Проблемы уголовно-правовой регламентации преступлений, совершаемых в состоянии аффекта

 

Уголовный кодекс Российской Федерации (УК РФ) предусматривает ответственность за совершение аффектированных преступлений двух видов — за убийства (ст. 107) и за причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью (ст. 113). Анализ данных запретов выявляет существенные упущения в их нормативной регламентации.

Так, представляется неудачным сочетание разных по степени общественной опасности посягательств под единой санкцией в ст. 113 УК РФ. В ней отсутствует дифференциация карательных мер в зависимости от тяжести наступившего вреда. Исправительные работы, ограничение свободы, принудительные работы или лишение свободы, любое из которых может быть назначено на срок до двух лет, применимы в равной степени и при причинении тяжкого вреда здоровью, и при причинении вреда здоровью средней тяжести. Как справедливо отмечает Ю. Б. Шарьюрова, «не исключены ситуации, когда виновные в причинении вреда здоровью средней тяжести будут наказываться значительно строже, чем виновные в причинении тяжкого вреда» [10, с. 82].

Проблему «подогревает» несовершенство современной системы наказаний. Шестнадцатилетний школьник при причинении средней тяжести вреда здоровью потерпевшему будет приговорен к ограничению свободы. Иных вариантов нет. В силу ст. 88 УК РФ лишение свободы и принудительные работы ему не избираются, а исправительные работы несовместимы с обучением в общеобразовательном учреждении. В то же время не поступивший в вуз выпускник школы при отсутствии отягчающих обстоятельств и отрицательных характеристик за более опасный — тяжкий вред здоровью по правилам ч. 1 ст. 60 УК РФ будет определен судом к менее строгим исправительным работам, возможно условно (ст. 73 УК РФ).

Решение вопроса назрело давно. Если есть разделение ответственности за вред здоровью по степени его тяжести в «простых» случаях (ст. 111, 112, 115 УК РФ), то в части аффектированных состояний рационально либо структурировать ст. 113 УК РФ на две части, дифференцировав ответственность по признаку последствий содеянного и заложив разные по суровости санкции, либо дополнить УК РФ новой ст. 1131 УК РФ, выделив в нее описание состава преступления с менее тяжкими последствиями и санкцией. Такое предложение находит поддержку среди специалистов [1, с. 132–134].

Обращаясь к теме дисбаланса преступления и наказания в ст. 113 УК РФ, следует выделить и другой ее явный изъян. Конструкция статьи не предусматривает повышение наказуемости за содеянное, если жертвами преступной атаки стали двое или более лиц. Вопрос опять об опасности содеянного, и ответ опять на поверхности — ее степень явно возрастает, даже при сильном душевном волнении виновного [3, с. 281]. Идея ужесточения карательных мер в подобных ситуациях нашла отражение в УК РФ в неаффектированных преступлениях (п. «а» ч. 2 статей 105, 112, 117, п. «б» ч. 3 ст. 111, и др.) и в случае аффекта при убийстве (статья 107). Резонно напрашивается продолжение ряда — изменение ст. 113 УК РФ в том же ключе.

Есть более сложные вопросы. Так, до сих пор не поставлено точки в полемике о квалификации содеянного, когда в результате вреда здоровью наступает смерть потерпевшего с неосторожным к ней отношением. С. В. Минакова считает, что «в этом случае виновный должен отвечать только за причинение вреда здоровью в состоянии аффекта, несмотря на то, что в результате его действий наступила смерть потерпевшего» [4, с. 17]. Л. Л. Кругликов предлагает помимо ст. 113 УК РФ вменять подсудимому в совокупности ст. 109 УК РФ за причинение смерти по неосторожности, с дополнительной ссылкой при наказании на п. «з» ч. 1 ст. 61 УК РФ (противоправность или аморальность поведения потерпевшего) [2, с. 50]. По мнению А. И. Коробеева, при отсутствии побочного результата в составе преступления, предусмотренного специальной нормой (ст. 113 УК РФ), нет оснований вменять его по общей норме (ст. 109 УК РФ). Повышение опасности содеянного должно учитываться судом через отягчающее наказание обстоятельство п. «б» ч. 1 ст. 63 УК РФ (наступление тяжких последствий) [5, с. 322–323].

Думается, анализ проблемы целесообразно основывать на нескольких критериях.

Во-первых, тяжесть последствий и их роль в криминализации деяний. Смерть потерпевшего не просто повышает вредоносность деяния. Нарушается еще один объект — отношения по неприкосновенности жизни человека. Жизнь человека — высшая ценность. Подлежит обеспечению на максимальном уровне. Поэтому трудно согласиться с суждением о возможности учета смерти потерпевшего именно при избрании кары в качестве отягчающего обстоятельства. Мы не просто уравниваем ее уголовно-правовое значение с иными факторами ч. 1 ст. 63 УК РФ (такими как совершение преступления в составе группы лиц (п. «в»), с использованием оружия (п. «к»), форменной одежды представителя власти (п. «н») или др.), а обесцениваем жизнь как главное социальное благо, тем более, что есть особо отягчающие обстоятельства, стоящие в уголовно-правовых оценках выше и весомее (рецидив преступлений, ст. 68 УК РФ), чем простые (ч. 1 ст. 63 УК РФ). Характерно, что при отсутствии аффекта ответственность виновного существенно меняется с ч. 1–3 ст. 111 УК РФ на ч. 4 ст. 111 УК РФ, увеличивая наказание до пятнадцати лет лишения свободы.

Значит, при рассмотрении котировки в уголовном законе смерти лица нельзя низводить ее до индивидуализации наказания; она обусловливает дифференциацию ответственности. С учетом ранее изложенных заключений о несогласованности опасности возможных проявлений деяния, запрещенного статьей 113 УК РФ, санкции ее нормы следует еще один вывод: статья 113 УК РФ не охватывает факт смерти виновного, который требует дополнительной квалификации.

Во-вторых, тип нормы и конструкция состава преступления. Криминалисты проводят взаимосвязь между нормами ст. 113 и 109 УК РФ как между специальной и общей, которые таковыми не являются. По первой рассматриваются умышленные посягательства на здоровье, по второй — неосторожные посягательства на жизнь. Ошибка, на наш взгляд, проистекает из применяемых к ст. 113 УК РФ по аналогии границ криминализации и формулы регулирования ответственности в ст. 111 УК РФ. Состав преступления, предусмотренного частью 4 этой статьи, сложный, составной. Его можно расчленить на два самостоятельных преступления — умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (ч. 1–3 ст. 111 УК РФ) и причинение смерти по неосторожности (ст. 109 УК РФ). По сути, часть 4 в ст. 111 УК РФ лишняя, и высказываются рекомендации о ее исключении из закона. Дискутируя по поводу неосторожного причинения смерти при аффектированном посягательстве, криминалисты подразумевают в ст. 113 УК РФ преступление с тем же алгоритмом криминализации, что и в ст. 111 УК РФ. Однако, разбираясь в общих и специальных нормах, можно заметить, что норма ст. 113 УК РФ является специальной в соотнесении не с нормой ст. 109 УК РФ, а с нормой ст. 111 УК РФ об умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, и не со всей, а только с положениями частей 1–3 ввиду однообъектности состава преступления в ст. 113 УК РФ.

Высказанная нами мысль находит свое подтверждение по иным категориям уголовных дел. Так, неосторожное причинение смерти потерпевшему от разбойного нападения в соответствии с п. 14.1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2002 № 29 не охватывается п. «в» ч. 4 ст. 162 УК РФ (разбой, совершенный с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего) и требует дополнительной квалификации по ч. 4 ст. 111 УК РФ [7]. Тот же подход выработан судебной практикой по делам о вымогательстве (п. «в» ч. 3 ст. 163 УК РФ) (абз. 3 п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17.12.2015 № 56) [6] и др.

В-третьих, признаки субъективной стороны преступления. Утверждение о том, что решающее значение для уголовно-правовой оценки играют «не приемы, способы, последствия содеянного, а особое (аффективное) состояние субъекта в момент учинения им преступных действий» [5, с. 324], в контексте проблемы представляется несколько поверхностным. Аффект — причина привилегированного состава ст. 113 УК РФ. Тем не менее, к последствиям (смерти) есть неосторожное отношение, выходящее за рамки его субъективной стороны как связанное с иным объектом посягательства — с жизнью потерпевшего. Это самостоятельная вина к побочному результату, на генезисе которого сказывается аффектированное поведение. Но аффект сам по себе не может преобразовать состав чисто умышленного преступления в состав преступления с двумя формами вины.

В-четвертых, санкции за преступления. Аффектированное причинение тяжкого вреда здоровью наказывается лишением свободы до двух лет; аффектированное убийство (ч. 1 ст. 107 УК РФ) — лишением свободы до трех лет, двух или более лиц (ч. 2 ст. 107 УК РФ) — до пяти лет. Причинение смерти по неосторожности влечет для виновного осуждение к лишению свободы до двух лет (ч. 1 ст. 109 УК РФ), при нескольких потерпевших — до четырех лет (ч. 3 ст. 109 УК РФ). Если квалифицировать причиненный при аффекте тяжкий вред здоровью, повлекший по неосторожности смерть потерпевшего, по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 113 и 109 УК РФ, то нарушается принцип справедливости. Сочетания максимумов наказания по ст. 113 УК РФ и ч. 1 ст. 109 УК РФ дает четыре года лишения свободы, по ст. 113 УК РФ и ч. 3 ст. 109 УК РФ — шесть лет. Соответственно превышение кары в сравнении с более тяжким по смыслу убийством на один год, что по ч. 1, что по ч. 2 ст. 107 УК РФ. Если не квалифицировать по совокупности преступлений, то опять несправедливо: за убийство на один год больше, в то время как верхние пределы по ч. 4 ст. 111 УК РФ и ч. 1 ст. 105 УК РФ совпадают.

Отсюда, делая общий вывод, можно прийти к заключению о целесообразности варианта реконструкции ст. 113 УК РФ по типу ст. 111 УК РФ, выделив в отдельную, самостоятельную часть повышенную ответственность за деяние с неосторожным причинением смерти и наказанием до трех лет лишения свободы.

Не снята с повестки дня терминологическая проблема. До принятия УК РФ года понятие «сильное душевное волнение» считалось более широким по лексическому значению, чем понятие «аффект». Сильное душевное волнение подразумевает не только различного рода аффекты, но и другие эмоциональные состояния, возникающие в результате неправомерных действий потерпевшего и характеризующиеся большой силой своего проявления, отличающей их от некоторых других эмоций (стресса, эмоционального возбуждения, фрустрации, и т. д.). В ст. 107 и 113 УК РФ законодатель уравнял аффект и состояние сильного душевного волнения, отождествляет их.

Разумеется, новация повлекла прогнозируемые сложности для квалификации преступлений. Аффект и сильное душевное волнение — не одно и то же. Для состояния аффекта характерно сужение сознания, которое целиком и полностью зациклено на возбудивших аффект обстоятельствах и навязанных ими действиях. Аффекту приписывают своеобразный «аварийный» способ реагирования, как правило, на неожиданные стрессовые ситуации. По природе он внезапен, стремителен и, можно сказать, всеобщ в плане поражения психики. Аффект — экстремальное, предельное состояние, которое может вызвать неспособность вспомнить отдельные эпизоды возбудившего аффект события, а при крайне сильно аффекте — завершиться потерей сознания и полной амнезией. При сильном душевном волнении этого может не быть. Не случайны предложения о четком разграничении анализируемых понятий: очертить их границы и определить соотношение друг с другом [9, с. 12].

Мы также придерживаемся отмеченной линии. Вместе с тем, психологии известно более общее понятие, подходящее для передачи сути исследуемых посягательств — «аффективное состояние, оказывающее определяющее влияние на сознание и волю лица». Ввиду определенности содержания вполне резонна и заслуживает одобрения точка зрения о его легализации вместо спорной терминологии [8, с. 6–7].

Наконец, вопрос о субъекте преступления. В соответствии с ч. 1–2 ст. 20 УК РФ уголовной ответственности за преступления, предусмотренные ст. 107 и 113 УК РФ, подлежит лицо, достигшее 16-летнего возраста. Ранее действовавший УК РСФСР 1960 г. стоял на иной позиции: в перечне преступлений с 14-летним субъектом ответственности (ч. 2 ст. 10) значились ст. 104 и 110, запрещавшие убийство и причинение тяжких или менее тяжких телесных повреждений в состоянии сильного душевного волнения.

Думается, прежняя позиция законодателя небеспочвенна. Физиологический аффект, лежащий в основе привилегированных составов, не обусловливает невменяемость лица, не относится к хроническому или временному психическому расстройству или иному болезненному состоянию психики. Сужение и зацикленность сознания генерируются не патологическими, а физиологическими механизмами, состояние развивается по психологическим законам нормальных психических процессов. Признавая способность лица в четырнадцать лет сознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) и руководить ими при убийстве (ст. 105 УК РФ), нельзя отрицать такую возможность при сильном душевном волнении. Тем более, опасность аффектированных преступлений, распространенность эмоциональных вспышек (различных типов) у подростков диктуют инициативу снижения возрастного порога уголовной ответственности по ст. 107 и 113 УК РФ до четырнадцати лет (путем соответствующей коррекции положений ч. 2 ст. 20 УК РФ).

Таким образом, приходится констатировать, что для обеспечения адекватности правовой регламентации аффектированных преступлений современной российской социальной действительности, для повышения качества судебно-следственной практики есть обоснованная необходимость представленных изменений и дополнений действующего уголовного законодательства.

 

Литература:

 

1.              Ермакова Е. В. О некоторых проблемах квалификации преступлений, совершенных в состоянии аффекта // Право и государство: теория и практика. 2012. № 8 (92). С. 132–134.
2.              Кругликов Л. Л. Преступления против личности. Ярославль: ЯрГУ, 1998. 76 с.
3.              Мигачева Е. Д. Основания и пределы ответственности за преступления, совершенные в состоянии аффекта // Актуальные проблемы современной юридической науки и практики: Материалы Международной научно-практической конференции. 2012. № 12. С. 280–282.
4.              Минакова С. В. Практика применения ответственности за аффектированные преступления // Российский следователь. 2010. № 23. С. 17–19.
5.              Полный курс уголовного права: В 5 т. / под ред. А. И. Коробеева. Т. II: Преступления против личности. СПб.: Изд-во Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2008. 682 с.
6.              Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 17.12.2015 № 56 «О судебной практике по делам о вымогательстве (статья 163 Уголовного кодекса Российской Федерации)» // Российская газета. 2015. 28 декабря.
7.              Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2002 № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» // Российская газета. 2003. 18 января.
8.              Пуляева Е. В. Аффект: уголовно-правовая и криминологическая характеристика: Дисс. канд. юрид. наук. Тамбов, 2007. 235 с.
9.              Сафуанов Ф. С. Определение аффекта у обвиняемого: проблемы правоприменительной практики и судебно-психологической экспертизы // Юридическая психология. 2011. № 1. С. 11–14.
10.         Шарьюрова Ю. Б. Основания смягчения ответственности за преступления, совершаемые в состоянии аффекта // Закон и право. 2010. № 8. С. 81–83.