатель криминализирует лишь безнравственные поступки. Или наоборот, всегда ли криминализация деяния, которое до криминализации не считалось безнравственным, со временем делает данное деяние безнравственным в общественном сознании.

[4] Такое мы находим, например, у В. С. Соловьева: «Отсюда не следует, конечно, чтобы сферы права и нравственности совпадали одна с другою и чтобы можно было смешивать этические и юридические понятия. Неоспоримо только то, что между этими двумя областями есть положительное и тесное, внутреннее отношение, не позволяющее отрицать одну из них во имя другой». И далее: «…право есть низший предел или определенный минимум нравственности». (Соловьев В. С. Оправдание добра / Отв. ред. О. А. Платонов. — М.: Институт русской цивилизации, Алгоритм, 2012, с. 521 и с.523 соответственно)

[5] Например, Б. Н. Чичерин, несколько иначе обосновывая свою позицию, пришел к выводу, что «вытекающие из общежития юридические законы независимы от нравственных, так же как и физические законы независимы от человека» (Чичерин Б. Н., указ. соч., с. 90)